Одной из основных задач философии права является поиск ответа на вопросы: каким образом универсальные законы бытия связаны с законами общества, в том числе с правовыми законами; посредством чего они оказывают регулятивное воздействие на социальное бытие людей.

Эти философско-правовые проблемы валены потому, что право не является специфической сферой социального бытия, отделенной от иных общественных сфер. Оно охватывает все пространство цивилизованного существования людей, которое становится пространством правовой реальности. Поэтому без четкого уяснения онтологической природы права, смысла и содержания понятия правовой реальности, знания основных форм бытия права невозможно понять феномен права в целом.

Человеку постоянно приходилось и приходится наблюдать разнообразные факты возникновения и гибели природных и социальных форм, появление каких-либо явлений из небытия или их уход в небытие. Эти факты всегда волновали людей и рождали вопросы: что значит быть или не быть; что есть бытие или небытие; в чем их отличие друг от друга; что существует и что может существовать; какова сущность вещей и каковы условия их существования?

В поисках ответа на эти и многие другие вопросы сложилось особое направление философских размышлений о бытии в целом - онтология (от греч. ontos - сущее, бытие и logos - учение) - учение о сущем. Ее главными понятиями являются кате- гории бытия и небытия, охватывающие космос, природу, социум, человека, культуру.

Что же представляет собой бытие с позиции онтологии?

Бытие представляет собой всеобщее свойство всех вещей, а понятие бытия фиксирует это их свойство как первичный, фундаментальный признак, не касаясь других частных, особенных качеств. Быть или пребывать в бытии означает для вещи, организма, субъекта, любой реалии: во-первых, просто существовать, пребывать отдельно от всего иного; во-вторых, существовать наряду со всеми иными; в-третьих, существовать во взаимодействии с иными реалиями; в-четвертых, существовать в единстве с универсумом, мировым целым. Стало быть, под бытием в широком смысле этого слова понимается предельно общее понятие о существовании, о сущем вообще. Бытие и реальность как всеохватывающие понятия - это синонимы. Бытие есть все, что есть.

На первый взгляд может показаться, что онтологические вопросы права весьма далеки от тех, которые обычно решают юристы-практики и юристы-теоретики. Тем не менее, они содержат онтологический момент. За любым вопросом о том, что является правом в каждом конкретном случае, стоит фундаментальный вопрос: «Что есть право как таковое?» Данный вопрос имеет философский характер, о чем свидетельствует его «вечность» и «неразрешимость».

В этой связи вспомним хотя бы известные слова Иммануила Канта: «Юристы до сих пор ищут свое понятие права», или менее известные слова Гюстава Флобера из его «Лексикона прописных истин»: «Право. Неизвестно, что это такое». Право, таким образом, предстает перед нами как своеобразный неопознанный объект.

Сложнейший вопрос о природе права трансформируется в вопрос о том, что значит «быть» для права вообще, то есть где обитает право: во внешнем мире или исключительно в человеческом опыте? Другими словами: к какому типу реальности оно принадлежит? «Вопрос... правовой онтологии, - пишет немецкий философ права А. Кауфман, - должен гласить: каким способом право причастно к бытию... короче: что есть право в своей онтологической структуре, его сущности».

Вопрос о том, к какому типу реальности относится право, лишь на первый взгляд не содержит никакой проблемы, а ответ на него не представляет никакого труда, поскольку право за две с половиной тысячи лет своего существования должно быть досконально изучено. Однако известный философ и юрист Евгений Спекторский (1875-1951) подчеркивал: «Юристам кажется, что они знают, с какой реальностью они имеют дело, только до тех пор, пока их об этом не спросят. Если же их спросят, то им уже приходится или самим спрашивать и недоумевать, или же по необходимости решать один из труднейших вопросов теории познания».

Для того чтобы человеку ориентироваться в той или иной сфере, он должен исходить из ощущения реальности этой сферы. Это ощущение приходит как через теоретическое описание данной сферы, так и через практический опыт, оно помогает осмыслить, понять, что происходит с данным объектом и что надо делать.

Проблема установления типа реальности права наибольшую актуальность получила в философии права, в том числе и отечественной, начала XX века. Она была тесно связана с основным вопросом методологии науки того времени: что такое реальность вообще и как относится реальность, которая признается или создается наукой, к той реальности, которая называется эмпирической действительностью. Остроту этой проблеме придавало многообразие методологических подходов в философии права.

Например, видный российский юрист начала XX века, основатель психологической школы права Лев Петражицкий (1867-1931) считал, что право исходит от индивида, оно рождается в глубинах человеческой психики как интуитивное право, которое в отличие от позитивного не зависит от массы внешних факторов и определяется его внутренними убеждениями, индивидуальным восприятием человека своего положения. «Мы под правом, - писал Петражицкий, - в смысле особого класса реальных феноменов, будем разуметь те этические переживания, эмоции, которые имеют императивно-атрибутный характер».

По Петражицкому, первичный психологический пласт правовых явлений представлен интуитивным правом; ко второму, социологическому, относится позитивное право. Обе формы бытия права принадлежат к эмпирическому уровню, сводимы к опыту, постигаемому психологическими или социологическими средствами. Таким образом, Петражицкий исходил из существования двух типов реальности: физической реальности, то есть чувственно воспринимаемых предметов, и психической реальности, то есть внутренних переживаний, право у него сводилось к субъективным переживаниям прав и обязанностей отдельных людей.

Конечно, Л. Петражицкий верно заметил несводимость бытия права к чувственному бытию и производность его предметного бытия от иного типа реальности. Но с тем, что в качестве такой реальности рассматривается психологическая реальность, то есть один из видов эмпирической реальности, согласиться трудно.

Другой взгляд на природу права имел известный украинский правовед и социальный философ Богдан Кистяковский (1868-1920), который критиковал Л. Петражицкого за недооценку институционального бытия права.

Как отмечалось ранее, сам он выделял четыре основных подхода к праву, которые отвечали четырем основным концепциям права и по-разному трактовали реальность права:

1. аналитический подход, характерный для догматической юриспруденции и соответствующей позитивистской концепции права как государственно-повелительного явления;
2. социологический подход, соответствующий понятию права как форме социальных отношений;
3. психологический подход, который отвечает психологическому понятию права;
4. нормативный подход, который отвечает аксиологическому понятию права.

Впоследствии Кистяковский сделал акцент на социокультурной реальности права как бытия идей, представлений, ценностей, укорененных в культуре народа.

Современная философия права также неоднозначно решает проблему природы права. Причем важно отметить, что все существующие подходы к праву выступают лишь как моменты истины, поскольку распространяют на всю реальность лишь частные компоненты логической модели становления права.

Для того чтобы выйти из бесконечного многообразия определений природы права и одновременно не потерять присущего праву богатства своих проявлений, следует обратиться к категории правовой реальности как методологическому средству, адекватному поставленной задаче.

Вопрос о специфике правовой реальности и онтологической структуре права является основным вопросом правовой онтологии, поскольку является модификацией основного вопроса философии. По отношению к праву - это вопрос о том, почему существует право как некое бытие, отличное от других, и как оно возможно?

Концепция правовой реальности («картина мира права») должна задаваться образом права, представленным в существующем правосознании.

Она складывается из взаимодействия следующих моментов:

• теорий различного уровня, в том числе и философского, а также правовой идеологии, включая ее воплощение в действующей конституции;
• нормативных документов, принадлежащих к различным уровням правового регулирования;
• обыденного опыта, имеющего дело с проявлениями право- вой жизни - правонарушениями, практикой соблюдения прав человека и соглашений и т. д., и позволяющего строить гипотезы, версии и ощущать, что представленное в них произошло и происходит на самом деле.

Что же следует понимать под правовой реальностью? Различают «широкий» и «узкий» смыслы этого понятия.

В первом случае под правовой реальностью понимается вся совокупность правовых феноменов: правовых норм, институтов, наличных правоотношений, правовых концепций, явлений правового менталитета и т. п. Во втором случае (то есть в узком смысле) имеются в виду только базовые правовые реалии, по отношению к которым все остальные правовые феномены оказываются производными, и тогда под правовой реальностью в различных направлениях и научных школах принято понимать или правовые нормы (нормативизм), или правоотношения (социологическое направление), или правовые «эмоции» (психологическое направление).

Также к базисным феноменам относятся установленные государственной властью нормы права (позитивизм), объективные общественные отношения (объективизм), идея, или смысл права (субъективизм), идеальное взаимодействие субъектов, объективируемое в языке (интерсубъективность).

Хотя «широкий» и «узкий» смыслы понятия «правовая реальность» и различаются, их все же не следует абсолютно противопоставлять, поскольку общая картина правовой реальности будет зависеть от того, что принять в качестве базисного феномена.

Поэтому более перспективной, очевидно, является интегральная концепция правовой реальности, под которой понимается мир права, который конструируется из правовых феноменов, упорядоченных в зависимости от отношения к базисному феномену, или «первореальности» права.

Правовая реальность не представляет какую-то субстанциональную часть реальности, а является способом организации и интерпретации определенных аспектов социальной жизни, бытия человека. Но этот способ настолько существенен, что при его отсутствии распадается сам человеческий мир. Поэтому мы представляем его как реально существующий. Уже в этом обнаруживается отличие бытия права от бытия собственно социальных объектов.

Ибо мир права - это мир долженствования, а не существования. Таким образом, введение в контекст методологических и мировоззренческих проблем правоведения категории «правовая реальность» позволяет рассматривать право не просто в качестве надстроенного явления (общественного отношения, института, формы общественного сознания), а как особый мир, автономную область человеческого бытия, имеющую собственную логику и закономерности, с которыми нельзя не считаться. Таким образом, смысл проблемы правовой реальности заключается в выяснении вопроса о бытии права, то есть его укорененности в человеческом существовании.

