В отличие от обычая, под законом. Проблема происхождения права в политико-правовых учениях ведущих представителей исторической школы

«Лучшие законы рождаются из обычаев».

Я согласна с мнением Ж.Жубера. Этим выражением он хотел сказать, что все законы произошли от древних обычаев. Со временем государство заменило родовую общину, что повлекло превращение обычаев в законы. Процесс формирования права, государства и законов занял не одно столетие. Общественные отношения регулировал обычай, так как в праве и в законе не было потребности. Труд был коллективен, собственность общей, поэтому не имело смысла заявлять права на чужую собственность.

С развитием человечества возникло усложнение общественной жизни, стало ясно, что обычаи не смогут регулировать все стороны общественных отношений, появилась потребность в законах. Понадобилась «третья сила», которая смогла бы рассудить конфликты и споры противоборствующих сторон. Это стало причиной возникновения государства.

Нельзя создавать законы против обычая, устоя. Есть определенный уклад жизни на протяжении существования человечества (обычаи), и законы должны только узаконить, а не перечеркнуть их. Но в то же время не все обычаи достойны узаконивания.

Приживаются не всегда добрые обычаи. В обществе с плохими нравами рождаются и живут такие же недобрые обычаи. Поэтому одним людям хочется "прививать" другим людям то, что первым кажется "добрым".

Следовательно, законы появляются из обычаев, а на обычаи имеют влияние нравы. Нравы- привычки, чувства, верования, общие для группы людей, имеющие моральную ценность образцы поведения, сложившиеся в ходе длительного исторического развития. В нравах сохраняются не только те образцы поведения, которые имеют непреходящее значение и являются неотъемлемой властью культурных традиций, но и те, которые препятствуют дальнейшему развитию культуры, ограничивают свободу морального выбора человека.. или социальные привычки образуют первичную форму права, основанную на традиции, или право обычая. Обычаи- укоренившееся, повторяющееся с давних пор в каком-либо обществе действие. Основной способ управления поведением в догосударственном обществе в условиях родовых отношений. Обычаи складываются в процессе жизнедеятельности общества. Если они получают признание государства и обеспечиваются его принудительной силой, то становятся правовыми. Социальные нормы - правила, регулирующие поведение людей, деятельность организаций в их взаимоотношениях. Закон - набор правил или норм поведения, который определяет отношения между людьми, организациями, государством/государствами. Связь между этими терминами очевидна, что доказывает правоту Жубера.

Примером является обычай изгонять провинившихся из племени перешёл в закон об изолировании преступников от общества. Также племена избирали себе вождя и совет старейшин, слушались их во всём - это перешло законы о выборах и власти.

Термины-категории «обычай и закон», сформировавшиеся в лексическом и смысловом значении задолго до появления государства, с появлением христианства в X в. стали испытывать смысловые деформации. Очень важно установить содержание этих понятий в догосударственный период. Это, в свою очередь, связано с пониманием сути обычного права, вопрос о котором был всегда достаточно дискуссионным. В последние годы полемика вокруг обычного права серьезно расширилась. Трактовка обычаев и обычного права в стиле дореволюционных авторов типа В.Ф. Владимирского-Буданова или В.И. Сергеевича к настоящему времени утратила всякую перспективу и постепенно пересматривается. При этом возникают новые споры и проблемы.50 Вопрос связан с оценкой введенных в литературу новых правовых понятий и оценок состояний архаического права. Очень важен тезис ведущих отечественных лингвистов В.В. Иванова и В.Н. Топорова о существовании в догосударственный период явления, 49

Там же, с. 70. 50

В настоящее время для истории права, так же как в XIX в., важно разграничение понятий «обычай» и «обычное право» и определение сути самого обычного права. Сейчас, так же как и раньше, распространено тавтологическое понимание этих категорий (см.: Мартинсон-Гнидкин А. Государственное опровержение лжеучений об обычном праве и правовом отношении. М. 1906, с. 149, 153).

187 названного «предправом».152 Хотя на эти выводы в последние годы обращали внимание, впрочем - достаточно редко, юристы, историки, этнографы, значение данного явления по сей день в должной мере не оценено для характеристики догосударственного правового состояния. Понятие предправа появилось, конечно, не без влияния западных исследований, которые использовали его для оценки архаических правовых состояний. Однако В.В. Иванов и В.Н. Топоров внедрили его в отечественную литературу, дополнили и обеспечили установление научного открытия. В этом они значительно опередили этнографов, историков права и других исследователей архаического периода. Значение категорий для истории права в том, что расширяется сфера нормативности первобытного общества, преодолевается упрощенное деление на право и мораль, по-новому определяется структура начальной нормативности и ее соотношение с обычным правом.

Упрощенная схема в понимании обычного права из работ дореволюционных историков «дожила» до нашего времени. Ее суть заключается в том, что обычное право представляет собой совокупность догосударственного правового состояния, кроме него ничего нет. Причем, очень широко распространено мнение об идентичности обычая и обычного права. В.И. Сергеевич, например, утверждал, и эта позиция была свойственна всему его творческому пути, что в летописных известиях IX-X вв. обычай и закон были идентичными явлениями в силу их примитивного понимания. Это просто «свойственное древнему языку многословие».153 Отсюда и рождалось, и продолжает существовать сведение в единое целое всей догосу- дарственной нормативности.

Для серьезных аналитиков было ясно, что первобытная нормативность очень разнообразна. В первую очередь это относится к религиозной сфере.154 И.Н. Срезневский еще в середине XIX в. показал, что отдельную область архаической нормативности представляют ритуалы в религиозной сфере. Даже строительство языческих храмов у славян имело определенную систему, т.е. было регулировано правилами и нормами. Языческое богослужение также подчинялось определенным правилам. Эти области были тесно связаны с другой сферой нормативности - мифологией, также устанавливавшей нормативы поведения и общежития. Вся эта совокупность представляла собой определенную догосударственную систему.155 Можно констатировать, что градация в подходах к древней нормативности наметилась в отечественной филологической и исторической литературе еще в середине XIX в. Но в трудах историков права XIX в. доминировала тенденция сведения всего богатства норм только к обычному праву, а еще хуже - просто к обычаям. Немудрено, что на современном этапе пересмотра отношения к обычному праву, груз старых преде ґавлений дает о себе знать. В сборнике по истории обычного права последних лет известный автор по теории государства и права Г.В. Мальцев справедливо указал на необходимость понимания разницы между обычаем и обычным правом, но при этом сохранил представления о «слитности» этих понятий. Регулятивная роль отводится именно обычаю, а не обычному праву, обычай считается нормативным, следовательно разница между явлениями исчезает.156 Подобные подходы к вопросу ведут к последствиям, которые четко охарактеризовал другой участник издания - Р. Куадже. Он справедливо отметил преобладание упрощенного представления по схеме: обычай - это отдельная норма, обычное право - это совокупность норм.157 Между тем, как в зарубежной, так и в отечественной науке, пересмотр таких представлений связан с пролонгацией права в архаическую древность, в результате чего оно предстает в ней как сложная система, отнюдь не ограниченная совокупностью обычаев. При этом возникает понимание «системы древних нормативных уровней».158 В новых подходах изменяется вся совокупность отношений права, государства и культуры.159 Возникновение права теряет связь с государством и «приобретает» связь с культурой. Вместе с тем подмена обычаев обычным правом или их тавтологичность продолжают иметь место в литературе.160 В ряде случаев различия обычного права и законодательства рассматриваются по линии принуждения: «психического» в первом варианте и «физического» со стороны государства. Хотя в данном случае имеется в виду уже государственное время, а не состояние права в архаический период.

В связи с введением в науку понятия «множественной нормативности» в архаический период возник вопрос о градации и характеристике нормативных древних регуляторов. При достаточной спорности вопроса к ним относят в настоящее время обычаи, ритуалы, традиции, табу, мифы. У разных авторов сама классификация выглядит различно, а самое главное - нет пока единого основания для разграничения системы регуляции. В результате в такой системе понимания обычаи вновь выступают то как тип поведения, то как тип нормативного регулятора. В первом случае обычай считается «стереотипной формой поведения», имеющей практическое значение. Ритуал мыслится как «чисто знаковая форма поведения», «не имеющая непосредственного практического значения». Традиция понимается совсем не ясно.161 При такой проблемносте и дискуссионности понятий особое значение имеют позиции, которые связывают множественность

состояний «предправа» с характером его нормативности. Иными словами, все составляющие предправа являются носителями определенных регулятивных норм, усвоенных и обязательных в архаическом обществе. Ритуал «связывает» поведение индивидов или групп с признанными правилами, нарушение которых вызывает негативные реакции. Ритуал «требует» соблюдения обрядовых правил при рождении ребенка, совершении похорон и т.д. Он несет регулятивную функцию в конкретной жизни.162 Как показал Д.К. Зеленин на примере русской мифологии о «неправильно умерших», эти ритуально-мифологические требования содержат целую систему правил-нормативов о похоронах, поминально-бытовых действиях и обрядах, нарушать которые было нельзя из-за мести со стороны такого рода

Хотя в настоящее время полинормативность догосударственного общества признается практически всеми, оценки в отношении связи с моралью и особенно обычным правом авторы дают различные. А.И. Першиц полагает развитие норм права и морали на древнем этапе как относительно целостный процесс.163 Здесь главный вопрос какой характер носит начальная полинормативность архаического общества, как мораль «сопоставляется» с правом. Однако зачастую полинормативность считают единым комплексом обычного права. Ю.И. Семенов выдвинул мнение о «поэтапном» развитии множественности нормативов. В догосударственный период развитие идет по «нарастающей»: сначала возникает табуитет, затем - мораль, наконец - обычное право и право. Последнее представляет уже государственный продукт.164 Полученная схема - чисто логическая и «приспосабливает» старые классовые воззрения к новой ситуации. Не случайно в статье нет никаких ссылок на конкретные источники, нет источниковедческого обоснования и рассуждения носят предположительный характер. Источников из древнего периода действительно мизерное число. Тем важнее языковые данные. Вряд ли могут возникнуть сомнения и в том, что табуитет, мораль и обычное право могут сосуществовать одновременно. Более обоснована версия Х.М. Думанова и А.И. Першиц, которые считают, что множественность и разноплановость нормативности в архаическом обществе (ритуал, мораль, этика, обычаи и т.д.) настолько явственны, что создается «невозможность» применения к древнему обществу только понятия обычного права. Его нормативность значительно шире и авторы ис- пользуют для характеристики понятие «предправо», которое В.В. Иванов и В.Н. Топоров применяли еще в 60-е гт. прошлого века.

Состояние вопроса о полинормативности и праве в архаический и догосударственный периоды требует основательных монографических исследований совместными усилиями этнографов, языковедов, историков, религиоведов и историков права. Роль последних связана с категорией обычного права, по поводу которого нужно иметь в виду следующее.

Аксиомой должен быть факт, что исходящее от государства законодательство по сути своей не может быть обычным правом. Оно может быть только государственным законодательством, независимо от использования до государственных традиций. В государственном законе проявляется новое качество: он распространяется на всю территорию, независимо от местных порядков. Вполне обоснованы указания в литературе о появлении общеобязательности и государственной принудительности. При этом характеристика предправа будет меняться по мере изучения вопроса.

