Некоторым осужденным в ик живется лучше, чем на воле. — Как вы с ним познакомились? О работе в колонии

Следственный комитет Владимирской области возбудил уголовное дело по статье 109.2 о неоказании медицинской помощи заключенному. Силовики разбираются в обстоятельствах смерти 33-летнего заключенного Гора Овакимяна 6 июля в исправительной колонии №6 в поселке Мелехово Ковровского района. После проведения повторной судмедэкспертизы в документах о смерти появилась информация о многочисленных травмах, ушибах и кровоподтеках. Ранее в заключении о смерти значилась только причина − двустороннее воспаление легких.

Родственники погибшего уверены в том, что перед смертью заключенного пытали, сообщила «Новая газета». О произошедшем они узнали случайно − пунктуальный мужчина вовремя не вышел на связь. 11 июля встревоженная мать Гора позвонила в колонию и получила ответ: «Он жив и здоров, что с ним будет? ». На следующий день утром мать и брат приехали из Москвы в Мелехово. Там им рассказали, что родственник умер 6 июля. Родственники чудом успели приехать за день до захоронения мужчины.

В колонии родственникам рассказали, что при вскрытии тела Гора присутствовал прокурор, криминала не зафиксировали. Труп привезли в обычный владимирский морг. Там родственники увидели и засняли на видео многочисленные следы побоев.

«Там следы под мышкой от электрошокера, пальцы на руках и ногах сломаны, половые органы повреждены, на бедре огромная гематома, на пояснице огромная черная полоса, все ягодицы в следах от электрошокера… Там живого места на нем не было, только лицо не тронуто», − рассказала журналистам «Новой газеты» сестра покойного Ани Симонян.

Возбуждения уголовного дела родственники смогли добиться после личного приема главы областного Следкома Александра Еланцева, взявшего дело под личный контроль. Следствие квалифицировало дело как «неоказание медицинской помощи», так как повторная экспертиза также показала в качестве основной причины смерти двустороннюю пневмонию.

Гор Овакимян отбывал наказание в виде восьми лет лишения свободы по «наркотической» 228-й статье. На момент смерти он сидел в колонии уже четыре года. Родственники сообщили «Новой газете», что во время длительного общения Гор рассказывал о пытках, которые к нему применяют сотрудники колонии за отказ сотрудничать. По словам брата, Гора били в пах пряжкой от ремня, надевали на голову ведро и пускали внутрь газ из баллончика.

По словам родственников, в колонии придерживались версии о драке с другим заключенным, после которой Гора отправили в карцер, где было влажно. Мужчина промочил ноги, заболел воспалением легких, но тщательно это скрывал.

«Пытки, издевательства и даже убийства поставлены во Владимирской области на поток, причем это происходит с такой регулярностью, что даже страшно».

Наиболее неблагополучными Валерий Горбунов назвал Владимирский централ (Т-2), исправительную колонию №6 (ИК-6) и третью исправительную колонию (ИК-3).

«Там издеваются, бьют. Кто выдерживает все эти пытки, тех уже отправляют добивать на Т-2. Я видел людей, которые себе вскрывали горло, от уха до уха резали лицо, животы резали, чтобы только не попасть на Т-2, чтобы только не попасть на «тройку», − сообщил правозащитник журналистам.

20 июля «Новая газета» опубликовала видеозапись жестокого избиения заключенного ИК-1 Ярославской области. На ней в течение десяти минут не меньше десяти человек избивают дубинками распятого на столе лицом вниз заключенного Евгения Макарова. Запись вызвала широкий резонанс. Тема пыток в российских тюрьмах оказалась среди главных в федеральной новостной повестке, в стране начались массовые проверки исправительных учреждений.

Недавно во Владимирском централе с инспекцией . 24 июля Централ по развитию гражданского общества и правам человека Михаил Федотов и Николай Сванидзе. Проверки не выявили нарушений.

После появления в СМИ материалов о смерти в колонии Мелехово пресс-служба УФСИН по Владимирской области выпустила информационное сообщение об улучшении условий содержания заключенных в колониях и, в частности, об улучшении медицинской помощи. Также пресс-служба сообщила о соблюдении прав заключенных. Этот показатель ФСИН измерил количеством проверок:

«В первом полугодии 2018 года большое внимание соблюдению прав осужденных, подозреваемых и обвиняемых уделяли уполномоченный по правам человека во Владимирской области Людмила Романова (8 раз посетила учреждения УИС) и члены региональной Общественной наблюдательной комиссии (16 визитов)».

Http://сайт/ru/news/90627 2018 2018-08-22T12:00:41+0300 2018-08-22T12:00:41+0300 2018-08-23T16:38:44+0300 ru http://сайт/files/images/sources/dziegciarou.jpg Правозащитный центр «Весна» Правозащитный центр «Весна» Правозащитный центр «Весна»

Правозащитный центр «Весна»

Гомельчанин Дмитрий Дегтярев семь с половиной лет отбывал наказание в исправительной колонии № 15 в Могилеве, а после освобождения стал активистом правозащитной организации "Таймакт".