В то же время следует учитывать специфичность онтологии права, поскольку бытие права - это «бытие-долженствование».

Право - это сфера должного, то есть того, чего в привычном смысле нет, но реальность которого, тем не менее, значима для человека.

Что же выступает онтологическим основанием, права, или чему обязано право своим происхождением? Совершенно очевидно, что фундаментом права не может выступать природа и ее законы или космос в целом, хотя и сейчас встречаются попытки возродить характерные для античности представления о космических основаниях права.

Право - внеприродное явление, и никаких оснований права в природе обнаружить невозможно. Природа - это царство объектов, а право - это сфера субъекта. Можно ли считать в таком случае субстанциональной основой права общество? Хотя право и возникает только в обществе, связано с ним и даже обладает социальной сущностью, но сущность эта уже не собственно права, а его проявлений. Поэтому говорить о какой-либо субстанциональной основе права не имеет смысла.

Однако это не значит, что право не укоренено в бытии человека. Правовая реальность обнаруживается в таком аспекте бытия человека, которое содержит моменты долженствования, когда он соприкасается с бытием другого человека и это совместное существование грозит обернуться произволом. Поэтому не любое человеческое взаимодействие выступает основой права, а лишь то, которое содержит моменты долженствования, ограничивающего этот произвол.

Взаимодействие субъектов выступает основанием права не в субстанциональном, а в социально-идеальном, деонтологическом смысле. Деонтологический мир, то есть мир права и нравственности, возможен лишь в том случае, если соблюдаются, как минимум, следующие два условия: во-первых, признание свободы воли, то есть полной возможности каждого лица поступать так или иначе и в соответствии с этим исполнять или не исполнять свою нравственную или юридическую обязанность; причем для права это требование оказывается особо значимым; во-вторых, признание принципиальной возможности нормы должного, то есть критерия добра и зла, справедливости и несправедливости, предписывающего поступать так, а не иначе и в соответствии с этим оценивающего человеческие поступки как добрые или злые, справедливые или несправедливые.

Предпосылки человеческой свободы и нормы должного составляют логический минимум деонтологической реальности.

Связь между ними такова: если человек не свободен, то он не отвечает за свои поступки, а если он не отвечает за свои поступки, то ни о каких деонтологических нормах и речи быть не может. Человек как существо разумное и свободное - в то же время существо подзаконное. Но он подчиняется законам деонтологического, этического плана и эмпирически-онтологического, причинного плана. Это две реальности, в которых живет человек и с позиций которых рассматриваются его действия.

В рамках деонтологической реальности преступление - это нарушение свободной волей нормы должного, предписывающей людям воздерживаться от известных деяний, то есть на самого преступника надевается маска нравственной личности, обладающей свободой воли и связанной деонтологической нормой; под этой маской все и каждый поднимаются на одинаковую высоту - они признаются равно свободными. В этом особое величие права.

С позиций же онтологически эмпирической реальности, где все подчинено причинному детерминизму, преступник - раб биологической природы и обстоятельств, а потому здесь нет места для свободной воли. Способность видеть мир не только с позиций причин и следствий, потребностей и интересов, но и с позиций значимости феноменов этого мира для человека развивается философией права, тесно связанной с нравственной философией. При этом право имеет онтологическую природу, близкую природе моральной реальности. То общее, что присуще и праву, и морали, есть долженствование.

Главное в реальности права в целом и каждого из правовых феноменов заключается в особом способе проявления - в том, что оно действует на человека. Это особый вид действия, то есть действия не по внешней причине, а по внутреннему побуждению. Оно относится к сфере значимости, отличающейся от сферы эмпирически-социальных проявлений.

Здесь мы имеем дело с особой логикой - деонтологической, и, в соответствии с этим, и познавательные средства должны быть особые, отличающиеся от тех, которые применяются при познании эмпирического мира, поскольку сочетают в себе познавательные и оценочные моменты. В связи с этим судья должен решать дело, прежде всего, в категориях деонтологии - свободной воли, вменения, ответственности и т. д., а затем уже в категориях эмпирической онтологии - наследственности, социальной среды и т. п., не подменяя первого вторым.

Таким образом, на уровне сущности право есть идеальная реальность отношений между людьми. Она представляет особый род бытия - род идеального бытия, суть которого - долженствование (и эта сфера долженствования конституирует человека как человека). Смыслы права также находят выражение в ментальных установках, идеях и теориях, в знаково-символической форме норм и институтов, в человеческих действиях и отношениях, то есть в различных проявлениях правовой реальности.

Рассмотрение права в онтологическом аспекте предполагает анализ его структуры или, другими словами, ответ на вопрос: как устроен мир права, из каких конструкций он возведен, а точнее, как он должен быть устроен, чтобы соответствовать своему назначению - защите и охране человека. Этот вопрос и является предметом нашего дальнейшего анализа.

Введение

легистский право учение

В философии права есть различные разделы, категории, положения, философские школы, концепции, доктрины, учения, теория, взгляды и т.д., которые рассматривают право с самых различных точек зрении: аксиология права; правовая гносеология; правовая антропология; правовая логика; правовая герменевтика.

Цель каждой из этих теории, концепции, каждого раздела и каждой школы - это разъяснить истинный смысл права; раскрыть тонкости и особенности права с их позиции; показать мудрость права; дать решающий ответ на вопрос: «в чем весь смысл и назначение права?»; показать, в чем выражается его польза для общества и т.д.

В истории науки, как в правовой, так и в философско-правовой, предпринимались попытки дать решающие ответы на эти вопросы. Разные ученые, философы, правоведы и деятели наук, в разные времена, выдвигали новые идеи, мысли, взгляды, концепции, доктрины и учения именно по поводу права. Чтобы, как уже говорилось, раскрыть смысл, природу, назначение, роль и влияние права, ученые развивали мысль о праве; вырабатывали различные теории, доктрины, учения; и на этой основе создавались различные философско-правовые школы, которые по-разному трактовали смысл и назначение права; создавались определенные направления, которые мы сегодня называем «разделами философии права».

В данной работе, я бы хотел рассмотреть издавна существующую в философии права концепцию, которая называется: «легистская онтология права». Как уже говорилось выше, эта концепция имеет своих сторонников, которые развивали её, которые выработали основополагающие тезисы этой концепции. Сторонники этого взгляда ничуть не уступают сторонникам других учении.

Основываясь на вышесказанном, можно определить следующие цели данной работы:

1. Раскрыть основные понятия легистской онтологии права

2. Рассмотреть тезисы легистской онтологии права;

3. Раскрыть особенности данной концепции;

4. Определить отличительные признаки легистской онтологии права от других онтологии

5. Сделать общее заключение

Основные положения и концепции легистской онтологии права

Общая характеристика легистской онтологии

В общей теории права даются различные определения по поводу основополагающего института «право». Некоторые ученые внешне расходятся в своем толковании данного института, толкуя его терминами философскими, юридическими, социологическими, политическими. Но нужно заметить, что в основе тезисы у них не противоречат друг другу, а наоборот, дополняют друг друга, рисуют яркую «картину права», что позволяет понять досконально сущность, смысл, содержание права, значение его в нашей жизни.

Легизм - «школа закона» (фацзя) в традиционной китайской философии. Основание школы относится к периоду «борющихся государств» (Чжаньго), расцвет - к периоду империи Цинь (221 - 202 гг. до н.э.).

Онтология - от греч. on (род. п. ontos) - сущий и logos - учение (филос.); в идеалистической философии - учение о бытии, об основных началах всего существующего.

Позитивистский подход к пониманию права берет свое начало в учении древнекитайских легистов (IV в. до н.э.), в основе которого лежало представление о тотальном административно-управленческом насилии как о наиболее эффективном средстве регулирования отношений в социуме.

Зарождение легистского понимания права европейского образца относится к Раннему Средневековью, когда на базе правовых обычаев германских племен и рецепции римского права начинают создаваться первые королевские кодексы. Большой вклад в формирование и развитие формально-догматического метода внесла школа глоссаторов, которая на основе толкования источников римского права разработала методологию анализа и синтеза положительного права, позволявшую объяснять смысл отдельных законов, логически связно излагать учения о праве и систематизировать полученные знания, не выходя за рамки за - конных источников права. При этом «проблему соотношения права и закона, справедливости (aequitas) и позитивного права при наличии противоречий между ними глоссаторы решали в пользу официального законодательства и в этом смысле они были законниками, стоящими у истоков европейского средневекового легизма».

Онтологическая трактовка права содержится в философии права австрийского юриста Р. Марчича. Поясняя смысл своего подхода, он писал: «Я представляю строгую онтологию права и признаю в праве как порядке и норме трансцендентальное… А именно я рассматриваю действительность бытия или мира как действительность права. Право есть черта бытия (природы, натуры)… Порядок бытия и порядок права в основе сходятся, они в основе одно и то же».

Легистское отрицание объективной правовой сущности, независимой от субъективной воли и произвола законодателя, и сведение права к закону (позитивному праву) в онтологическом плане означает, что бытие права для легистов (позитивистов и неопозитивистов) это наличное существование эмпирически-реального (и в этом смысле позитивного) явления, т.е. определенного феномена официально-властного характера. Реальность (и позитивность) данного феномена представлена в виде текста соответствующего официального документа, который трактуется (понимается и интерпретируется) в качестве нормативно-правового акта и источника права.

Отсюда уже становится понятно, что легисты не представляют себе и не признают независимую от субъективной воли и произвола законодателя - объективную правовую сущность. Легисты, сравнивают основные начала существования права с основными началами существования закона.