Под обычаем целесообразно понимать фактический поступок, который становится повторяемым в силу практической традиции. Обычаи могут возникать и в XV-XVI вв. и значительно позднее. Примером древнего обычая в «племенной период» может служить обмен невестами между различными родственными обществами, где переговоры об условиях проводились и возглавлялись старейшинами или служителями культа. Это становится обязательной практикой, это - обычай. Обычай это действие, а не норма. Нормой обычного права правило поведения становится в древнем обществе тогда, когда оно абстрактно фиксируется в устной или письменной форме и становится отвлеченной от практики. Совокупность просто обычаев есть только совокупность определенных действий, одобряемых или запретительных со стороны «нормативной идеологии». Совокупность обычаев как действий не может быть обычным правом. Обычное право в догосударственный период безусловно влечет определенное принуждение родовых или племенных властей. И все же главный его признак проявляется в нормативности. В дореволюционное время Ф.И. Леонтович справедливо отметил, что обычное право это бытовая форма права, которая является нормативно обязательной в силу общего сознания и убеждения в его обязательности.165 Кровная месть как нормативное установление в догосударственный период - это обычное право, а не обычай. Она обязательна и за отказ от нее могут иметь место «догосударственные санкции»: бойкот коллектива, принуждение в форме общественного презрения, а возможно и лишение покровительства родственного коллектива. В этой связи не случайно при переходе в государственное состояние характер кровной мести меняется и она становится альтернативной, а не обязательной (ст. 1 Кр. Пр.). Можно полагать, что обычное право существовало и в письменной форме, хотя вопрос о древней письменности славян очень полемичен. При любых обстоятельствах обычное право представляет собой явление фиксированное. Материальная фиксированность выражается в существовании размеров эквивалентов в форме выкупа за невесту, компенсаций за преступления, размеров приданого и т.д.

В сравнении с обычным правом «предправо» - явление более широкое и сложное. Оно включает жесткие обязанности религиозных ритуалов, правила религиозных гимнов, многочисленных установок, связанных с понятием «должного». Ф.И. Леонтович указал на существование многочисленных и разнообразных «нормативных терминов» для характеристики древних правил: обычай, покон, старина, предание, пошлина и т.д.166 В контексте этого термин «право» рождается у славян задолго до государства и его содержание связано с религиозно понимаемой справедливостью. Интересно, что отличия обычного права от более широкой нормативной системы древности также отмечались Ф.И. Леонтовичем, который выделил несколько источников нормативных установлений в древний период: обычаи предков, правду, законы богов, отделенные от других обычаев и законов.167

В древнем чешском эпосе о Любуше есть выражение «судить по закону правды», что констатирует существование наряду с обычным правом системы морально-нравственных нормативов. По этому поводу историк права Н. Загоскин писал о существовании у древнейших славян «общего духовного первоисточника, из которого нормы обычного права черпали свое содержание».168

Современные западные и отечественные авторы включают в нормативные по сути мифы и ритуалы как социальные, так и бытовые правила- нормативы, правила межличностного общения. Из этой системы правил оформляется в древности понятия табу, запреты, понятия «священного и нечистого».169 В свое время Ф. Леонтович привел интересные доказательства в пользу существования у славян более широкой нормативности в сравнении с обычным правом. Существовали запреты на браки с определенной степенью родства, исходящие из религиозных установок. Обычное право древности не охватывало всю совокупность разнообразия правил семейных языческих отношений. В IX в. изживается институт многоженства. До принятия христианства моногамные семейные отношения регулировались обычным правом. Однако в реальной жизни полигамия существовала не на уровне обычного права, а как фактическое дозволенное событие. Полигамия вызывала определенные последствия (дети, наследство), к ним относились по определенным правилам, но вне стандартных установок обычного права.170

В государственный период Древней Руси государственная идеология стремится изменить соотношение обычаев с системой законодательных установлений, признаваемых государством и христианской идеологией единственно возможными.

«Закон и обычай», соседствующие на древнем этапе, должны были означать какие-то различия. Вероятнее всего, эта разница заключалась в более строгой обязательности закона. Очень возможно, что закон был наиболее приближен к религиозным установкам, столь важным в древности, тогда как обычай отражал практику и обряды регионального уровня. Для истории права в этом плане источники совершенно отсутствуют, нужны специальные лингвистические исследования. Некоторые летописные факты позволяют иметь вероятностные суждения. В договоре с греками 944 г. (ст. 13) предписывается имущественная ответственность для состоятельных людей в случае совершения ими убийства. Ситуация закреплена на уровне переходного времени от обычаев к жесткой нормативной системе правил, хотя термин закон здесь и не употребляется. Однако более поздняя

Тверская летопись содержит при пересказе текста приписку, что делается это «по закону»: часть имущества «по закону возьмет ближний убитого».74 Современное понимание кровной мести, языческих ритуалов, порядка наследования как однозначно обычаев недостаточно точно отражает ситуацию XI-XII вв. В X-XI вв. эти «обычаи» принудительно включались государственной властью в государственное законодательство и становились «законами». В XI в. при создании правовых сборников санкционировалась, видоизменялась и запрещалась кровная месть, принудительно изменялся старый порядок наследования, менялся традиционный порядок займов и т.д. Борьба с обычаями, в том числе путем включения их части в признаваемую государством правовую сферу, в эту эпоху стала важной го- сударственно-правовой функцией. «Угодные» обычаи включаются в систему законодательства. В XIV в. летописи указывают, что действие может стать «законным обычаем» при соответствующих стандартах, при отсутствии этого - беззаконным.75 Не столь многочисленные упоминания в X в. «закона и обычая» и в последующем XI столетии практически всегда связаны с их противопоставлением другим нормативам. В договорах с Византией это противопоставление «закона русского» греческому (ст. I).76 Как «закон Божий» термин присутствует в церковных уставах Владимира (ст. 5) и Ярослава (ст. 8).77 В светских оттенках термин направлен на разграни- чение коллизий светского и церковного законодательства. Употребление в таком светском смысле связано с недавней еще языческой стариной, когда закон означал исходящий сверху норматив не связанный с христианской идеологией. Иногда употребление термина закон носит в уставах характер смешанного светско-церковного понимания, поскольку на этом этапе разделение этих двух правовых направлений было почти невозможно. Наиболее весомое влияние византизма на употребление слова-термина закон в X в. проявилось в усилении придания ему свойства установленно- сти государственной властью. Но это в определенной степени совпадает со значением термина во время языческое. В византийских правовых текстах, в Кормчих книгах слово-термин употребляется в смысле правовых установлений византийских царей. Можно сказать, что колебания смыслов термина в русских текстах происходит под влиянием как национальных, так и греческих веяний. Переведенные на русский язык к началу XII в. с греческого «Пандекты» Никона Черногорца содержали огромное число упоминаний термина закон и его производных исключительно и только в смысле установлений государства. О законе как «законе Божьем» упоминания в памятнике крайне минимальные. Отсюда следует, что русская юридическая среда в XII в. хорошо представляла разницу в понимании

74ПСРЛ.Т. 15. М. 2000, с. 41. 75 ПСРЛ. Т. 6. М. 2000, с. 151.

ПРП. Вып. первый, С. 77

Там же, с. 242, 245. 78

Там же, с. 200, 262,268 . ;, - термина греками, несмотря на перемещение его смысла в национальном употреблении в контекст «закона Божьего». Для обозначения церковных установлений в «Пандектах» используется набор специальных терминов - канон, заповедь, правило и т.д. По отношению к этим терминам закон имеет более обязательное и более жесткое значение. В некотором смысле перемещение термина закон в вариант «закон Божий» на этапе ранней государственности было вызвано стремлением русской христианско- юридической среды к усилению значения религиозных установлений. Но при этом на протяжении всего дальнейшего периода сохранилось понимание государственно-нормативного его значения. И.И. Срезневский, например, указывал на факт XIII в. в Ипатьевской летописи, где польский закон понимался как карательное и властное установление: закон у ляхов «челяди не бити, но лупяху их».171 В XIV в. при проведении судебной реформы в Новгороде прекрасно осознавались отличия суда «по закону греческому» и суда по «закону Евангелия».172 В то же время на уровне практической лексики термин закон вытесняется в период средневековья понятием «правда». На весь средневековый период антиподом термина не является, как следовало бы логически, его производное - беззаконие. «Беззаконие» противопоставляется понятию «правда», более широкой категории нравственно-морально-правового характера, нежели чисто юридическое.

Сказанное выше относится к раннегосударственному периоду с существованием письменных текстов, в том числе юридических. Однако для архаичной праславянской эпохи с отсутствием письменных текстов историки права не располагают материалами для анализа интересующих нас понятий. Поэтому осознание правовых процессов архаической древности может дать языковый анализ. Основные наблюдения о значении и различиях слов-терминов закон и обычай в архаической древности принадлежит лингвистам. На базе их исследований можно сделать логические заключения о нормативной обязательности закона и обычая.

Отечественные исследования проходят не без влияния зарубежной лингвистики.

В работе французского лингвиста Э. Бенвениста обосновывается концепция, согласно которой понятие «закон», означающее правило, установленное свыше, как и понятие «право», которое будет рассмотрено в дальнейших главах книги, возникло на уровне индоевропейской общности и было направлено на упорядочение окружающего ми-

ра. Появление такого понимания можно относить ко времени 2-3 тыс. лет до н.э. Понимание закона в древнем санскрите связано с поддержанием порядка. В группе индоевропейских языков понятие закона связано с «основанием» и волей богов.173 С этими положениями согласуются позиции отечественных лингвистов. Отмечается, что возникновение концепта «закон» (т.е. нормативная установленность понятия) относится к стадии индоевропейской общности, т.е. по крайней мере - к глубоким векам до нашей эры. В архаическом сознании «концепт закона» тесно связан с пониманием его как способа достижения другого концепта - «концепта порядка». При помощи последнего в архаическом сознании устроен и упорядо-

чен окружающий мир. Следовательно, важнейшая функция понятия «закон» уже с момента возникновения направлена на упорядочение окружающего мира и связано с сакральностью. Такой подход возможен лишь на стадии некоторого «философского» осмысления мира, на некоторой сложной стадии развития человеческого мышления и общества. Важно, что для достижения «порядка», «концепт закона» логически и неизбежно предполагает известные ограничения действий человека. Это соотносится с божественными запретами, с общей религиозной концепцией мира. Таким образом, понятие «закон» было известно славянам еще во времена праславянской общности, оно значительно древнее государства и в своем возникновении никак с ним не связано. Связь закона с религиозными воззрениями у славян прослеживается для догосударственной эпохи даже по письменным источникам. Еще в середине XIX в. историк В. Никольский отмечал эту связь на примере чешского эпоса, где закон IX в.

был равнозначен «закону вечных богов».

Немаловажно, что в группе германских языков и в группе славянских языков происхождение термина-слова закон имеет некоторые различные основания, хотя все эти языки и относятся к индоевропейской группе. В западноевропейских языках происхождение исходит от латинского «leg», что означает явное внешнее, привнесенное от латыни становление семантики понятия. В славянских и древнерусском языках вопрос вызывает достаточные споры. В одной версии происхождение слова закон связано с корнем «кон», означающем в славянских языках «основание». В другом понимании происхождение связано с преемственностью от греческого языка. Нельзя, правда, исключать и возможность комплексного влияния двух направлений. Еще в XIX в. в литературе имелись ссылки на то, что древнеславянское слово закон в смысловом значении связано с греческим «уоцо87

в форме церковнославянского. Если следовать версии А. Мейе, то терми- ны-слова «закон и обычай» вошли в состав этого языка, не изменяя смысла и сути языческого догосударственного периода. Эта сторона смыслового значения терминов безусловно отразилась в договорах с греками X в.

