Структура, способы легитимации и функции политической элиты. Проблемы и особенности легитимации власти в условиях политической модернизации современной россии

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

КУРСОВАЯ РАБОТА

по курсу «Государственное право»

по теме: «Легитимация государственной власти: понятие, содержание, способы»

• Введение
• 1. Понятие легитимации государственной власти
• 2. Виды и способы легитимации государственной власти
• Заключение
• Список использованной литературы
• Введение
• Многие поворотные события последних лет в России (противоборство законодательной и исполнительной власти, договор об общественном согласии 1994 г., неоднозначное отношение к чеченской войне 1994-1995 гг. и др.) остро ставят в обществе вопрос о государственной власти, ее легальности и легитимности, т.е. ее юридической обоснованности, с одной стороны, и справедливости, признании, поддержке ее населением - с другой. Острота проблемы усугубляется условиями формирования в некоторых сферах номенклатурно-мафиозного капитализма, нерасчлененностью в ряде случаев коммерческих, административных, а то и криминальных структур, противодействием со стороны местной номенклатуры, федеральной власти, частой некомпетентностью последней, авторитаристскими чертами федеральной конституции и некоторыми другими, в том числе персональными, факторами. Существует и теоретическая неясность: в работах юристов, политологов, политических деятелей термины «легализация» и «легитимация» нередко употребляются в неверных значениях.
• Актуальность темы настоящей работы обусловлена теоретической и практической значимостью вопросов, связанных с поиском путей повышения эффективности государственной власти в современной России, восстановления доверия к ней со стороны населения. В условиях сложных и неоднозначно оцениваемых реформационных процессов, сопровождающихся обострением социальных противоречий, частный, на первый взгляд, вопрос о степени «приятия» самой власти, ее предписаний и институтов населением, становится одним из определяющих факторов общественного согласия, основным, стратегическим ресурсом власти, во многом обуславливающим успешность реализации масштабных политических и экономических преобразований.
• С сожалением приходится констатировать, что деятельность должностных лиц государственного аппарата современной России в общественном сознании все больше ассоциируется с некомпетентностью, бюрократизмом, коррупцией и административным произволом; избирательные процедуры как юридическая основа наиболее демократического способа выявления воли народа в сфере формирования государственной власти все чаще подменяются «грязными» избирательными технологиями; на высокие государственные должности нередко назначаются чиновники, дискредитировавшие себя на прежней работе; отсутствуют четкие, прозрачные для общественного контроля, юридические процедуры отрешения от должности руководителей федеральных и региональных органов власти, ненадлежащим образом исполняющие свои служебные обязанности. Все это приводит к диффузии того взаимопонимания, которое должно существовать между властью и обществом, ставит под сомнение легитимность властных структур и персонифицированных носителей властных полномочий, порождая социальную напряженность и многочисленные конфликты в сфере формирования и функционирования публичной политической власти.
• Юридический конфликт в сфере легитимации государственной власти одновременно является и действием, и контрдействием, способным выполнять как конструктивные, так и деструктивные функции. В первом случае конфликт выступает в роли своеобразного «катализатора», ускоряющего социальный прогресс, приводящего к власти те политические силы, которые пользуются поддержкой и доверием широких слоев населения, во втором - несет разрушительные тенденции, оказывающие негативное влияние на целостность и стабильность социальной системы.
• 1. Понятие легитимации государственной власти
• Термин «легализация» происходит от латинского слова «legalis», что значит законный. Ссылки на легализацию как основание власти и должного поведения уже в IV-III вв. до н.э. использовались школой китайских легистов в споре с конфуцианцами, которые требовали такого поведения, которое соответствовало бы вселенской гармонии. Элементы своеобразной легализации присутствовали в противоборстве светской и духовной властей в Западной Европе в средние века, на нее ссылались в новое время сторонники «легитимной монархии» Бурбонов, выступая против «узурпатора» Наполеона Теория государства и права: Курс лекций /Под ред. Н.И. Матузова и А.В. Малько. - 2-е изд., перераб. и доп. М.: Юристъ. 2001. С.451 .
• В современных условиях легализации государственной власти как юридическое понятие означает установление, признание, поддержку данной власти законом, прежде всего конституцией, опору власти на закон. Однако, во-первых, конституции и законы могут быть приняты, изменены, отменены различными способами. Создававшиеся в результате военных переворотов во многих странах Азии, Африки, Латинской Америки военные и революционные советы декретировали отмену (часто - приостановление) конституций и нередко без каких-либо особых процедур провозглашали новые временные конституции.
• В действительности в Ираке такая временная конституция сохраняет свою силу с 1970 г. до настоящего времени, в ОАЭ временная конституция, принятая эмирами, - с 1971 г. В отдельных странах конституции заменялись институционными актами (Бразилия), прокламациями (Эфиопия). Монархи единолично «даровали» конституции «своему верному народу» (Непал, Саудовская Аравия и др.) Графский В. Г. Всеобщая история права и государства: Учебник для вузов. - М.: Норма, 2005. С.532 . В России в 1993 г. действие Конституции 1978 г. (с поправками) было приостановлено указом президента. Во-вторых, иногда конституции и законы, принятые в соответствии с установленными процедурами, по своему содержанию легализовали открыто диктаторскую, антинародную власть, тоталитарную систему. Таковы были конституционные акты фашистской Германии, расистское законодательство ЮАР (до принятия в 1994 г. временной конституции), «партии-государства» Гвинеи или конституции африканского Заира (их было несколько), провозглашавшие, что в стране существует единственный политический институт - правящая партия-движение, а законодательные, исполнительные органы, суды являются органами этой партии. Конституции России и СССР, принятые в период советского строя и провозглашавшие принадлежность власти трудовому народу, на деле легализовали тоталитарный и даже временами террористический режим.
• Конечно, в условиях авторитарных и тоталитарных режимов конституции могут приниматься внешне демократическими способами (Учредительным собранием, Верховным Советом в СССР в 1977 г., референдумом на Кубе в 1976 г.), они могут содержать демократические положения, права граждан (в Конституции СССР 1936 г. закрепился широкий перечень социально-экономических прав) и т.д. Но эти моменты нужно оценивать лишь в комплексе с реальной действительностью.
• Так, сами выборы парламента, принимающего конституцию, в условиях тоталитарного режима не свободны, а фразы о демократии служат прикрытием подлинной ситуации. Таким образом, при нарушении демократических процедур принятия конституции, иных актов конституционного значения, при несоответствия таких процедур возможностям народа осуществлять учредительную власть при принятии основного закона, при противоречии законов общегуманным ценностям человечества формальный (юридический) закон не соответствует праву. Юридическая легализация государственной власти в таких условиях будет иллюзорной, т.е. лжелегализацией.
• Более сложным представляется понятие легитимации государственной власти. «Legitimus» тоже означает законный, узаконенный, но данное понятие не юридическое, а фактическое, хотя его составной частью могут быть юридические элементы. По существу из этого исходили конфуцианцы в споре с упомянутыми легистами, его имели в виду сторонники и светской, и духовной властей, по-разному интерпретируя «волю бога». Современное значение этого понятия связано с исследованиями политологов, прежде всего немецкого ученого Макса Вебера (1864-1920 гг.).

Существующее в настоящее время толкование понятие легитимность государственной власти сформировалась под влиянием теоретических построений М. Вебера и, в частности, одного из его основополагающих тезисов: «... государство есть то человеческое общество, которое внутри определенной области (...) претендует (с успехом) на монополию легитимного физического насилия». Вебер М. Политика как призвание и профессия. // Избранные произведения. М. 1990. С. 645. При этом авторы второй половины XX в., пишущие на тему политической социологии, высказывают два противоположных взгляда на возможности использования понятия легитимность в характеристике обществ далекого прошлого. Так авторы «пенгановского» «Социологического словаря» утверждают, что «в рамках классических цивилизаций между «законностью» и «легитимностью» не было существенного различия: законная власть являлась легитимной». Аберкомби Н., Стивен Х., Брайан С. Т. Социологический словарь. Казань 1997. С. 152. Это означает, что до формирования представительной демократии проблема легитимации государственной власти не может считаться самостоятельной.

Противоположная точка зрения предполагает выделение особых типов легитимности и, соответственно, особых форм легитимации власти для разных этапов истории государства, начиная с самых древних времен. Сам М. Вебер выделял три стадии развития легитимности власти в добуржуазном обществе: геронтократическую, патриархальную и патримональную. Вебер М. Политика как призвание и профессия. // Избранные произведения. М. 1990. С. 646. Юрген Хабермас и социологи его круга, специально оговаривали, что в средневековых государствах легитимность королевской власти не могла базироваться лишь на династических правилах или титуле. Она должна была постоянно подтверждаться эффективным исполнением «функций управления и суда». Американский историк Нэнси Колльманн, выделяя в истории Московской Руси две стадии легитимации государственной власти: «харизматическую» и «традиционную» Фетисов А. С. Политическая власть: проблемы легитимности. //Социально-политический журнал. 1995. N 3. С. 104. . В этом последнем случае используется «веберовское» деление на «типы» легитимации власти: традиционный, харизматический и рациональный, и перенесение тех или иных типов на различные временные отрезки.

Интерес для исследователя представляет не только тип легитимности, но и те формы, которые используются для легитимации власти на том или ином этапе исторического развития. Всю совокупность черт легитимной власти в данном обществе можно было бы обозначить как потестарный образ власти, в котором отчетливо выделяются две части. Первая часть - это способ обретения власти. Момент перехода власти из одних рук в другие предельно актуализирует понятие «легитимность» и, тем самым, позволяет определить те исторические и национальные формы, которые свойственны данному времени и данному государству. Характеристиками этой части потестарного образа можно считать Теория государства и права: Курс лекций /Под ред. Н.И. Матузова и А.В. Малько. - 2-е изд., перераб. и доп. М.: Юристъ. 2001. С.457:

· политико-культурные стереотипы, сложившиеся в данном обществе, к которым апеллирует претендент на власть;

· идейно-политические теории, обосновывающие права претендента на власть;

· общественные и государственные институты, участвующие в передаче власти;

· обряды и церемонии, используемые при переходе власти;

· обряды и церемонии, при помощи которых выражается согласие народа на переход власти.

Вторая часть потестарного образа отражает постоянно присутствующую необходимость в легитимации тех решений, которые принимает власть в процессе государственного управления. Соответственно она описывает способ легитимного действия, признаваемого народом не только как действие законное, но и действие правильное. Для этой части потестарного образа власти наиболее существенными чертами могут считаться Чиркин В.Е. Легализация и легитимация государственной власти // Государство и право. 1995. №8. С. 64:

· внешний вид носителей власти;

· церемониальное поведение, соответствующее действующим представлением об организации власти;

· бытовое поведение, соответствующее признаваемым в данном обществе этическим нормам;

· способ принятия государственных решений;

· способ оформления принятых решений;

· способ донесения принятых решений до населения;

· возможности корректировки принятых решений, в зависимости от положительного или отрицательного восприятия его населением.

Легитимация нередко вовсе не имеет отношения к закону, а иногда и противоречит ему. Это процесс не обязательно формальный и даже чаще всего неформальный, посредством которого государственная власть приобретает свойство легитимности, т.е. состояние, выражающее правильность, оправданность, целесообразность, законность и другие стороны соответствия конкретной государственной власти установкам, ожиданиям личности, социальных и иных коллективов, общества в целом. Признание государственной власти, ее действий легитимными складывается на основе чувственного восприятия, опыта, рациональной оценки. Оно опирается не на внешние признаки (хотя, например, ораторские способности вождей могут оказать значительное воздействие на публику, способствуя установлению харизматической власти), а на внутренние побудительные мотивы, внутренние стимулы. Легитимация государственной власти связана не с изданием закона, принятием конституции (хотя и это может входить в процесс легитимации), а с комплексом переживаний и внутренних установок людей, с представлениями различных слоев населения о соблюдении государственной властью; ее органами норм социальной справедливости, прав человека, их защитой.

Не легитимная власть опирается на насилие, иные формы принуждения, в том числе психического воздействия, но легитимацию нельзя навязать людям извне, например, силой оружия или навязыванием «хорошей» конституции монархом своему народу. Она создается преданностью людей определенному общественному строю (иногда определенной личности), который выражает непреложные ценности бытия. В основе такого рода преданности лежит вера людей в то, что их блага зависят от сохранения и поддержки данного порядка, данной государственной власти, убеждение в том, что они выражают интересы народа. Поэтому легитимация государственной власти всегда связана с интересами людей, различных слоев населения.

А поскольку интересы и потребности различных групп в силу ограниченности ресурсов и других обстоятельств могут быть удовлетворены только частично, или удовлетворены полностью лишь запросы некоторых групп, легитимация государственной власти в обществе, за редчайшими исключениями, не может иметь всеобъемлющего, универсального характера: то, что является легитимным для одних, предстает как не легитимное для других. Поголовная «экспроприация экспроприаторов» - явление, не обладающее легальностью, ибо современные конституции предусматривают возможность национализации лишь определенных объектов только на основе закона и с обязательной компенсацией, размеры которой в спорных случаях устанавливаются судом, и крайне не легитимное не только с точки зрения собственников средств производства, но и других слоев населения Чиркин В.Е. Легализация и легитимация государственной власти // Государство и право. 1995. №8. С. 67 .

В представлениях же люмпен-пролетариата всеобщая экспроприация обладает высшей степенью легитимности. Можно привести множество других примеров разных интересов тех или иных слоев населения и их неодинакового, нередко противоположного отношения к мероприятиям государственной власти и к самой власти. Поэтому ее легитимация связана не с одобрением всего общества (это крайне редкий вариант), а с принятием се большинством населения при уважении и защите прав меньшинства. Именно это, а не диктатура класса делает государственную власть легитимной - легитимация государственной власти придает ей необходимый авторитет в обществе. Большинство населения добровольно и сознательно подчиняется ей, законным требованиям ее органов и представителей, что придает ей устойчивость, стабильность, необходимую степень свободы в осуществлении государственной политики. Чем выше уровень легитимации государственной власти, тем шире возможности руководства обществом с минимальными «силовыми» издержками и затратами «управленческой энергии», с большей свободой для саморегулирования общественных процессов. Вместе с тем легитимная власть вправе и обязана в интересах общества применять меры принуждения, предусмотренные законом, если иные способы пресечь антиобщественные действия не дают результатов.

Но арифметическое большинство не всегда может служить основой подлинной легитимации государственной власти. Большинство немцев при гитлеровском режиме приняли политику по «очищению расы» и в отношении территориальных притязаний, что, в конечном счете, привело к огромным бедствиям для немецкого народа. Следовательно, не всякие оценки большинства делают государственную власть подлинно легитимной. Решающим критерием является ее соответствие общечеловеческим ценностям.

Легитимация государственной власти оценивается не по словам ее представителей (хотя и это имеет значение), не по текстам принятых ею программ и законов (хотя и это важно), а по практической деятельности, по способам решения ею коренных вопросов жизни общества и каждой личности. Население видит разницу между лозунгами о реформах и демократии, с одной стороны, и авторитарными способами принятия важнейших для судеб страны, народа решений с другой.