Он поднимает проблемы бытовых условий в исправительных колониях: плохое питание и вода, ненадлежащее медицинское обеспечение, неудобная одежда, низкоквалифицированная тяжелая работа и др.

С бывшим осужденным беседует корреспондент сайта "Гомельская весна" Лариса Щирякова .

Могилевский правозащитный сайт mspring.online привел выдержки из разговора с Дмитрием.

Об изменениях в психике

Кому-то нужен месяц, кому-то год на адаптацию. Сегодня общался с человеком, он освободился месяц назад, так вот он говорит, что ему пока дико. Он отсидел 6 лет.

Даже пять лет - это большой срок. Через пять лет человеческая психика меняется. В колониях по всей стране нигде не оказывается нужная психологическая помощь, работа с осужденными. Все анкетирования проводятся для галочки.

О количестве заключенных

Из года в год ситуация разная. Если брать 2010 год, могилевскую ИК №15, то там сидело 2,5 тысяч человек. После амнистии 2012 количество сократилось. В целом, сегодня ситуация плачевная. Колонии переполнены. Много новоприбывших. Они сидят в карантине - это помещение в 40 кв. м., с трехъярусными кроватями. Там узкие проходы. Если человек полный, то ему очень неудобно. Но про него никто не думает.

О воде

Питьевая вода в колонии отсутствует вообще. Только технический вариант. У заключенных плохие зубы, потому чтобы нет витаминов и плохая вода. Есть насос, который якобы качает воду из скважины. Но трубы свое отжили - если набираешь воду в бутылку, то через неделю бутылка становится рыжей. Возможности купить питьевую воду нет. Даже если бы она продавалась, все равно бы никто не покупал из-за ограничений в сумме денег, которую можно потратить. К тому же, не у каждого есть возможность купить. Всего 3-5 базовых можно потратить в тюремном магазине - скорее купят чай и сигареты.

Нужно позволить покупать больше. Людей лишили свободы, но не лишили возможности пользоваться благами цивилизации. Об этом забывают.

О еде

Государство обязывает колонии кормить осужденных в соответствии с нормами. Определенное количество рыбы, мяса. Но эти нормы не соблюдаются даже процентов на сорок. Само качество пищи не соответствует нормам. Есть вещи, которые кушать просто нельзя.

Например дают рыбу в паштете. А что такое паштет? Вырезали кишки, отрезали голову, да и то не всегда, перемололи с костями и мясом. Если вареная рыба, то её варят в чанах. Её часто переваривают и она превращается в тот же паштет.

Когда приезжают проверки, то включается показуха - их кормят в пять-десять раз лучше.

Что касается фруктов и салатов, то редко осужденным дают капусту порезанную с морковкой. В магазине можно купить фрукты, овощи, но цены на них соответствующие. Если человек курит, то он в первую очередь купит сигареты и чай.

Есть разница между летним и зимним питанием. Бюджета, который выделяется на продукты, не всегда хватает. На лето бюджета остается только на перловую кашу. Два-три месяца осужденные питаются исключительно перловкой - на завтрак, обед и ужин. Диетическое питание немного отличается. Если у кого-то ВИЧ, туберкулез, то могут изменить рацион. Но добиться в медицинской части улучшения питания, диетического питания очень тяжело. Если врач выписывает больше диетпитания, то это больше трат для колонии. Тогда руководитель медчасти может получить по шапке от начальника колонии.

Нужно хотя бы изменить способы приготовления пищи. Все повара - это осужденные, хозотряд. У них низкая квалификация.

Нужно изменить подход к формированию бюджета на питание. В начале года дают бюджет на сто человек, а к концу года сидит уже 170 человек. На всех нормального питания не хватает.

О медицине в колонии

Медикаментов нормальных практически никогда нет. Есть какие-то средние лекарства, наши белмедпрепараты, которые оставляют желать лучшего.

Если брать отношение врачей, то оно ужасное. Ты никому не нужен, ты - зэк.

Когда ты уже сильно заболеешь, тогда о тебе начинают заботиться. Плюс все по сезонам. В январе, когда есть вспышки гриппа, могут учреждение закрыть на карантин. То есть никаких кратких свиданий, бандеролей, почты. Начинают болеть все повально. При температуре в 39 градусов тебе могут дать таблетку цитрамона и все - им просто нечего больше дать.

Передать лекарство в колонию возможно со свободы. Но для этого нужно подписать заявление у начальника отряда, у начальника медицинской части. Бюрократия развита хорошо. Тут или болезнь пройдет, или ты уже умрешь.