На наш взгляд, трудности в определении смысла и происхождения термина закон в договорах X в. связаны, помимо филологических проблем, с развитием правовых тенденций. В X в. сталкиваются несколько тенденций вокруг этого понятия: изменение смысла в связи с влиянием христианства, угасание векового языческого догосударственного значения, взаимосвязь с государственно-правовыми византийскими представлениями. Какая из них преобладала в лексике договоров определить действительно трудно. Аргумент о «слабом развитии письменности» в X в. вряд ли имеет твердые основания. Известный филолог Б.А. Ларин полагал, что высокая письменная культура Руси в XI в. не могла «быстро» возникнуть после принятия христианства в конце X в. Он считал возможным появление письменности у славян за несколько веков до принятия христианства.175 Вокруг типа языка договоров велась серьезная полемика, является ли он церковнославянским или древнерусским. Все это ставит преграды в определении византийского и древнерусского в термине закон.176 Однако возможно достаточно точно определить логически-смысловое значение юридических терминов. М. Фасмер, определяя слово закон, пишет о его распространении во всех славянских языках, т.е. справедливо связывает возникновение с пра- славянской общностью. Его происхождение он связывает со значением «кон», «искони», что в первооснове означает «начало». К праславянской основе относится и слово «обычай», распространенное во всех славянских языках.177 По нашему мнению, обычай в происхождении связан со словом «общий», которое отражает характер и способ действия людей. В договоре с Византией 944 г. записано, что «обычаи послы» - эго общие послы.178 В этимологическом словаре Л.Г. Преображенского подтверждается происхождение закона от корня «кон». При этом совершенно не расшифровывается какое-либо правовое значение закона и обычая. Не ясно и то, какую роль играет приставка «за» и в каком смысле ее можно трактовать как обо-

значение предела. Я полагаю, что связь с корнем «кон» единственно правильное объяснение возникновения термина, и это означает чисто славян- ско-языческое его происхождение. Отметим, что Л.Г. Преображенский указывает на взаимосвязь происхождения указанных слов и слова «право»,179 но без всякого определения юридического смысла понятий. Впрочем, лингвисты вообще обходят правовые аспекты.180 Между тем, архаическое состояние обычая на праславянском уровне имеет непосредственно нормативную составляющую и означало уже в тот момент установившуюся традицию, желательный порядок, какие-то правила поведения.181 В ПВЛ смысл обычая уже выходит за сложившиеся архаические рамки и часто означает просто привычку, характер, образ действия. Есть в летописи употребление по линии взаимосвязи обычай=норов=нрав. Этот разнобой, вызванный распространением термина на бытовое сознание продолжается на протяжении нескольких столетий. Для примера: существует «обычное пение надгробное» (XIV в.).182 Исследователь древнерусской летописной лексики А.С. Львов соглашается с общеславянским происхождением слов «обычай и закон» и считает, что их происхождение связано со смыслом -

«установить исходное решение». По моему мнению, в этом суждении есть определенная связь с корнем «кон», означающим основание, но смысла обычая как явления такая трактовка не отражает. Сложный вопрос о соотношении слов-терминов «закон и обычай» А.С. Львов решает недоста- точно убедительно. В целом совершенно очевидно, что уже с архаического периода «закон и обычай» представляют собой какие-то правила, нормативы. Это обстоятельство порой рождает в литературе отождествление понятий. А.С. Львов полагает, что в ПВЛ «закон и обычай» отождествляются, не учитывая различий источников их происхождения с архаических времен, различий в обозначениях с принятием христианства и «перемещения» понимания закона в религиозную область. В результате этого в X в. языческий смысл закона меняется. Смешение в летописях понятий в более поздние века вызваны бытовой речью, произвольным отношением к терминам бытового сознания. Тем не менее, закон как исходящее от власти установление, требующее определенного правила поведения, всегда сохраняется в средневековое время. В XIII в. в таком смысле закон присутствует в летописи, когда в 1220 г. князья отпустили в свою землю болгар для

«присяги по их закону». В таком же ключе, как заведенный порядок и «правила», летопись упоминает обычай в XIII в." Но между обычаем и правилом есть даже на бытовом уровне различия, тем более в официальном правосознании развитой государственности. Обычай имеет более независимое по отношению к личности значение, включает какой-то более абстрагированный порядок действий. Правило более «привязано» к личности, более субъективно. В XIII в. при установлении господства Орды обычай несколько «консервируется» при деформации устоявшихся понятий. Он как бы несколько «приближается к закону». Например, «обычай брать княжение в Орде».183

В работе А.С. Львова имеется еще одна неточность, которую следует оговорить. Он полагает, что в эпоху ПВЛ слова, обозначающие юридическую терминологию - ряд, урок, правда, закон, право - основываются в обозначении на обычном праве. Строго говоря, это совсем не правильно. Возможно, автор хотел подчеркнуть, что эти слова-термины формировались в той древности, когда проходило становление так называемого обычного права.184 Но в ПВЛ эти слова-термины зафиксированы на уровне правовой реальности уже «переросшей» просто обычное право.

Вообще, смешение слов-терминов «закон и обычай» применительно к эпохе ПВЛ имеет давнюю традицию и связано с работами известного дореволюционного историка права В. Сергеевича. Его концепция «обычного права» очень уязвима. Автор ошибочно полагал, что в древний период закон и обычай означали одно и то же. Такой же смысл имело и второе название обычая - «покон». К X в. все эти термины означали «предания, идущие от предков». Автор считал, что «закон и покон» имеют одинаковое значение из-за единой корневой основы «кон». Корень «кон» трактовался как «начало». Все эти слова означают «порядок», которому должен следо- вать человек. «Русский закои» в договорах с греками означает русский обычай. Такое однотипное понимание терминов существовало вплоть до проникновения в X в. на Русь византийского права, после чего под его влиянием значение терминов стало изменяться (они «разошлись»). Это достаточно ошибочные рассуждения и даже приставки «за» и «по» к кор-

ню «кон» по непонятным причинам именуются предлогами. В хронологии терминов следует разобраться подробно.

В IX-XI вв. в письменных источниках обычай именуется двумя терминами - «обычай» и «покон».185 Согласно М. Фасмеру, покон связан со словом «искони», т.е. имеет логически более древнее происхождение. В Краткой Русской Правде обычай зафиксирован только как «покон» за убийство огнищанина и как «покон вирный» (ст. ст. 21, 42). В Пространной редакции покон упоминается только один раз как «покон вирный» (ст. 9). Есть основания считать, что отмирание термина связано с «переходом» его значения в понятие «узаконенного» обычая, т.е. государственно обязательного законодательства. Помимо упоминания в договорах с Византией, в летописной лексике термин «покон» совершенно отсутствует. В летописи используется термин «обычай». В статьях Русской Правды о «поконе вириом» очень подробно описано, какое количество денег и продуктов, в какие дни недели и на какой срок может получить с общины княжеская администрация. Упорядочить так четко все элементы взысканий мог уже только закон, а не обычай. Совершенно логично в Краткой и Пространной Правде есть указание на иной источник этой подробной разработки. Это был «урок», правовое княжеское установление при Ярославе Мудром. Иначе говоря, Ярослав конкретизировал и зафиксировал законодательно сложившийся вариант «обычиых» взысканий, сохранив их для населения в виде обычного права для страны, где законодательство превратилось в го-

сударственное. В трудах историков советского периода установление «покона вирного» однозначно связывалось с усилением классовой борьбы. Л.В. Черепнин гипотетически отнес его возникновение ко времени движения изгоев в 1024-1026 гг., в результате которого князь издал это постановление для противодействия народу «прятавшему хлеб»; администрация испытывала нужду в пропитании и новое постановление несколько раз подчеркивает, что она может брать припасы «в неограниченном количест-

ве». Однако важно было бы задаться вопросом, почему установление «покона вирного» названо не уставом, законом и т.д., а все-таки поконом (обычаем). Получается, что роль населения в фиксации элементов обычая была очень велика, а указания исследователей на неограниченный характер поборов - чистейшая фантастика. Когда статья Русской Правды указывает на количество хлеба («колико могут ясти») имеется в виду совсем противоположное: ограничение поборов возможностями ежедневного потребления.

К пониманию «покона» как узаконенного обычая подводит и статья об убийстве огнищанина. В конце этой статьи имеется приписка - такой же «покон и тивунице». Во всех остальных статьях о посягательствах на княжескую администрацию (ст. ст. 19-27 Краткой Правды) таких добавлений нет. Добавления имеются лишь в статье о конюхе, которого «убили дорогобужцы», и отсюда следует, что приписка о «поконе» за убийство «тивунице» родилась в результате конкретного случая, который рассматривался с применением в суде обычной практики, побудившей законодателя указать дополнительно на соответствие нормы «покону». Понимание «узаконенного покона» как государственного закона следует из позднего текста Русской Правды по Софийской первой летописи. Там «покон вирный» прямо именуется «законом вирным» при великом князе Ярославе."06 О превращении «покона в закон» свидетельствует текст договора с греками в Ипатьевской летописи, где известная фраза о существовании «закона русского» со штрафом в 5 литр за убийство передана не как закон русский, а «по покону русскому».186 Значит, этот русский закон вырастал из «узаконенного покона».

"рТБЧДБ" Й "РТБЧП" - ПДОПЛПТЕООЩЕ УМПЧБ
зМБЧБ ЙЪ ОПЧПЗП ХЮЕВОЙЛБ ЗТБЦДБОПЧЕДЕОЙС. 5 ЛМБУУ

фЕНБ "пФ ПВЩЮБС Л ЪБЛПОХ"