Отсюда, как свидетельствуют систематические опросы населения, проистекала и эрозия легитимности государственной власти в России в конце XX в. (легитимность была высокой после августа 1991 г.) при сохранении ее легализации: все высшие органы государства созданы по Конституции 1993 г. и действуют в принципе в соответствии с ней, но по опросам, организованным в конце марта 1995 г. по заданию телеканала НТВ, 6% опрошенных доверяли Президенту России, 78% - не доверяли. Конечно, данные опросов не всегда дают верную картину, однако эти данные нельзя недооценивать Аврутина Л.Г. Легитимация политической власти в России: анализ, проблемы, приоритеты. Дисс... канд. полит, наук. - М., 2001. С. 45. .

Выше уже говорилось о том, что легитимация государственной власти может включать и, как правило, включает ее легализацию. Но легитимация находится в противоречии с формальной легализацией, если юридические законы не соответствуют нормам справедливости, общедемократическим ценностям, установкам, сложившимся у большинства населения страны. В этом случае легитимация либо отсутствует (например, население отрицательно относится к установленным властью тоталитарным порядкам), либо в ходе революционных событий, национально-освободительных движений происходит легитимация иной, антигосударственной, повстанческой, предгосударственной власти, сложившейся в освобожденных районах, которая становится затем государственной властью. Так развивались события в Китае, Вьетнаме, Лаосе, Анголе, Мозамбике. Гвинее-Бисау и некоторых других странах Графский В. Г. Всеобщая история права и государства: Учебник для вузов. - М.: Норма, 2005. С.479 .

Подобно отмеченной выше ложной легализации возможна и ложная легитимация, когда под воздействием пропаганды, разжигание националистических настроении, использования личной харизмы и других приемов (в том числе запрещения оппозиции и свободной прессы, в результате чего население не имеет должной информации) значительная часть, а то и большинство населения поддерживает государственную власть, удовлетворяющую его некоторые текущие интересы в ущерб его коренным чаяниям.

Проблемы верификации легализации и легитимации (в том числе ложной) очень сложны. В научной литературе, в том числе зарубежной, они разработаны недостаточно. Легитимация обычно связывается с юридическим анализом подготовки и принятия конституции, с изучением решений конституционных судов и других органов конституционного контроля, анализом данных выборов и референдумов... Меньше внимания уделяется содержанию конституционных актов, характеру деятельности государственной власти, сопоставлению программ политических партий и той политики, которую проводят стоящие у власти. Совсем редким является научный анализ программ в сопоставлении с действиями различных высоких должностных лиц

Еще более сложно определить индикаторы легитимации. В данном случае используются также результаты выборов и референдумов, но в первом случае нередки фальсификации, а вторые не всегда отражают подлинных настроений народа, так как эти результаты бывают обусловлены преходящими факторами. Во многих развивающихся странах с однопартийной системой (Гана, Бирма, Алжир и др.) на выборах парламента и президента правящая партия получала подавляющее большинство голосов, но это же население осталось совершенно безучастным к военным переворотам, свергшим эту власть Графский В. Г. Всеобщая история права и государства: Учебник для вузов. - М.: Норма, 2005. С.480 . На референдуме 1991 г. по вопросу о сохранении Союза ССР большинство избирателей дали утвердительный ответ, но через несколько месяцев СССР распался при безразличии значительной части тех же избирателей. Таким образом, формальные оценки, применяемые при легализации, требуют глубокого и всестороннего анализа при определении легитимности государственной власти.

2. Виды и с пособы лег итим ации государственной вл а сти

Как уже отмечалось, легализация государственной власти связана с юридическими процедурами, которые весьма многообразны. Здесь будет рассмотрена роль конституции как формы легализации государственной власти, ибо демократический способ подготовки и принятия конституции, ее гуманистическое содержание, соответствие деятельности государственных органов ее нормам рассматриваются как главные доказательства процедуры легализации государственной власти. Хотя само по себе принятие конституции свидетельствует, как правило, об определенной стабильности государственной власти, не всегда способы подготовки и принятия основного закона соответствуют требованиям подлинной легализации.

Подготовка проекта конституции осуществляется разными способами. В редких случаях проект создается самим Учредительным собранием, специально избранным для принятия конституции Италия при подготовке Конституции 1947 г., Индия при разработке Конституции 1950 г.) или парламентом (Конституция Шри-Ланки 1978 г.).

Во всех названных случаях ведущую роль играет специальный (конституционный) комитет, формируемый представительным органом. В России важную роль в разработке проекта Конституции 1993 г. сыграло Конституционное совещание, состоявшее из назначенных указами Президента РФ представителей федеральных государственных органов, выделенных ими функционеров политических партий, предпринимателей, субъектов федерации и др. Во многих постсоциалистических странах (Болгария, Венгрия, Польша, Чехословакия и др.) в разработке новых принципов конституции или изменений, вносимых в прежние конституции (новая редакция), принимали участие «круглые столы», «гражданские ассамблеи» представителей государственных органов, различных партий, профсоюзов и общественных движений Теория государства и права: Курс лекций /Под ред. Н.И. Матузова и А.В. Малько. - 2-е изд., перераб. и доп. М.: Юристъ. 2001. С.451 .

В большинстве стран проект новой конституции разрабатывает конституционная комиссия, создаваемая представительным органом, президентом, правительством проект Конституции Франции 1958 г. (помимо этого текста в Конституцию Франции входят еще два документа - Декларация прав человека и гражданина 1789 г, и преамбула Конституции 1946 г.) был подготовлен конституционной комиссией... назначенной правительством, и вынесен на референдум, минуя парламент. В ФРГ проект действующей Конституции 1949 г. был подготовлен парламентским советом, состоявшим из представителей региональных парламентов (ландтагов земель), и одобрен командованием западных оккупационных войск. В Алжире проект Конституции 1989 г., вынесенный на референдум, подготовила группа советников президента. После военных переворотов проект постоянной конституции нередко разрабатывается назначенными правительством комиссиями, затем он обсуждается в Учредительном собрании, частью избранном, а частью назначенном военными (Турция в 1982 г. Нигерия в 1989 г. и др.).

При предоставлении независимости бывшим колониальным странам проекты конституций готовились министерством колоний (Нигерия в 1964 г.) местными властями с участием советников метрополии (Мадагаскар в 1960 г.), на заседаниях «круглых столов», где присутствовали представители партий или национально освободительных движений, а руководили заседаниями высокопоставленные чиновники метрополии (Зимбабве в 1979 гг.).

В странах тоталитарного социализма использовалась иная процедура подготовки проекта. Он разрабатывался по инициативе Центрального комитета (Политбюро) коммунистической партии. Этот же орган создавал конституционную комиссию, которая обычно утверждалась парламентом, устанавливал основные принципы будущей конституции, одобрял проект и представлял его для принятия парламентом или на референдум. В социалистических странах, а также в так называемых странах социалистической ориентации (Южный Йемен, Эфиопия и др.) проект до его принятия выносился на общенародное обсуждение. Обычно проводилось много собраний, обсуждение освещалось в средствах массовой информации. Практические же результаты таких обсуждений были, как правило, весьма незначительны, поскольку принципы конституции предопределены правящей партией. Но в некоторых странах (СССР, Куба, Бенин, Эфиопия и др.) по результатам обсуждения народом в проект вносились существенные, а в отдельных случаях весьма важные поправки.

С точки зрения легализации государственной власти стадия обсуждения не имеет существенного значения (для легализации важно, чтобы конституцию принимал законно уполномоченный на то орган), но с точки зрения легитимации всенародное обсуждение проекта может иметь огромное значение. Этот процесс внедряет в сознание населения сопричастность в подготовке основного закона, убеждение, что устанавливаемый конституцией порядок отражает его волю.

В наибольшей степени вопрос о легализации государственной власти связан не с подготовкой проекта, а с процедурами принятия конституции и ее содержанием. Одним из наиболее демократических способов считается принятие конституции специально избранным для этой цели Учредительным собранием. Первым собранием такого рода был Филадельфийский конгресс США, принявший действующую до сих пор Конституцию 1787 г. Учредительными собраниями в последние годы приняты конституции Бразилии 1988 г., Намибии 1990 г., Болгарии 1991 г.. Колумбии 1991 г., Камбоджи 1993 г., Перу 1993 г. и др. Однако Учредительное собрание не всегда, как отмечалось, формируется путем выборов, а иногда состоит из частично назначенных членов. Кроме того, Учредительное собрание нередко играет роль консультативного органа, поскольку принятие им конституции утверждалось военными властями, которые иногда вносили в текст поправки (Гана. Нигерия, Турция и др.). Все это снижает степень легализации государственной власти, ее органов, создаваемых в соответствии с такой конституцией.

Легализация государственной власти может быть осуществлена конституциями, принятыми обычными парламентами, избранными для текущей законодательной работы. Так была принята Конституция СССР 1977 г., Нидерландов 1983 г. Папуа - Новой Гвинеи 1975 г. Однако некоторые из таких парламентов для целей принятия конституции объявляют себя Учредительными собраниями (например, в Танзании в 1977 г.), а затем продолжают работать как обычные парламенты. Такое преобразование призвано повысить степень легализации государственной власти,

Все чаще конституции в современных условиях принимаются путем референдума. Теоретически прямое голосование избирателей обеспечивает наибольшую легализацию государственной власти. Так были приняты Конституции Франции 1958 г., Египта 1971 г. Кубы 1976 г., Филиппин 1967 г., России 1993 г. На практике, однако, референдум может использоваться по-разному. Без предварительного обсуждения проекта в парламенте, населением избирателям бывает трудно разобраться в таком сложном документе, как конституция. Нередки случаи использования референдума или для принятия реакционных конституций (например, в Греции в 1978 г. при режиме «черных полковников»). Иногда конституции тоталитарных режимов (Бирмы 1974 г., Эфиопии 1987 г. и др.) после референдума утверждались (или подтверждались) избранными на основе этих конституций парламентами. Формально такой двойной процесс легализации надежно узаконивал государственную власть, но по своему содержанию она не соответствовала демократическим принципам.

Некоторые способы принятия конституций даже формально не влекут за собой легализацию государственной власти. Таковы конституционные акты военных режимов, конституции, утверждавшиеся военными правительствами в Турции, Нигерии и других странах, конституции, принятые съездами и другими высшими органами правящих партий в 70-х годах и Конго, Анголе, Мозамбике, октроированные монархом или метрополией конституции.

Легализация государственной власти неразрывно связана с содержанием конституций. Реакционные конституции, принятые даже с соблюдением необходимых процедур, на деле могут создать лишь лжелегализацию. Это объясняется не только тем, что принятие таких конституций иногда осуществляется в обстановке обмана и насилия, но и тем что определенным силам удается включить в конституции положения, противоречащие общедемократическим принципам, выработанным человечеством и закрепленным в основополагающих международно-правовых актах (Устав ООН 1945 г Пакты о правах человека 1966 г. и др.). Конституции многих стран признают, что такие принципы имеют приоритет по отношению к внутреннему праву страны. Положения конституций, нарушающие права человека (например, в ЮАР до 1994 г.), провозглашающие единственно допустимую идеологию (например, мобутизм по Конституции Заира 1980 г.), противоречащие суверенитету народа (положения Конституции Алжира 1976 г. о принадлежности политической власти единственной разрешенной партии - Фронту национального освобождения) и т.д., исключают подлинную легализацию государственной власти, так как противоречат общепринятым международным нормам и принципам. Они являются одновременно не легитимными, ибо противоречат демократическому сознанию народов.

Между легализацией и легитимацией государственной власти нет четкого разграничения и противоречий: правовые акты и процедуры могут быть составной частью легитимации, а последняя создает необходимые предпосылки для прочной легализации государственной власти. Вместе с тем легитимация играет важную роль в обществе, ибо любая государственная власть не может опираться только на провозглашаемые ею законы или только на насилие. Чтобы быть устойчивой, прочной, стабильной, она должна искать поддержки общества, определенных групп, средств массовой информации и даже определенных влиятельных личностей. В современных условиях представители авторитарной и тоталитарной по своему характеру власти нередко устраивают встречи и совещания с выдающимися представителями интеллигенции, влиятельными журналистам организуют посещения различных районов страны, встречи с коллективами предприятий и т.д. Цель эти мероприятий - найти поддержку, прежде всего действиями, но также настроениями, чувствами.

Со времен М. Вебера принято различать три «чистых» типа легитимации власти, которые могут быть применены и к легитимации государственной власти. Это - традиционная, харизматическая и рациональная легитимация.

Традиционная легитимация представляет собой господство на основе традиционного авторитета, коренящееся в уважении обычаев, вере в их преемственность, в то, что власть «выражает дух народа», соответствует обычаям и традициям принятым в обществе в качестве стереотипов сознания и поведения. Традиции имеют огромное значение для укрепления власти монарха в мусульманских странах Персидского залива (Кувейт, Саудовская Аравия. Бахрейн и др., в Непале, Бутане, Брунее). Они определяют вопросы престолонаследия структуру органов государства. В тех мусульманских странах, где есть парламенты, они иногда создаются в соответствии с традициями аш-шуры (совещания при монархе) как консультативные парламенты. Традиции определяют принятие решений в парламенте Индонезии главным образом путем консенсуса. Вместе с религиозными догмами традиции во многом регулируют государственную жизнь в ряде развивающихся стран Чиркин В.Е. Легализация и легитимация государственной власти // Государство и право. 1995. №8. С. 66. .

Традиции имеют важное значение для легитимации государственной власти в странах, где действует система англосаксонского права. Судебный прецедент - одно из выражений силы традиций. Британский монарх по традиции является главой англиканской церкви (составная часть его титула - Защитник веры). Аналогичная ситуация имеет место и в некоторых других европейских странах, где одна из церквей объявлена государственной (например, лютеранство в Дании).

Харизматическая легитимация - это господство, основанное на вере в личные дарования вождя (реже - узкой правящей группировки), в исключительную миссию вождя. Харизматическая легитимация не связана с рациональными суждениями, а опирается на гамму чувств, это сенсорная по своей природе легитимация. Харизма, как правило, индивидуальна. Она создаст особый образ. В прошлом - это вера в «доброго царя», способного избавить народ от притеснений со стороны бояр и помещиков. В современных условиях харизматическая власть встречается гораздо реже, чем в прошлом, но она распространена в странах тоталитарного социализма, будучи связанной с определенной идеологией (Мао Цзе Дун, Ким Ир Сен, Хо Ши Мин и др.) В сравнительно либеральной Индии с харизмой связано занятие важнейшего государственного поста премьер-министра представителями семейства Ганди - Неру (отец, затем дочь, а после ее убийства - сын). Такое же поколение стояло и стоит у власти в Шри-Ланке (отец Бандеранаикс, затем жена, ныне президент - их дочь, а мать - премьер-министр).

Для укрепления харизмы широко используются специальные обряды: факельные шествия демонстрации в поддержку власти в особой униформе, коронация монарха. Рациональная легитимация государственной власти основана на рациональной оценке связана с формированием убежденности в разумности существующего порядка, законов, привил, принятых в демократическом обществе для управления им. Этот вид легитимации относится к числу основных в современных условиях демократического правового государства.