О работе в колонии

В целом условия труда очень ужасные. Если есть осужденный по 328-ой, “наркоманской статье”, то это будет обрывание проволоки. Нужно обрабатывать, зачищать горы проволоки. За это отвечает Белвторчермет, поставщик. Фактически это рабский труд. В 300 кв. м работает шестьсот человек, нет рабочей одежды. Помещение не отапливается, нет вообще воды нормальной, даже той технической, которая есть в самой колонии. В ней даже руки не хочется мыть, а приходится пить. Ну а потом вытекают болезни - люди работают годами и десятилетиями.

Работать нужно восемь часов. Когда-то больше, когда-то меньше. По режиму все идут в столовую, потом все возвращаются.

Сменить работу можно. Но только если ты не осужден по 328-ой статье за наркотики. Обычно это швейное производство или пилорама.

Одежда заключенных

Летняя и зимняя одежда не очень отличается. Летом это роба и ботинки, так называемые карантинки. Все черного цвета. Ботинки вообще не продуваются, словно кирзовые. И ты в них с самого подъема и до отбоя.

Зимняя - это вместо кепки добавляется шапка-ушанка и добавляется телогрейка. Если человека поддерживают со свободы, то ему присылают носки, подштанники. Куртки не могут прислать.

Это не нормально. Меня лишили свободы, а не социальных благ.

Сама одежда очень холодная. В правилах внутреннего распорядка запрещается, чтобы один осужденный передал одежду другому, даже носки.

Об отдыхе

Выходных нет вообще. Каждый день - распорядок. Нельзя спать больше 8 часов или даже просто полежать. Вне отбоя находиться на кровати запрещено.

Что касаемо отдыха, то есть свободное время с 7 до 9 вечера, в зависимости от колонии. Но ты ограничен передвижениями - в другой отряд ты не можешь сходить без одобрения администрации.

Если есть концерты, то не я не могу на него не пойти. Если не пойду - меня могут отправить в штрафной изолятор.

Несудимые граждане имеют неверное представление о местах лишения свободы, потому что в художественных фильмах про зоны показаны одни и те же штампы. Якобы зеки ходят в одинаковых робах и ютятся в тесных бараках с двухъярусными шконками. Никто не спорит, так положено по инструкциям. Но в любом правиле и даже законе есть исключения. В тех же колониях встречаются осужденные, проживающие в очень комфортных условиях. Да в таких, что многие вольные люди обзавидуются.

Тут вам не здесь!..

Начнем по порядку. То есть с первого исправительного учреждения, где я отбывал наказание. Если из него вывезти заключенных, территория станет похожа на образцовую воинскую часть. Здесь вам и плац для построений, двухэтажные корпуса из белого кирпича, большой клуб с кабинетами и концертным залом, хорошая баня, библиотека, санчасть и прочие заведения. Это не считая огромных промышленных цехов. Идиллическую картину, как всегда, портит одно - человеческий фактор, потому что осужденных тут содержится в несколько раз больше, чем положено. «Мужики», «черти» и «обиженные» буквально утрамбованы в спальнях, где шконари стоят в пять ярусов до самого закопченного потолка. Стены выкрашены темной краской, пол загажен. Запах стоит как на помойке. Ведь там, где теснятся по пятьдесят и больше суровых мужчин, по-любому будет вонять.

Зато блатные проживают в таких же больших комнатах, но по двое, максимум по четверо. У них сделан евроремонт - за свой счет и из материалов с местного производства. Все прилично, но без излишеств. На стенах - дорогие обои и хорошие репродукции картин из Эрмитажа. Пол покрашен и застелен покрывалами. Потолок белоснежно побелен. Есть холодильник, телевизор, DVD, плитка, вентилятор. Кровати, тумбочки-комоды, полки для книг, подставки для цветов заказаны у искусных резчиков, отбывающих срок. Любители еще разводят рыбок, но в небольших аквариумах. На вешалке и на самих блатных висят новые шмотки известных спортивных брендов. Если блатота совсем оборзеет и отлично ладит с высокопоставленными вертухаями, «мужиков» и прочих «чертей» загоняют в одну спальню, а в освободившемся помещении оборудуют спортзал для избранных. Короче, если не брать в расчет общие бомжатские кубрики, у крутых арестантов все довольно скромно. Потому что они всего лишь имеют наглость провозглашать себя элитой и указывать другим осужденным, как себя вести.

Заключенные из актива и те, кто подмазал начальство, живут намного круче. Дальше нужно пояснить несведущим, кто есть кто в зоне и за что сотрудники делают им поблажки.

Те, кому все можно

Начнем со старших дневальных отрядов или, как их часто обзывают, завхозов. На таком активисте, в принципе, держится весь барак и дисциплина. Ведь в общих спальнях, коридорах, умывальниках и сушилках нужно проводить минимальный ремонт каждый год. На это выделяет деньги государство, но начальник берет их себе или не по целевому использует. Дневальным приходится крутиться, добывая краску и прочие стройматериалы.