Легисты в данном случае утверждают, что право - есть нечто, феноменальное явление, имеющее формальную выраженность в текстах правового характера. Легисты, эту «формальную выраженность» называют - законом. Странность легистов заключается в том, что они признают только «текст официального документа» (нормативно-правовых актов: законы, постановления, распоряжения, указы и т.д.), и отсюда вытекает вывод о том, что они отрицают нормы, содержащиеся в сознании людей и общества. А ведь нормы (моральные основы) содержащиеся в сознании людей (общества), выступают принципами того самого официального текста документа, позитивного права, которого они признают. Отсюда уже становится ясно, что легистская онтология нуждается в философско-правовом осмыслении и доработке.

Право, согласно легизму, - это произвольный продукт государства, его приказ (принудительное установление, правило, акт, норма). Это результат и форма проявления власти государства в процессе своей деятельности по управлению.

Подобные представления в XIX в. Развивали Д. Остин, Ш. Амос и др. в Англии, Б. Виндшайд, К. Гербер, К. Бергбом, П. Лабанд, А. Цительман и др. в Германии, Кабанту и др. во Франции, Е.В. Васьковский, А.Х. Гольмстен, Д.Д. Гримм, С.В. Пахман, Г.Ф. Шершеневич и др. в России.

В ХХ в. этот подход представлен такими направлениями «юридического» неопозитивизма, как «реформированная общим языковедением юриспруденция» В.Д. Каткова, «чистое учение о праве» Г. Кельзена, «концепция права» Г. Харта и т. д.

Один из видных представителей английской аналитической юриспруденции Д. Остин в своем труде о «философии позитивного права» характеризовал право как «агрегат правил, установленных политическим руководителем или сувереном», и подчеркивал: «Всякое право есть команда, приказ». Так же и Ш. Амос утверждал, что «право есть приказ верховной политической власти государства с целью контроля действий лиц в данном сообществе». Согласно таким взглядам, право - это в своем роде воля монарха, правителя; это ярко выраженное желание истеблишмента.

Г.Ф. Шершеневич придерживался аналогичных воззрений. «Всякая норма права, - писал он, - приказ. Право, по его оценке, - это «произведение государства», а государственная власть характеризуется им как «тот начальный факт, из которого исходят, цепляясь друг за друга, нормы права».

Можно сказать, что утверждения данных ученых - дополняют и совершенствуют основную мысль, основной тезис, на котором и зиждиться вся концепция.

Научный интерес легистов к юридико-догматическому анализу текста правового акта, к его толкованию согласно легистской лингвистики и юридической герменевтики, обусловлен тем, что согласно легистской позиции бытие права - это наличное существование эмпирически-реального (и в этом смысле позитивного) явления, т.е. определенного феномена официально-властного характера. Реальность (и позитивность) данного феномена представлена в виде текста соответствующего «официального документа», который трактуется (понимается и интерпретируется) в качестве нормативно-правового акта.

При этом всё, что выходит за рамки подобного анализа текста акта, является для легистов чем-то метафизическим, нереальным, непозитивным. Подобные непозитивные понятия, идеи, принципы (типа: сущность права, идея права, естественное право, неотчуждаемые права человека и т.д.) это, согласно легизму, лишь ложные слова, языковые иллюзии и софизмы.

Онтологическая трактовка права содержится в философии права австрийского юриста Р. Марчича. Поясняя смысл ϲʙᴏего подхода, он повествовал: "Я представляю строгую онтологию права и признаю в праве как порядке и норме трансцендентальное... А именно я рассматриваю действительность бытия или мира как действительность права. Право есть черта бытия (природы, натуры) .. Порядок бытия и порядок права в основе сходятся, они в основе одно и то же"2.

Согласно такой правовой онтологии, в основе любого исторически данного, позитивно установленного порядка (т. е. позитивного правопорядка, позитивного права) лежит неустановленный, препозитивный (допозитивный) порядок бытия (естественный порядок, порядок вещей), кᴏᴛᴏᴩый и трактуется Марчичем как препозитивное право, как право бытия, как естественное право. Это делает возможным позитивное право, его действие и его изменение.

Никогда в истории и нигде на земле право не было изобретено подобно колесу, часам или паровой машине. "Человек, - пишет Марчич, - всегда уже преднаходит право, точнее - сердцевину права, кᴏᴛᴏᴩая расположена в бытии"3.

" См. подробнее: Четпвернин В.А. Указ. соч. С. 81.

3 Ibid., S. 131.

Позитивное право относится к препозитивному, естественному праву как конечное к бесконечному, обусловленное к безусловному, изменчивое к неизменному, ограниченное к абсолютному. "Естественное право, - отмечает Марчич, - есть препозитивная основа позитивного права как абсолютная абсолютность; логически ϶ᴛᴏ не доказуемо, но онтологически обнаруживаемо, - обнаруживаемо феноменологическим путем"1.

Освещая ϲʙᴏеобразие онтологического статуса права, Марчич подчеркивает, что "право есть бытие реальное, а не бытие рациональное", причем допускает, что ϶ᴛᴏ "реальное бытие" права может характеризоваться как "идеальное бытие", а "право бытия" ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙенно может быть истолковано как "идеальное право"2. Соотношение бытия и разума применительно к "праву бытия" выглядит, согласно Марчичу, следующим образом: "Право бытия, естественное право, хотя ϶ᴛᴏ - структура познающего субъекта, начертанная на доске разума человека, однако одновременно, точнее говоря, оно дано прежде и в ϶ᴛᴏм смысле, но только в ϶ᴛᴏм смысле, оно независимо от субъекта, начертано объективно как априорная структура на доске бытия, кᴏᴛᴏᴩой обусловлена доска разума. В "одномоментном представлении" о правовом право бытия и человеческий дух переплетаются"3.

В правопонимании Марчича весьма существенную роль играет то обстоятельство, что препозитивное право (право бытия, естественное право) рассматривается в качестве "основной нормы" позитивного права. "Моя философия права, - подчеркивает он, - стремится к тому, ɥᴛᴏбы раскрыть право бытия как онтологическую и логическую основную норму позитивного права"4. Здесь он, по его словам, находится в русле австрийской правовой культуры и мысли XVIII-XIX в. с их ориентацией "не на субъективизм просвещенческого рационализма и индивидуализма, а на объективизм классической онтологии права нового времени" (К.А. фон Мартини, Ф. фон Цейлер и др.)6. Продолжением ϶ᴛᴏй линии, по мнению Марчича, будут представители венской правовой школы (А. Мер-кель, А. Фердросс, Г. Кельзен), занятые поиском последних препозитивных (допозитивных, непозитивных) основ позитивного права. При ϶ᴛᴏм Марчич имеет в виду учение Меркеля о "силе права", положение Фердросса о "правовой подчиненности законодателя" и препозитивный смысл "основной нормы" в чистом учении Кельзе-на6. Все данные подходы, несмотря на их различия, имеют и нечто об-

" Marcic R. Das Naturrecht als Grundnorm der Verfassung // Das Naturrecht in der politischen Theorie, S. 85-86.

2 Ibid, S. 143-144.

5 Ibid., S. 130.

6 Ibid., S, 134.

щее (идею объективных препозитивных основ позитивного права), что как раз и существенно с позиции развиваемой Марчичем онтологической концепции права.

Главное в подходе к праву состоит, согласно Марчичу, в различении позитивного и препозитивного моментов в понимании и обосновании права. Причем он считает, что подобное различение (сознательно формулируемое или неосознанно допускаемое) всегда присутствует там, где затрагивается проблема основ позитивного права. А поскольку всякое препозитивное право - ϶ᴛᴏ, по Марчичу, естественное право, постольку любая теория, исследующая основы позитивного права, оказывается естественнопра-вовой. "Любая теория, кᴏᴛᴏᴩая бьется над вопросом об изложении основ позитивного права, - утверждает он, - есть естественно-правовая теория"".

Искомые препозитивные основы позитивного права Кельзен именует "основной нормой", Меркель - "нормой происхождения" или "начальной нормой", Фердросс - "основным порядком" или конституцией в логико-правовом смысле, но при ϶ᴛᴏм, согласно Марчичу, подразумевается одно и то же - "основа единства всего мира права"2.

В концепции Марчича такой основой единства всего права выступает естественное право как основная норма конституции и всего позитивного права. Но если естественное право как право бытия онтологически будет "абсолютно первым безусловным условием" позитивного права, то в качестве основной нормы позитивного права естественное право предстает как "гипотетически первое условие"3. Сколько позитивных правопорядков, столько и основных норм, но само естественное право - одно.

Естественное право в качестве препозитивного основания действия позитивного права - ϶ᴛᴏ, по Марчичу, "гипотетическая абсолютность, хотя и трансцендентальная, но только трансцендентально-логическая в смысле Канта"4. Отметим, что тем самым Марчич подчеркивает нетеологический и нетеономичный характер ϲʙᴏей концепции, хотя при обосновании ее основных положений он широко пользуется ссылками на Фому Аквинского и другие авторитеты в сфере теологического учения о естественном праве.

Свою философию права он относит к онтономным теориям естественного права, кᴏᴛᴏᴩые развивали Аристотель, Цицерон, Цельс, Августин, Фома Аквинский, Ф. де Виториа, Г. Не стоит забывать, что васкес, Ф. Суарес, Л. Молина, И. Альтузий, Ж.-Ж. Руссо, Ш. Монтескье, В. Лейбниц и др.

" Marcic R. Das Naturrecht als Grundnorm der Verfassung, S. 75.

Присущий онтономным теориям объективизм Марчич связывает с тем, что они исходят из "природы вещей". Концепции же, исходящие из "природы человека", по его мнению, утверждают антропономию и страдают субъективизмом и волюнтаризмом". "Против субъективистских, в ϲʙᴏей основе позитивистских, учений о "природе человека", - утверждает Марчич, - борется учение о "природе вещей", о праве бытия: право ни в коем случае не зарождается в императиве императора, - кем бы он ни был, Бог или человек"2. Правовая норма коренится не в воле или разуме (Бога или человека), а в "онтологическо-космо-логическом фундаменте природы вещей"3. Что же касается "природы человека", "совести" и т. д., то ϶ᴛᴏ - место и средство "просвечивания" метапозитивной правовой нормы, "медиум узнавания" права бытия4.