Рациональная легитимация предполагает, что население поддерживает (или отвергает) государственную власть, исходя, прежде всего из собственной оценки действий этой власти. Не лозунги и обещания (они имеют сравнительно кратковременный эффект), не имидж мудрого правителя, часто даже не справедливые законы (в современной России многие хорошие законы не исполняются), а прежде всего практическая деятельность органов государственной власти, должностных лиц, особенно высших, служит основой рациональной оценки.

На практике редко используется только одна из указанных форм легитимации, обычно они применяются в комплексе. Гитлеризм использовал традиционное почтение немцев к закону, харизму вождя, прививал населению убеждение в правильности «тысячелетнего рейха». В демократической Великобритании главным является способ рациональной легитимации, но, например, деятельность премьер-министров У. Черчилля и М. Тетчер имела элементы харизмы, а традиции играют важную роль в деятельности парламента и кабинета. Роль де Голля во Франции в огромной степени была связана с его харизмой как лидера Сопротивления в борьбе против фашистских оккупантов, власть В.И. Ленина и в еще большей мере И.В. Сталина в России была освящена идеологическими факторами и т.д.

В отличие от харизмы, которая может быть приобретена довольно быстро, стабильная рациональная легитимация требует известного периода времени. Однако существует ряд способов для приобретения первоначальной рациональной легитимации, процедура которой не столь длительна и зависит от определенных событий. Прежде всего, это выборы высших органов государства. Наибольшее значение имеют прямые выборы, когда тот или иной орган государства, высшее должностное лицо получают мандат непосредственно в результате голосования избирателей. В Китае, однако, парламент (Всекитайское собрание народных представителей) избирается многостепенными выборами, президенты многих стран избираются парламентами (Турция, Израиль и др.), выборщиками (США) или специальными избирательными коллегиями (Германия, Индия) История государства и права: Курс лекций / под ред. Д.О.Гусева. - Новосибирск, 2000. С.254 .

Верхние палаты парламентов тоже нередко избираются косвенными выборами (Франция), а иногда и назначаются (Канада). Это конечно, не ставит под вопрос легитимацию названных органов, речь идет лишь о формах легитимации, установленных конституциями, тем более, что и при прямых выборах, особенно при мажоритарной системе относительного большинства, возможны искажения воли избирателей. В Индии партия Индийский национальный конгресс стояла у власти несколько десятилетий, имея большинство в парламенте, но при этом они ни разу не получила большинства голосов избирателей по стране. Такие же факты имели место в Великобритании: партия, получавшая меньше голосов по стране, имела больше мандатов в парламенте. В Венгрии в 1994 г. на выборах в парламент Венгерская социалистическая партия получила 33% голосов избирателей, но 54% мест в парламенте История государства и права: Курс лекций / под ред. Д.О.Гусева. - Новосибирск, 2000. С.456 .

Голосование избирателей на референдуме по предложенной формуле может иметь огромное значение для легитимации государственной Власти, а референдум решающим или консультативным, но в любом случае, если избиратели одобряют конституцию или высказываются в поддержку мероприятий правительства, референдум легитимирует власть. Сила референдума и в том, что обычно решение признается состоявшимся при участии не менее 50% избирателей и при положительном ответе не менее 50% голосов (по Конституции ЮАР 1984 г. требуется 2/3 голосов), тогда как выборы в ряде стран признаются состоявшимися при явке 25% избирателей (Франция, Россия) и допускается мажоритарная система относительного большинства (Великобритания, США, Индия и др.), при которой можно быть избранным, получив незначительное большинство голосов, но больше по сравнению с другим кандидатом Там же. .

Важное значение для легитимации государственной власти имеет подписание общественного договора между государственной властью, важнейшими политическими партиями, общественными организациями, иногда представителями различных частей государства (в федерациях, в странах с автономными образованьями) После падения режима Франко такой договор был подписан в Испании и во многом способствовал стабилизации положения в стране. В 1994 г. Договор об общественном согласии, определяющий мероприятия государственной власти, взаимные права и обязанности сторон, был подписан в России, но его осуществление идет с большими сложностями, есть попытки отзыва своих подписей из договора. В 1995 г. конституционный договор между парламентом и президентом подписан на Украине. Он призван уменьшить трения между ветвями власти и тем самым придать ей большую легитимацию в оценках населения

В последние годы все чаще для легитимации политической власти используется, как это ни парадоксально, роль оппозиции. Мы уже упоминали о «круглых столах» в постсоциалистических странах, на которых вырабатывались новые правила организации государственной жизни. В Конституции Португалии 1976 г. впервые было сказано о роли политической оппозиции, в Великобритании лидер парламентской оппозиции с 1937 г. получает жалованье из казны в размере министра кабинета. Конституция Колумбии 1991 г. содержит целую главу о правах политической оппозиции (право на реплику в средствах массовой информации, право доступа ко всем официальным документам и др.). Конституция Бразилии 1988 г. вводит лидера оппозиции наряду с некоторыми высшими должностными лицами в Совет республики при президенте. Лидер оппозиции назначает определенное число сенаторов в Ямайке и некоторых других странах. Институционализация оппозиции укрепляет стабильность государственной власти История государства и права: Курс лекций / под ред. Д.О.Гусева. - Новосибирск, 2000. С.461 .

На международной арене способы рациональной легитимации государственной власти могут быть связаны с признанием государств и правительств, с принятием тех или иных государств в международные организации и другими обстоятельствами.

В настоящее время классические модели легитимности воспринимаются как идеальные типы процессов этнокультурной легитимации, поскольку нередко бывает, что традиционная, харизматическая и рациональная легитимности сочетаются и взаимно усиливают друг друга, а нередко эти же формы легитимности могут и вступать в противоречия. Поэтому становится очевидным, что современная политико-правовая действительность вносит коррективы к упомянутой классификации. Сегодня к классическим формам легитимности следует отнести и такие постклассические (современные) формы, как Турсункулов А.Б. Современные формы легитимации институтов государственной власти // Философия права. 2006. № 2. С.52:

Либерально-демократическая - связана с переносом на все общество механизма принятия решения, при этом ставит отправным пунктом, «единицей» легитимации индивидуальное проявление свободного суждения;

Технократическая (эффективная) - основана на идее эффективности государственного (публичного) управления, главным тезисом которого является рассмотрение публичной политики как особого искусства («публичного менеджмента»), требующего соответствующих навыков, знаний и умений, осуществляемого специализированной социальной группой;

Идеологическая - осуществляется посредством признания и веры в правильность, исключительность определенных идей политико-правового развития, которые провозглашаются и осуществляются властными институтами;

Онтологическая - связана с адекватностью институтов публичной власти сложившемуся порядку, «вписанному в человеческую и социальную действительность» (Ж.-Л. Шабо)..

Кроме того, следует выделить также патриотический тип легитимности, при котором высшим критерием поддержки властей признается гордость человека за свою родину, страну, свою власть и проводимую ею внутреннюю и внешнюю политику. Однако данные основания адекватности (формы легитимации) институтов государственной власти, как правило, в реальной политико-правовой действительности переплетаются и взаимно дополняют друг друга. В этом плане можно говорить только о доминировании того или иного типа легитимности, что, прежде всего, связано с историческим, духовно-нравственным контекстом и спецификой государственно-правового режима. Поэтому сегодня следует говорить о смешенных (нетипичных) формах легитимации государственной власти. И с этой точки зрения целесообразным видится выделить следующие модели легитимации государственной власти Турсункулов А.Б. Современные формы легитимации институтов государственной власти // Философия права. 2006. № 2. С.54:

Авторитарная форма легитимации институтов власти - строится на превалировании идеологического типа легитимации. В этом контексте институционально-властная система существует без необходимости в обратной связи и подтверждения ее легитимности, потому что легитимация заменяется и компенсируется здесь идеологическими аргументами, политической верой населения властным лидерам. Тем не менее, данная модель имеет и рациональную составляющую в том плане, что государственный аппарат выстраивает четкую и практически безукоризненную систему управления публичной и в некоторых аспектах частной и коллективной жизни общества в соответствии с конкретными идеологическими постулатами;

Адаптивная легитимация - это наиболее неустойчивая форма легитимации институтов власти, поскольку связана с постоянным приспособлением/сменой функций, целей, задач и деятельности к изменяющимся внутренним и внешним условиям с целью обеспечения возможности самосохранения, прежде всего, властной элиты своих позиций. Это, как правило, политико-правовые режимы, находящиеся под давлением и зависимостью от более экономически и политически мощных государств, вынужденные согласовывать свою политику с учетом внешних требований и внутренних социальных потребностей и интересов. Данная форма легитимации, таким образом, сочетает такие формы легитимности, как идеологическая, онтологическая и технократическая;

Идеациональная форма легитимации - опирается на идеациональную этику (П.А. Сорокин), для которой характерно пренебрежительное отношение к социальным ценностям, материальным благам, богатству, телесным удовольствиям. Земное устройство рассматривается ею как нечто второстепенное. Идеациональному правосознанию характерно некритическое доверие к существующей институционально-властной системе, не дозволено сомневаться в правомерности ее существования. В свою очередь, легитимность существующих публичных институтов власти зависит от соответствия их деятельности принципам религиозной нормативности. Данная форма легитимации сочетает в себе традиционную, идеологическую, харизматическую и онтологическую формы;

Идеократическая форма легитимации - базируется на совокупности объективно существующих исторических факторов, которые интерпретируются с помощью системы идеалов и идей. Легитимность власти в этом плане обусловлена служением общей идее, которая выработана в ходе внутренней, духовной государственно-правовой жизни общества, и благодаря именно следованию этой общей идее оно находится на действительной высоте в служении ей, объясняется ее существование и положение в обществе. Смысл бытия и оправданность государственной власти, таким образом, заключается в организации особого «идеологического» образа жизни народа, поддержании и сохранении оригинальности, индивидуальности национальной культуры, в полной мере соответствующей духу народа, его истории и социально-правовому опыту;

Либерально-правовая легитимация - предписывает формирование государственно-правовых институтов как производных от естественного порядка вещей, природы человека, что предполагает наличие универсальных и пригодных в пространстве и времени норм и принципов онтологического характера. Здесь совершенствование человеческих институтов и их легитимация, а также политическое и правовое поведение, зависит исключительно от здравого применения критического разума и поддается рациональному объяснению. Отсюда легитимными, по сути, являются публично-правовые институты гражданского общества, охраняющие и защищающие права и свободы индивида. Лейтмотивом либерально-правовой легитимации является создание таких политических и правовых принципов, которые обеспечивали бы эффективное ограничение как государственной, так и общественной, личной власти. Но вместе с тем данная форма легитимации признает и существование трансцендентных абсолютов и возводит к ним естественно-правовые ценности и нормы. Таким образом, либерально-правовая легитимация совмещает такие типы легитимности, как рациональная (легальная), процедурная, идеологическая, технократическая (эффективная);

Прагматическая форма - совмещает в себе демократическую процедурность и функциональность, технократическую, онтологическую и легальный типы легитимности. В ней, как правило, отсутствует какая-либо идеологизация действующих публично-правовых институтов. Данная форма основывается на особых процедурах рациональных отношений между институтами государственной власти и гражданским обществом, а также на внутреннем распределении самой власти с использованием процедур избрания, всеобщего избирательного права, плюрализма мнений и свободы их выражений, разделения властей власти и т.д. Однако, хотя легитимность и неразрывно связана с рационально сформированными правилами и процедурами, необходимым фактором для оправданности тех или иных властных институтов является также функциональность и эффективность институтов. Таким образом, основанием данной формы легитимности являются три составляющие: материальность, связанная с онтологической легитимностью, т.е. с соответствием институтов власти существующим интересам и потребностям населения сложившемуся порядку гражданских отношений и представлений о моделях взаимодействия между верховной властью и гражданским обществом; формальность - отражает соответствие деятельности институтов власти по охране и поддержанию легально-рациональных условий, обеспечивающих формальную индивидуальную свободу; технократичность - обеспечение оправданности существующих институтов через их процедурность и функциональность, необходимых для неконфликтогеного взаимодействия всех социальных субъектов;

Универсалистская (глобализационная) модель легитимации - исходит из постулата существования институтов публичной власти в открытом международном политико-правовом пространстве, где в легитимности данных институтов в основном доминирует способы внешнего оправдания их функционирования. Причем данное политико-правовое пространство предполагает существование и «открытых обществ» (К. Поппер), основных на отрицании любой формы политической идентичности и этнополитической легитимности, так как последние представляют собой фундаментальное насилие над естественно-правовой «природой человека».

Заключение

Научное исследование сущности и содержания юридических конфликтов в сфере легитимации государственной власти открывает возможность не только понять предпосылки, условия и последствия их возникновения и развития, но и обосновать механизм управления конфликтной ситуацией, пути и способы ее эффективного разрешения. В настоящее время вопросы власти и ее социального признания изучены достаточно хорошо. Многие воззрения о легитимной власти (в современном понимании этого термина), сформулированы в трудах классиков политико-правовой мысли.

Подобные документы

Понятие и признаки государственной власти. Формы и способы ее осуществления. Понятие и виды социальной власти. Легализация и легитимация государственной власти. Ее единство и и разделение властей. Основные виды государственной власти и их взаимосвязь.

курсовая работа , добавлен 18.04.2010


Теоретический анализ форм и технологий легализации и легитимации государственной власти. Признание обществом законности и правомерности официальной власти как фундаментальная характеристика легитимности. Проблемы и кризисы, связанные с легитимной властью.

курсовая работа , добавлен 16.05.2014


Понятие, признаки и структура государственной власти. Методы осуществления государственной власти. Теория разделения властей. Роль президента в государственной власти. Определение и уточнение содержания отличительных признаков государственной власти.

курсовая работа , добавлен 10.11.2010


Государственная власть как разновидность социальной власти. Соотношение государственной власти и государства. Проблемы становления и укрепления власти в России. Признаки, легализация и легитимация государственной власти. Принцип разделения властей.

курсовая работа , добавлен 23.11.2010


Особенности государственной власти, ее основные виды, содержание, механизмы, основания и ресурсы. Формы и методы осуществления государственной власти. Признаки государственной власти, понятие ее органов. Принципы системы органов государственной власти.

курсовая работа , добавлен 23.05.2014


Характеристика системы государственной власти Российской Федерации. Понятие органов государственной власти, их основные признаки и виды. Органы законодательной и исполнительной власти. Деятельность в России самостоятельной и независимой судебной власти.

курсовая работа , добавлен 21.01.2013


Понятие государственной власти. Структура власти, соединение и разделение властей. Особенности и методы осуществления государственной власти, роль идеологии. Соотнесение убеждения и принуждения. Особенности осуществления государственной власти в РФ.

курсовая работа , добавлен 10.06.2011


Понятие и виды методов осуществления государственной власти. Классификация методов осуществления государственной власти. Убеждение в деятельности государственной власти. Поощрение в деятельности государственной власти. Правовое принуждение.

курсовая работа , добавлен 17.06.2005


Обеспечение реализации русским народом права на самоопределение. Соотношение Конституции РФ и Федеративного договора о разграничении предметов ведения и полномочий между федеральными органами государственной власти РФ и органами власти субъектов РФ.