В основном, выручает безвозмездная помощь от родственников арестантов взамен на содействие в УДО, внеочередных длительных свиданиях и отмазывание от штрафных изолятров. Этот же дневальный ведет за отрядника всю документацию, стучит в оперчасть о нарушениях, угождает блатным и не ссорится с «мужиками». Тут нужно быть дипломатом не хуже Талейрана, иначе можно инвалидом остаться или погибнуть, как это частенько бывает в зонах, когда сотрудники ошибаются и назначают дневальными придурков, сумевших влезть в доверие к «кумовьям».

Если придурки чем-то не угодят смотрящим, им выносят приговор. Ночью такого «козла» «случайно» избивают палками амбалы в масках и в положняковых робах. Потерпевший, если и выживет, никого узнать не сможет по причине того, что, проснувшись, сразу потерял сознание. Ну, а случайные очевидцы тоже молчат, боясь мести или просто из равнодушия.

Так что дневальными становятся надолго только те, кто имеет гибкость. За это им полагается отдельная комната, где можно сотворить уже не евро, а дизайнерский ремонт с расписанными стенами, потолком и полом из настоящего паркета, благо, его делают на здешнем производстве. Еще в такой комнате можно иметь бытовую технику. Плюс - у дневального хранятся ключи от кабинета начальника отряда, который появляется на службе крайне редко.

Так что в его кабинете не только убираются. Здесь «козлы» и «отрицалы» предаются плотским утехам с «петухами», прячут от шмонов водку и наркоту, просто проводят время, потому что в кабинете есть настоящий диван, резные панели на стенах и потолке.

Еще этим кабинетом пользуются смотрящие для проведения сходняков и для встреч с гостями, когда к ним с воли заходят криминальные авторитеты.

Правда, здесь иногда случаются накладки. Как-то раз заместитель по безопасности и оперативной работе провел в зону лидера организованного преступного сообщества и оставил его одного. Известный благодаря «желтой прессе» бандит отправился через плац к корешам в четвертый отряд.

По дороге ему встретился дежурный помощник начальника колонии и трое инспекторов, возвращающиеся с планового обыска. Они поняли, что бандит здесь явно не сидит, и поинтересовались, куда он следует. Заметьте, ни у кого не возникло вопроса, как он в зону попал. Лидер ОПС счел ниже своего достоинства отвечать на вопросы какого-то майора и продолжал шествовать дальше. ДПНК хотел остановить его, взяв за руку, за что был бит. Ведь бандит в прошлом чемпионил в ринге.

Скандал, конечно, замяли. Дежурный не может жаловаться на зама по БиОР или писать заявление на целого лидера мафии. Это я рассказал, чтобы вы окончательно поняли - отдельные зоны существуют не по закону.

Главкозел - это сила!

Теперь вернемся к нашим баранам, точнее, к «козлам». Следующий по крутизне и влиянию - активист, председатель совета коллектива колонии. Этот «главкозел» практически выполняет обязанности заместителя начальника по воспитательной части, являясь его правой рукой. По крайней мере, так было в этой колонии, где замполит не отличался ни умом, ни сообразительностью. Зато подполковник подобрал председателя СКК, бывшего преподавателя университета, севшего за убийство молодой супруги, наставившей ему рога.

Вскоре этот «главкозел» стал первым советником подполковника и вел за него всю документацию. Он же частично заменил оперчасть. Дело в том, что даже самые отпетые стукачи, которых давно уличили в сотрудничестве с «кумовьями», опасаются лишний раз бегать к ним в кабинет, потому что визиты в штаб видит вся зона.

Часто случается так, что сексот просто зашел в дежурку позвонить домой, а позже у кого- то из блатных случайно отшмонали много героина или наличных денег. Чтобы оправдать собственное разгильдяйство, спаливший общаковые наркотики и его «пристяжные» начинают искать крайнего. Все видели, как «козел» Вася бегал в штаб. Значит, он и сдал порядочных арестантов.

Опять же, ни у кого не возникает вопрос: а как «козел» Вася мог узнать о том, где прячут запрет? Активисты в кубрики к блатным не заходят. Оправданий стукачу не ищут, а просто наказывают его. Могут дать по башке сонному, подкараулить на темной лестнице или, не таясь, отпинать ногами по пьяни.

При такой постанове даже опалившиеся сексоты не особо захаживают к операм. Что уж говорить о не изобличенных агентах. Среди них много смотрящих и самых порядочных «мужиков». Вот здесь и пригодился председатель СКК. Беседовать с активистами не возбраняется и ворам в законе. Мало ли какие вопросы они решают! Тот же «главкозел» имеет влияние на «хозяина» и может «отмазать» от ШИЗО блатного нарушителя.