Естественное право как основная норма позитивного права и, следовательно, основа действия позитивного права содержит в себе, согласно Марчичу, и момент долженствования, поскольку "должное есть определенный аспект бытия, формальный объект, облекающий право, когда ему надо подойти к людям"5.

Марчич подчеркивает, что, хотя Кельзен (в отличие от Мер-келя или Фердросса) и отрицает онтологию права, однако "родство онтологии права, кᴏᴛᴏᴩую я представляю, с чистым учением о праве становится очевидным, если учесть, что сущность права у Кель-зена имеет два таких константных и фундаментальных признака, кᴏᴛᴏᴩые в качестве существенных признаков права признает любая теория права бытия или теория естественного права, а именно:

во-первых, препозитивностъ основной нормы, ее действие; во-вторых, принципиальная универсальность ее действия как всемирного права, как права бытия"6. Марчич отмечает, в частности, следующие основные пункты, где он сходится с Кельзеном, с данным, по его оценке, "Мастером права": объективизм, согласно кᴏᴛᴏᴩому сущность права лежит в характере права как порядка; необходимость предположить нечто, а именно некую норму для "правовой трактовки позитивного права"; формальный и процессуальный характер всего права; обусловленность любой правовой обязанности как обязанности послушания; внутренняя необходимость распространения смысла правового учения на сферу институтов, как ϶ᴛᴏ имеет место в чистом учении Кельзена в отношении судейского

" Все ϶ᴛᴏ, правда, плохо увязывается с реальной историей естественноправовых учений, например, с той же естественноправовой трактовкой природы человека в теории Аристотеля, кᴏᴛᴏᴩую сам Марчич относит к онтономным.

3 Ibid. « Ibid.

государства, конституционного правосудия и обязательного всемирного правосудия для защиты всеобщего мира".

Но Кельзен, согласно Марчичу, не довел до конца осмысление и разработку идеи препозитивного обоснования позитивного права. "Структурный анализ позитивного права, как ϶ᴛᴏ представлено в чистом учении о праве Кельзена, упирается в основную норму как логическое, но не тянется до последней мыслимой последовательности, т. е. он не упирается в основную норму как онтологическое. Моя же философия права стремится к тому, ɥᴛᴏбы с помощью метода чистого учения о праве поверх логического пробиться к онтологическому и установить право бытия в основание позитивного права, не покидая при ϶ᴛᴏм поле чистого учения о праве"2. Марчич при ϶ᴛᴏм делает ϲʙᴏй "главный акцент на формальном вопросе о взаимосвязях в действии препозитивной основной нормы и позитивной правовой нормы", поскольку "вопрос действия есть вопрос бытия права; действие есть способ бытия права"3.

Основная и главная проблема венской школы - анализ условий возможности того, что право есть и действует, что оно известно, применимо и устанавливаемо в позитивном праве - ϶ᴛᴏ, согласно Марчичу, и есть как раз собственно естественноправовая проблема. "Естественное право в ϲʙᴏей основе, - утверждает он, - ищет не моральное или данныеческое обоснование ϶ᴛᴏго или того конкретного позитивного правопорядка и не некое его разумное обоснование, вроде специфического поданныеческого, теоретико-познавательного прояснения феномена "право"; то, о чем идет речь, - ϶ᴛᴏ, скорее, онтология права, на языке Канта - трансцендентальная философия права"4.

Подобное толкование естественного права (фактически весьма одностороннее, игнорирующее типичность для естественноправо-вого подхода в целом представлений о ценности и разумности естественного права5) крайне важно Марчичу для приведения к общему онтологическому знаменателю таких различных направлений трактовки проблемы действительных основ права, как метафизика (Аристотель, Фома Аквинский, Кант и др.), юснатурализм и юридический позитивизм (Кельзен и др.) По϶ᴛᴏму естественноправовой подход его интересует прежде всего и главным образом как различе-

" Ibid., S. 134-135.

2 Ibid., S. 135.

3 Ibid. Под действием права (Geltung des Rechts) здесь (и вообще в немецкоязычной философии права) понимается действительность права именно в качестве действующего права: право есть, т. е. право действует. Действие права выражает его наличие и значимость. От действия права в ϶ᴛᴏм смысле следует отличать применение права, его соблюдение и т. д.

5 Отсюда и критика позиции Марчича представителями других концепций естественного права (Ф.М. Шмельц и др.) - Das Naturrecht in der politischen Theorie, S. 60, 143-148.

ние позитивного и допозитивного (препозитивного), т. е. в ценностно-нейтральном онтологическом плане, а не в смысле содержательно-критического противопоставления естественного права позитивному праву.

Естественное право, право бытия, основная норма, препозитивное право, метафизическое право и т. д. - ϶ᴛᴏ не "правовые явления", не "правовые феномены"; все они ᴏᴛʜᴏϲᴙтся к миру бытия, правовой смысл кᴏᴛᴏᴩого в мире явлений выражается (пробудет) в виде позитивного права. "Позитивация, - пишет Мар-чич, - есть смысл естественного права. Хотя человек имеет обрывочное и нечеткое представление в праве бытия, но он очень хорошо может разглядывать праформы: позитивное право крайне важно ради права бытия. Это проистекает из того, что, хотя позитивное право предполагает право бытия, но и право бытия, со ϲʙᴏей стороны, не может надлежаще действовать без позитивного права. Позитивное право есть институция естественного права, его институ-ционализация; "позитивно" и "институционально" - ϶ᴛᴏ в ϲʙᴏей основе синонимы. Позитивное право буквально ре-презентирует (представляет) естественное право"".

Именно такая концепция соотношения естественного и позитивного права в качестве препозитивного и позитивного модусов одного и того же (т. е. права) предполагает их сущностное единство. Это обстоятельство Марчич стремится отразить и в тех определениях сущности права, кᴏᴛᴏᴩые он формулирует. "Право, - пишет он, - есть устойчивый порядок норм и актов их осуществления, кᴏᴛᴏᴩые делают возможной и поддерживают совместную жизнь людей, предотвращая коллизии в действиях товарищей по порядку, разрешая и устраняя возникающие конфликты"2. Это общее определение, имеющее в виду право вообще (т. е. и естественное, и позитивное право), применительно к позитивному праву конкретизируется следующим образом: "Позитивное право есть порядок общности с устойчивой властью порядка, кᴏᴛᴏᴩая, будучи в общем и целом действеннее любой другой власти, посредством всей системы норм и прочих актов порядка широко и основательно управляет всеми жизненными отношениями всех товарищей по порядку ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙенно человеческому достоинству и без коллизий"3.

В обеих дефинициях сущность права определяется как "порядок" в его онтологической трактовке. В определение же позитивного права вводятся два новых момента: во-первых, специфически позитивистский - "власть порядка" (т. е. публичная власть, устанавливающая данный позитивный правопорядок), причем Марчич здесь воспроизводит кельзеновскую характеристику правотворче-

" Marcic R. Rechtsphilosophie, S. 174.

2 Ibid., S. 138.

3 Ibid., S. 140.

ской власти как "в общем и целом более действенной, чем любая другая власть"; во-вторых, естественноправовой - ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙие (позитивных установлении и деятельности власти) "человеческому достоинству". Подобная ценностно-содержательная (материальная) характеристика позитивного права, а тем самым - и естественного права, явно расходится с декларированной Марчичем ценностно-нейтральной (формальной) трактовкой естественного права в рамках онтологической формально-структурной схемы соотношения позитивного и препозитивного модусов права бытия.

Поясняя ϶ᴛᴏ расхождение, Марчич повествовал: "Я должен ясно отметить, что я, разумеется, считаю, что учредитель конституции, как и так называемый суверен, применяет право, т. е. не произвольно устанавливает право, применяет естественное право. Но ϶ᴛᴏ естественное право имеет также материальные принципы и критерии... Это означает, что я должен слушаться начальства, как говорит основная норма, но послушание не безусловно. Стоит заметить, что оно находит ϲʙᴏи границы в условиях общего блага и ϶ᴛᴏ объективный, улавливаемый масштаб, и оно находит ϲʙᴏи границы в оос-тоинстве человека"1.

При такой трактовке "общее благо", "достоинство человека" (как ϲʙᴏйства естественного права) выступают в качестве ценностно-содержательного (а вовсе не формального) естественноправо-вого принципа и играют роль материального критерия справедливости (или несправедливости) позитивного права. Но как раз против ϶ᴛᴏго, казалось бы, по ϲʙᴏему замыслу и направлена онтологическая философия права Р. Марчича.

8. Неопозитивистская концепция права Г. Харта

Правовая теория Харта развита в русле аналитической юриспруденции, кᴏᴛᴏᴩая восходит к Бентаму и Остину.

Отходя от определения права Остином как "приказа суверена", Харт вместе с тем критикует и естественноправовые теории и характеризует естественноправовое положение о том, что "несправедливое право - ϶ᴛᴏ неправо" как парадокс, преувеличение или "просто ошибку"2. Подобное утверждение, замечает он, равносильно такому же ошибочному утверждению, что "законы - ϶ᴛᴏ не право"3. В данных суждениях Харта как раз весьма отчетливо пробудет легистская суть его неопозитивистской концепции правопо-нимания.

В ϲʙᴏем учении о праве Харт исходит из того, что минимальной целью социальной жизни людей будет выживание. С данным,

" Das Naturrecht in der politischen Theorie, S. 147.