контрольная работа , добавлен 25.03.2013


Сущность Верховенства Конституции и федеральных законов. Особенности системы государственной власти. Разграничение предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов.

Французский ученый А. де Токвиль в середине XIX в. сформулировал «золотой закон» политического развития, согласно которому: «самый быстрый путь к свободе ведет к наихудшей форме рабства» . Для страны, где слабы традиции демократии и свободы, по мнению Токвиля, нет ничего опаснее слишком быстрых реформ и изменений, так как народ этой страны не успевает освоить новшества, а изменения не успевают институционализироваться и закрепиться. В таких условиях участие масс в политике обгоняет развитие политических институтов общества, призванных обеспечить баланс интересов различных слоев.

В конце XX в. резко возрос интерес к проблемам перехода от различных форм диктатуры к демократии. Это связано с политическими процессами, происходившими и происходящими в настоящее время в Испании, Португалии, Восточной Европе, а также России. Политологами разрабатывается теория редемократизации , т.е. теория перехода от авторитаризма к демократии. Выделяют эволюционный, революционный пути перехода к демократии или военное завоевание. С. Хантингтон дает характеристику трех моделей перехода от авторитаризма к демократии: 1) классическая линейная модель демократизации предусматривает постепенное расширение прав граждан и парламента (Великобритания, Швеция); 2) циклическая модель предполагает чередование демократических и авторитарных форм правления при формально-позитивном отношении к демократии политической элиты (страны Латинской Америки, Азии и Африки); 3) диалектическая модель, как и циклическая, характеризуется нестабильными переходными политическими режимами, но здесь переход осуществляется под влиянием внутренних предпосылок (Испания, Португалия, Греция) .

Обобщенная логика перехода к демократии может основываться на двух моделях, различие между которыми состоит в отсутствии или наличии консенсуса между реформаторами и умеренными сторонниками старой системы. Кооперативная модель или модель сотрудничества предполагает постепенную и последовательную либерализацию политического режима; ресоциализацию населения; аккуратный и контролируемый демонтаж отживших институтов прежней системы. Конкурентная модель предполагает резкую либерализацию; распад прежней системы; внедрение новых демократических институтов любой ценой, нередко вопреки сопротивлению как сверху, так и снизу. Подобная модель трансформации, прежде всего, отличается ускоренной и поверхностной либерализацией, быстрым проведением демократических выборов, в результате которых прежняя элита отстраняется от власти, что характерно и для процесса политической модернизации современной России.

Политическое развитие России отличается целым рядом особенностей:

• 1) Этатизм, т.е. решающая роль государства в реформировании общественной системы. На протяжении многих столетий не государство естественным путем вырастало из гражданского общества, а гражданское общество развивалось под жестким контролем государства. «Девять столетий из десяти Русь развивалась как держава монархическая...последние четыре века самодержавие представлялось единственной достойной формой реализации государственной власти. В свою очередь у русского человека постоянно присутствует стремление перекладывать ответственность за свою судьбу, за свою деятельность на государство, власть, социум» . Отсюда вытекает: огромная роль бюрократии; патернализм (стремление быть под патронажем государства или какого-либо лица) и клиентизм (преимущественное использование элитами неформальных связей); ориентация гражданина на социальное восхождение не за счет личного трудового вклада, а вследствие занятия более высокой позиции в государственной иерархии и извлечении из этого соответствующих привилегий; выключенность широких масс из политического процесса, ограниченность сферы публичной политики, и как следствие, - массовая политическая инертность или иммобилизм", отсутствие цивилизованных или корректных форм взаимоотношений между «верхами» и «низами», правовой нигилизм тех и других.
• 2) Раскол российской культуры. В российской истории трех последних столетий нетрудно проследить постоянный конфликт субкультур - западнической и почвеннической, радикальной и патриархальноконсервативной, анархической и этатистской, а в современных условиях - «демократической» и «коммунистической».
• 3) Последовательная смена реформ и контрреформ. Переходный период в современной России - это активная «запаздывающая» модернизация «сверху» политическим путем, структурная перестройка экономики, попытка включиться в новую технологическую волну. Но, как справедливо замечает Л.Г. Фишман, смысл «Модерна не в политических и экономических институтах, исторически присущих Европе, а в идеалах справедливости, равенства, в стратегиях развития, направленного на рост возможностей для всех. Именно отказ от этого смысла и от универсальности этой цели привел к сегодняшнему завершению Модерна в мире в целом и в частности - к попытке догоняющего скачка России в Постмодерн» .

Отсутствие каких-либо проектов обновления российского варианта модерна, ориентированных на будущее, ведет к тому, что «новый политический режим все чаще на уровне риторики, практик, институтов вольно и невольно симулирует возвращение архетипов, характерных для прошлых эпох» . Согласно В. Мартьянову, трагедия России в том, что она не смогла завершить свой проект Модерна, а попытка присоединиться к западноевропейскому варианту означала только одно, - включение в капиталистическую мировую экономику в качестве ее периферии. Россия фактически превратилась в сырьевой придаток глобальной экономики, что устраивает как мировые политические элиты, так и отечественные властвующие, вопреки используемой риторике.

Следует также отметить противоречивое влияние информационной революции. Высокий образовательный уровень населения, с одной стороны, способствует быстрому, но в основном поверхностному приобщению к ценностям политической культуры участия; с другой стороны, западная модель социального поведения, которая основана на таких ценностях, как частная собственность, правовое государство, для большей части населения остается довольно абстрактной, не усвоенной в процессе социализации, так как отсутствует деятельно-активная ориентация личности, психология рационального оптимизма и предпринимательские традиции. Возникает проблема психологической и нравственной приемлемости политической модернизации, которая воспринимается больше как иностранное влияние, а не как национальное развитие. Модернизация «вдогонку» всегда происходит за чей-то социальный счет, поэтому неизбежным следствием модернизации является нарушение баланса интересов различных социальных групп, ломка усвоенной обществом модели социальной справедливости.

Политическое развитие в России сегодня имеет двойственный характер. С одной стороны, происходит расширение участвующих в политической жизни социальных групп и индивидов, в ослаблении традиционной политической элиты и упадке ее легитимности, с другой, специфическая форма осуществления модернизации. Специфика проявляется в авторитарных методах деятельности и менталитете политической элиты, позволяющих только одностороннее движение команд (сверху вниз) при закрытом характере принятия решений. Ослабление легитимности, поиски властью дополнительной социальной и международной поддержки являются типичными для переходных периодов.

Выбор демократии западного образца многими странами в конце XX в., поставил вопрос о легитимности политических режимов, утвердившихся в них, о приспособлении западных ценностей к их национальным традициям. Особенности современной политической практики и уровень ее теоретического обобщения, обусловливающие интерес к тематике политической легитимности, актуализируются и такими обстоятельствами как вступление многих стран западного мира в эпоху постмодерна.

По вопросу содержания одной из ключевых категорий политической науки «легитимность политической власти» до сих пор нет единого понимания. Англо-немецкий теоретик Р.Дарендорф утверждает, что «это - выражение, весьма нагруженное и нагружающее...» , английский социолог Д.Битем говорит о «структурной сложности» легитимности и «многообразии ее реальных оснований» . Немецкий социолог Э. Ноэль-Нойман замечает, что современные исследователи не слишком продвинулись в вопросе определения этого понятия по сравнению с Д.Юмом: «Для тех, кто занимается политической философией, ничто не кажется более удивительным, чем легкость, с какой многими управляют немногие, а также готовность людей свои собственные ощущения и желания подчинить ощущениям и желаниям правительства» .

Понятие «легитимность» (от лат. legitimare - «объявлять законным») в предельно широком смысле означает «законность», «правильность», «справедливость». Это именно то, что придает органам власти авторитет в глазах общества, делает распоряжения этих органов обязательными для исполнения. Легитимность не следует смешивать с «законностью» как правовым феноменом.

Разница между легитимностью и легитимацией - это разница между результатом и процессом. Идеальной легитимности нет. Легитимность - это результат эволюции отношений субъекта и объекта власти во времени и пространстве. В российской литературе мало систематических исследований, посвященных выделению и анализу ключевых моментов процесса легитимации. Авторы исследуют преимущественно те или иные элементы этого процесса. Представляет интерес концепция А.-Н.З. Дибирова , который выделяет следующие ключевые элементы процесса легитимации: субъект легитимации, объект легитимации, методы легитимации, ресурсы легитимации и исполнителей процесса легитимации.

Субъект легитимации - это побуждающая к действию сила. Ею в легитимации выступает носитель власти - правительство, лидер и т.д. Субъект вырабатывает цели, ставит задачи, подбирает исполнителей, определяет оптимальные пути достижения цели, т.е. вырабатывает стратегию и тактику легитимации, а также руководит всем процессом.

Здесь мы видим, что субъект легитимации власти и субъект манипулирования могут совпадать.

Объект легитимации - это общество, народ, тот, чьего подчинения добивается субъект власти, следовательно, он же может являться и объектом манипулирования. Цель легитимации - это цель, которая должна быть достигнута в результате процесса, т.е. легитимность власти. Лишь та цель достигает оптимального уровня, которая сформулирована и достигнута в диалоге с объектом подчинения. В зависимости от того, какие интересы при этом реализуются, цели легитимации делятся на объективные и субъективные.

К объективным Дибиров относит цели, ориентированные на обеспечение стабильности и эффективного функционирования всей системы власти; к субъективным - цели, ориентированные на легитимацию власти определенного лица, партии, класса, социального слоя. Объективные цели - это цели достижения признания большинством общества субъекта власти. Субъективные цели - это цели оправдания той или иной деятельности субъекта власти, самого субъекта власти. Таким образом, в основе политического манипулирования массовым сознанием и поведением находятся объективные цели обеспечения стабильности, устойчивости и эффективного функционирования существующей системы власти. Другое дело, что манипулятивные способы легитимации не всегда способны выполнять стабилизирующую функцию, а субъективные цели различных политических акторов, субъектов власти, входящих в противоречие друг с другом и использующих манипуляцию также в отношениях между собой, дестабилизируют обстановку еще больше.

На основании данных определений можно сделать вывод, что субъект и объект легитимации власти могут совпадать с субъектом и объектом политического манипулирования. Следовательно, изучая цели и способы легитимации власти, можно лучше понять механизмы и способы политического манипулирования.

Объективный или субъективный характер целей легитимации определяет и выбор средств легитимации, которые в свою очередь делятся на идеологические и материальные. Идеологические средства - это апелляция к неким идеальным, высшим ценностям. Материальные средства - это практические организационные шаги субъекта власти, подкрепляющие идеальные апелляции. Ни те, ни другие не используются отдельно. Особое значение в качестве средства легитимации приобретают СМИ.

А.И. Соловьев, например, справедливо отмечает, что СМИ обеспечивают массовые контакты государства с населением, сохраняя при этом пусть и не прежнюю пирамидальную систему отношений, но, безусловно, эффективно действующую модель публичной власти . Он также подчеркивает, что сегодня события становятся политическим фактом лишь в результате медийной интерпретации, проблемы становятся публичными только тогда, когда СМИ преобразуют их в характерном для себя информационном формате. Если СМИ теряют интерес к той или иной проблематике, она почти автоматически выпадает из публичного дискурса и деполитизируется. Появляются новые стратегии, где медиократия вкупе с властными структурами через систему СМИ начинает тиражировать не создаваемые, а уже имеющиеся у них - готовые - решения, лишь приспосабливая их к выдвигаемым проблемам . «Рекламно-имиджевая стратегия в сочетании с политическим дизайном обеспечивает публичной власти выход не на группы или социальные слои, а на каждого индивида. Такая форма взаимодействия власти и общества становится возможной в обществе, где основная масса людей способна решать свои жизненно важные вопросы без политики. В таком обществе сужается ареал политики, социальное пространство, где она может действовать» .

Близкими по функциям к средствам являются ресурсы легитимации, т.е. потенциал власти и общества. Цели, средства и наличные общественные и политические ресурсы определяют выбор исполнителей. Исполнители должны соответствовать поставленным целям, владеть необходимым набором средств, опираться на наличные общественные и политические ресурсы. Исполнителями могут быть армия, полиция, бюрократический аппарат, служители культа, кланы, различные социальные группы, политические партии и организации, движения.

Единство целей, средств, ресурсов и исполнителей определяет легитимирующий процесс утверждения той или иной модели легитимности через соответствующие типы легитимации - гуманистический и этатистский; традиционный, харизматический и легальный; активный, лояльный, конформистский и тоталитарный. Тип легитимации - это путь, направление движения к той или иной модели легитимности . Здесь мы опять видим неразрывную связь между различными уровнями: на уровне целей - легитимация власти; на уровне идентичности - определенный тип политической культуры, их взаимовлияние и взаимозависимость.

По нашему мнению, в своей концепции Дибиров упускает важный элемент - способ легитимации власти. Такими способами можно назвать силовой, экономический и манипулятивный. При манипуля- тивном способе легитимации власти ключевые элементы легитимации могут рассматриваться как ключевые элементы процесса политико- психологического манипулирования", субъект, объект, цели, методы и средства политико-психологического манипулирования. Объективные цели легитимации власти (сохранение стабильности, устойчивости и равновесия социально-экономической и политической системы) являются и декларируемыми целями политико-психологического манипулирования, субъективные цели легитимации (оправдания той или иной деятельности субъекта власти, самого субъекта власти) могут быть не- декларируемыми, если они не соответствуют целям общества в целом, но являются истинными целями политико-психологического манипулирования. Таким образом, процесс легитимации власти относится к процессу политико-психологического манипулирования как общее к частному. Единство целей, средств, ресурсов и исполнителей определяет легитимирующий процесс утверждения власти либо манипуля- тивным, либо силовым, либо экономическим способом.

В политической философии легитимность понимается как моральное право или рациональное обоснование права государства требовать от граждан подчинения: легитимно ли государство для философа куда важнее того, действительно ли ему подчиняются. Политологи же обычно рассматривают легитимность в социологическом ракурсе, а именно как готовность людей подчиняться той или иной системе правления вне зависимости от того, каким именно образом это подчинение обеспечивается .

Дибиров дает следующее определение: «Политическая легитимность - это содержание взаимодействия политической системы и общества, системная характеристика того общественного порядка подчинения, который формируется в результате этого взаимодействия. Политическая легитимность - это совместная рефлексия власти и общества, это их постоянное вопрошание по поводу причины подчинения, постоянное соотнесение общественного порядка подчинения с неким более высоким этическим началом, признаваемым как обществом, так и властью» .

Проблема легитимности политической системы, то есть вопрос о том, воспринимает ли общество эту систему или режим как «законный», «справедливый», «имеющий право на существование», связан с темой политических обязательств. Проблема сводится к простым вопросам: почему граждане обязаны признавать власть государства? Является ли такое отношение к государству и подчинение законам долгом людей?

В современных политических дискуссиях легитимность начинает больше пониматься не столько как проблема моральной обязанности, сколько как вопрос чисто политический - вопрос, заключающийся в том, почему люди все-таки подчиняются государству. Каковы те условия и процессы, что в глазах людей придают власти право на существование и, тем самым, обеспечивают стабильность системы?