Постепенно так и повелось, что не опера, а председатель СКК принимал большинство стукачей, «фильтровал» их сведения и передавал доносы в «оперетту». Ему-то в штабе бывать не в падлу, да и телефон в собственный кабинет проведен.

Кабинет «главкозлу» выделили в клубе, но с отдельным входом, за железным забором и дверью. Ремонт там сделали даже лучше, чем у простых отрядников, потому что в клубе трудились ширпотребщики, делающие резную мебель, панно, сувениры, шахматы.

Жил председатель СКК с большим комфортом, занимая один комнату в сорок квадратных метров. Помимо хорошего ремонта и мебели, у него еще открыто стоял компьютер и принтер, чтобы на нем печатать. Ну и роутер, чтобы, подключившись через смартфон, в Интернете порнуху смотреть.

Помимо отдельного комфортабельного кабинета, у завбаней есть собственная сауна, глубокий мини-бассейн, комната отдыха и компактный спортзал. Пользуется он этими благами не один, а вместе с приятелями - блатными и основными активистами. Это всего человек пять. Остальные «крутые» осужденные моются и купаются в других местах.

На жилзоне еще один бассейн имеется только у завстоловой. Этот «козел» устроился вообще прилично. У него есть спальня, кабинет для приема пищи, сауна и купальня. Правда, должность у него хлопотная и рискованная. Во-первых, в колонии много группировок блатных, а они часто враждуют. Конкуренция возникает из-за того, кто устроит своих людей на сладкие должности. Самая заманчивая - контролировать пищеблок. Блатным и «козлам», конечно, готовят отдельное хорошее питание, дают сухой паек, но хочется еще и деликатесов.

Еще завстоловой близок к начальству. Но ему приходится выкручиваться, потому что вместо положенного количества продуктов это самое начальство выделяет мизер, которым надо накормить серую массу заключенных. Тут нужно соблюсти меру - держать их в голоде, но не доводить до дистрофии, иначе устроят бунт и могут самого сварить в котле. Так тоже бывало.

Вот и живет завстоловой с комфортом, но как на вулкане, в отличие от «поймавших тишину» обитателей промышленной зоны. Строили промку при коммунистах. Тогда осужденные обязаны были трудиться, и работы всем хватало. Достаточно сказать, что в огромных и многочисленных цехах зеки делали запчасти к грузовикам, собирали телевизоры и прочую продукцию.

Сейчас в тех же цехах стоят несколько станков. На них выпускают паркет и гробы. Бывшие склады, кабинеты и даже небольшие цеха заселили бригадиры и те, кто имеет богатых родственников. Всех их оформляют кладовщиками и сторожами, чтобы они могли круглосуточно жить на промке, куда мало кто из осужденных-тунеядцев может зайти. Да и комиссии проверяющих в таких лабиринтах вряд ли обнаружат жилища состоятельных арестантов. Вот начальство и разрешает этим богатеям жить, как звездам в Голливуде.

Зеки-мажоры и арестанты на мерседесах

Признаюсь, я сам слегка удивился, когда побывал в гостях у самого зажиточного зека. У него был очень крутой папаша. «Отмазать» отпрыска от суда он не смог, зато в колонии создал ему запредельный комфорт.

Это нужно описать подробно. В бывшем двухэтажном цехе площадью триста квадратных метров одна стена была из сплошных окон. Старые деревянные рамы заменили на стеклопакеты, покрасив их темной краской, чтобы не бросались в глаза. Стены, внутренние перекрытия и лестницы облагородили. На первом этаже зек-мажор устроил оранжерею с большими пальмами и другими экзотическими растениями. На втором поставил тренажеры. Но главная фишка скрывалась за фальшивой стеной с потайной дверью. Если бы он не показал, я бы ни за что не догадался, что там находится большая спальня, кабинет, столовая и ванная комната с сауной. Причем отремонтированы и меблированы они были не хуже пятизвездочного отеля, только с большим вкусом и уютом. Главное, зек-мажор пользовался этим один, изредка принимая гостей.

Но, по мне, так всех осужденных переплюнул Тагир, возглавляющий столовую для сотрудников. Располагалась она на промке. Обеденный зал там сделали такой, что и Лувр бы не устыдился. Столовую ваяли лучшие мастера - дипломированные реставраторы, художники, резчики. На материалах не экономили. Их оплатил Тагир, имеющий на свободе связи и миллионы. Сам он поселился в просторной комнате с красивым интерьером.

Вроде не так круто по сравнению с зеком-мажором, но Тагиру были не нужны хоромы в зоне. Видимо, за красивые глаза начальник сделал его расконвойником (с восьмилетним остатком срока) и выписал ему круглосуточный пропуск. Такой свободой передвижения не пользовались даже сотрудники дежурной смены. Они не могли в любое время дня и ночи войти или выйти из колонии, а только в свои трудовые часы. И то, когда смены начиналась и заканчивалась.