2 Hart H. The Concept of Law. Oxford, 1961, p. 8.

согласно Харту, и связано наличие разумных оснований к тому, что право и мораль должны содержать определенные нормы поведения. Под такими нормами Харт имеет в виду нормы (правила) о защите личности, собственности и взаимных обещаний (т. е. договора) Сама же разумность данных норм обусловлена необходимостью выживания людей (т. е. осуществления их минимальной цели) с учетом наличия таких "естественных фактов", как уязвимость людей, приблизительное равенство людей в физическом и духовном отношениях, ограниченность альтруизма людей, ограниченность количества благ, ограниченность благоразумия и твердости воли у людей.

Эти разумные и необходимые нормы (защита личности, собственности и обещаний) как "само собой разумеющиеся истины содержат в себе не только смысловое ядро естественноправовой доктрины, но, кроме того, они имеют также решающее значение для понимания права и морали и объясняют, почему чисто формальная дефиниция права и морали, кᴏᴛᴏᴩая не учитывает определенное содержание или социальные потребности, оказывается столь неудовлетворительной" ".

Здесь Харт стремится отмежеваться одновременно и от естественноправовой позиции (хотя право и мораль он выводит из некой разумно понятой естественной необходимости), и от Кельзена с его требованием "чистоты" правовой формальности (хотя во многом его учение находится под заметным влиянием кельзеновского нормативизма)

Но по существу в подходе Харта присутствует и использована именно естественноправовая конструкция обоснования и понимания названных разумных норм, с одинаковой природной необходимостью присущих и праву, и морали. Иначе говоря, данные разумные и необходимые нормы будут морально-правовыми, что, кстати говоря, тоже типично для естественноправовых концепций с присущим им смешением права и морали.

Но наряду с признанием такого генетического родства права и морали и единства их фундаментальных (разумных и необходимых) норм, Харт говорит об их различии: "естественные факты" (незащищенность данных норм, их нарушения) требуют перехода от исключительно моральных к организованным, правовым формам контроля за поведением людей. Право от морали, таким образом, отличается принудительной санкцией. Эти санкции, поясняет Харт, требуются не потому, что без них вообще не было бы мотивов к правопослушанию; они нужны как гарантия того, ɥᴛᴏбы интересы тех, кто будет добровольно соблюдать право, не были бы принесены в жертву тем, кто не будет соблюдать нормы без принуждения. Без системы принудительных санкций нормопослушание было бы свя-

зано с риском быть обманутым. Перед лицом такой опасности разум требует, ɥᴛᴏбы добровольная совместная деятельность людей осуществлялась в рамках принудительного порядка.

С помощью иных (не естественноправовых) аргументов право как принудительный порядок определяет и Кельзен. Но если у Кельзена право как принудительный порядок (правопорядок) может иметь любое произвольное содержание, то у Харта право как принудительный порядок, как минимум, содержит в себе названные разумные и необходимые нормы. Это вместе с тем означает, что данные нормы будут необходимым компонентом любой системы позитивного права (закона)

Отсюда, казалось бы, следует, что без такого минимально-правового (естественноправового) компонента обосновываемое Хартом позитивное право (закон) теряет ϲʙᴏе фундаментальное правовое (а у него одновременно и моральное) качество, становится неправом, несправедливостью. При этом, как мы видели, он возражает против такого юридического правопонимания, поскольку для него как ле-гиста фундаментальное правовое качество заключено не в данных как будто бы непременных нормах, а во властном принуждении, в принудительных санкциях. Декларируемая Хартом необходимость для права названных разумных норм оказывается мнимой, поскольку он в силу легистского правопонимания в принципе исключает различение права и закона (позитивного права) и, следовательно, саму возможность неправового закона. Закон для него не может не быть правом. Любой закон, в том числе и закон без тех разумных норм, кᴏᴛᴏᴩые он столь старательно (и, как оказывается, без пользы для правого дела - для правового закона и справедливости) обосновывает.

Право (позитивное право) по ϲʙᴏей структуре, согласно Харту, состоит из правил (норм), кᴏᴛᴏᴩые он делит на первичные и вторичные.

Первичные правовые правила - ϶ᴛᴏ правила обязывания. Стоит заметить, что они возлагают обязанности без учета воли ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙующих лиц. Стоит заметить, что они связаны с угрозой санкции, кᴏᴛᴏᴩая как мотив должна удерживать от запрещенного поведения.

Вторичные правовые правила предоставляют частную или публичную власть. Правила, предоставляющие частную власть, дают частным лицам способность самим строить ϲʙᴏи правовые связи с другими с помощью договоров, завещаний и т. д. Правила, предоставляющие публичную власть, определяют деятельность в сфере законодательства, правосудия, управления. Вторичные правила не требуют от адресатов вести себя определенным образом, а дают возможность отдельным лицам при определенных условиях создавать права и обязанности.

В случае если бы, говорит Харт в духе мыслимого эксперимента, правовая система состояла бы исключительно из первичных правил, она страда-

ла бы такими недостатками, как неопределенность (из-за отсутствия критерия о действии или бездействии ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙующего правила), статичность (из-за отсутствия возможности приспосабливать правила к изменяющимся обстоятельствам), недейственность ее социального давления (из-за отсутствия инстанции, кᴏᴛᴏᴩая могла бы окончательно и авторитетно решить, будет или нет определенным действием нарушено какое-то правило)

Эти недостатки можно преодолеть, по Харту, с помощью вторичных правил, кᴏᴛᴏᴩые действуют как правила о правилах. Так, средством против неопределенности будет введение правила признания, кᴏᴛᴏᴩое определяет, как должно быть создано правило, ɥᴛᴏбы оно могло быть правилом системы права. Таким правилом признания в простейшем случае может быть авторитетно установленный список (реестр) первичных правил с указанием условий, при кᴏᴛᴏᴩых действуют другие нормы. Средством против статичности правовой системы служит введение правил изменения, кᴏᴛᴏᴩые управомочивают индивидов или группы вводить в правовую систему новые правила и отменять старые. Недейственность системы из первичных правил преодолевается с помощью правил решения, кᴏᴛᴏᴩые придают определенным инстанциям полномочия авторитетно устанавливать, нарушено ли какое-то первичное правило или нет.

В сложных правовых системах правило признания - ϶ᴛᴏ не какое-то одно правило, содержащее критерии для действия первичных правил, а целый ряд правил признания, образующих сложную иерархию (из норм Конституции и законодательства) Правило признания, кᴏᴛᴏᴩое дает критерии для действия всех других правил системы, Харт называет "последним правилом". Стоит заметить, что оно дает высший критерий для действия правил системы.

В отличие от гипотетической "основной нормы" Кельзена "последнее правило" Харта носит фактический характер и само будет правом (действующим правовым правилом)

Соединение (союз) первичных и вторичных норм дает право (правовую систему) Стоит сказать, для существования правовой системы, резюмирует Харт, крайне важно и достаточно два минимальных условия: "В первую очередь, правила поведения, действительность кᴏᴛᴏᴩых установлена последним и высшим критерием системы, должны соблюдаться всеми, а, во-вторых, правила признания для критериев правовой действительности, правила изменения и правила решения должны действенно восприниматься служащими в качестве всеобщего публичного стандарта официального поведения"".

В хартовском структурном толковании права отчетливо присутствует ряд неопозитивистских идей и установок кельзеновского нормативизма.

" Ibid., p. 163.

Так, вуалируя этатистские корни неопозитивистского право-понимания, Кельзен считал характерную для старого позитивизма трактовку права как продукта, установления (приказа) государственной власти (суверена) "социологическим" подходом, от кᴏᴛᴏᴩого надо очистить правоведение. Согласно "юридическому" подходу, право как система норм долженствования у самого Кельзена получает ϲʙᴏю действительность не от государства, а от "основной нормы".

Подобной логики и схемы придерживается по сути дела и Харт, в концепции кᴏᴛᴏᴩого право как система правил (норм) тоже получает ϲʙᴏю действительность не от государства, а от некой фундаментальной нормы - последнего, высшего правила. Придавая ϶ᴛᴏму принципиальное значение, Харт пишет: "... Мы отказываемся от позиции, по кᴏᴛᴏᴩой основой правовой системы будет привычка повиновения юридически неограниченному суверену, и заменяем ее концепцией высшего правила признания, дающего системе правил критерий действительности"1.

При этом, с точки зрения существа правопонимания, принципиальное значение имеет как раз то, что объединяет старых и новых позитивистов: и те, и другие под правом, кᴏᴛᴏᴩое они по-разному описывают, они имеют в виду одно и то же - приказ суверена.

9. "Познавательно-критическая теория права"

Кстати, эта неопозитивистская концепция философии права представлена в работе австрийских юристов О. Не стоит забывать, что вайнбергера, П. Колера, П. Штрассера и М. Пришинга "Введение в философию права".

Авторы данного учебного курса, кᴏᴛᴏᴩый читается в университете г. Грац, к "главным дисциплинам правовой науки" ᴏᴛʜᴏϲᴙт следующие: всеобщая теория права (философия права), догматика права, социология права, история права, сравнительное право2. "Всеобщая теория права (философия права), - поясняют авторы курса, - охватывает анализ структурных проблем права, теоретические основополагающие проблемы правовой науки, всеобщие юридические понятия и проблемы, кᴏᴛᴏᴩые ᴏᴛʜᴏϲᴙтся к различным догматическим дисциплинам, теорию справедливости и юридическое учение о методах. К юридическому учению о методах ᴏᴛʜᴏϲᴙтся не только, как ϶ᴛᴏ традиционно делается, учения о юридических решениях и обоснованиях мнений о праве, но также учение о законодательстве как теория политико-правовой аргументации и как учение о законодательной технике"3.

" Ibid., p. 201.

2 Einfuhrung in die Rechtsphilosophie. Hrsg. von Prof. Weinberger 0. in Zusammenarbeit mit Koller P., Strasser P., Prisching M. Graz, 1979, S. 34.