Легитимность для М. Вебера - это определенный порядок подчинения , регулярный и осмысленный индивидом через систему социальных связей и обусловленный этими связями. Идеальные типы, по Веберу, соответствуют трем типам власти: власти, опирающейся на традицию, - традиционная власть; власти, опирающейся на харизму, - харизматическая власть; власти, опирающейся на закон и основания рационального свойства, - власть рационально-правового характера . Хотя веберовская классификация типов легитимности сохраняет свое значение до сих пор, у нее есть и недостатки. Акцентируя внимание на легитимности политического режима или системы правления, она мало что говорит об обстоятельствах и причинах, в силу которых власть теряет свой авторитет.

Этот недостаток, в известной степени, преодолевает американский политолог Д. Истон, анализируя взаимодействие среды и системы. Легитимность для него - это один из путей, через который политическая система справляется с проблемами обеспечения постоянства системы в целом. Взаимодействие для него является основной единицей политического анализа, в том числе и анализа политической легитимности. В процессе взаимодействия индивид соотносит свои представления об истинности и справедливости с истинным и справедливым в политической сфере .

Английский социолог Д.Битем также критикует концепцию М.Вебера, считая ее недостатком то, что в ней упущен из виду вопрос о порождении легитимности . Д.Битем полагает, что власть можно считать легитимной при трех условиях: 1) она должна осуществляться в строгом соответствии с установленными правилами, воплощены ли они в официально принятых законах или неписанных нормах; 2) эти правила должны быть признаны в качестве обязательных всеми - и теми, кто правит, и теми, кем правят; 3) со стороны общества не должно быть никаких признаков того, что оно в корне не согласно с данным режимом.

Необходимо заметить, что в современных политологических исследованиях анализ легитимности власти идет не столько в русле, заданном М.Вебером и Д.Истоном, сколько в русле одного из наиболее популярных в западной литературе определений легитимности, принадлежащего американскому социологу и политологу Сеймуру Мартину Липсету, который рассматривает легитимность как свойство одной из сторон властных отношений. С его точки зрения, легитимность носит оценочный характер, что связано со способностью системы формировать и поддерживать у масс убеждение в том, что функционирование существующих политических институтов является наилучшим.

Если С.Липсет рассматривал легитимность с точки зрения субъекта власти, то французский социолог П.Бурдье определяет легитимность с точки зрения объекта, как «негласное доверие, молчаливую самоотдачу, когда выражают свое мнение через выборы своего официального выразителя, часто наивная вера в равенство перед политикой» . Легитимность - политический капитал, основанный на вере и признании, это односторонняя покорность, подчеркивает П.Бурдье. Здесь легитимность рассматривается как умонастроение объекта власти, народа.

Некоторые российские авторы также определяют легитимность власти как акт признания ее со стороны объекта власти, общества. В Энциклопедическом словаре по политологии дается определение легитимации как «процедуре общественного признания какого-либо действия, действующего лица, события или факта» .

Авторы книги «Российская историческая политология» определяют легитимность в терминах согласия и солидарности. При этом легитимность противопоставляется силе, так как насильственная власть не может быть легитимной .

Э.Тоффлер, характеризуя легитимную власть, пишет, что она устанавливает общественно необходимый порядок, а власть, навязывающая прибавочный порядок, лишается всякого оправдания . А.С.Панарин и И.А.Василенко осмысливают легитимность власти также в терминах оправдания политического господства . Г.Алмонд, Дж. Пауэл, К.Стром, Р.Далтон характеризуют легитимность как убежденность управляемых в праве правительства при необходимости силой проводить в жизнь свои решения .

Таким образом, одни современные исследователи, как в отечественной, так и в зарубежной литературе, рассматривают легитимность как свойство объекта власти, и тогда легитимация понимается как акт признания, оправдания, согласия общества с государственной властью и легитимной является та власть, по их мнению, которой люди согласны добровольно подчиняться. Другая группа исследователей рассматривает легитимность как свойство политической системы, субъекта власти.

По-видимому, истина, как всегда, находится посередине, т.е. процесс легитимации не является однонаправленным механизмом. В последнее время как российские, так и зарубежные исследователи ведут поиск именно по линии взаимодействия субъекта и объекта власти и стремятся включить в характеристику легитимности обе стороны взаимодействия.

Легитимность, как считают К.Поппер и Б.Рассел, - это ключевая проблема укрощения власти и решение этой проблемы лежит на стыке двух систем - политической системы и гражданского общества. Гра- ница между системами, по мнению Т.Парсонса, может рассматриваться как зона, принадлежащая обеим системам .

Можно говорить о противоречивом характере политических взаимоотношений объекта и субъекта власти. Демократический процесс сам собой приводит к эскалации требований расширить системы социальной поддержки, дать обществу более широкие возможности политического участия и обеспечить большее социальное равенство. Реагируя на это, государство берет на себя больше обязательств экономического и социального характера, поднимает налоги и увеличивает общественные расходы, но это ограничивает накопление капитала, ведет к падению прибыли и отрицательно сказывается на предпринимательстве.

Угроза кризиса легитимности для государств западной демократии - результат множества структурных противоречий, накопившихся в обществе. С. Бриттен и другие теоретики заговорили о фискальном кризисе государства всеобщего благоденствия и об «экономических противоречиях демократии». «Новые правые» поставили под вопрос вообще все те теории и ценности, которыми прежде обосновывали необходимость расширения сферы ответственности государства. Приходится признать, что на место политической культуры, акцентировавшей идеи социальной справедливости, права на социальное обеспечение и ответственности государства в отношении людей пришла политическая культура с такими ценностями, как свобода выбора, предприимчивость, конкуренция и ответственность человека за свою собственную судьбу.

Таким образом, можно сделать следующее обобщение: легитимация - это двусторонний процесс, затрагивающий и субъект, и объект власти. С одной стороны, это самооправдание права субъекта власти на управление, а с другой стороны, это признание этого права со стороны объекта власти. В этом смысле легитимация включает в себя и процедуры оправдания насилия со стороны государства, будь то насилие открытое или завуалированное, т.е. манипуляция.

Власть не есть нечто раз и навсегда данное, закрепленное на стороне ее субъекта. Власть - это живой процесс, требующий непрерывного диалога между объектом и субъектом властных отношений. В ходе этого диалога происходит постоянное подтверждение власти, то есть процесс ее постоянной легитимации. Прекращение диалога есть и конец власти, конец ее легитимности. Однако манипулятивная коммуникация не предполагает диалога. Манипулятивная коммуникация - это сообщение, идущее от субъекта к объекту, вызывающее заранее смоделированную реакцию. При манипуляции отсутствует взаимопонимание, т.е. субъект манипулирования не интересуется желаниями и целями объекта, а поведение объекта интересует субъекта лишь в плане соответствия предполагаемым результатам. Необходимость легитимации власти существует столько времени, сколько существует государство. Столько же времени существуют и манипулятивные способы оправдания и сохранения власти и режима.

Так, по Платону, ради общественного блага, «блага целого», допустимы ложь и обман, другие специфические формы целенаправленного воздействия на политическое сознание и поведение граждан. Платон писал о необходимости социального мифа, предлагал провести ревизию эпоса и мифологии для того, чтобы боги представали бы только в выгодном свете, чтобы произошло внедрение образа «положительного героя» в массовое сознание . А вот наставление Лао-Цзы: «Как рыба не может покинуть глубину, так и государство не должно выставлять напоказ людям свои совершенные методы управления» . И далее говорится о том, что в древности «не просвещали народ, а делали его невежественным. Трудно управлять народом, когда у него много знаний». «Миф о Герое» успешно используется современными политтехнологами (например, он использовался в стратегии президентской кампании А. Лебедя), обязательными компонентами такого мифа являются: облик героя, легенда героя, враг героя, свита героя, свита врага, соперники героя .

Н. Макиавелли считал пригодным все, что служит достижению политических целей, включая коварство, лицемерие и манипулирование. Религию он рассматривал как средство идеологической обработки . Ставшее нарицательным выражение Н. Макиавелли «цель оправдывает средства», часто связывают теперь с «грязными» манипулятивными технологиями, и с его помощью обозначают нравственную позицию тех, кто эти технологии воспроизводит. Собственно говоря, термин «манипуляция» заменил бытовавший ранее термин «макиавеллизм».

Помимо легитимации власти целями процесса политической модернизации России провозглашаются построение гражданского общества и демократизация. Но о какой демократии идет речь? Что такое демократическое общество, и что такое демократия на практике? По этому вопросу существуют разные точки зрения. Хотя дискуссии о достоинствах тех или иных форм демократии не закончены, сегодня больше спорят о том, как демократия работает на практике и какой смысл следует вкладывать в понятие «демократизация». Речь чаще всего идет о модели либеральной демократии, которой, несмотря на ее внутренние противоречия, свойственны следующие черты:

• Власть получают те, кто одержал победу на выборах; выборы основаны на принципе формального политического равенства всех граждан; либеральная демократия - это форма непрямой и представительной демократии.
• Модель основана на состязательности, в ней все определяется выбором избирателей, для общества характерен политический плюрализм, толерантность по отношению к самым разным взглядам и наличие конкурирующих между собой политических движений и партий.
• Государство и гражданское общество строго отделены друг от друга: общество складывается из независимых социальных групп и организовано на принципах рыночной экономики.

Определение демократии И. Шумпетера как «институционального устройства для принятия политических решений, при котором индивиды приобретают голоса избирателей» является самым распространенным в современной политической науке, но и наиболее часто критикуемым. Модель Шумпетера, сводящая демократию к электоральной конкуренции элит и получившая название «соревновательный элитизм», критикуется специалистами, поскольку одни лишь конкурентные выборы сами по себе не всегда ведут к становлению демократии, особенно в тех странах, в которых длительное время господствовали недемократические режимы. Подобно тому, как в экономике рынок не исчерпывается совершенной конкуренцией и полной монополией, так и политический рынок невозможно свести лишь к совершенной конкуренции по Шумпетеру или полному отсутствию конкуренции как таковой. По мере того, как завершилась «третья волна» демократизации в странах постсоветского пространства, начала происходить консолидация различных «гибридных режимов», далеких как от демократии, так и от авторитаризма и сильно различающихся между собой. В этой связи необходимо отметить такие ограничения конкуренции на электоральном рынке, как картельный сговор элит и повышение входных барьеров, исключающих аутсайдеров из конкурентной борьбы. Подобные ограничения конкуренции присущи и электоральной политике в России. Об этом, в частности, пишет В.Я. Гельман: «.. .основной исход как парламентских, так и особенно президентских выборов в 2003-2004 годах был заведомо предопределен: в этом смысле голосование российских избирателей служило лишь оформлением решений, ранее принятых правящими группами» . Собственно, то же самое можно сказать, на наш взгляд, и о федеральных выборах 2007-2008 гг.

Как известно, на практике политические системы, которые мы называем демократическими, отводят гражданам ограниченную роль в управлении. Граждане имеют право голосовать на периодически проводящихся выборах и референдумах. Реальная власть определять будущее демократического общества остается в руках весьма незначительного количества людей: правительственных министров, чиновников и в некоторой степени в руках членов какого-либо законодательного органа. Если демократия - наилучший способ принятия политических решений, то почему бы не сделать ее реальностью, дав людям напрямую решать наиболее важные вопросы? Один из наиболее частых ответов на этот вопрос заключается в том, что на практике крайне сложно вовлечь миллионы людей в принятие огромного множества политических решений, которые приходится выносить любому современному правительству. Если бы мы попытались ввести такую систему, то это парализовало бы работу правительства. На самом же деле не сложно представить себе, что граждане будут принимать общие политические решения, детальной проработкой которых должны заниматься министры и другие чиновники. Так называемая «электронная демократия» позволяет достаточно быстро узнать мнение граждан по широкому кругу вопросов. Почему же мнение населения напрямую спрашивают только в редких случаях, называемых референдумами?

Причина в широко распространенном мнении, что обычные люди просто некомпетентны в политических вопросах и поэтому рады передать принятие политических решений в руки тех, кого они якобы считают более квалифицированными в этой области. Принятие политического решения требует политического суждения о том, что следует предпринять в тех или иных обстоятельствах, а для этого требуется, во- первых, информация о том, что случится в случае выбора той или иной возможности; во-вторых, информация о предпочтениях людей, которых затронет это решение; в-третьих, проблема моральных принципов. Чем же объясняется низкий уровень политической осведомленности и интереса к политике у большинства граждан в демократическом обществе? Одно из возможных объяснений, по мнению Д. Миллера, заключается в том, что «демократия в ее современном виде не дает стимулов к приобретению политических знаний и навыков. От граждан требуется лишь выбрать определенную партию раз в четыре или пять лет, а для принятия подобного решения совсем не требуется хорошо разбираться в политике» .

Руссо считал передачу политической власти выборным представителям порочной практикой, поскольку избиратели обманывают себя, считая это свободой. Он писал, что это свобода только на время парламентских выборов, потому что «как только новый парламент избран, они снова оказываются в оковах, и больше нет никакой свободы. И за то, как они распоряжаются этими краткими мгновениями свободы, они достойны того, чтобы потерять ее» .

Может показаться, что Руссо несколько преувеличивает, но следует признать, что в современных демократических обществах большинство граждан слишком апатичны и даже не следят за деятельностью избранных ими лидеров. Однако, демократия - это дело, требующее больших усилий: люди должны интересоваться политическими проблемами, которые часто не имеют прямого отношения к их повседневной жизни. Как замечает Д. Миллер: «Сложно не внимать искушающим голосам Сирен, которые говорят нам, что лучше предоставить решение политических проблем нашим представителям. Но если мы не будем сопротивляться этому искушению, если мы не будем придерживаться идеи, что политическая власть должна находиться в руках всех граждан, то, как предостерегал Локк, в результате мы будем пожраны теми львами, которые правят нами» .

Так обеспечивает ли модель либеральной демократии действительно эффективное рассредоточение политической власти, и совместимо ли политическое равенство с экономическим неравенством? Разные теоретики по-разному отвечают на эти вопросы. Следует выделить основные подходы: плюралистический, элитистский, корпорати- вистский, «новых правых» и «марксистский».

Наиболее влиятельным представителем теории политического плюрализма является Роберт Даль. В своих работах он констатировал, что сегодняшние демократические системы разительно отличаются от классических демократий Древней Греции. Он ввел термин «полиархия», буквально означающий «власть многих» в отличие от «демократии» - «власти всех». Демократичность полиархии обеспечивается конкуренцией между партиями в ходе избирательных кампаний и возможностями для групп влияния свободно выражать свои взгляды. Так формируется канал коммуникации между властью и обществом, необходимый для поддержания совокупности отношений между ними. Но между плюрализмом и демократией могут возникать противоречия. Одна из проблем - это проблема «плюралистической стагнации», ситуации, которая возникает, когда группы давления становятся столь сильными, что власть начинает работать в режиме «перегрузки». Даль указал и на проблему неравного распределения экономических ресурсов, что в тенденции ведет к тому, что политическая власть постепенно переходит в руки немногих. Все это дало толчок к становлению неоплюрализма.