юЕМПЧЕЛХ ХДБМПУШ ЧЩЦЙФШ ЧП НОПЗПН ВМБЗПДБТС ХНЕОЙА ДПЗПЧБТЙЧБФШУС, ЦЙФШ РП РТБЧЙМБН. оП ЧЕДШ ЦЙЪОШ ОЕ УФПЙФ ОБ НЕУФЕ, ОПЧЩЕ ХУМПЧЙС ФТЕВХАФ ОПЧЩИ РТБЧЙМ. рПУНПФТЙН, ЛБЛ ЮЕМПЧЕЛ УРТБЧМСМУС У ЬФПК ЪБДБЮЕК. фЩУСЮЕМЕФЙС УНЕОСМЙ ДТХЗ ДТХЗБ, УНЕОСМЙУШ РПЛПМЕОЙС, Й НБМП-РПНБМХ Ч ЦЙЪОЙ РЕТЧПВЩФОПЗП ПВЭЕУФЧБ УФБМЙ РПСЧМСФШУС ЙЪНЕОЕОЙС. тПДПЧХА ПВЭЙОХ УНЕОЙМБ УПУЕДУЛБС, ОБ УНЕОХ ВПМШЫПК УЕНШЕ РТЙЫМБ ОЕВПМШЫБС, ФБЛБС ЦЕ, ЛБЛ Х ОБУ У ЧБНЙ: РБРБ, НБНБ, ДЕФЙ. фЕРЕТШ ЛБЦДБС УЕНШС ЧЕМБ ИПЪСКУФЧП УБНПУФПСФЕМШОП: РБИБМБ ЪЕНМА, ЧЩТБЭЙЧБМБ УЛПФ, ПФЕГ УЕНЕКУФЧБ ИПДЙМ ОБ ПИПФХ, Б НБФШ ЗПФПЧЙМБ ПВЕД, РТСМБ, ФЛБМБ, УМЕДЙМБ ЪБ ИПЪСКУФЧПН. уТЕДЙ ЬФЙИ УЕНЕК ЛФП-ФП ПЛБЪЩЧБМУС ВПМЕЕ ХДБЮМЙЧЩН, ЛФП-ФП ВПМЕЕ ФТХДПМАВЙЧЩН, ЛФП-ФП РПМХЮБМ МХЮЫЙК ЛХУПЛ ЪЕНМЙ ЙМЙ ВПМШЫЕ ДПВЩЮЙ РПУМЕ ЧПЕООЩИ РПИПДПЧ. фБЛЙН ПВТБЪПН, ЧНЕУФЕ У ТПДПЧПК ПВЭЙОПК ХЫМП Ч РТПЫМПЕ Й ТБЧЕОУФЧП МАДЕК, РПСЧЙМЙУШ ВЕДОЩЕ Й ВПЗБФЩЕ. пДОЙ НПЗМЙ ОБОСФШ ТБВПФОЙЛПЧ ДМС ПВТБВПФЛЙ УЧПЕЗП РПМС, НПЗМЙ ПУФБЧЙФШ Х УЕВС ЪБИЧБЮЕООПЗП Ч ВПА РТПФЙЧОЙЛБ: РХУФШ ТБВПФБЕФ Ч ИПЪСКУФЧЕ РПВЕДЙФЕМС. дТХЗЙЕ ЦЕ, ФСЦЕМП ЧЪДЩИБС, ЧЩОХЦДЕОЩ ВЩМЙ ЙДФЙ Л ВПЗБФПНХ УПУЕДХ ЪБ НЕЫЛПН ЪЕТОБ, ЮФПВЩ РТПФСОХФШ ДП ОПЧПЗП ХТПЦБС. пДОБЛП ДПМЗ ОБДП ВЩМП ПФДБЧБФШ ВПМШЫЕК НЕТПК ЙМЙ ФТХДПН ОБ РПМЕ ВМБЗПДЕФЕМС.
оПЧЩН ВЩМП Й ФП, ЮФП Ч УПУЕДУЛПК ПВЭЙОЕ ОБТСДХ У ПВЭЙООПК УПВУФЧЕООПУФША ХЦЕ РПСЧЙМБУШ УПВУФЧЕООПУФШ УЕНШЙ, ФП ЕУФШ ФП, П ЮЕН ЕЕ ЧМБДЕМШГЩ НПЗМЙ УЛБЪБФШ: "ьФП НПЕ, Й ОЙЛФП, ЛТПНЕ НЕОС, ОЕ ЙНЕЕФ РТБЧБ РПМШЪПЧБФШУС Й ТБУРПТСЦБФШУС ЬФЙН!" уПВУФЧЕООПУФШ, ЛПФПТПК РПМОПУФША ЧМБДЕЕФ ПДЙО ЮЕМПЧЕЛ, ОБЪЩЧБЕФУС ЮБУФОПК. оБМЙЮЙЕ УПВУФЧЕООПУФЙ РПЪЧПМСМП МАДСН РТПСЧЙФШ УЧПЙ УРПУПВОПУФЙ, РПЮХЧУФЧПЧБФШ ОЕЪБЧЙУЙНПУФШ ПФ ПВЭЙОЩ. ч ФП ЦЕ ЧТЕНС ТБЪВПЗБФЕЧЫЙЕ УПУЕДЙ УФБМЙ РПДЮЙОСФШ УЧПЙИ НЕОЕЕ ХДБЮМЙЧЩИ УПРМЕНЕООЙЛПЧ, ПОЙ РПМХЮЙМЙ ЧМБУФШ, ЛПФПТХА ОЕ ИПФЕМЙ ФЕТСФШ. чРТПЮЕН, ПВ ЬФПН ЧЩ ЪОБЕФЕ ЙЪ ХЮЕВОЙЛПЧ ЙУФПТЙЙ. б НЩ РПЗПЧПТЙН П ФПН, ЛБЛ ФЕРЕТШ, Ч ОПЧЩИ ХУМПЧЙСИ, УФБМЙ ТЕЗХМЙТПЧБФШУС ПФОПЫЕОЙС НЕЦДХ ЮМЕОБНЙ ПВЭЕУФЧБ.
рПЮЕНХ ПВЩЮБК ХЫЕМ Ч РТПЫМПЕ? чЩ ЪОБЕФЕ, ЮФП ЧНЕУФЕ У ОЕТБЧЕОУФЧПН Й ЮБУФОПК УПВУФЧЕООПУФША Ч ЦЙЪОШ МАДЕК ЧФПТЗМЙУШ Й ФБЛЙЕ ОЕРТЙСФОЩЕ ЧЕЭЙ, ЛБЛ ТБВУФЧП, ЪБЧЙУФШ, ОЕОБЧЙУФШ, ПВЙДБ, МПЦШ, ЧПТПЧУФЧП, РТЙФЕУОЕОЙС ПДОПЗП ЮЕМПЧЕЛБ ДТХЗЙН... ч ЬФЙИ ЙЪНЕОЙЧЫЙИУС ХУМПЧЙСИ ПФОПЫЕОЙС НЕЦДХ МАДШНЙ УФБОПЧЙМЙУШ ЧУЕ ВПМЕЕ ОБРТСЦЕООЩНЙ. рПСЧЙМБУШ ОЕПВИПДЙНПУФШ ЪБЭЙЭБФШ РТБЧБ УПВУФЧЕООЙЛПЧ ЙНХЭЕУФЧБ. лТПНЕ ФПЗП, РПОСФЙС "УПВУФЧЕООПУФШ" Й "ЧМБУФШ" ДПЧПМШОП УЙМШОП РЕТЕРМЕМЙУШ. чЕДШ ЮЕН ВПМШЫЕК УПВУФЧЕООПУФША ЧМБДЕМ ЮЕМПЧЕЛ, ФЕН УЙМШОЕЕ ВЩМП ЕЗП ЗПУРПДУФЧП ОБД МАДШНЙ, ЛПФПТЩЕ ПФ ОЕЗП ЪБЧЙУЕМЙ. оХ Б ФЕН, ЛПЗП РТЙФЕУОСМЙ, ТБЪЧЕ ОЕ ОХЦОЩ ВЩМЙ ОПЧЩЕ УРПУПВЩ ТЕЗХМЙТПЧБОЙС ПВЭЕУФЧЕООЩИ ПФОПЫЕОЙК? лПОЕЮОП, ЙН ФПЦЕ ОЕПВИПДЙНП ВЩМП ЪБЭЙФЙФШУС ПФ ЧУЕИ ФЕИ, ЛФП ЪБИПЮЕФ РПУСЗОХФШ ОБ ОЙИ УБНЙИ Й ЙИ ЧЕУШНБ УЛТПНОПЕ ЙНХЭЕУФЧП. пВЩЮБК ОЕ НПЗ УРТБЧЙФШУС У ЬФЙНЙ РТПВМЕНБНЙ. хЫМБ Ч РТПЫМПЕ ОЕРТЕТЕЛБЕНБС ЧМБУФШ ЧПЦДС, ЛПФПТБС ВЩМБ ПУОПЧБОБ ОБ БЧФПТЙФЕФЕ, ФЕРЕТШ ЦЕ ОХЦОЩ ВЩМЙ УЙМБ, ОПЧЩЕ НЕФПДЩ ОБЛБЪБОЙС - УМПЧПН, ФП, ЮФП ДПМЦОП ВЩМП ЪБУФБЧЙФШ МАДЕК ВПСФШУС, ЧУЕМСФШ Ч ОЙИ ЗПФПЧОПУФШ РПДЮЙОСФШУС.
1. лБЛ ЧЩ ДХНБЕФЕ, ФПМШЛП МЙ ВПЗБФЩЕ МАДЙ ОХЦДБМЙУШ Ч ЪБЭЙФЕ?
2. оХЦОЩ МЙ ВЩМЙ ЛБЛЙЕ-ФП РТБЧЙМБ ВЕДОСЛБН? еУМЙ ДБ, ФП ЛБЛЙЕ? еУМЙ ОЕФ, ФП РПЮЕНХ?
тЕЗХМЙТПЧБФШ ПФОПЫЕОЙС Ч ПВЭЕУФЧЕ ФПМШЛП У РПНПЭША ПВЩЮБС УФБМП ОЕЧПЪНПЦОП, ОБ РПНПЭШ ЕНХ РТЙЫМЙ ЪБЛПО Й РТБЧП. пДОБЛП ПВ ЬФПН ТБЪЗПЧПТ ЧРЕТЕДЙ.