Соответственно "догматика права охватывает позитивное право, с тем ɥᴛᴏбы ясно и систематически его изложить. Догматика права распадается в зависимости от данных систем права на различные дисциплины"". "Социология права, - пишут авторы, - занимается изучением всех общественных факторов применительно к праву, как и права как общественного фактора, кᴏᴛᴏᴩое обусловливает другие общественные феномены"2. История права, в ϲʙᴏю очередь, занимается правом в его развитии. А сравнительное право, включающее в себя догматико-правовое, социолого-правовое и политологическое сравнение, занимается различиями отдельных систем права под историческим и современным углом зрения.

Философия права (или общая теория права) в виде составной части неопозитивистской юриспруденции понимается и разрабатывается "не как составная часть мировоззренческой системы, а как рефлектирующий анализ оснований правовых наук"3.

Отмечая наличие разных версий философии права, авторы курса подчеркивают противоположность "спекулятивной философии права" (т. е., по существу, всех непозитивистских концепций философии права) и "научно-критической философии права" (т. е. различных вариантов позитивистской философии права)4.

Научный характер, согласно такой трактовке, носит исключительно позитивистская философия права, тогда как "спекулятивная философия права" оказывается ненаучной, поскольку занимается "метафизическими" проблемами и "трансцендентными идеями"5. "Научно-критическая философия права, - пишут авторы курса, - ставит перед собой как философия науки задачу предложить философский базис правовых наук. Стоит заметить, что она прежде всего стремится дать философское обоснование постановок вопросов, методов и приемов работы правовой науки. В основе разработки позитивной правовой системы лежит система общих основных понятий права, кᴏᴛᴏᴩые составляют инструментарий для исследования любой правовой системы; такого рода понятиями, например, будут право, правовая норма, действие права, правовой акт, правовое отношение и т. д."6. На базе ϶ᴛᴏго понятийного инструментария "научно-критическая философия права" стремится развить "всеобщую теорию строения и динамики права"7. Далее она разрабатывает учение о методах юридической работы, т. е. руководство для практической деятельности юристов.

4 Ibid., S. 35-36.

пруденцию)" и "так называемое чистое учение о праве, разновидность аналитической философии права"". Рассматриваемый курс, по оценке его авторов, представляет "аналитическую концепцию" и определяется ими как "познавательно-критическая теория права"2, т. е. как еще одна разновидность аналитической юриспруденции.

Поясняя смысл данных подходов, авторы курса пишут: "Как аналитическую философию права (или аналитическую юриспруденцию) обозначают те всеобщие теоретико-правовые учения, кᴏᴛᴏᴩые ставят в центре ϲʙᴏего изыскания структурную теорию права, т. е. изучают все проблемы правовой теории прежде всего в формальном смысле и в ϶ᴛᴏм аппарате структурных понятий и схем видят необходимые инструменты для всех юридических изысканий. При этом многие представители аналитической философии права не упускают из виду различные аспекты и факты, т. е. то, что право прежде всего есть общественный феномен"3.

Своеобразие "чистого учения о праве" как разновидности аналитической философии права состоит, согласно авторам курса, в следующем: ϶ᴛᴏ учение считает себя учением о праве, кᴏᴛᴏᴩое достигает чистоты юридических методов благодаря тому, что оно направлено исключительно на постижение позитивного права, т. е. ϶ᴛᴏ учение считает, что оно как всеобщая структурная теория правоположе-ния, правовой системы и правовой динамики предлагает понятийный и методологический инструментарий для постижения и изложения любой мыслимой правовой системы. Чистое учение о праве (в разных его вариантах), критически замечают авторы курса, "элиминирует из правовой науки все психологические, социологические, данныеческие и политико-правовые соображения о праве как внеюри-дические ("метаюридические"), так что его предметом будут исключительно мыслимые правовые структуры и позитивные, т. е. фактически на базе юридико-догматического анализа устанавливаемые, правовые содержания"4.

Свою "познавательно-критическую правовую теорию" авторы курса характеризуют так: как "аналитическая концепция" эта теория "прежде всего пытается прояснить структурные проблемы права, юридического аргументирования и правовой динамики, с тем ɥᴛᴏбы иметь в распоряжении понятийный аппарат для всех теоретико-правовых рассуждении"5. Хотя эта теория "признает необходимость определения характера постановки проблемы, например, необходимость отличать догматическую трактовку от социологической или от трактовки с позиций политики права, но в отличие от

чистого учения о праве она придерживается мнения, что не только "чистые", но также и комплексные трактовки права, включая и соображения de-lege-ferenda, ᴏᴛʜᴏϲᴙтся к юриспруденции"".

Данную теорию ее авторы называют "познавательно-критической", поскольку "она исходит из теоретико-познавательной дифференцированной семантики и постоянно стремится дать ясный познавательно-критический анализ проблемной ситуации"2. Стоит заметить, что она "исходит из убеждения, что современная юридическая наука базируется на целом ряде таких дисциплин, как логика, семантика, теория коммуникации, аксиология, теория решений, кибернетика, социология, политология и т. д. При ϶ᴛᴏм речь идет не только о применении результатов данных дисциплин, но, более того, о том, ɥᴛᴏбы развить особенные основополагающие дисциплины для целей юридической науки. Вот к примеру, нельзя просто привлекать имеющуюся логику дескриптивного языка, но сперва должна быть создана особая дисциплина, логика прескриптивного языка"3.

В ϲʙᴏем определении понятия права авторы курса в целом придерживаются достаточно умеренного варианта позитивистского (в принципе - легистского) правопонимания. Под "правом (правопорядком)" имеется в виду "право в объективном смысле"4, т. е. позитивное право (закон) Право, согласно их трактовке, ϶ᴛᴏ "динамичная система", "принудительный порядок", "система долженствования", "система норм, генеральные нормы кᴏᴛᴏᴩой ᴏᴛʜᴏϲᴙтся ко всем лицам (персонам), образующим правовую общность"6. "Правопорядок, - отмечают авторы курса, - всегда выступает с притязанием быть общественно правильным долженствованием. В рамках демократического мировоззрения ϶ᴛᴏ содержит в себе требование, что право как целое акцептировано правосознанием народа"6.

Но действительно ли позитивное право таково или нет? Рас-" смотрение ϶ᴛᴏго и других ("метафизических") вопросов по существу остается вне рамок "познавательно-критической теории права", ограничивающейся исключительно "ценностно-нейтральным понятием права"7.

"В обыденной речи и часто в философии права, - пишут авторы курса, - понятие права выступает часто в связке с атрибутом "правильное", "справедливое"... В данных формах речи выражена не только ссылка на содержание данной нормы, но также и привносящаяся извне оценка. Стоит сказать, для целей правовых наук, для научного анализа права, напротив, нужно применять ценностно-нейтральное

понятие права... Это нейтральное применение понятия "право" имеет то достоинство, что позволяет четко отличать друг от друга изложение и оценку... Имманентное моральное притязание права надо строго отличать от оценочной позиции толкователя по отношению к праву"".

Верно, что позицию толкователя следует отличать от "моральных притязаний" самого права, от собственных претензий правопорядка на то, что он представляет "общественно адекватные, "правильные" правила"2. Но собственно философско-правовая проблема состоит в другом, в выяснении обоснованности или необоснованности подобных претензий закона (позитивного права) Причем при адекватном юридическом подходе речь должна идти не о моральности или неморальности закона (позитивного права), как ϶ᴛᴏ в лучшем случае допускают позитивисты, а о его правовом или иеправовом характере и содержании, о его ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙии или неϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙии объективным требованиям права, независимым от воли и усмотрении законодателя, официальной власти.

При легистском же правопонимании право, отличаемое от закона (позитивного права), рассматривается как "мораль", т. е. как нечто по сути ϲʙᴏей неправовое и внеправовое. Такова и позиция авторов "познавательно-критической" философии права. Кстати говоря, они входят во внутреннее противоречие, когда, с одной стороны, говорят о моральных притязаниях самой правовой системы и, следовательно, признают наличие данных притязаний в данности позитивного права, в его содержании, а, с другой стороны, для строго "научного" изложения ϶ᴛᴏго, уже исходно ценностно не нейтрального, позитивного права требуют применения "ценностно-нейтрального понятия права". Ведь и без привнесения извне толкователем ценностных моментов сам объект такого "научного" изложения уже изначально не будет, даже по признанию авторов рассматриваемой теории, нейтральным в ценностном отношении.

К тому же получается, что "моральные притязания" законодателя на то, что он создал "адекватное" и "правильное" право, вполне уместны и обоснованны, а философско-правовое сомнение в ϶ᴛᴏм и исследование реального положения дел в данной сфере - нечто "трансцендентальное", "метафизическое", "ненаучное".

" Ibid., S. 85-86. 2 Ibid., S. 86

Одной из основных задач философии права является поиск ответа на вопросы: «каким образом универсальные законы бытия связаны с законами общества, в том числе с правовыми законами?»; «посредством чего они оказывают регулятивное воздействие на социальное бытие людей?».

Эти философско-правовые проблемы важны потому, что право не является специфической сферой социального бытия, отделенной от иных общественных сфер. Оно охватывает все пространство цивилизованного существования людей, которое становится пространством правовой реальности. Поэтому без четкого уяснения онтологической природы права, смысла и содержания понятия правовой реальности, знания основных форм бытия права невозможно понять феномен права в целом. Эти и другие непростые вопросы и составляют содержание данной главы.

Онтологическая природа права. Правовая реальность

Человеку постоянно приходилось и приходится наблюдать разнообразные факты возникновения и гибели природных и социальных форм, появление каких-либо явлений из небытия или их уход в небытие. Эти факты всегда волновали людей и рождали вопросы: «что значит быть или не быть?»; «что есть бытие или не бытие?»; «в чем их отличие друг от друга?»; «что существует и что может существовать?»; «какова сущность вещей и каковы условия их существования?».