Сам термин «плюрализм» в широком смысле означает приверженность идеалам многообразия и множественности мнений. Как описательный термин он может использоваться для констатации многопартийности (политический плюрализм), разнообразия нравственных ценностей (этический плюрализм) и т.п. В более узком смысле, плюрализм - это распределение политической власти. Суть состоит в том, что власть не должна концентрироваться в руках элиты или правящего класса. В этом случае плюрализм обычно рассматривается как теория «групповой политики», предполагающая, что интересы индивидов должны проявляться через их участие в общественных организациях, причем последние в равной степени могут влиять на политические процессы .

Элитизм впервые заявил о себе критикой демократии и социализма. Его идеологи утверждают, что власть в обществе, так или иначе, принадлежит элитам и это нормальная и даже положительная черта. К такой позиции склонялись теоретики классического элитизма Гаэтано Моска, Вильфредо Парето и Роберт Михельс. Если классики элитизма стремились доказать, что демократия всегда была не более чем мифом, современные представители элитизма больше говорят о том, сколь далеко отдельным политическим системам до демократического идеала.

В концепции конкурентного элитизма И. Шумпетера подчеркивается факт соперничества элит, т.е. элита, вбирая в себя наиболее видных представителей из самых разных, подчас конкурирующих групп, всегда внутренне расколота. На основе модели конкурентного элитизма Энтони Даунс разработал «экономическую теорию демократии». Он представил соперничество на выборах как своего рода политический рынок, где политиков можно представить как предпринимателей, стремящихся получить власть, а избирателей - как потребителей, голосующих за ту партию, политическая линия которой лучше всего отражает их предпочтения. По Даунсу, система открытых и состязательных выборов гарантирует демократичность тем, что отдает власть в руки партии, философия, ценности и политика которой более всего соответствуют предпочтениям численно наиболее сильной группы избирателей.

Хотя соперничество за власть конкурирующих элит не противоречит принципу политической подотчетности, очень часто конкуренция элит в лучшем случае являет собой слабую форму демократии. Элиту в этой модели можно сместить, лишь заменив ее другой элитой, но обществу здесь отводится очень скромная роль - раз в 4 года решать, какой элите править от его имени, и это очень часто порождает пассивность, равнодушие и даже отчуждение избирателей. Пятнадцать лет электоральной политики в России привели к тому, что выборы стали неотъемлемым атрибутом политической жизни страны, но российские выборы не предполагали демократической неопределенности, т.е. такого исхода голосования, который не мог бы быть предрешен заранее правящей группой в свою пользу .

Так основной исход как парламентских, так и президентских выборов 2003-2004 годов был предопределен заранее, и такие выборы не могли повлиять на политический курс российского правительства, о чем свидетельствует, по словам В. Гельмана, принятие летом 2004 года, вскоре после думских выборов, ряда законов, вызвавших массовое недовольство граждан. Впрочем, «российские избиратели не расценивали выборы в качестве механизма демократической подотчетности задолго до голосований 2003-2004 годов» . Довольно существенное по сравнению с предыдущим электоральным циклом падение явки избирателей (с 61 до 55.75% на выборах в Думу и с 68. 5 до 63.4% на президентских выборах) является косвенным подтверждением изменившейся роли выборов в российской политике . Таким же предрешенным был исход голосования парламентских и президентских выборов 2007-2008 гг.

После внутриэлитных конфликтов 1991 и 1993 годов, фрагментация элит имела одним из своих следствий и электоральную конкуренцию различных элитных группировок в борьбе за статус «партии власти» . За счет фрагментации элит создавалось определенное равновесие сил, но ситуация изменилась по завершении второго электорального цикла, когда произошла существенная трансформация элитной структуры России, что имело своим следствием резкое ограничение электоральной конкуренции. Оппозиционные партии и кандидаты оказались не в состоянии вести борьбу за голоса избирателей, лишившись доступа к средствам массовой информации и отчасти финансовым ресурсам и не имея возможности противостоять государственному аппарату. Новый взгляд российских элит на роль выборов в России наиболее откровенно представили политтехнологи В.Федоров и А.Цуладзе: «Все противоречия между элитными группировками должны решаться кулуарно, внутри партии, а публичные выборы призваны стать просто красивым шоу для широких масс» .

Корпоративистский подход имеет немалое значение для понимания демократических процессов. Например, идеологи гильдейского социализма в Великобритании уверены, что корпоративизм создает основу для своеобразного функционального представительства: интересы и взгляды людей адекватнее выражаются группами, к которым эти люди принадлежат, нежели механикой состязательных выборов. Тенденция, наблюдаемая в настоящий момент в западных полиархиях - неокорпоративизм. Основная черта - предоставление группе лиц, имеющих общие интересы, привилегированного и законного доступа к процессам формирования политического курса .

Многие теоретики видят в корпоративизме явную угрозу демократии, так как корпоративизм приносит выигрыш только тем группам, которые уже обеспечили себе свободный доступ в правительство, политикой становится то, что осуществляется в переговорах между правительством и представителями наиболее влиятельных экономических интересов, но отнюдь не то, что происходит в законодательном собрании. Таким образом, лидеры экономических группировок могут набрать большой политический вес, но эти лидеры совершенно не подотчетны обществу и вообще находятся за пределами какого-либо контроля.

Исследуя политическое взаимодействие корпораций и власти на уровне президента России и его администрации, политологи отмечают, что, провозгласив почти сразу после победы на президентских выборах

2000 г. принцип равноудаленное™ от представителей как «большого», так и малого бизнеса, В. Путин уже в скором времени был вынужден внести существенные поправки в эти установки. Например, использование административного ресурса помогло в 2000-2001 годах некоторым компаниям и бизнес-группам («Сибнефти», «Сибирскому алюминию», «Альфе» и «МДМ») осуществить вторжения в металлургическую, энергетическую, машиностроительную и другие отрасли экономики . Наиболее влиятельная часть корпоративного капитала не просто лоббирует свои интересы, но и напрямую участвует в определении ключевых направлений общественно-политического развития страны.

Отражением новых тенденций в отношениях корпоративного капитала и высшей исполнительной власти явилось ослабление позиций крупных бизнес-структур в сфере массовых коммуникаций и, прежде всего, на телевидении. Но, по-видимому, это произошло в связи с подготовкой к очередному электоральному циклу 2007-2008 гг. Принципиальными характеристиками электоральной политики оставались «мягкие» ограничения электоральной конкуренции, обеспечиваемые путем контроля правящей группы над основными информационными потоками и политическим финансированием и путем систематического использования государственного аппарата в проведении избирательных кампаний. «Стратегия укрепления «вертикали власти» в принципе исключает такой элемент политической системы как выборы,... институт выборов становится внесистемным элементом» .

«Новые правые» заявили о себе, заговорив об опасности «демократической перегрузки» общества и подвергнув критике корпоративизм. Корпоративизм, по их мнению, опасен тем, что он политически усиливает экономические фракции общества, позволяя им предъявлять правительству многочисленные требования - увеличить оплату труда, инвестиции в общественный сектор экономики, субсидии, а результатом становится господство этих фракций.

Самюэл Бриттен рассматривал «перегрузку управления» как одно из следствий электорального процесса, так как в ходе электорального процесса политики, борясь за власть, дают электорату все менее и менее выполнимые обещания, и, по его мнению, последствия могут быть катастрофичными: это высокий уровень инфляции, тяжелое налоговое бремя, подрывающее предпринимательскую инициативу и экономический рост в целом. Теоретики «новых правых», таким образом, видят в демократии не более как средство защиты от правительственного произвола, но никак не средство для социальных преобразований.

Марксистский подход к вопросу демократии основан на классовом анализе. Марксисты критикуют либеральную демократию за противоречия между демократией и капитализмом, то есть между политическим равенством, на словах провозглашенным либеральной демократией, и общественным неравенством, неизбежно порождаемым капиталистической экономикой. Марксизм, таким образом, как и сторонники элитизма, критикует плюралистическую демократию. И в том, и в другом подходах утверждается, что власть сосредоточена в руках немногих, разница лишь в том, кто как понимает этих «немногих» - как «правящую элиту» или как «правящий класс», но есть и серьезные различия. Для элитизма власть идет от многих источников (образование, социальный статус, пребывание в органах власти, богатство, политические связи и т. д.), марксизм же стоит на том, что правящий класс всегда преследует свои собственные интересы и на уступки идет только для того, чтобы сохранить капитализм, а вместе с ним и систему классового неравенства.

Неомарксисты Юрген Хабермас и Клаус Оффе указывают на противоречия и внутреннюю нестабильность капиталистической демократии. Они считают, что демократический процесс, с одной стороны, заставляет правительство реагировать на требования общества, что ведет к росту общественных расходов и расширению сферы ответственности государства, особенно в экономической и социальной жизни, с другой, - в долгосрочной перспективе стабильности капитализма угрожает фискальный кризис, когда высокие налоги подавляют деловую инициативу, а неуклонный рост правительственных заимствований порождает постоянно высокую инфляцию.

Необходимо заметить, что российская общественность, а еще в большей степени правящая элита, плохо знакомы со сложными современными проблемами западной демократии. В качестве моделей демократического развития берутся образцы вчерашнего дня, недостатки которых критически осмысливаются историками, социологами и политическими деятелями. Из рыночной модели демократии взяты на вооружение методы манипулирования общественным сознанием и практика раздачи легковесных обещаний (популизм). Демократия участия трактуется в духе самовластия и вседозволенности. В результате - дискредитация демократии как таковой, потеря веры в ее действенность, отчуждение населения от властных институтов. Столь слабая и непопулярная демократия не способна остановить наступление авторитаризма. Сильная демократия сегодня предполагает более широкий демократизм, преодолевающий элитарную ограниченность демократических институтов.

Таким образом, к концу XX в. демократические страны столкнулись с серьезным кризисом доверия населения к традиционным политическим институтам представительной демократии, которые обеспечивали ее легитимность на протяжении всего столетия, - партиям, выборам, парламентам, государству в целом. Неверие в то, что конвенциональные формы политического участия могут как-то повлиять на принимаемые властью решения, является основной причиной отказа от этих форм, и как следствие - абсентеизм, рост аномии и преступности, социальная маргинализация, всплески политического радикализма и насилия. Все эти явления свидетельствуют о том, что государство перестает выполнять свою основную системную функцию интеграции общества и бросают вызов самому существованию демократии.

Мыслители во все века, рассуждая о политике, признавали огромную роль, которую играют для общества ценности и убеждения людей, хотя не всегда называли это политической культурой. Термин «политическая культура» ввел в научный обиход немецкий философ- просветитель И. Гердер. В политическую же науку он был введен американским политологом Г. Алмондом. Разрабатывая модель политической системы, Алмонд выделил не только ее формальную структуру, но и субъективную ориентацию на политическую систему. Последняя и была названа политической культурой. Ее классическое определение, сформулированное Алмондом и Г. Пауэллом, звучит следующим образом: «Политическая культура есть совокупность индивидуальных позиций и ориентаций участников данной политической системы. Эта субъективная сфера, образующая основание политических действий и придающая им значение» . Указанные индивидуальные ориентации, по мнению американских ученых, включают в себя: а) познавательную ориентацию - истинное или ложное знание о политических объектах и идеях; б) аффективную ориентацию - чувство связи, ангажированности, противодействия и т.д. в отношении политических объектов; в) оценочную ориентацию - суждения и мнения о политических объектах, которые обычно предполагают использование в отношении к политическим объектам и событиям оценочных критериев.

Понятие «политическая культура» позволяет выделить качественную сторону политической системы, объяснить различия в функционировании и результатах деятельности внешне схожих политических систем с анализом национальной политической психологии, политической идеологии, фундаментальных ценностей общества.

В структуре политической культуры можно выделить следующие компоненты: ценности (ценности порядка, ценности равенства и свободы)-, установки, способствующие переводу представлений и ценностей в плоскость практической реализации; поведенческий аспект, включающий образцы или стереотипы политического поведения (политическое отчуждение, политически пассивное, политически активное); нормы политической культуры.

В политической науке часто выделяют три типа политической культуры: патриархальный, подданнический и активистский.

Для патриархального типа характерна ориентация граждан на местные ценности - общину, род, клан, деревню, племя и т.п. Знания о политической системе у членов общества полностью отсутствуют, политические ориентации не отделены от экономических и религиозных. Поэтому у личностей с патриархальной культурой нет никаких ожиданий, связанных с политической системой.

Подданнический тип культуры характеризуется пассивным отношением граждан к политической системе. Здесь личность уже ориентирована на политическую систему, связывает с ней свои ожидания, но в то же самое время опасается санкций с ее стороны. Представление о возможностях влияния на систему отсутствует.

Активистский тип, или политическая культура участия, отличается активным включением индивидов в политическую жизнь. Граждане умело артикулируют свои интересы и оказывают влияние на процесс выработки политики через выборы, группы интересов, партии. В то же самое время они демонстрируют лояльность к политической системе, законопослушность и уважение к принятым решениям.

Исторический опыт свидетельствует, что «трансплантация» демократических моделей в страны не западной цивилизации чаще всего заканчивается неудачей: либо прямым возвратом к авторитаризму, либо постепенной «гибридизацией» режима. Именно поэтому одним из важнейших условий успешного перехода к демократии является формирование гражданской политической культуры. Естественно, что прямое копирование политической культуры западных стран невозможно. В каждой стране формирующаяся гражданская политическая культура обретает специфические национальные черты, в которых воплощается исторический и политический опыт предыдущих поколений.

В политической науке выделяются различные типы субкультур : религиозные, этнолингвистические, региональные, демографические. В зависимости от характера взаимоотношений между субкультурами, выделяют интегрированные и фрагментированные типы политических культур. Интегрированный тип предполагает согласие большинства общества по базовым ценностям (относительно основных целей развития общества, функций политической системы и политических норм). Фрагментированные же политические культуры отличаются острой конфликтностью субкультур; преобладанием патриархальных и подданнических ориентаций над общенациональными; подозрительным отношением друг к другу носителей различных субкультур. В конечном итоге фрагментарная культура обусловливает нестабильность политической системы и неустойчивость ее политических институтов. Подобный тип политической культуры характерен для современной России.

Интерес к политической культуре оживился в начале 1990-х годов, когда в Восточной Европе началось строительство демократических государств, а в зрелых демократиях, таких, как США, заговорили о «кризисе социального капитала» и падении гражданской активности. Разгорелись дискуссии о том, не формируется ли политическая культура идеями и интересами элитных групп, какую роль в этом играют СМИ и в какой степени государство в настоящее время способно манипулировать политической коммуникацией.

Глубокие изменения, произошедшие в российском обществе за последнее десятилетие, не могли не оказать влияния на его политическую культуру. Главной чертой ее нынешнего состояния является фрагментарность. В современной политической культуре достаточно легко обнаружить традиционную и современную, ориентированную на западные либеральные ценности субкультуры. Обе содержат потенциально конфликтный заряд. Следует отметить, что противостояние традиционализма и «западничества» - это лишь самый общий, абстрактный подход к анализу российской политической культуры. Эта модель позволяет понять и почувствовать внутреннюю динамику и напряженность современной политической культуры. В действительности - эмпирические исследования это доказывают - разнообразные компоненты российской, советской и постсоветской культур в разнообразных сочетаниях образуют многочисленные субкультуры.