Тагир же мог ходить на свободу и обратно. Еще он стоял на улучшенных условиях содержания и получал поощрения. С соизволения начальника и управления этот зек раз в месяц ездил домой на длительное свидание. Два раза в год имел отпуск на пятнадцать дней, не считая дороги. Да он и так ездил на своем «Мерседесе» в город когда хотел, правда, всегда брал с собой сотрудника. Вот это я понимаю - отбывал срок!

Немного о неотвратимости наказания

Но он хоть вынужден был за столовой для сотрудников надзирать и иногда появляться в колонии. Некоторые осужденные вообще за колючий забор не заходили.

Тут придется начать с небольшого экскурса в историю. Про профессионального химика Крапивина (фамилия изменена) в начале 1990-х годов писали многие газеты и снимали репортажи телевизионщики. К сожалению, все это печаталось и снималось в разделе «Криминальные новости», потому что Крапивин из дешевых и отпускаемых без рецепта лекарств синтезировал сильнейший наркотик. Там чуть ли не капля на ведро бодяжилась, чтобы получили кайф сотни наркоманов.

К чести наших правоохранительных органов, Крапивина арестовали. С ним я столкнулся в следственном изоляторе и еще лучше узнал его историю. Также я ехал с этим химиком на зону, когда он получил десять лет. Но вскоре Крапивин исчез. Может, перевели в другое учреждение, подумал я, и ошибся, только после освобождения узнав, где он все это время находился. Это мне поведал сосед, бывший сотрудник отдела собственной безопасности ФСИН.

Оказывается, начальник зоны подружился с бандитами, в том числе и с теми, для кого Крапивин делал наркоту на свободе. Видимо, начальник еще тогда болел за инновации и модернизацию и не мог допустить, чтобы ученый химик похоронил свой талант. Потому Крапивина расконвоировали, несмотря на его срок, и поселили в «вольной» сауне, принадлежащей зоне, где он и продолжил эксперименты, производя эксклюзивную наркоту в промышленных масштабах.

Нужно ли говорить, что сауна для нашего начальства была оборудована по высшему разряду. Ведь туда имели доступ только высшие офицеры и проверяющие из главного управления. Во время их визитов Крапивина селили в вагончик расконвоированного сторожа. Что он сторожил, никто не знал. Но вагончик был оборудован как комфортабельный кемпер, только лучше. Ведь к его оформлению приложил руку этот самый сторож-расконвойник, прекрасный художник на воле, севший за подделку документов.

Он и в вагончике продолжал подделывать документы на легковые машины. Тачки угоняли «свободные» угонщики, а их севшие товарищи при посредничестве того же начальника устроили на промзоне автосервис, где с помощью ворованных деталей чинили честные машины или перебивали у краденых иномарок номера, прилагали к ним подделанные документы. И продавали «леченные» бээмвухи, мерсы и аудюхи на авторынках.

Надо ли говорить, что зек, возглавляющий этот гараж, жил в отдельной комнате с большим комфортом. У него тоже имелась сауна и мини-бассейн. В гараж был запрещен вход не только посторонним зекам, но и всем сотрудникам, кроме начальника, для чего этот автосервис огородили высокой решеткой с калиткой, запиравшейся на замок. Ключ был только у осужденного завгаража.

Неверно думать, что такое творится только в одной колонии. За свои срока я сменил их с десяток и везде убеждался, что везде свои «скелеты в шкафу». Даже в самой плохой зоне есть заключенные, живущие в комфортабельных номерах и квартирах класса люкс. Ну, или, по крайне мере, отдельно и комфортно. Освобождаются они досрочно, не досидев много лет до конца срока, и зоны совсем не боятся, воспринимая ее как дом отдыха. Потому такие зеки совершают даже тяжкие преступления, не опасаясь наказания.

Федор Крестовый
По материалам газеты
"За решеткой" (№11 2013 г.)

Скопируйте iframe

Очередные зверства в российской колонии. В ИК-6 под Брянском заключенного задушили кляпом во рту. Заведено уголовное дело на сотрудника исправительной колонии, а бывшие заключенные говорят, что издевательства и избиения в этом месте – страшная обыденность.

Исправительная колония номер 6 в Клинцах – в 170 км от Брянска. 22 июля здесь из-за пыток погиб заключенный. О трагедии стало известно спустя два дня – в ФСБ сообщили о смерти зэка в результате издевательств со стороны сотрудника колонии.

«Эти люди приковали в наручниках человека к столу. Полотенцем или простынёю, такая информация доступна, заткнули ему рот, чтобы он не орал, не визжал и дальше начали мучить. Как они мучили – следствие сейчас этим занимается», – рассказывает Александр Богомаз, правозащитник, бывший член ОНК.