В поисках ответа на эти и многие другие вопросы сложилось особое направление философских размышлений о бытии в целом - онтология (от греч. ontos - сущее, бытие и logos - учение) - учение о сущем. Главными в онтологии являются категории бытия и небытия, охватывающие космос, природу, социум, человека, культуру.

Что же представляет собой бытие с позиции онтологии?

Бытие представляет собой всеобщее свойство всех вещей, а понятие бытия фиксирует это их свойство как первичный, фундаментальный признак, не касаясь других частных, особенных качеств. Быть или пребывать в бытии означает для вещи, организма, субъекта, любой реалии: во-первых , просто существовать, пребывать отдельно от всего иного; во-вторых, существовать наряду со всеми другими; в-третьих, существовать во взаимодействии с иными реалиями; в-четвертых, существовать в единстве с универсумом, мировым целым. Стало быть, под бытием в широком смысле этого слова понимается предельно общее понятие о существовании, о сущем вообще. Бытие и реальность как всеохватывающие понятия - это синонимы. Бытие есть все, что есть .

На первый взгляд может показаться, что онтологические вопросы права весьма далеки от тех, которые обычно решают юристы-практики и юристы-теоретики. Тем не менее, они содержат онтологический момент. За любым вопросом о том, что является правом в каждом конкретном случае, стоит фундаментальный вопрос: «Что есть право как таковое?»

Данный вопрос имеет философский характер, о чем свидетельствует его «вечность» и «неразрешимость». В этой связи вспомним хотя бы известные слова Иммануила Канта: «Юристы до сих пор ищут свое понятие права» или менее известные слова Гюстава Флобера из его «Лексикона прописных истин»: «Право. Неизвестно, что это такое». Право, таким образом, предстает перед нами как своеобразный неопознанный объект.

Сложнейший вопрос о природе права трансформируется в вопрос о том, что значит «быть» для права вообще, т.е. где обитает право: во внешнем мире или исключительно в человеческом опыте? Другими словами: к какому типу реальности оно принадлежит" ? Вопрос правовой онтологии, по мнению А. Кауфмана, должен гласить: каким способом право причастно к бытию или что есть право в своей онтологической структуре, в своей сущности?

Вопрос о том, к какому типу реальности относится право, лишь на первый взгляд не содержит никакой проблемы, а ответ на него не представляет никакого труда, поскольку право за 2,5 тысячи лет своего существования должно быть досконально изучено. Однако известный философ и юрист Евгений Спекторский (1875-1951) подчеркивал: «Юристам кажется, что они знают, с какой реальностью они имеют дело, только до тех пор, пока их об этом не спросят. Если же их спросят, то им уже приходится или самим спрашивать и недоумевать, или же по необходимости решать один из труднейших вопросов теории познания» .

Для того чтобы человеку ориентироваться в той или иной сфере, он должен исходить из ощущения реальности этой сферы. Это ощущение приходит как через теоретическое описание данной сферы, так и через практический опыт, оно помогает осмыслить, понять, что происходит с данным объектом и что надо делать.

Проблема установления типа реальности права наибольшую актуальность получила в философии права, в том числе и отечественной, начала XX в. Она была тесно связана с основным вопросом методологии науки того времени: что такое реальность вообще и как относится реальность, которая признается или создается наукой, к той реальности, которая называется эмпирической действительностью? Остроту этой проблеме придавало многообразие методологических подходов в философии права.

Например, видный российский юрист начала XX в., основатель психологической школы права Лев Петражицкий (1867-1931) считал, что право исходит от индивида, оно рождается в глубинах человеческой психики как интуитивное право, которое, в отличие от позитивного, не зависит от массы внешних факторов и определяется его внутренними убеждениями, индивидуальным восприятием человека своего положения. «Мы под правом, - писал Петражицкий, - в смысле особого класса реальных феноменов будем разуметь те этические переживания, эмоции, которые имеют императивноатрибутный характер» . По Петражицкому, первичный психологический пласт правовых явлений представлен интуитивным правом; ко второму, социологическому, относится позитивное право. Обе формы бытия права принадлежат к эмпирическому уровню, сводимы к опыту, постигаемому психологическими или социологическими средствами. Таким образом, Петражицкий исходил из существования двух типов реальности: физической реальности, т.е. чувственно воспринимаемых предметов, и психической реальности, т.е. внутренних переживаний: право у него сводилось к субъективным переживаниям прав и обязанностей отдельных людей. Конечно, Л. Петражицкий верно заметил несводимость бытия права к чувственному бытию и производность его предметного бытия от иного типа реальности. Но с тем, что в качестве такой реальности рассматривается психологическая реальность, т.е. один из видов эмпирической реальности, согласиться трудно.

Другой взгляд на природу права имел известный украинский правовед и социальный философ Богдан Кистяковский (1868-1920), который критиковал Л. Петражицкого за недооценку институционального бытия права. Сам он выделял четыре основных подхода к праву, которые отвечали четырем основным концепциям права и по-разному трактовали реальность права:

• аналитический подход, характерный для догматической юриспруденции и соответствующей позитивистской концепции права как государственно-повелительного явления;
• социологический подход, соответствующий понятию права как форме социальных отношений;
• психологический подход, который отвечает психологическому понятию права;
• нормативный подход, который отвечает аксиологическому понятию права.

Впоследствии Кистяковский сделал акцент на социокультурной реальности права как бытия идей, представлений, ценностей, укорененных в культуре народа.

Современная философия права также неоднозначно решает проблему природы права. Причем важно отметить, что все существующие подходы к праву выступают лишь как моменты истины, поскольку распространяют на всю реальность лишь частные компоненты логической модели становления права.

Для того чтобы выйти из бесконечного многообразия определений природы права и одновременно не потерять присущего праву богатства проявлений, следует обратиться к категории правовой реальности как методологическому средству, адекватному поставленной задаче.

Вопрос о специфике правовой реальности и онтологической структуре права считается основным вопросом правовой онтологии, поскольку является модификацией основного вопроса философии. По отношению к праву - это вопрос о том, почему существует право как некое бытие, отличное от других, и как оно возможно?

Концепция правовой реальности (картина мира права) должна задаваться образом права , представленным в существующем правосознании. Она складывается из взаимодействия следующих моментов:

• а) теорий различного уровня, в том числе и философского, а также правовой идеологии, включая ее воплощение в действующей конституции;
• б) нормативных документов, принадлежащих различным уровням правового регулирования;
• в) обыденного опыта, имеющего дело с проявлениями правовой жизни - правонарушениями, практикой соблюдения прав человека и соглашений и т.д., и позволяющего строить гипотезы, версии и ощущать, что представленное в них произошло и происходит на самом деле.

Что же следует понимать под правовой реальностью?

Различают широкий и узкий смыслы этого понятия. В первом случае под правовой реальностью понимается вся совокупность правовых феноменов: правовых норм, институтов, наличных правоотношений, правовых концепций, явлений правового менталитета и т.п. Во втором случае (т.е. в узком смысле) имеются в виду только базовые правовые реалии, по отношению к которым все остальные правовые феномены оказываются производными, и тогда под правовой реальностью в различных направлениях и научных школах принято понимать или правовые нормы (нормативизм), или правоотношения (социологическое направление), или правовые «эмоции» (психологическое направление) . Также к базисным феноменам относятся установленные государственной властью нормы права (позитивизм), объективные общественные отношения (объективизм), идея, или смысл права (субъективизм), идеальное взаимодействие субъектов, объективируемое в языке (интерсубъективность).

Хотя широкий и узкий смыслы понятия правовая реальность и различаются, все же не следует их абсолютно противопоставлять, поскольку общая картина правовой реальности будет зависеть от того, что будет принято в качестве базисного феномена. Поэтому более перспективной, очевидно, является интегральная концепция правовой реальности, под которой понимается мир права, который конструируется из правовых феноменов, упорядоченных в зависимости от отношения к базисному феномену, или «первореальности» права.

Правовая реальность не представляет собой какую-то субстанциональную часть реальности, а является способом организации и интерпретации определенных аспектов социальной жизни, бытия человека. Но этот способ настолько существенен, что при его отсутствии распадается сам человеческий мир. Поэтому мы представляем его как реально существующий. Уже в этом обнаруживается отличие бытия права от бытия собственно социальных объектов. Ибо мир права - это мир долженствования, а не существования. Таким образом, введение в контекст методологических и мировоззренческих проблем правоведения категории «правовая реальность» позволяет рассматривать право не просто в качестве надстроенного явления (общественного отношения, института, формы общественного сознания), а как особый мир, автономную область человеческого бытия, имеющую собственную логику и закономерности, с которыми нельзя не считаться. Таким образом, смысл проблемы правовой реальности заключается в выяснении вопроса о бытии права, т.е. его укорененности в человеческом существовании.

В то же время следует учитывать специфичность онтологии права, поскольку бытие права - это бытие-долженствование. Право - это сфера должного, т.е. того, чего в привычном смысле нет, но реальность которого тем не менее значима для человека.

Что же выступает онтологическим основанием права или чему обязано право своим происхождением? Совершенно очевидно, что фундаментом права не может выступать природа и ее законы или космос в целом, хотя и сейчас встречаются попытки возродить характерные для Античности представления о космических основаниях права .