Политическая элита имеет свою структуру . Собственно элита по статусу включает президента и вице-президента страны, членов президентского совета, лидеров представительных органов власти и депутатов, премьер-министра и его заместителей, министров, руководителей администрации и председателей представительных органов власти субъектов Федерации, глав дипломатических представительств за рубежом, высший слой военного чиновничества, лидеров политических партий и общественных движений, руководителей ведущих средств массовой информации. В нашей стране таких людей насчитывается около двух тысяч человек. Это и есть правящая элита – элита в узком смысле слова. По аналогии можно определить элитный круг на уровне области, края или республики. Региональная политическая элита, главная составляющая которой – представители местного депутатского корпуса и лица, занимающие высшие административные должности, по изложенной выше методике насчитывает 150-200 человек.

В современных западных промышленно развитых странах пра­вящие элиты воспроизводятся в основном за счёт представи­телей высших классов или высшего слоя среднего класса. Имеющийся в их распоряжении экономический, политичес­кий и культурный капитал даёт им больше шансов для выдви­жения на государственные должности в сравнении с выходца­ми из рабочего и низшего класса.

В советский период истории России правящая элита рекру­тировалась главным образом за счёт представителей низших классов (крестьян-бедняков и неквалифицированных рабо­чих). Элита современной России сформировалась в основном из представителей младшего поколения бывшей советской но­менклатуры (руководителей партийных, советских, профсоюз­ных, комсомольских органов, а также директоров предпри­ятий).

Новое поколение российской политической элиты состоит в основном из людей, обладающих достаточно высоким эконо­мическим, политическим и культурным капиталом, подготов­ленных к профессиональной политической деятельности и стремящихся заниматься ею на постоянной основе.

Важным структурным звеном элитного слоя является околоэлитное окружение – ближайшие помощники тех, кто реально делает политику. Это советники и консультанты разных рангов и профилей, члены советов, комиссий и рабочих групп, авторитетные юристы, публицисты, учёные, писатели и артисты – прежде всего те, кто составляет, как сейчас говорят, команду руководителя, те, кто, будучи на государственной службе, занимает должности группы «Б». Эти люди играют роль своеобразных менеджеров, которые, хотя и не занимают ключевые государственные должности в соответствующих властных структурах, тем не менее облечены достаточными полномочиями и реальными неформальными возможностями для того, чтобы воздействовать на процесс принятия решений.

Они не в меньшей мере, чем их «патроны» имеют доступ к реальным рычагам власти и посредством этого выполняют многие управленческие функции, играют своеобразную интегрирующую роль между политиками, управленцами-хозяйственниками, лидерами духовной сферы и командирами военно-промышленного комплекса, руководителями средств массовой информации. Именно через этих людей высшие чиновники и политические лидеры «соприкасаются» с парламентариями, наиболее влиятельными лицами за рубежом, руководителями различных государственных и частных организаций.

В Федеральном Собрании представлены следующие группы российской правящей элиты: лидеры наиболее влиятельных партий и движений, региональные лидеры, работники госадминистрации, предприниматели. Остальные группы правящей элиты сосредоточены в правительстве и аппарате Президента.

Способы легитимации (формирования) политической элиты:

1) выборы органов власти, реализация идеи представительства

2) группировки (Петербургская группировка Путина)

3) родственные связи

4) профессионализм

Функции политической властвующей элиты :

Занимается разработкой государственного курса. Это её прерогатива, мощнейший ресурс (административный ресурс).

Реализация государственного курса через соответствующие инструменты. Вместе с бюрократией, используя её как инструмент управления, элита реализует политический курс. Это основная функция правящей элиты: управление управляющи­ми, т.е. политическое руководство служащими госсаппарата, начи­ная с правительства и кончая администрацией населенных пунк­тов, районов и госпредприятий

Функция контроля

Интегративная функция (объединяет общество на основе нравственных критериев)

Функция социального мониторинга. Властвующая элита обеспечивает стабильность функционирования политической системы.

Функция рекрутирования политических лидеров

Легитимность. Термин появился в 19 веке во Франции и означал законно установленную власть, в отличие от насильственно захваченной. Этот термин не юридический. Это поддержка оправдания власти населением. Это достижение согласия между властными структурами и населением. Это скорее психологическое понятие. Ориентироваться нужно на большинство, иначе править сложно.

Проблему легитимности исследовал М. Вебер. Он выделил 3 типа легитимности:

1. Традиционная легитимность. Люди повинуются, потому что так говорит традиция, так было всегда (власть старейшин – геронтократия, власть вождя, власть монарха);

2. Харизматическая легитимность. Харизма (греч.особый дар, сверхчеловек). Она основана на личных качествах. Обладали харизмой такие личности, как Иисус Христос, Соломон, Магомет, Будда, Гитлер, Сталин, Ленин. В реальности харизмой обладают далеко не все политические деятели. Харизма в основном создается искусственно при помощи СМИ. Сама власть создает харизму. Харизмой обладают и институты власти, например институт президентства в США, харизматичный институт Папы Римского, Ватикана. Но не обязательно, что у человека есть эти качества. По Веберу она присуща пророкам, политическим вождям. Деятель должен всегда удовлетворять потребности масс, поддерживать свою харизму. Харизму трудно удерживать в условиях стабильности, нужны потрясения. Затруднен процесс смены власти, люди не видят других вождей. Рейгана избрали в Президенты в 69 лет и в 77 лет перестал бытьПрезидентом.

3. Легальная (рационально-легальная) легитимность. Она основана на силе закона. Люди доверяют не столько личностям, сколько правилам, праву. Главный фактор не человек, а закон. В данном случае легальность и легитимность совпадают. Характерна для рыночной экономики и для правового государства. Она появилась с появлением политики, как профессиональной деятельности. Возникают специально обученные чиновники – бюрократы. Бюрократия по Веберу является чистым видом легитимного господства.

Принято выделять 3 уровня легитимности власти:

1. Идеологический . Проявляется в мере доверия граждан законам, которые принимает элита. Власть что обещает, то и выполняет.

2. Структурная . граждан доверие к институтам, к системе, а,следовательно, и к руководителям.

3. Персонализированная . Доверие к лицам, у которых власть. Близка к харизматическому типу.

4. Этническая . Возникает там, где государственные органы избираются из людей определенного этноса. Прибалтика – эстонцы, латыши.

Легальность . Это юридическое обоснование власти, это ее юридическая правомочность, соответствие юридическим нормам. Одной легальности недостаточно, нужна социальная поддержка граждан.

Ученые выделяют и другие виды легитимности:«согласие под угрозой насилия»;основана на апатии населения;прагматическая (в обмен на обещания благ);идеологическая (пропаганда определенных представлений о власти и социальной действительности);патриотический (гордость человека за свою страну и ее политику);технократическая (политика рассматривается как ремесло, требующее технических знаний и опыта).

Средства:

В литературе выделяются следующие средства легитимации власти: политические, идеологические, правовые, этические(справедливость, достижение общего блага), психологические(апелляция к традициям).

СУБЪЕКТЫ И ОБЪЕКТЫ ПОЛИТИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ. М ВЕБЕР «ПОЛИТИКА КАК ПРОФЕССИЯ И КАК ПРИЗВАНИЕ».

Политические отношения – отношения между различными социальными силами, институтами, которые могут выступать в качестве самостоятельных субъектов политических отношений.

Субъекты политики – участники политических отношений – носители действий.

Объекты политики – участники политических отношений – политические проблемы, на изменение, преобразование или поддержку которых направлено политическое действие субъектов политики.

Среди субъектов политических отношений выделяют следующие:

– отдельные индивиды – рядовые граждане, лидеры политических партий и общественных движений;

– социальные группы – классы, социальные слои, этнические группы, конфессии (религиозные общности), производственные, корпоративные группы;

– правящие элиты, бюрократия, лобби. Показательно, что зарождение и утверждение современного государства на Западе М. Вебер связывал с формированием бюрократического аппарата. Зависимость государства от бюрократии увеличивается по мере его разрастания. Государство, бюрократия и капитализм развивались в тесной зависимости друг от друга. Именно с помощью бюрократического аппарата, как считал Вебер, были преодолены негативные последствия сословного порядка и передачи феодальной власти по наследству. Один из атрибутов бюрократического аппарата - класс чиновников, оплачиваемый из государственной казны. Штаб управления, представляющий во внешнем проявлении предприятие политического господства, как и всякое другое предприятие, прикован к властелину, конечно, не одним лишь представлением о легитимности, о котором только что шла речь. Его подчинение вызвано двумя средствами, апеллирующими к личному интересу: материальным вознаграждением и социальным почетом.

*Клирики, грамматики, придворная знать, патрициат(джентри), юристы.

– политические институты – государство, политические партии, общественные движения;

– международные организации, транснациональные корпорации (ТНК) – Организация Объединенных Наций (ООН), Международный валютный фонд (МВФ), Международный банк реконструкции и развития (МБРР), Североатлантический военный блок (НАТО), Всемирная торговая организация (ВТО), Совет Европы, Европарламент, Европейский Суд по правам человека и т. д.

Объектами политических отношений могут быть:

– политическая власть, ее сущность, структура и субъекты;

– политические системы и режимы, их преимущества и недостатки, условия изменения и смены;

– правовое государство и гражданское общество;

– формы правления и территориального устройства;

– типы избирательных систем, выборный процесс;

– политические конфликты и способы их разрешения;

– современные политические технологии;

– международные политические отношения, формирование единого европейского пространства.

Пропорциональная ИС

Избирательная система – это совокупность установленных законом правил, принципов, норм, приемов, с помощью которых определяются результаты голосования и распределяются депутатские мандаты .

Существует 3 вида ИС:

· мажоритарная

· пропорциональная

· смешанная

Пропорциональная избирательная система. Она применяется только в отношении политических партий. Избранными в данном случае могут быть несколько политических партий, число мест которых в представительном органе (Парламенте) будет зависеть (являться пропорциональным) от количества поданных за них голосов избирателей. Мандаты распределяются между партиями в соответствии с числом поданных за них голосов.

Чем больше избирательный порог, тем меньше будет партий в Парламенте. Порогом можно регулировать их количество.

Достоинства:

Ø учитывает различные интересы избирателей;

Ø отражает реальную расстановку сил;

Ø повышает политическую культуру избирателей;

Ø стимулирует интерес населения к деятельности партий.

Пропорциональная избирательная система сегодня введена примерно в 60 странах мира, включая Россию, Израиль, Данию, Туркменистан.

Недостатки:

Ø при множестве партий может наступить несогласованность;

Ø способствует росту числа партий, которые, как правило, нестабильны (его можно регулировать через избирательный порог);

Ø возрастает роль мелких партий;

Ø партии начинают перерождаться;

Ø не оцениваются личные качества кандидатов.

Политический результат – появление и развитие мелких партий. Эта система стимулирует многопартийность

· Закрытый партийных список. У избирателей есть право голосовать только за партию. Избиратели не могут его менять;

· Открытый список. Избиратели могут изменить преференцию (нумерацию) кандидатов;

· Полужесткий список. Первое место всегда отдается лидеру партии, а остальные места назначаются народом (Нидерланды, Дания, Австрия);

· Панаширование. Блокирование кандидатов от разных партий (Швейцария, Люксембург). У избирателей несколько голосов (например, 5).

Способы легитимации. Эти способы, или подходы, весьма разнообразны и требуют специального анализа. Здесь будут описаны только некоторые из них, а именно те, которые могут, как кажется, представлять интерес и для российской уголовно-правовой науки.

Вначале выделим два конкурирующих подхода.

Первый подход основан на рациональном, целевом анализе экономичности и эффективности уголовного права. Профессор Карл-Людвиг Кунц (Karl-Ludwig Kunz), относясь к этому подходу критически, отмечает, что под «рациональностью» понимается устройство права на основе аналитического понимания, заботящегося о ясности, и пишет, что такое представление (о праве как единой, законченной в себе системе) стремится выполнять легитимационную функцию3. Он называет четырех

1 Bockelmann Р. Zur Kritik der Strafrechtskritik // Festschrift fur Richard Lange zum 70 Geburtstag, Berlin; New Jork: Walter de Gruyter. 1976, S. 1 ff. (Бокельман П. К критике критики уголовного права // Юбилейный сборник в честь 70-летия Рихарда Ланге. Берлин; Нью-Йорк: Вальтер де Гройтер, 1976. С. 1 и след.)

2 См. подробнее: Roxin С. Zur Entwicklung des Strafrechts im kommenden Jahrhundert // Aktualne problemy prawa karnego i kryminologii / Red. Emil W. Plywaczewski. Bialystok: Wyd. Universitet, 1998. S. 450. (Роксин К. О развитии уголовного права в грядущем столетии // Актуальные проблемы уголовного права и криминологии / Под ред. Эмиля В. Плыва-чевского. Белосток: Университет, 1998. С. 450.)

3 Kunz K.-L. Einige Gedanken uber Rationalitat und Effizienz des Recht // Festschrift fur Arthur Kaufmann zum 70 Geburtstag. Heidelberg: C. F. Muller, 1993. S. 187. (Кунц К.-Л. Некоторые соображения о рациональности и эффективности права // Юбилейный сборник в честь 70-летия Артура Кауфмана. Гейдельберг: К. Ф. Мюллер, 1993. С. 187.)

весьма разных крупнейших последователей этого подхода: Ханса Кельзена, Эмиля Дюркгейма, Макса Вебера, Евгения Пашуканиса, впрочем, отмечая, что они относятся к «юному прошлому», чтобы не сказать, что они некоторым образом немодны («demode sind»)1.

Второй, конкурирующий с первым, подход стремится преодолеть его ограниченность. Представителями второго подхода, в частности, были Артур Кауфман, сам Кунц и ряд других ученых. К.-Л. Кунц, например, писал об Артуре Кауфмане: «Показ ограниченности этой картины мира (речь идет о претензии на рациональность и эффективность поведения и права - А. Ж.) и невзвешенность его тотали-зированной однодименсиональной оптики для права - лейтмотив трудов А. Кауфмана по философии права»2, добавляя к этому собственные аргументы. Здесь речь идет о том, что только с рациональных позиций невозможно признать или отвергнуть необходимость уголовного права.

В этом отношении может быть интересной позиция проф. Бернарда Хаффке (Bernard Haffke)\ которая, на наш взгляд, заслуживает относительно подробного описания. Взгляды автора изложены на примере проблемы замены составов мошенничества и злоупотребления доверием в недозволенно рискованной экономике средствами гражданского или публичного права, проблемы, кстати сказать, более чем актуальной для российского уголовного права. Однако рассуждения его все же носят общий характер и этим интересны.

Уголовное право рассматривается проф. Б. Хаффке как продукт различных, часто противоположных принципов, носителями которых являются различные, частью очевидно антагонистические, общественные силы.