чПРТПУЩ Й ЪБДБОЙС
1. лБЛЙЕ ЙЪНЕОЕОЙС РТПЙУИПДЙМЙ Ч ЦЙЪОЙ РЕТЧПВЩФОПЗП ПВЭЕУФЧБ, ЛБЛ ЬФП РПЧМЙСМП ОБ ПФОПЫЕОЙС НЕЦДХ МАДШНЙ?
2. лБЛБС УЧСЪШ УХЭЕУФЧХЕФ НЕЦДХ РПСЧМЕОЙЕН ЮБУФОПК УПВУФЧЕООПУФЙ Й РПСЧМЕОЙЕН ЪБЛПОПЧ?
3. йЪНЕОСАФУС МЙ УП ЧТЕНЕОЕН ПВЩЮБЙ? рПЮЕНХ?
4. йЪНЕОСАФУС МЙ УП ЧТЕНЕОЕН РТЕДУФБЧМЕОЙС П УРТБЧЕДМЙЧПУФЙ? рПЮЕНХ?
5. нЩ ЧЩСУОЙМЙ, ЮФП ПВЩЮБК ХЦЕ ОЕ НПЗ ТЕЗХМЙТПЧБФШ ЧУЕ ПФОПЫЕОЙС МАДЕК Й ОБ РПНПЭШ ЕНХ РТЙЫМЙ ЪБЛПОЩ. рПУФБТБКФЕУШ ПВЯСУОЙФШ УЧПЙНЙ УМПЧБНЙ, РПЮЕНХ ЬФП РТПЙУИПДЙМП.
йЭЕН ПФЧЕФ ОБ ЗМБЧОЩК ЧПРТПУ. рПУМЕ РТПЮФЕОЙС ЫЕУФПЗП РБТБЗТБЖБ Х ЧБУ РТЙВБЧЙМПУШ ЪОБОЙК П ФПН, ЛБЛ ЮЕМПЧЕЛ УФБОПЧЙМУС ЮЕМПЧЕЛПН, ЮФП РПНПЗМП ЕНХ ОБ ЬФПН РХФЙ, ЮФП РПНПЗМП ЕНХ ЧЩЦЙФШ. пФЛТПКФЕ ФЕФТБДШ Й ДПРПМОЙФЕ УЧПК ПФЧЕФ ОБ ЬФПФ ЧПРТПУ.
рХФЕЫЕУФЧЙЕ РП ЪБОЙНБФЕМШОЩН УФТБОЙГБН
нЙЖ П рБОДПТЕ
хЪОБЧ П ФПН, ЮФП МАДСН РЕТЕДБО ВПЦЕУФЧЕООЩК ПЗПОШ, ъЕЧУ ОЕ ПЗТБОЙЮЙМУС УФТБЫОЩН ОБЛБЪБОЙЕН рТПНЕФЕС. пО ТЕЫЙМ ПФПНУФЙФШ МАДСН Й РПЪЧБМ зЕЖЕУФБ.
- чПФ, - УЛБЪБМ ъЕЧУ, РПЛБЪЩЧБС ОБ ЗМЙОХ. - чПЪШНЙ Й ЧЩМЕРЙ РТЕЛТБУОХА ДЕЧХ, ЮФПВЩ ПОБ ВЩМБ ОЕ ИХЦЕ ВПЗЙОЙ.
зЕЖЕУФ РПЮЕУБМ ЪБФЩМПЛ.
- фЕВЕ ЮФП-ОЙВХДШ ОЕСУОП? - УРТПУЙМ ъЕЧУ, ОБИНХТЙЧ ВТПЧЙ.
- фЩ ЗПЧПТЙЫШ - ОЕ ИХЦЕ ВПЗЙОЙ? оП ЛБЛПК? чЕДШ ЕУМЙ ТЕЮШ П НПЕК УХРТХЗЕ (УХРТХЗПК зЕЖЕУФБ ВЩМБ бЖТПДЙФБ), зЕТБ Й бЖЙОБ НПЗХФ ПВЙДЕФШУС.
- ьФП ЧЕТОП! - УПЗМБУЙМУС ъЕЧУ. - юФПВЩ ОЕ ВЩМП УУПТЩ, ЧПЪШНЙ Х бЖТПДЙФЩ ЗХВЩ, Х бЖЙОЩ - ТХЛЙ, Й Х зЕТЩ... чРТПЮЕН, Х зЕТЩ ОЙЮЕЗП ОЕ ВЕТЙ.
юЕТЕЪ ДЕОШ зЕЖЕУФ СЧЙМУС УП УЧПЕК ТБВПФПК. вПЗЙ Й ВПЗЙОЙ ХЦЕ ПЦЙДБМЙ ЕЗП РПСЧМЕОЙС. дПЦДБЧЫЙУШ, ЛПЗДБ ЛБЦДЩК ЙЪ ВПЗПЧ ЧТХЮЙМ ЗМЙОСОПК ДЕЧХЫЛЕ УЧПК ДБТ, ъЕЧУ РПДПДЧЙОХМ Л УЕВЕ РМПУЛПЕ ВМАДП, ОБ ЛПФПТПН, УЛТАЮЙЧЫЙУШ, ЛБЛ ТБЛЙ, МЕЦБМЙ ЛБЛЙЕ-ФП УХЭЕУФЧБ, Й УЛБЪБМ:
- лБЦДЩК ЙЪ ЧБУ ПДБТЙМ ЬФХ ДЕЧХЫЛХ ЧУЕН, ЮЕН УЮЕМ ОХЦОЩН. фЕРЕТШ НПК ЮЕТЕД.
чЛМБДЩЧБС Ч НСЗЛХА ЗМЙОСОХА ЗТХДШ РЕТЧПЗП ТБЮЛБ, ПО УЛБЪБМ:
- ьФП ИЙФТПУФШ!
чУФБЧМСС ПУФБМШОЩИ ТБЮЛПЧ, ПО РТЙЗПЧБТЙЧБМ:
- ьФП ЛПЧБТУФЧП! ьФП ЪБЧЙУФШ! ьФП ЪБОПУЮЙЧПУФШ! ьФП РТЕДБФЕМШУФЧП!
- ъБЮЕН ЦЕ ФБЛПНХ ЮХДПЧЙЭХ ФБЛБС ЛТБУЙЧБС ЧОЕЫОПУФШ? - ЧПЪНХФЙМБУШ бЖТПДЙФБ.
- фЕН ЧЕТОЕЕ ПОБ РТЙЧМЕЮЕФ УНЕТФОЩИ! - УЛБЪБМ ъЕЧУ.
- чЕДШ ЙИ ЧЪЗМСД РПЧЕТИОПУФЕО. лТБУПФБ ДМС ОЙИ - ЛБЛ СТЛЙК УЧЕФ ДМС НПФЩМШЛПЧ. пОЙ МЕФСФ ОБ ОЕЕ Й ЗЙВОХФ.
уЛБЪБЧ ЬФП, ПО ПВОСМ ЗМЙОСОХА ДЕЧХЫЛХ, РТЙМПЦЙЧ Л ЕЕ ЗХВБН УЧПЙ ХУФБ, Й ЧЩДПИОХМ ЧПЪДХИ ЙЪ НПЗХЮЕК ЗТХДЙ.
зМЙОСОБС ДЕЧБ ПФЛТЩМБ ЗМБЪБ Й ХМЩВОХМБУШ.
- йДЙ ЛП НОЕ, рБОДПТБ! - УЛБЪБМ ъЕЧУ.
дЕЧБ ПВЕТОХМБУШ. "б ЮФП ЬФП ЪОБЮЙФ - рБОДПТБ?" - УРТПУЙМБ ПОБ.
- пДБТЕООБС ЧУЕНЙ! - ПФПЪЧБМУС ъЕЧУ. - лБЦДЩК ЙЪ ОБУ ЧМПЦЙМ Ч ФЕВС УЧПК ДБТ. оП С РТЙЗПФПЧЙМ ДМС ФЕВС ЕЭЕ ЧПФ ЮФП. - пО РПДОСМ УПУХД, ОБЛТЩФЩК ЛТЩЫЛПК, Й РПСУОЙМ:
- ьФП ФЧПЕ РТЙДБОПЕ.
- б ЛФП НПК ВХДХЭЙК НХЦ? - РПЙОФЕТЕУПЧБМБУШ рБОДПТБ.
- пО УЩО ФЙФБОБ. еЗП ЪПЧХФ ьРЙНЕФЕК. оБКДЙ ЕЗП Й ЧТХЮЙ ЬФПФ УПУХД ОЕРТЙЛПУОПЧЕООЩН.
рБОДПТБ ОБЫМБ ьРЙНЕФЕС. пО ВЩМ ЧПУИЙЭЕО ЕЕ ЛТБУПФПК Й УПЗМБУЙМУС ЧЪСФШ ЕЕ Ч ЦЕОЩ. уПУХД ЦЕ, ЛПФПТЩК ЧТХЮЙМБ ЕНХ рБОДПТБ, СЧЙМУС ДМС ьРЙНЕФЕС ОЕПЦЙДБООПУФША.
- пФЛХДБ ПО Х ФЕВС? - ЧУФТЕЧПЦЕООП УРТПУЙМ ФЙФБО.
- еЗП РЕТЕДБМ НОЕ ъЕЧУ.
мЙГП ьРЙНЕФЕС ЙУРХЗБООП ЧЩФСОХМПУШ. пО ЧУРПНОЙМ, ЮФП рТПНЕФЕК ХНПМСМ ЕЗП ОЕ ВТБФШ ПФ ъЕЧУБ ОЙЛБЛЙИ ДБТПЧ. чЪСЧ УПУХД, ПО ТЕЫЙМ, ЮФП РПУПЧЕФХЕФУС У рТПНЕФЕЕН, ЛБЛ ВЩФШ. рБОДПТБ ЦЕ ЧУЕ ЧТЕНС РПНОЙМБ П РТЙДБОПН, МАВПРЩФУФЧП ОЕ ДБЧБМП ЕК РПЛПС. дПЦДБЧЫЙУШ, ЛПЗДБ УХРТХЗ ХУОХМ, рБОДПТБ УОСМБ У УПУХДБ ЛТЩЫЛХ, Й ТБЪМЕФЕМЙУШ РП ЧУЕК ъЕНМЕ ФЕ ВЕДУФЧЙС, ЛПФПТЩЕ ВЩМЙ Ч ОЕН ЪБЛМАЮЕОЩ. тБОШЫЕ МАДЙ ЦЙМЙ УЮБУФМЙЧП, ОЕ ЪОБС ЪМБ, ЪБЧЙУФЙ, ЦБДОПУФЙ, ЗХВЙФЕМШОЩИ ВПМЕЪОЕК. фЕРЕТШ ЪМПН ОБРПМОЙМЙУШ Й ЪЕНМС, Й НПТЕ. оЕЪЧБОЩНЙ, ДОЕН Й ОПЮША РТЙИПДСФ Л МАДСН ВПМЕЪОЙ, УФТБДБОЙС. пОЙ РТЙИПДСФ ОЕУМЩЫОЩНЙ ЫБЗБНЙ, ФБЛ ЛБЛ ъЕЧУ МЙЫЙМ ЙИ ДБТБ ТЕЮЙ. лТЩЫЛБ УПУХДБ УОПЧБ ЪБИМПРОХМБУШ, Й ФПМШЛП ПДОБ ОБДЕЦДБ ОЕ ЧЩМЕФЕМБ ЙЪ ДПНБ ьРЙНЕФЕС.
1. п ЮЕН ЬФПФ НЙЖ?
2. лБЛ ДБООЩК НЙЖ ПВЯСУОСЕФ, ПФЛХДБ ВЕТХФУС ЧУЕ ОЕЧЪЗПДЩ Й ФСЗПФЩ ЮЕМПЧЕЮЕУЛПК ЦЙЪОЙ?
3. уПЗМБУОЩ МЙ ЧЩ У ХФЧЕТЦДЕОЙЕН ъЕЧУБ: "чЪЗМСД МАДЕК РПЧЕТИОПУФЕО. лТБУПФБ ДМС ОЙИ - ЛБЛ СТЛЙК УЧЕФ ДМС НПФЩМШЛПЧ. пОЙ МЕФСФ ОБ ОЕЕ Й ЗЙВОХФ?"
4. чЩ, ЧЕТПСФОП, УМЩЫБМЙ ЖТБЪХ: "оБДЕЦДБ ХНЙТБЕФ РПУМЕДОЕК?" лБЛ ЧЩ ЕЕ РПОЙНБЕФЕ? рПРЩФБКФЕУШ ПВЯСУОЙФШ, ЛБЛ УЧСЪБОБ ЬФБ ЖТБЪБ У НЙЖПН П рБОДПТЕ?
юБУФОБС УПВУФЧЕООПУФШ - ЬФП ЙНХЭЕУФЧП, ЛПФПТПЕ РТЙОБДМЕЦЙФ ЛБЛПНХ-МЙВП ЮЕМПЧЕЛХ, Й ПО НПЦЕФ ЧМБДЕФШ, РПМШЪПЧБФШУС Й ТБУРПТСЦБФШУС ЬФЙН.
чМБДЕФШ - ПВМБДБФШ ЧЕЭША, ЙНЕФШ ОБД ОЕК ЧМБУФШ, ОЕЪБЧЙУЙНП ПФ ФПЗП, ЗДЕ ОБИПДЙФУС ЮЕМПЧЕЛ Й УБНБ ЧЕЭШ. оБРТЙНЕТ, ЧЩ УЙДЙФЕ Ч ЛМБУУЕ, Б ЧБЫЕ РБМШФП ЧЙУЙФ Ч ЫЛПМШОПК ТБЪДЕЧБМЛЕ. й ОЙЛФП ОЕ ЧРТБЧЕ ЧПУРПМШЪПЧБФШУС ЙН.
рПМШЪПЧБФШУС - ЙЪЧМЕЛБФШ РПМЕЪОЩЕ УЧПКУФЧБ ЧЕЭЙ: ЛОЙЗХ - ЮЙФБФШ, ФЕМЕЧЙЪПТ - УНПФТЕФШ, ЛПУФАН - ОПУЙФШ, ЙЪ ЮБЫЛЙ - РЙФШ Й ФБЛ ДБМЕЕ.
тБУРПТСЦБФШУС - ЙЪНЕОСФШ УХДШВХ ЧЕЭЙ, ОБРТЙНЕТ, ДБТЙФШ, РТПДБЧБФШ, ХОЙЮФПЦБФШ.
рПДХНБКФЕ, ЮФП ЕЭЕ ИПФЕМПУШ ВЩ ЧБН ХЪОБФШ П ФПН, РПЮЕНХ ВМБЗПДБТС ПВЩЮБА ОЕ ЧУЕЗДБ ХДБЧБМПУШ ДПЗПЧПТЙФШУС. рТПДПМЦЙФЕ УЧПК УРЙУПЛ ЧПРТПУПЧ Ч ФЕФТБДЙ.