Право - внеприродное явление, и никаких оснований права в природе обнаружить невозможно. Природа - это царство объектов, а право - это сфера субъекта. Можно ли считать в таком случае субстанциональной основой права общество? Хотя право и возникает только в обществе, связано с ним и даже обладает социальной сущностью, но эта сущность уже не собственно права, а его проявлений. Поэтому говорить о какой-либо субстанциональной основе права не имеет смысла. Однако это не значит, что право не укоренено в бытии человека. Правовая реальность обнаруживается в таком аспекте бытия человека, которое содержит моменты долженствования, когда он соприкасается с бытием другого человека, и это совместное существование грозит обернуться произволом. Поэтому не любое человеческое взаимодействие выступает основой права, а лишь то, которое содержит моменты долженствования, ограничивающего произвол. Взаимодействие субъектов выступает основанием права не в субстанциональном, а в социально-идеальном, деонтоло- гическом смысле. Деонтологический мир, т.е. мир права и нравственности, возможен лишь в том случае, если соблюдаются как минимум следующие два условия:

• во-первых, признается свобода воли, т.е. полная возможность каждого лица поступать так или иначе и в соответствии с этим исполнять или не исполнять свою нравственную или юридическую обязанность; причем для права это требование оказывается особо значимым;
• во-вторых, признается принципиальная возможность нормы должного, т.е. критерия добра и зла, справедливости и несправедливости, предписывающего поступать так, а не иначе, и в соответствии с этим оценивающего человеческие поступки как добрые или злые, справедливые или несправедливые.

Предпосылки человеческой свободы и нормы должного составляют логический минимум деонтологической реальности. Связь между ними такова: если человек не свободен, то он не отвечает за свои поступки, а если он не отвечает за свои поступки, то ни о каких деонтологических нормах и речи быть не может. Человек как существо разумное и свободное в то же время существо подзаконное. Но он подчиняется законам и деонтологического, этического плана, и эмпирически-онтологического, причинного плана. Это две реальности, в которых живет человек и с позиций которых рассматриваются его действия.

В рамках деонтологической реальности преступление - это нарушение свободной волей нормы должного, предписывающей людям воздерживаться от известных деяний, т.е. на самого преступника надевается маска нравственной личности, обладающей свободой воли и связанной деонтологической нормой; под этой маской все и каждый поднимаются на одинаковую высоту - они признаются равно свободными. В этом особое величие права. С позиций же онтологически эмпирической реальности, где все подчинено причинному детерминизму, преступник - раб биологической природы и обстоятельств, а потому здесь нет места для свободной воли. Способность видеть мир не только с позиций причин и следствий, потребностей и интересов, но и с позиций значимости феноменов этого мира для человека развивается философией права, тесно связанной с нравственной философией. При этом право имеет онтологическую природу, близкую природе моральной реальности. То общее, что присуще праву и морали, есть долженствование.

Главное в реальности права в целом и каждого из правовых феноменов заключается в особом способе проявления - в том, что оно действует на человека. Это особый вид действия, т.е. действия не по внешней причине, а по внутреннему побуждению. Оно относится к сфере значимости, отличающейся от сферы эмпирически-соци- альных проявлений.

Здесь мы имеем дело с особой логикой - деонтологической, и в соответствии с этим и познавательные средства должны быть особые, отличающиеся от тех, которые применяются при познании эмпирического мира, поскольку сочетают в себе познавательные и оценочные моменты. В связи с этим судья должен решать дело прежде всего в категориях деонтологии - свободной воли, вменения, ответственности и т.д., а затем уже в категориях эмпирической онтологии - наследственности, социальной среды и т.п., не подменяя первого вторым.

Таким образом, на уровне сущности право есть идеальная реальность отношений между людьми. Она представляет особый род бытия - род идеального бытия, суть которого - долженствование (и эта сфера долженствования конституирует человека как человека). Смыслы права также находят выражение в ментальных установках, идеях и теориях, в знаково-символической форме норм и институтов, в человеческих действиях и отношениях, т.е. в различных проявлениях правовой реальности.

См.: Малинова И.П. Философия права (от метафизики к герменевтике). -Екатеринбург: Изд-во Урал. гос. юрид, академии, 1995. - С. 4.

См.: Пермяков Ю.Е. Лекции по философии права. - Самара: Изд-во «Самарский университет», 1995.- С. 120.

Правовая реальность имеет структуру, в которой можно выделить основные формы бытия:

• - мир идей;
• - мир знаковых форм;
• - мир взаимодействия с социальными объектами.

Каждая из этих форм бытия права имеет свое развитие в

философско-правовых концепциях.

Так, идея права больше представлена в естественных концепциях, тогда как знаковая форма - есть основа позитивного правовосприятия, коммуникативная же концепция изучает право в контексте взаимодействия объектов.

Идея права представляет первокирпичек правовой реальности, ценностный ориентир, поэтому его основными характеристиками выступают как антропологические, аксиологические и деонтологические компоненты.

Ценностно идея права представляет собой воплощение справедливости.

Вторым элементом правовой реальности является закон. Он представляет собой актуализацию и фактическое воплощение правовой идеи. Это общая норма для множества случаев. Он имеет различные формы бытия: нормы, отношение, сознание, правосубъектность, правоотношение.

Третий элемент - мир социальных действий - представляет собой самый сложный мир с позиции философии. Основным субъектов этого взаимодействия является человек. От того как он взаимодействует с правовой реальностью, набором каких качеств и способностей при этом оперирует, является важнейшим фактором реализации этой формы бытия права.

Могут быть выделены три уровня психически волевого восприятия:

A) низший - желания нарушить норму;

Б) средний - подчиняться, при этом сохраняя нейтральную позицию;

B) высший - всецело признавать ценности нормы.

Онтология права как раздел философии права ставит задачу не только описать существование феноменов правовой реальности, но и попытаться решить проблему соотношения должного и сущего права, являясь важным соотношением социума. Должное не может исчерпываться только как «то, что должно быть», как идеальная форма будущего. В правовой действительности должное, по своей сути, является социальной характеристикой. Эта выраженная определенность упорядочивания социального бытия людей посредством их собственной деятельности. Осознание должного выражается в определенных социальных требованиях, адресованных членам общества и направленных на обеспечение определенной упорядоченности человеческого существования. Социальные требования должного содержатся в следующих формах сознания: религия, право, мораль, политическая идеология. Но вместе с тем сфера должного не сводится только к духовным феноменам. Важнейшим проявлением являются нормативные образования: государство, общественные организации, законодательство. Должное и его проявления объективируются и взаимообусловлены сущим. Сущее как часть социального бытия человека носит конкретный характер. Сфера сущего различается в зависимости от требований должного.

В современной отечественной философско-правовой литературе проблема должного и сущего обнаруживается в характеристике права и государства, а также во влиянии их на субъекта права.

Концепция С.С. Алексеева относится к естественноправовому подходу. В его концепции должное и сущее - это категории, которые разделяются на естественные и позитивные феномены. Главная проблема данного подхода заключается в характеристике естественного права, особенно реальные проявления сущего в нем, с другой стороны, сам статус естественного права как должного по отношению к позитивному праву. С точки зрения автора концепции «правовые явления освещаются не как умозрительные, наземные фантомы, а через однопорядковые категории - право в результате обусловлено реальными жизненными процессами» . Естественное право рассматривается автором как реальный факт социального действия, как сущее. В этом контексте автор определяет естественное право как «правовые требования и прообразы юридических норм» 26 27 . «Они как таковые выражаются в обычаях, морали, религиозных и идсологиче- ских положениях» . Приведенные высказывания автора обнаруживают ряд противоречий в трактовке естественного права.

Рассмотрение концепции Алексеева позволяет выявить ряд существенных противоречий. Взаимное определение разума, свободы и права друг на друге не позволяет выявить собственную специфику этих феноменов.

Принципиально другая позиция сформулирована в этатистской концепции Э.А. Позднякова. В познавательном смысле автор исходит из необходимости изучения государства и права как феноменов сущего, поэтому его критика направлена на естественно-правовой подход. Другой методологический акцент направлен на антропологизацию при определении сущности и значении государства и права. Государство и право взаимосвязанные феномены, единое целое, которое отождествлено с обществом. «Мы рассматриваем государство и общество как понятия по существу тождественные: государство есть тоже самое

общество, только организованное по определенным принци-

пам» .

Поскольку автор концепции признает только наличие позитивистского права, то не возникает проблемы правового государства и проблемы прав человека. Здесь нет соотношения должного и сущего, так как право выступает исключительно как сфера тотального должного. Таким образом, государство и право изначально из категории сущего переходят в категорию должного и охватывают все существующее, включая правовую реальность.

Рассмотренные выше концепции включают взаимодействие сущего и должного как существенной характеристики правового и государственного взаимодействия. Результаты теоретического осмысления содержат характеристики этих феноменов в качестве должного. Идеализация правовых явлений, как явлений должного и сущего, является характерной чертой современных российских философско-правовых концепций. Зарубежные исследования пытаются решить эти проблемы в междисциплинарном аспекте, что видится более объективным для правовой науки.

28 Поздняков Э.А. Философия государства и права. М., 1995.

Вопросы по теме для дискуссии

Дать определение понятия «бытия», «онтологии». Соотнести понятия «бытия» и права и «правовой реальности».

• 1. В чем состоит особенность правовой реальности?
• 2. Какие онтологические основания права вы можете определить?
• 3. В чем состоит дуальная природа права: должное и сущее?
• 4. Каковы формы бытия права и в чем их особенности?

Темы для эссе

• 1. Какие элементы правовой реальности естественного и позитивного права необходимы?
• 2. Особенности дуальной природы права и решение вопросов противоречия сущего и должного на основе современных концепций интерсубъективности (на выбор студента).
• 3. Сравнить высказывания о природе права:

Диоген Лаэртский: «Парменид и Демокрит все выводят из необходимости, она же и судьба, и справедливость, и проведение, и миротворчество».

Г. Гегель: «Право и справедливость должны корениться в свободе и воле, а не в несвободе, к которой обращается угроза».

• Алексеев С.С. Философия права. М.,1997. С. 19.
• Алексеев С.С. Философия нрава. М.,1997. С. 25.
• Алексеев С.С. Философия права. М.,1997. С. 27.