Поэтому анализ смысла и целей государственного уголовного права следует, по его мнению, вести по осям: а) эффективность (она включает Effizienz-- как оценку соотношения между средствами и результатами; Effektivitat - как пригодность, предназначенность к достижению определенных целей); б) гарантии свободы; в) символика.

1 Со смешанными чувствами встречаешь упоминание имени соотечественника в перечне крупнейших юристов прошлого в немецкой книге, сугубо специальной, предназначенной для немцев. Гордость за страну и стыд за такое обращение со своим достоянием... См.: KunzK.-L. Op. cit. S. 188.

3 См.: Hafflce В. Die Legitimation des staatliches Strafrechts zwischen Effizienz, Freiheitsverbeigung und Symbolik // Festschrift fur Claus Roxin zum 70 Geburtstag. Berlin; New York: Walter de Gruyter, 2001. S. 955 ff. (Хаффке Б. Легитимация государственного уголовного права между эффективностью, ограничением свободы и символикой // Юбилейный сборник в честь 70-летия Клауса Роксина. Берлин; Нью-Йорк: Вальтер де Гройтер, 2001. С. 955 и след.)

Именно эти три топои1 (вторая позиция, в рамках или на основе которой приводятся аргументы весьма общего характера)2 связываются с проблемами уголовно-правовой легитимации.

Рассматривая принцип эффективности, проф. Б. Хаффке считает предпосылкой данного подхода признание того, что государственные наказания вне цели немыслимы в современном обществе; «наказания должны служить реальным общественным целям», быть пригодными к осуществлению целей и осуществлять их. Ссылаясь как на отцов-основателей классического утилитаризма Бентама, Миля, Сигдвика (Bentham, Mill, Sigdwick), так и на немецких представителей экономически обосновываемого учения о целях наказания, Б. Хаффке полагает, что из принятых ими аксиом следуют три вывода:

1) дискурс о легитимности поведенческих норм следует иным правилам, чем дискурс о санкциях3;

2) если уголовное право в целом рассматривается как нелегитимное, есть три способа защитить его от этого приговора, т. е. три способа легитимации: можно или снизить требования к обоснованию пригодности средств, или точнее определить цели, или вообще изъять уголовное право из сферы действия принципа эффективности, т. е. не требовать от него эффективности;

3) проблема должна рассматриваться в рамках процедур, которые, гарантируя права граждан, ставят непреодолимые границы расчетам эффективности, т. е. предупреждают выход за определенные границы. Государственно-правовой характер процедур может делегитимировать средства уголовного права, если его вмешательство неэффективно4.

На этой основе следует анализировать легитимность уголовного права как одного из инструментов социального контроля в сопоставлении с административным правом, гражданским, публичным и иными областями и возможностями, включая процессуальные5. Это дает по оси эффективности четыре альтернативы легитимации, предполагающие уголовно-правовое объявление недозволенности деяния (о дозволенном деянии уголовное право никаких предписаний не содержит)6. Правда, рассматривая эти альтернативы, автор выражает постоянные сомнения в возможности их использования на основе начал

1 Topos (греч.) - обозначение единой позиции, которая рассматривается как общая база системы аргументов и отсюда - топик/Topic (множ, топои) - логика, развитая сначала в греческой философии, а затем Кантом (трансцендентальная логика).

2 Metzler// Philosophie Lexikon. Stuttgart/Weimer: Verlag Metzler, 1996. S. 521. (Философский словарь. Штутгарт-Веймар: Изд. Метцлер, 1996. С. 521.)

4 Ibid. S. 957-959.

Раздел I. Общая характеристика уголовного права

эффективности и признания принципа ultima ratio - последнего довода.

Собственно, альтернативы эти налицо тогда, когда:

1) существует отвечающая интересам потерпевшего система гражданского регулирования ad hoc; однако при соблюдении принципа ultima ratio использование уголовно-правовых средств легитимно, если гражданско-правовые средства вообще не действуют или действуют недостаточно.

Отмечается, что такая позиция является распространенной. Автор ссылается на Клауса Роксина (Claus Roxin), который в своем учебнике (еще второго издания) писал: «Например, можно достаточно успешно преодолеть обычные нарушения договора путем гражданских исков и принудительного их исполнения; было бы несоразмерно подключать сюда уголовное право»1;

2) гражданско-правовой контроль передан потерпевшим, но он недостаточен потому, что он неосуществим или неполно осуществим ими; здесь возникает ряд сложных вопросов, и сомнительно, чтобы уголовно-правовая охрана таких интересов всегда была легитимна;

3) потерпевший, исходя из своих интересов, стремится добиться больших выгод для себя, используя угрозу наказания виновного и отказ от него; тогда уголовное право выступает как инструмент, обеспечивающий возможность потерпевшего (пострадавшего) законно восстановить нарушенные гражданские права;

4) когда потерпевший, даже если он хочет, не реализует, не может реализовать свое право.

Эти альтернативы, по-видимому, не охватывают все ситуации выбора уголовно-правовой нормы как регулирующего инструмента. Но они, по мнению Б. Хаффке, показывают значимость презумпции: «Где цель, где поведенческая норма неясна, санкции помочь не могут»2. Но так или иначе, автор приходит к выводу (скорее теоретического плана), что практика способна обойтись и обходится без обращения к эффективности; а в связи с этим он выражает сомнение в том, что уголовное право вообще может управлять поведением, определяя его.

Далее проф. Б. Хаффке развивает весьма любопытный и несколько парадоксальный подход к легитимности уголовного права. Смысл такого подхода, грубо говоря, состоит в том, что лучше развивать уголовное право, чем «сгущать» правовое позитивное регулирование. Запрет предполагает возможность действовать свободно, выбирая варианты поведения и соблюдая важнейшие интересы общества.

1 Цит. по: Haffke В. Op. cit. S. 961.

Глава 2. Легитимация уголовного права

С этой идеей согласиться трудно, но ее аргументация интересна и полезна как момент обсуждения легитимации уголовного права. У проф. Б. Хаффке речь, кажется, идет не о защите свободы в уголовном праве, но о порождении уголовного права свободой. Автор считает: «Чем интенсивнее и гуще внеуголовно-правовой контроль, тем больше отпадает необходимость в уголовно-правовых санкциях». И наоборот, чем менее интенсивен внеуголовно-правовой, условно говоря, повседневный контроль, тем больше нужны уголовно-правовые санкции.

Прирост контроля означает сокращение тайной сферы и рост прозрачности, но и снижение взаимного доверия, т. е. рост недоверия; ликвидацию личностных контактов, т. е. увеличение бюрократических отношений; уменьшение автономии, т. е. рост внешнего воздействия; снижение готовности перенять ответственность, т. е. склонность перекладывать ответственность; снижение готовности к риску, т.

Е. рост потребности в безопасности1.

Поэтому усиление превенции, рассчитанной на повышение эффективности закона, приводит к уменьшению свободы. Уголовное право в принципе не направлено только на защиту потерпевшего. И поэтому уголовное право легитимно там, где оно закрывает дыры в социальном контроле. Оно не эффективно и не ultima, но prima ratio.

Эти суждения подкрепляются обращением к символическому уголовному праву. Оно представляет собой в этом плане «существенное (erhebliche) эмпатическое усиление разрешенных путей к достижению целей».

Соображения этого характера программируют вывод: «Логика инструментального мышления, характерная для homo economicks, не есть логика уголовно-правового мышления даже и тогда, когда «рациональный» преступник видит это по-другому и ошибается. Это само собой не противоречит тому, что можно и должно приводить рациональные аргументы в уголовном праве и процессе».

В итоге автор делает вывод: необходимо разделение поведенческих норм и санкций; введение внеуголовно-правового контроля ограничивает свободу так, что это иногда превышает тяжесть уголовно-правового воздействия (Я - растет моя ответственность); принцип эффективности нужно вогнать в границы, а символику ввести в уголовное право2.

lHa?keB. Op. cit. S. 966.

2 Ibid. S. 977. Понятие правового блага еще будет анализироваться ниже. Здесь - ссылка на одну из работ, рассматривающих связь легитимации уголовного права и правового блага. См.: Hefendehl Roland, von Hirsch Andrew, Wohlers Wolfgang. Die Rechtsguttheorie; Legitimationbasis des Strafrechts oder dogmatisches Grusperlenspiel. 1 Aufl. Baden-Baden: Nomos, 2003. (Хефендель Роланд, фон Хирш Эндрю, Волерс Вольфганг. Теория правового блага; легитимационная база уголовного права или и фа в бисер. 1-е изд., Баден-Баден: Номос, 2003.)

Раздел I. Общая характеристика уголовного права

О правовом благе как критерии легитимности уголовного права. Содержание этого подхода состоит в том, что оценка правового блага рассматривается как достаточный или недостаточный критерий легитимности уголовного права. Такой подход, как кажется, является вполне разумным и соответствует природе вещей, вытекая из самой сути уголовного права. Однако и он не воспринят без сомнений, поскольку само понятие правового блага вызывает много споров. Так, А. Баратта, цитируя В. Хассемер, пишет, что ее персонализированная теория правового блага «строго лимитатив-на (в смысле ограниченной легитимации. - А. Ж.): разрешена в этой теории только уголовно-правовая защита конкретно воспринимаемых (/**ш6дгея) и действительно определяемых правовых благ, которые прямо или опосредованно выводимы из интересов физических лиц»1. И даже указывает на то, что «легитимация только определенных объектов защиты на основе их уголовно-правовой релевантности оставляет вопрос легитимации уголовного права... открытым»2.

В свою очередь проф. Г. Якобе также ставит вопрос о материальной легитимации уголовного права через защиту правовых благ (Rechtsgйterschutz)3.

О соотношении позитивного и естественного права в процессе легитимации. Идеи легитимации уголовного права с позиций естественного права гносеологически и политически возникают в связи с известной практикой использования формально безупречного уголовного закона для осуществления безудержного насилия.

Для Германии трагическим был период нацизма; поднимается (см. далее) проблема действия закона во времени в связи с актами власти в бывшей ГДР и пр. Но при игнорировании закона возможно создание такого положения, при котором лекарство хуже болезни. Ведь, в сущности, и ссылка на классовые интересы, революционную пользу методологически есть не что иное, как использование признания прав или интересов естественными для оправдания произвола.

При этом надо различать споры о правовом характере уголовного закона и связанности суда уголовным законом, что не всегда одно и то же, хотя и трудно разделимо.

Здесь прежде всего возникает очень трудный вопрос о содержании естественного права, понимание которого весьма различно, о чем в русской литературе писали многие оптимистично и пессимистич

1 ВагаПаА. Ор. сії. Б. 397.

2 ІЬісіет.

3 См.: ЗакоЬз С Ор. ск. Б. 37.

Глава 2. Легитимация уголовного права

но1 (В. С. Нерсесянц, В. Н. Кудрявцев). В связи с этим определенно или неявно естественное право иногда замещается или как будто замещается конституционными предписаниями - Основным Законом ФРГ.

Профессор Вольфганг Науке (Wolfgang Naucke) пишет: «Наиболее объемные учебники Общей части уголовного права признают преимущественно как масштаб уголовно-правовых норм только Конституцию: точнее Основной Закон»2. Однако В. Науке далее отметил, что действительное положение гораздо сложнее. Ссылки на конституционные нормы сомнительны, в частности как на заменяющие естественное право. Возможно, что ряд высказанных этим ученым соображений и не отражает господствующее в немецкой литературе мнение. Однако они представляют интерес всюду, где возникает проблема легитимации уголовного права и его источников.

Сомнения проф. В. Науке таковы:

а) понятие Конституции не вполне ясно, если признать, что речь идет не о тексте Конституции, а о ее принципах, которые еще необходимо обосновать;

б) можно заметить, что «основные вопросы уголовного права в действующих (geltende) уголовно-правовых монографиях раскрываются без ссылок на Основной Закон»;

в) конституционные проблемы связываются в основном с центральными проблемами уголовного права; дополнительное уголовное право, например, остается без рассмотрения.

а) ограничивает уголовное право (например, ограничение § 240 Закона об обороте наркотиков (BtMG), ограничение ответственности за шпионскую деятельность для бывшей ГДР и пр.);

1 См.: Jorg Arnold. Uberpositives Recht und Andeutungen volkerrechtsfreudlicher Auslegung von Strafrecht // Festschrift fur Gerald Grunwald. Baden-Baden: Nomos, 1999. S. 31 ff. (Йорг Арнольд. Сверхпозитивное право и намеки международно-правового толкования уголовного права // Юбилейный сборник в честь Геральда Грюнвальда. С. 31 и след.) Здесь анализируется критическое отношение к сверхпозитивному праву, по его мнению, отменяющему принцип законности, работы А. Кауфмана, В. Хас-семер, К. Кюля и др.

2 См.: Naucke W. Die Legitimation strafrechtlicher Normen - durch Verfassung oder durch uberpositive Quellen // Aufgeklarte Kriminalpolitik oder Kampf gegen das Bose. Baden-Baden: Nomos, 1998. S. 157. (Науке В. Легитимация уголовно-правовых норм - по Конституции или по сверхпозитивным источникам // Просвещенная уголовная политика или борьба со злом. Баден-Баден: Номос, 1998. С. 157.)

Раздел I. Общая характеристика уголовного права

б) расширяет его, например в случае с § 218. А кроме того, обращение с Основным Законом у многих специалистов просто очень амбициозное, чтобы не сказать беспредельное (willkurlich)1.

В результате - промежуточный вывод: «Уголовно-правовая легитимация без возвращения к сверхпозитивному/естественному праву трудно мыслима». Это можно скрыть за Конституцией и профессиональной догматикой. Но тогда сверхпозитивному противостоит эрзац сверхпозитивного2.

При этом профессор В. Науке обращается к мысли Канта, которая уже однажды использовалась на русском языке академиком А. Я. Вышинским. «Просто эмпирическое учение о праве, - цитирует он Канта, - как деревянная голова в басне Федра, это голова, которая может казаться прекрасной (der schon sein mag), но жаль, она совсем безмозглая».

Поэтому необходимо развертывание дискуссии по трем направлениям: обеспечение релятивности уголовного права, обеспечение остатков критического естественного права, обеспечение минимума аффирмативного естественного права3.

Это значит, что нет альтернативы: сверхпозитивное или Конституция легитимируют уголовное право. Уголовное право релятивно, в нем более или менее спрятано сверхпозитивное. Любая проблема - спор между необходимой релятивностью и критическим естественным правом.

О необходимости новых альтернатив в процессе легитимации. Профессор Михаель Вальтер (Michael Walter) в свою очередь подчеркивает, что критика уголовного права должна на его место поставить лучшие альтернативы, что связано со многими опасностями4. Однако он отмечает, что «средства уголовного права лежат в объявленном упреке (ubel); в опорочивании (unheit) и дополнительном ухудшении, от которого страдают, кроме субъекта, часто ни в чем не повинные родственники». Государство, по его мнению, вмешивается в отношения между лицами, в ряде случаев лишая их собственных прав на разрешение конфликта, и, как он пишет, «до сих пор вряд ли существуют ясные нормативные критерии того, при каких условиях и когда государ