фЕНБ "ъБЛПО, РТБЧП". 5-К ЛМБУУ

лБЛ ЧПЪОЙЛМЙ ЪБЛПОЩ. йФБЛ, ОПЧЩЕ ЧТЕНЕОБ РТЙОЕУМЙ ОПЧЩЕ УРПУПВЩ ТЕЫЕОЙС ПВЭЕУФЧЕООЩИ РТПВМЕН, УРПТПЧ Й ЛПОЖМЙЛФПЧ. оБ УНЕОХ ПВЩЮБА РТЙЫМЙ РТБЧП Й ЪБЛПО. оП ЮФП ПЪОБЮБАФ ЬФЙ ДЧБ УМПЧБ? тБЪЧЕ ЬФП ОЕ ПДОП Й ФП ЦЕ? рПРТПВХЕН ТБЪПВТБФШУС.
оБ ХТПЛБИ НБФЕНБФЙЛЙ ЧЩ ОЕ ТБЪ ЧУФТЕЮБМЙУШ УП УМПЧПН "ЪБЛПО". чУРПНОЙФЕ, ЮФП ОБЪЩЧБАФ ЪБЛПОПН Ч ЬФПК ОБХЛЕ?
уОБЮБМБ РПЗПЧПТЙН П ЪБЛПОЕ. оЕЧПЪНПЦОП ФПЮОП УЛБЪБФШ, ЛПЗДБ ПО РПСЧЙМУС. уЮЙФБЕФУС, ЮФП РТЕДЫЕУФЧЕООЙЛБНЙ ЪБЛПОПЧ ВЩМЙ ДТЕЧОЙЕ БЗТПЛБМЕОДБТЙ. йИ УФБМЙ УПУФБЧМСФШ Ч IV-III ФЩУСЮЕМЕФЙСИ ДП ОБЫЕК ЬТЩ Ч нЕУПРПФБНЙЙ, еЗЙРФЕ, йОДЙЙ ОБ ПУОПЧЕ ЪОБОЙК П ТБУРПМПЦЕОЙЙ ЪЧЕЪД, ЪБИПДБИ Й ЧПУИПДБИ УПМОГБ Й МХОЩ. ч ЛБМЕОДБТСИ РП ДОСН ТБУРЙУЩЧБМПУШ, ЛПЗДБ Й ЮФП ДПМЦОЩ ДЕМБФШ ЪЕНМЕДЕМШГЩ. ъБ УПВМАДЕОЙЕН БЗТПЛБМЕОДБТЕК УФТПЗП УМЕДЙМЙ ЦТЕГЩ Й ОБЛБЪЩЧБМЙ ОБТХЫЙФЕМЕК. оП ЬФБ ЧЕТУЙС П РТПЙУИПЦДЕОЙЙ ЪБЛПОПЧ - МЙЫШ РТЕДРПМПЦЕОЙЕ. фПЮОП ЙЪЧЕУФОП, ЮФП ЪБЛПОЩ РПСЧЙМЙУШ ЧНЕУФЕ У ЧПЪОЙЛОПЧЕОЙЕН ОЕТБЧЕОУФЧБ УТЕДЙ МАДЕК Й ЪБТПЦДЕОЙЕН ЗПУХДБТУФЧБ. юЕН ЗМХВЦЕ УФБОПЧЙМПУШ ОЕТБЧЕОУФЧП УТЕДЙ МАДЕК, ФЕН ВПМШЫЕ ПОЙ ОХЦДБМЙУШ Ч ЪБЭЙФЕ ЦЙЪОЙ, УЧПЕЗП ЙНХЭЕУФЧБ. ъБЛПО УФБМ РТПУФП ОЕПВИПДЙН. пО НПЗ ЪБЭЙФЙФШ ЙОФЕТЕУЩ ПФДЕМШОПЗП ЮЕМПЧЕЛБ, ЗТХРРЩ МЙГ, ЧУЕЗП ЗПУХДБТУФЧБ.
йФБЛ, ЪБЛПОЩ УЧПЙН ТПЦДЕОЙЕН ПВСЪБОЩ ТБЪЧЙФЙА ЮЕМПЧЕЮЕУЛПЗП ПВЭЕУФЧБ Й РПСЧМЕОЙА ЗПУХДБТУФЧБ. чУСЛЙК ТБЪ, ЛПЗДБ ФПФ ЙМЙ ЙОПК ОБТПД РЕТЕИПДЙМ ПФ ПВЭЙООПЗП УФТПС Л ЗПУХДБТУФЧХ, Х ОЕЗП РПСЧМСМЙУШ ЪБЛПОЩ. уБНЩНЙ ДТЕЧОЙНЙ ЙЪ ДПЫЕДЫЙИ ДП ОБУ УЮЙФБАФУС ЪБЛПОЩ РТБЧЙФЕМС ыХНЕТП-бЛЛБДУЛПЗП ГБТУФЧБ хТ-оБННХ, ЦЙЧЫЕЗП Ч 2112-2094 ЗПДБИ ДП ОБЫЕК ЬТЩ.
ъБЛПОЩ ХУФБОБЧМЙЧБМЙ РТБЧЙМБ РПЧЕДЕОЙС ЧП НОПЗЙИ ПВМБУФСИ ПВЭЕУФЧЕООПК ЦЙЪОЙ: ТБВПЧМБДЕОЙЙ, ЮБУФОПК УПВУФЧЕООПУФЙ, ВТБЛЕ, УЕНШЕ, ОБУМЕДПЧБОЙЙ, ВПТШВЕ У РТЕУФХРМЕОЙСНЙ. рТЙ ЬФПН ПДОЙ ЪБЛПОЩ ЪБЛТЕРМСМЙ УМПЦЙЧЫЙЕУС ПВЩЮБЙ, Б ДТХЗЙЕ, ОБПВПТПФ, ЙЪНЕОСМЙ ЙИ. ч ЮЕН ЦЕ ПФМЙЮЙЕ ЪБЛПОБ ПФ ПВЩЮБС?
пФМЙЮЙЕ ЧПФ Ч ЮЕН... пДОП ПФМЙЮЙЕ ЧЩ, ЧЕТПСФОП, ОБЪПЧЕФЕ УБНЙ. пВЩЮБА МАДЙ УМЕДПЧБМЙ ДПВТПЧПМШОП: ПОЙ УЮЙФБМЙ, ЮФП ДПМЦОЩ РПУФХРБФШ ФБЛ, ЛБЛ РПУФХРБМЙ ЙИ ПФГЩ Й ДЕДЩ. й ДЕМП ЧПЧУЕ ОЕ Ч ФПН, ЮФП ФПЗДБ МАДЙ ВЩМЙ ПЮЕОШ УПЪОБФЕМШОЩНЙ. рТПУФП Ч РЕТЧПВЩФОПН ПВЭЕУФЧЕ Х МАДЕК ОЕ ВЩМП ЮБУФОПК УПВУФЧЕООПУФЙ, ОЙЛФП ОЙЛПЗП ОЕ ХЗОЕФБМ. пВЭЙОПК ХРТБЧМСМ УПЧЕФ УФБТЕКЫЙО, РТЙОЙНБС ТЕЫЕОЙС УПЗМБУОП ПВЩЮБА. йНЕООП УФБТЕКЫЙОЩ ТЕЫБМЙ: ЛПНХ Й ОБ ЛПН ЦЕОЙФШУС, ЛПЗДБ РТПЧПДЙФШ РТБЪДОЙЛ РПУЧСЭЕОЙС Ч НХЦЮЙОЩ, ОБЛБЪЩЧБФШ ЙМЙ ОЕФ РТПЧЙОЙЧЫЕЗПУС, ЛПНХ ДПУФБОЕФУС МХЮЫЙК ЛХУПЮЕЛ ДПВЩЮЙ ПИПФОЙЛБ, НУФЙФШ ЙМЙ ОЕ НУФЙФШ ДТХЗПНХ ТПДХ, Б ФБЛЦЕ ТБЪТЕЫБМЙ НЕМЛЙЕ ЛПОЖМЙЛФЩ, ЛПФПТЩЕ ЧПЪОЙЛБМЙ ОБ РПЮЧЕ ПВЙД, Й НОПЗПЕ ДТХЗПЕ.
у РПСЧМЕОЙЕН ОЕТБЧЕОУФЧБ ОЙЛФП ОЕ ИПФЕМ ДПВТПЧПМШОП РПДЮЙОСФШУС Й УФБОПЧЙФШУС ТБВПН УЧПЕЗП УПУЕДБ, ПФДБЧБФШ ДЧЕ НЕТЩ ЪЕТОБ, ЕУМЙ ВТБМ ЧУЕЗП ПДОХ. б ЛБЛ ДЕМЙФШ ОБУМЕДУФЧП? б ЛБЛ ВЩФШ У ФЕН, ЛФП ХЛТБМ ЛБЛХА-ФП ЧЕЭШ? ъОБЮЙФ, ОБДП ЪБУФБЧЙФШ ЮЕМПЧЕЛБ РПДЮЙОЙФШУС. чПФ ЧБН Й ДТХЗПЕ ПФМЙЮЙЕ: ПВЩЮБК ПРЙТБМУС ОБ БЧФПТЙФЕФ ЧПЦДС Й УФБТЕКЫЙО, Б ЪБЛПО - ОБ УЙМХ ЗПУХДБТУФЧБ, ЛПФПТПЕ НПЗМП РТЙОХДЙФШ ЮЕМПЧЕЛБ, РТЙВЕЗОХЧ Л РПНПЭЙ УФТБЦОЙЛПЧ, ОБЪОБЮЙФШ УХТПЧПЕ ОБЛБЪБОЙЕ ЙМЙ ЪБЛМАЮЙФШ ЕЗП Ч ФАТШНХ. фТЕФШЙН ПФМЙЮЙЕН ВЩМП ФП, ЮФП Ч РЕТЧПВЩФОПН ПВЭЕУФЧЕ РТБЧЙМБ РЕТЕДБЧБМЙУШ ЙЪ ХУФ Ч ХУФБ, ЛТПНЕ ФПЗП, ЮБУФП ПОЙ ТПЦДБМЙУШ УФЙИЙКОП. ъБЛПОЩ ЦЕ УРЕГЙБМШОП ТБЪТБВБФЩЧБМЙУШ, МАДЙ УПЪОБФЕМШОП ЙИ УПУФБЧМСМЙ. вПМЕЕ ФПЗП, ЪБЛПОЩ ПВСЪБФЕМШОП ЪБРЙУЩЧБМЙУШ Й РПНЕЭБМЙУШ Ч ПВЭЕУФЧЕООЩИ НЕУФБИ, ЮФПВЩ П ОЙИ ЪОБМЙ ЧУЕ. фБЛ, ОБРТЙНЕТ, ЪБЛПОЩ иБННХТБРЙ ВЩМЙ ЧЩУЕЮЕОЩ ОБ ЮЕТОПН ВБЪБМШФПЧПН УФПМВЕ, УФПСЧЫЕН ОБ УБНПН ЧЙДОПН НЕУФЕ ДТЕЧОЕЗП чБЧЙМПОБ. ъБЛПОЩ ДПМЦЕО ВЩМ ЪОБФШ ЛБЦДЩК ЦЙФЕМШ ЗПУХДБТУФЧБ, ФБЛ ЛБЛ ПОЙ ХУФБОБЧМЙЧБМЙ РТБЧЙМБ РПЧЕДЕОЙС, ПВСЪБФЕМШОЩЕ ДМС ЧУЕИ. й ЬФП ЕЭЕ ПДОП ПФМЙЮЙЕ ЪБЛПОПЧ ПФ ПВЩЮБС. еУМЙ УПЧЕФ УФБТЕКЫЙО ЙОПЗДБ, Ч ЧЙДЕ ЙУЛМАЮЕОЙС, НПЗ ОБТХЫЙФШ ПВЩЮБК, ФП ЪБЛПОХ ДПМЦОЩ ВЩМЙ УМЕДПЧБФШ ЧУЕ Й ЧУЕЗДБ. ъБ ОЕЙУРПМОЕОЙЕ ЪБЛПОПЧ УХЭЕУФЧПЧБМБ ХЗТПЪБ ОБЛБЪБОЙС.
юЕН ЧЩ НПЦЕФЕ ПВЯСУОЙФШ, ЮФП Й Ч ДТЕЧОПУФЙ Й Ч ОБЫЕ ЧТЕНС ЪБЛПОЩ ПВСЪБФЕМШОП ЪБРЙУЩЧБАФ?
дТЕЧОЙЕ ЪБЛПОЩ ВЩМЙ ПЮЕОШ УХТПЧЩНЙ: РТЕУФХРОЙЛПЧ УБЦБМЙ ОБ ЛПМ, ЙН ПФУЕЛБМЙ ТХЛЙ, СЪЩЛ, ХЫЙ, ОЕТЕДЛП РТЙНЕОСМБУШ Й УНЕТФОБС ЛБЪОШ. й ЧУЕ ЦЕ РПСЧМЕОЙЕ ЪБЛПОПЧ - ЧЕМЙЛПЕ ДПУФЙЦЕОЙЕ ЛХМШФХТЩ. рПЮЕНХ? б ЧЩ РТЕДУФБЧШФЕ, ОБРТЙНЕТ, ЮФП ЛБЦДЩК ЫБИНБФЙУФ ЙМЙ ЛБЦДБС ИПЛЛЕКОБС ЛПНБОДБ ЙЗТБЕФ РП УЧПЙН РТБЧЙМБН. рПМХЮЙФУС ЙЗТБ? лПОЕЮОП ЦЕ, ОЕФ! вМБЗПДБТС ЪБЛПОБН МАДЙ ОБХЮЙМЙУШ УПВМАДБФШ ПВСЪБФЕМШОЩЕ ДМС ЧУЕИ ОПТНЩ РПЧЕДЕОЙС, НЙТОП ТЕЫБФШ УРПУПВЩ Й ЛПОЖМЙЛФЩ. еЭЕ ЪБЛПОЩ ПВЕУРЕЮЙЧБАФ УФБВЙМШОПУФШ Ч ПВЭЕУФЧЕ: ВМБЗПДБТС ЙН МАДЙ НПЗХФ ВЩФШ ХЧЕТЕООЩНЙ Ч ЪБЧФТБЫОЕН ДОЕ. оЕХЧЕТЕООПУФШ, ФТЕЧПЗБ ЧПЪОЙЛБАФ ФПЗДБ, ЛПЗДБ ЪБЛПОЩ ОБТХЫБАФУС. уПЧТЕНЕООЩЕ ЪБЛПОЩ ПВЕТЕЗБАФ МАДЕК ПФ ДЕКУФЧЙК, ЛПФПТЩЕ НПЗМЙ ВЩ РТЙЧЕУФЙ Л ЗЙВЕМЙ ЮЕМПЧЕЮЕУФЧБ. й ЕЭЕ, ЙНЕООП ЪБЛПОЩ УРПУПВУФЧПЧБМЙ РПСЧМЕОЙА Х МАДЕК ЮХЧУФЧБ УРТБЧЕДМЙЧПУФЙ.
б ФЕРЕТШ ЧЩСУОЙН, ЮФП ЦЕ ФБЛПЕ РТБЧП.
ъБЗБДПЮОЩК НЙТ РТБЧБ. пДОПЪОБЮОП ПФЧЕФЙФШ ОБ ЧПРТПУ, ЮФП ФБЛПЕ РТБЧП, ОЕ ФБЛ РТПУФП. жЙМПУПЖЩ УРПТСФ ПВ ЬФПН ХЦЕ ФЩУСЮЕМЕФЙС. дЕМП Ч ФПН, ЮФП НЙТ РТБЧБ ЧЕУШНБ ЪБЗБДПЮОЩК. лОЙЗБ, Ч ЛПФПТПК ОБРЕЮБФБО ЪБЛПО, - ЬФП ЕЭЕ ОЕ РТБЧП. й УХДШС ФПЦЕ ОЕ РТБЧП. б ЗДЕ ЦЕ РТБЧП? нПЦОП МЙ ЕЗП ХЧЙДЕФШ?
рТБЧП - ЬФП ОЕ РТПУФП ЪБЛПО. рТБЧП - ЬФП УПЧПЛХРОПУФШ ЪБЛПОПЧ, ФП ЕУФШ ЧУЕ-ЧУЕ ЪБЛПОЩ, УХЭЕУФЧХАЭЙЕ Ч ЗПУХДБТУФЧЕ. уПВТБООЩЕ ЧНЕУФЕ, ПОЙ ПРТЕДЕМСАФ ИБТБЛФЕТ ЗПУХДБТУФЧБ: ЮШЙ ЙОФЕТЕУЩ ПОП ЪБЭЙЭБЕФ, ЛБЛПЕ ПОП - УРТБЧЕДМЙЧПЕ ЙМЙ ОЕФ, ЦЕУФПЛПЕ ЙМЙ ОЕФ РП ПФОПЫЕОЙА Л УЧПЙН ЗТБЦДБОБН. лБЦДЩК ПФДЕМШОП ЧЪСФЩК ЪБЛПО ОЕ ЧУЕЗДБ НПЦЕФ ПФЧЕФЙФШ ОБ ЬФЙ ЧПРТПУЩ, Б ЧПФ ЧУЕ ЧНЕУФЕ ПОЙ ПЮЕОШ НОПЗПЕ ТБУУЛБЦХФ П ФПН ЗПУХДБТУФЧЕ, Ч ЛПФПТПН ПОЙ УХЭЕУФЧПЧБМЙ ЙМЙ УХЭЕУФЧХАФ.
оП РПЮЕНХ РТБЧП ОБЪЩЧБЕФУС РТБЧПН? дБЧБКФЕ ЧПУРПМШЪХЕНУС ФЕНЙ ЪОБОЙСНЙ, ЛПФПТЩЕ ЧЩ РПМХЮБЕФЕ ОБ ХТПЛБИ ТХУУЛПЗП СЪЩЛБ. чЩДЕМЙН Ч УМПЧЕ "РТБЧП" ЛПТЕОШ. дБ, ЛПОЕЮОП ЦЕ, ЬФП - "РТБЧ". фПЗДБ ПДОПЛПТЕООЩНЙ УМПЧБНЙ ВХДХФ: РТБЧДБ, РТБЧЙМШОЩК, РТБЧДЙЧЩК. ъОБЮЙФ, Ч УБНПН РПОСФЙЙ "РТБЧП" ЪБЛМАЮЕОБ ЙДЕС УРТБЧЕДМЙЧПУФЙ Й РТБЧДЩ. дТХЗПЕ ДЕМП, ЮФП УРТБЧЕДМЙЧПУФШ ЧУЕНЙ РПОЙНБЕФУС РП-ТБЪОПНХ. фБЛ, ОБРТЙНЕТ, ГБТШ иБННХТБРЙ Ч РТЕДЙУМПЧЙЙ Л УЧПЙН ПЮЕОШ ЦЕУФПЛЙН Й ДБМЕЛП ОЕ УРТБЧЕДМЙЧЩН, У ОБЫЕК ФПЮЛЙ ЪТЕОЙС, ЪБЛПОБН РЙУБМ: "с ОБЮЕТФБМ ЬФЙ ЪБЛПОЩ, ЮФПВЩ ЧПУУЙСМБ УРТБЧЕДМЙЧПУФШ Ч УФТБОЕ, ЮФПВЩ РПЗХВЙФШ ВЕЪЪБЛПООЩИ Й ЪМЩИ, ЮФПВЩ УЙМШОПНХ ОЕ РТЙФЕУОСФШ УМБВПЗП". оП НЩ ЦЕ УЛБЪБМЙ, ЮФП ОЕФ ПДОПЪОБЮОПЗП ПФЧЕФБ ОБ ЧПРТПУ, ЮФП ФБЛПЕ РТБЧП. х ЬФПЗП РПОСФЙС ЕУФШ Й ДТХЗПЕ ЪОБЮЕОЙЕ. чУРПНОЙФЕ, ЧЕДШ НЩ ЕЗП ПЮЕОШ ЮБУФП ХРПФТЕВМСЕН, ЛПЗДБ ИПФЙН ОБУФПСФШ ОБ ЮЕН-ФП. "б С ЙНЕА РТБЧП..." - ОЕТЕДЛП ЗПЧПТЙФЕ ЧЩ ТПДЙФЕМСН, ДТХЗХ ЙМЙ РПДТХЗЕ. ъОБЮЙФ, Х ЬФПЗП УМПЧБ ЕУФШ ЕЭЕ ПДОП ЪОБЮЕОЙЕ: РТБЧП - ЬФП ФП, ЮФП ПРТЕДЕМСЕФ ОБЫЙ У ЧБНЙ РТБЧБ. лБЛПЕ ЪБЗБДПЮОПЕ РПОСФЙЕ "РТБЧП"!