Заключенный погиб от удушья. Как рассказывают бывшие заключенные колонии в Клинцах, убитый сиделец был т.н. обиженным, сидящим по «нехорошей статье». Захватил сам себя в заложники в медсанчасти и попал в ШИЗО. А там встретил ФСИН-овца Ивана Маршалко .

«Есть информация от родственников, близких к осужденным, что именно он и второй – Пращенко , по-моему, который участвовал с ним в убийстве. Тот же Маршалко , он в СИЗО очень часто избивал людей, и он, мне кажется, получал от этого удовольствие. Возможно, отразилась его служба в горячих точках», – говорит Станислав Ковчевский, бывший заключенный ИК-6 в Клинцах.

В отношении сотрудника колонии – его имя официально не называется – возбуждено уголовное дело о превышении полномочий. Мучителей могло быть больше, считают брянские правозащитники, а вину свалили на одного.

«Моё личное мнение, что прежде чем брать на работу сотрудников, они должны проходить психиатра. И нам надо называть имена этих сотрудников, чтобы знать этих героев, чтобы было стыдно их детям и внукам. Иначе, чем фашизм, я этого не назову», – говорит Дина Кожевникова, правозащитница.

Если бы заключенный в Клинцах не погиб – дело бы не вышло наружу, говорят бывшие заключенные. Издевательства в колонии происходят постоянно. Как утверждают бывшие узники колонии, еще несколько лет назад для устрашения там ежемесячно убивали по 2-3 человека. Избиениями и вымогательствами занимался и т.н. актив, созданный администрацией колонии из заключенных.

«При приезде очередного этапа – это от 10 до 30 человек – устраивались почти каждую неделю (2-3 раза) вечером показательные избиения. Человека клали на пол принудительно и человек восемь активистов били ногами на глазах у остальных заключенных», – рассказывает бывший заключенный ИК-6 Александр Бакулин.

Станислав Ковчевский – бывший хирург – в заключении работал в медсанчасти ИК-6. Через нее проходили избитые зэки.

«Видел снимки переломанных ребер, сломанных в 2-3 местах, то есть каша, а не грудная клетка. Вот так избивали людей. Я участвовал в освидетельствовании людей, которым вкручивались саморезы в суставы, в голову, людям вырывали зубы пассатижами. Это было постоянно, ежедневно и обыденно – самое страшное», – вспоминает Станислав Ковчевский.

А вот уполномоченный по правам человека в Брянской области рассказал нам, что чиновники неоднократно встречались с заключенными ИК-6 и реагировали на просьбы и претензии.

«Колония не на самом плохом счету. Если брать все показатели, по которым оценивается учреждение, то это не самая плохая колония», – считает уполномоченный по правам человека (Брянская обл.) Вячаслав Тулупов.

Дважды заключенные ИК-6 поднимали бунт против издевательств. Зверствующий актив убрали, потом воссоздали и снова поднялся бунт зэков. Нужно менять систему, а не людей – говорят бывшие заключенные. За 5 лет в Клинцах поменялся десяток начальников колонии, а толку никакого.

«ФСИН федеральный сказал что нужно создавать комиссии, чтобы они следили за пытками во всех колониях. Кто там будет в этой комиссии – неизвестно. Сами они будут проверять или как. Без гражданского лица все это будут липовые комиссии», – говорит Александр Богомаз, правозащитник.

Пытки возникают от безнаказанности и безразличия, считают освободившиеся из ИК-6. После обнародованного видео пыток в ярославской колонии арестованы четверо тюремщиков, еще двое задержаны. Условия российских тюрем сегодня обсудили члены Комитета против пыток ООН. А в колонии в Клинцах ожидают приезда федерального начальства ФСИН. Тишина, которую любят пытки, нарушена.

Маша Макарова, Александр Чернов, «Белсат »

Главной темой уходящей недели стали многочисленные истории о пытках. После публикации чудовищного ролика об издевательствах над заключенным в ярославской колонии новости о похожих случаях стали появляться едва ли не каждый день. Стало понятно: насилие над осужденными — часть будничной жизни многих российских надзирателей. Заснятых на видео ярославских ФСИНовцев уже начали арестовывать. Правда, из 18 человек в деле фигурируют только семеро. Причем самого высокопоставленного из них, Ивана Калашникова, суд решил отправить под домашний арест, а не в СИЗО. Мария Борзунова поговорила с родственниками нескольких надзирателей.

За неделю суд в Ярославле арестовал шестерых сотрудников ИК-1, которые подозреваются в превышении должностных полномочий. Все это произошло после публикации «Новой газетой» видео пыток заключенного Евгения Макарова.