чПРТПУЩ Й ЪБДБОЙС
1. лПЗДБ РПСЧЙМЙУШ РЕТЧЩЕ ЪБЛПОЩ?
2. рПРЩФБКФЕУШ ПВЯСУОЙФШ, У ЮЕН УЧСЪБОП РПСЧМЕОЙЕ ЪБЛПОПЧ?
3. оБЪПЧЙФЕ ФТЙ ПВСЪБФЕМШОЩИ ХУМПЧЙС УХЭЕУФЧПЧБОЙС ЪБЛПОБ. рПЮЕНХ ВЕЪ УПВМАДЕОЙС ЬФЙИ ХУМПЧЙК ЪБЛПО ОЕ ВХДЕФ ЪБЛПОПН?
4. юЕН ПФМЙЮБАФУС ЪБЛПОЩ ПФ ПВЩЮБЕЧ?
5. нПЗМЙ МЙ ЪБЛПОЩ РПСЧЙФШУС ДП ЙЪПВТЕФЕОЙС РЙУШНЕООПУФЙ?
6. юФП ФБЛПЕ РТБЧП? юЕН ПФМЙЮБЕФУС ЪБЛПО ПФ РТБЧБ?
7. уХЭЕУФЧХЕФ МЙ УЧСЪШ НЕЦДХ РПСЧМЕОЙЕН ЮБУФОПК УПВУФЧЕООПУФЙ, РПСЧМЕОЙЕН ЪБЛПОПЧ Й ЪБТПЦДЕОЙЕН РТБЧБ?
8. нЩ ЧЩСУОЙМЙ, ЮФП ВМБЗПДБТС ЪБЛПОБН МАДЙ ОБХЮЙМЙУШ ГЙЧЙМЙЪПЧБООП ТЕЫБФШ УРПТЩ Й ЛПОЖМЙЛФЩ. рПРЩФБКФЕУШ ПВЯСУОЙФШ, РПЮЕНХ ЬФП ВЩМП МЕЗЮЕ УДЕМБФШ У РПНПЭША ЪБЛПОПЧ, ЮЕН У РПНПЭША ПВЩЮБЕЧ.
9. рТЙЧЕДЙФЕ РТЙНЕТЩ, Ч ЛБЛЙИ ЪОБЮЕОЙСИ ХРПФТЕВМСЕФУС РПОСФЙЕ "РТБЧП".

еЧЗЕОЙС лптпмшлпчб,
оБДЕЦДБ ухчптпчб,
ЛБОДЙДБФЩ РЕДБЗПЗЙЮЕУЛЙИ ОБХЛ

Закон В отличие от обычая, под законом в обширном смысле слова обыкновенно подразумевают всякую норму права, созданную прямым предписанием государственной власти. Такое официальное понимание закона, господствующее в юриспруденции, представляется, однако, слишком узким. Кроме государства есть множество других правовых авторитетов, могущих создавать и в действительности создающих законы. Так, например, законодательствовать могут группы государств, находящихся в международном общении: любой договор двух государств, например договор, устанавливающий торговые пошлины, является актом законодательства международного. Любой канон церкви есть акт церковного законодательства. Точно так же нормы, устанавливаемые обязательными постановлениями подчиненных государству учреждений, например университетов, городских дум, земств, суть законы в обширном смысле слова. Вообще законодательствовать в обширном смысле значит создавать путем прямого изъявления воли те или другие юридические нормы; всякий внешний авторитет, издающий нормы этим путем, является тем самым законодателем. Законом в обширном смысле поэтому должна быть признана всякая юридическая норма, установленная прямым велением того или другого внешнего авторитета. Раз все источники позитивного права так или иначе сводятся к внешнему авторитету, всего правильнее брать за основание классификации этих источников способы проявления этого авторитета. Авторитет может создать правовые нормы или путем прямого, или же путем косвенного изъявления воли. В первом случае мы будем иметь закон, во втором случае - прецедент или обычаи. Каков бы ни был внешний правовой авторитет, норма, изданная его прямым предписанием, будет законом в обширном смысле. Такое понятие закона шире тех ходячих определений, которые обыкновенно даются в учебниках; но мы уже видели, что и самое понятие права шире того, что официально признается за право. Под наше понятие закона в обширном смысле подойдут не только нормы, издаваемые официально признаваемыми учреждениями, обществами и союзами, но также и 1/6 Закон правила, издаваемые частными обществами, все равно легальными или нелегальными, и даже частными лицами. Если какое-нибудь частное общество, например клуб, устанавливает обязательные для своих членов правила: о членском взносе, о приеме новых членов и т. п., это будут, несомненно, правила правовые, так как ими устанавливаются права и обязанности. Равным образом правовым будет целый ряд правил, издаваемых нелегальными обществами и союзами, например правила, определяющие права и обязанности общих собраний и исполнительных органов этих обществ. Точно так же правовое значение может иметь целый ряд правил, издаваемых частными лицами, например правила, разрешающие охоту во владениях того или другого помещика при условии денежного взноса, и т. п. Несовершенство существующих классификаций правовых норм доказывается, между прочим, тем, что ряд подобных правил, несомненно устанавливающих права, совершенно не находят в них себе места: правила об охоте или о карточной игре в клубе, очевидно, не могут быть подведены ни под понятие обычая, ни под понятие прецедента. Их можно подвести только под понятие закона в обширном смысле; но для этого надо отрешиться от шаблонного, официального понимания этого термина. В учебниках энциклопедии права говорится об "автономических статутах" - правилах, издаваемых в пределах закона теми или другими подчиненными государству и узаконенными учреждениями или союзами; но правовые нормы, издаваемые союзами нелегальными или частными лицами, очевидно, сюда не подходят. Преимущество предлагаемой нами классификации заключается именно в той широте, благодаря которой в ней находят себе место все без исключения позитивные нормы, устанавливающие права. От закона в обширном смысле нужно отличить закон в тесном смысле, под которым следует разуметь норму, установленную высшим, в пределах каждой данной правовой организации, правовым авторитетом. Веления, издаваемые различными правовыми авторитетами, обладают неодинаковой обязательной силой. Правовые авторитеты в человеческом обществе образуют иерархическую лестницу со множеством ступеней. Авторитет всякого общественного союза возвышается над авторитетом лиц, входящих в его состав; среди самих 2/6 Закон общественных союзов следует различать подчиненные и самостоятельные, верховные. Понятно, что авторитет органов власти, олицетворяющих эти союзы, не может быть одинаковым. Авторитет государственной власти больше, нежели авторитет местного провинциального собрания - Городской думы или земства. Авторитет Вселенского собора или Папы больше, нежели авторитет какого-нибудь местного собора той же католической церкви. Неодинаков и авторитет органов, действующих от имени каждого данного союза: например, авторитет Городской думы больше, нежели авторитет Городской управы. Авторитет парламента в конституционном или парламентарном государстве больше, нежели авторитет кабинета министров. Законом в тесном смысле, как сказано, должна считаться правовая норма, установленная высшим авторитетом в этой лестнице, авторитетом верховным. В конституционном государстве это будет авторитет монарха в парламенте, в церкви это будет авторитет собора или Папы, в международных отношениях - авторитет конгресса или конференции. Законом в тесном смысле вообще может считаться только такая правовая норма, которая может быть отменена только авторитетом власти, ее издавшей, а не каким-нибудь высшим над нею авторитетом. От законов в тесном смысле нужно отличать нормы, издаваемые органами власти подзаконными. Сюда относятся прежде всего правительственные распоряжения. Это различие имеет огромное практическое значение. Законы в тесном смысле выражают тот общий порядок государства, которому должны подчиняться все граждане, стало быть, и представители исполнительной власти. Поэтому правительственные распоряжения могут издаваться только в пределах, указанных законом, играя относительно последнего подчиненную роль, и получают обязательную силу только под условием непротиворечия их закону. В правительственных распоряжениях может заключаться разъяснение или дополнение к закону, но они ни в коем случае не могут отменять закона. Это различие между законами и правительственными распоряжениями имеет значение преимущественно в странах конституционных, где между властью законодательной и правительственной проведена твердая граница. В монархиях неограниченных в высшей степени трудно провести резкую границу между законом и административным распоряжением, так как в этом случае и законодательная, и исполнительная власть сосредоточивается в одних руках - монарха-самодержца. В таких странах и закон, и распоряжение монарха имеют одинаковую обязательную силу. 3/6 Закон Не то в государствах конституционных, где законодательная власть принадлежит парламенту, а исполнительная - кабинету министров, которые ответственны перед парламентом и подчиняются последнему в порядке надзора. В таких государствах между законами в тесном смысле и правительственными распоряжениями всегда могут быть проведены твердые, осязаемые границы. Все нормы, установленные парламентом, уже не могут быть изменены никакими предписаниями монарха, никакими распоряжениями министров, никакой другой властью, кроме самого парламента. Все власти подчиняются установленным законам и могут издавать распоряжения только в тех пределах, в каких предоставляется им это законодательной властью парламента. В этом точном разграничении законов и правительственных распоряжений заключается одна из самых прочных гарантий законности управления. По степени важности и силы законы разделяются на основные, или конституционные, и простые, или обыкновенные. Основные законы суть те, которые определяют государственное устройство, т. е. устройство верховной власти и устройство тех органов, которым поручаются различные функции верховной власти, законодательство, суд и администрация. Кроме того, к числу основных законов относятся и все те нормы, которым законодатель придает особенно важное значение и желает сообщить им характер твердости и постоянства. Под законами обыкновенными разумеются все остальные законы, которые не относятся к разряду основных. Понятно, что различие между основными и обыкновенными законами существует повсеместно, потому что во всех государствах существуют такие законы, которые определяют самые основы государственного устройства, образ правления и которые пользуются по сравнению с прочими законами большей важностью и силой. Но не во всех государствах это различие имеет одинаковую практическую важность и юридическое значение. Только там важно это различие, где существуют особые условия для издания основных законов или отмены их. Различие это имеет важное значение только в тех конституционных государствах, где издание основных законов обставлено особыми формальностями по сравнению с изданием простых законов. По французской конституции 48 года для изменения основных законов республики требовалось большинство - 2/3 голосов в законодательном собрании, тогда как для обыкновенных законов - только простое большинство. Аналогичные условия существуют в Северо-Американских Соединенных Штатах, где предложение об изменении основных законов получает ход только в случае, если оно заявлено 2/3 законодательных собраний отдельных штатов. 4/6 Закон В тех странах, где не установлено особых условий для изменения основных законов, самое различие между основными и обыкновенными законами особого практического значения не имеет. У нас, в России, как известно, порядок издания основных законов отличается от обыкновенного законодательного порядка тем, что инициатива в пересмотре существующих и издании новых основных законов принадлежит исключительно монарху, тогда как по отношению к законам обыкновенным, кроме монарха, правом инициативы пользуются Государственная Дума и Государственный Совет. Кроме этого деления законов, существуют еще деления, основанные на других признаках. Так, по пространству действия законы делятся на общие и местные. Под общими законами разумеются такие, которые действуют на всем пространстве государственной территории, за исключением местностей, где действует местное право. Местные законы, напротив, охватывают только известную часть территории государства и вне своей области не имеют силы. Впрочем, различие между общими и местными законами отличается условным характером. Одни и те же законы могут быть, с одной стороны, местными, с другой - общими. Баварское земское право является местным по отношению к общему праву Германии и общим - по отношению, например, к городскому праву Мюнхена. Местные законы обладают преимущественно историческим характером и обусловлены размерами государственной территории и местными и бытовыми различиями ее составных частей. По своему содержанию законы разделяются также на общие и специальные. Общие законы простираются на всех граждан данного государства без различия их состояния и обнимают все подлежащие им отношения. Законы специальные издаются для известного разряда лиц и специальных отношений, отличающихся особенными свойствами, которые не соответствуют общим нормам и требуют поэтому особых норм. Эти законы вызываются разнообразием целей общественной жизни и издаются в тех случаях, когда общее правило не может быть приспособлено к индивидуальному случаю, а потому они сами по себе не преследуют исключительно интересы отдельных лиц и вовсе не являются результатом произвола. Специальные законы имеют в виду особенную природу известных отношений, которую они стремятся определить: таковы отношения мореходства, торговли, рабочего, военного класса и проч. 5/6 Закон Независимо от этих разделений законов следует различать еще следующие, более частные виды законов. Привилегии. Этим именем называются такие законы, которые устанавливают какие-либо преимущества в пользу какого-либо лица или разряда лиц. Предоставляя лицу известные положительные права (право на изобретение), или освобождая его от определенного общего предписания (от налогов и других повинностей), привилегии в некоторых случаях оказываются необходимыми и составляют справедливое вознаграждение за общественные заслуги или общественные предприятия. Само собой разумеется, что раздача привилегий должна быть производима лишь с крайней осторожностью и только в случаях действительной необходимости, особенно в наше время, когда сознание равенства всех перед законом достигло высокой степени развития. Законы исключительные, или чрезвычайные, назначаются для таких индивидуальных обстоятельств, при которых существующие законы оказываются или несоответственными государственным нуждам, или недостаточными. Такие законы вызываются уклонением известной части государства от спокойного подчинения законам: возникновением политических партий, угрожающих общественному или государственному порядку, особенными свойствами той или другой части населения, требующими усиленного надзора, и т. п. Несомненно, неуклонное соблюдение общих законов, насколько это возможно, всегда предпочтительнее, нежели установление чрезвычайных законов; на нем зиждется единство государственной жизни, равенство юридического положения граждан; благодаря ему предупреждаются недоразумения и неизбежные распри и неудовольствия. Однако иногда нет возможности обойтись без них; единство государственной жизни, сохранение общественного порядка в иных случаях требуют энергичных и решительных мер от законодательной власти и правительства. Но желательно, разумеется, чтобы прибегали к исключительным законам и удерживали их только в пределах настоятельной необходимости; во избежание злоупотреблений, нередко сопровождающих эти законы, в случае сомнения при их применении их следует толковать в ограничительном смысле. 6/6

Обычай это правила поведения сложившиеся в результате повторения людьми определенных действий. Обычаи рождаются постепенно и передаются по поколениям. Традиции рождаются в следствие почитания. Иногда обычаи и традиции отождествляются хотя между ними есть различия. 1. Обычай- это конкретные правила поведения. Традиция- это несколько абстрактное правило поведения, выступающая как определённая линия поведения. 2. Обычай формируется постепенно, традиции в результате почина. Единство: право и обычай это правила поведения, это общие правила поведения, это регуляторы общественных отношений. Различие: 1. право общеобязательно, а обычай не общеобязателен 2. право это единая система, а обычай носит локальный хар-тер. 3. право это формально-определённые правила поведения, а обычаи носят устный хар-р и содержится в пословицах и т.п. 4. право обеспечивается гос-ым принуждением, а обычаи не обеспечиваются гос-ым принуждением. Взаимодействие: право и обычаи регулируют правила поведения вместе они как бы соприкасаются право часто учитывает действия обычаев иногда обычаи возносят в ранге правовых обычаев и обычай становится правом, иногда право выступает против обычаев.

Вы также можете найти интересующую информацию в научном поисковике Otvety.Online. Воспользуйтесь формой поиска:

Еще по теме 64. Право и обычай. Их единство, различия и взаимодействия.:

  1. 64. Право и обычай. Их единство, различия и взаимодействия.
  2. 63. Право и мораль. Их единство, различие и взаимодействие.
  3. 38. Право и нравственность. Их единство, различие и взаимодействие
  4. 65. Право и корпоративные нормы. Их единство, различия и взаимодействие.
  5. 28.Соотношение права и морали: единство, различие взаимодействие, противоречие.