​​Самый высокопоставленный из подозреваемых — Иван Калашников — заместитель начальника колонии по воспитательной работе. Он единственный, кого отправили под домашний арест. «Медиазона» со ссылкой на слова следователя писала, что у Калашникова онкология. Это и стало причиной мягкой меры пресечения. Бывший заключенный ИК-1 Руслан Вахапов говорил, что осужденные называли Калашникова «Ваня Губа». А вот, что про Калашникова сказал Иван Непомнящих, фигурант «болотного дела», который также отбывал наказание в ярославской колонии.

Иван Непомнящих, фигурант «болотного дела» и бывший заключенный ИК-1 в Ярославле: Калашников — это просто жесть. На моей памяти выслужился с начальника отряда до замначальника колонии. Это не пехота, которая просто лупит зэков. Этот участвовал в создании политической линии партии: каких зэков бить, каких вербовать, если бить, то как, кого вывозить в другую зону, кого заказать блатным и т.д. Много крови нам попил.

В СИЗО оказались шестеро сотрудников ИК-1. Один из них — Максим Яблоков — написал явку с повинной и дал признательные показания. Яблокову 24 года, детей нет. Но у его гражданской жены ребенок есть — три с половиной года. Бывшие заключенные называют Яблокова одним из самых жестоких сотрудников колонии.

Неадекватный — это, наверное, Яблоков. Так как он, скажем так, в системе ФСИН упивался своей безнаказанностью, своими полномочиями. Пользовался незнанием осужденных своих прав. То есть, такие моменты, когда он заставлял людей раздеваться догола, а сам наблюдал, сидя в кресле. То есть, я бы даже провел проверку психиатрическую в отношении него. Потому что данный сотрудник не совсем адекватный.

Жестоким, по словам бывших заключенных, был и Сергей Ефремов. В отличие от молодого Яблокова, он проработал в системе 10 лет. Тоже признал вину и готов сотрудничать со следствием. Угрожал и избивал заключенных, по их же словам, Алексей Бровкин. Он от дачи показаний отказался. Бровкин тоже попал на видео.

​Рыжий пес — так заключенные называли Бровкина. Вот прозвища и других арестованных сотрудников ИК-1. Сергей Сергеевич Ефремов — СС, Богданов — Вялый или Софийский (в Рыбинске есть изолятор, который называют «Софийка»), а Сергей Драчев — Брусничный тетерев, из-за того, что якобы охоту любил.

​Кстати, Драчев — единственный, против чьего ареста выступают и бывшие заключенные ИК-1. Непомнящих назвал его одним из самых адекватных сотрудников колонии. Вахапов с ним согласен.

Бывший заключенный ИК-1 Руслан Вахапов: Ну, нахождение его, скажем так, не является преступлением. Так как он является сотрудником. Если ему дал приказ оперативник, начальник отдела безопасности, он обязан был присутствовать. Если бы я должен был дать какую-то оценку — скорее всего, он должен быть свидетелем и освобожден из-под ареста.

Жена Сергея Драчева видео не смотрела, но знает, что ее муж Макарова не трогал. По ее словам, журналисты ошибочно посчитали, что он признал вину, но на самом деле он лишь признал, что был в комнате во время избиения.

Жена арестованного сотрудника ФСИН Сергея Драчева: Мы с ним знакомы два года. Поженились, родился малыш 21.04. Заботливый муж, отец. Он очень коммуникабельный, много друзей, сейчас от них идет большая поддержка нашей семье, никто не отвернулся, так как не могут в это поверить, зная его. Он добрый человек, про работу практически не разговаривали никогда.

Девушка попросила не называть ее имени, потому что боится угроз. Родственнице другого фигуранта тоже страшно: ей ежедневно пишут, что расправятся и с ней, и с ребенком. Вот одно из таких сообщений:

Как свинью резать буду. Я тебя тоже зарежу. Ты вспомнишь меня скоро, когда я буду резать твоего ребенка. Люди серьезно настроены. Я вас предупредил.

Вахапов рассказывает, что задержаны далеко не все сотрудники, которые пытали осужденных. По его информации, следователи опрашивали и других заключенных ИК-1. Им поступило около 80 жалоб на избиения, там упоминались и те сотрудники, которые на свободе. Но, по словам Вахапова, сейчас некоторые заключенные заявления начали забирать, потому что хотят выйти по УДО.

​Сразу после возбуждения уголовного дела в Ярославле стало известно и о других подобных случаях: в Брянске на сотрудника ФСИН завели дело из-за смерти осужденного после пыток, в Воронеже проверяют информацию об издевательствах над студентами в отделе полиции. Вероятно, на это повлиял именно резонанс вокруг дела о пытках в ярославской ИК-1. Но бывшие заключенные, подвергавшиеся издевательствам и пыткам в колониях, не верят, что насилию в российских тюрьмах конец. Хотя, по словам Ивана Непомнящих, некоторые начальники немного испугаются, и на какое-то время насилия в ​тюрьмах станет поменьше.