Женские зоны России: где они расположены? Правила, быт и условия. “Я думал, что придется драться с первого дня”: о жизни зека на строгом режиме – из первых уст

На территории России всего 8 тюрем, где содержатся особо опасные преступники. Две из них находятся в Красноярском крае: в Енисейске и Минусинске. Мелких воришек, карманников и форточников там нет. За колючей проволокой сидят детоубийцы, террористы, серийные маньяки и даже людоеды. Если бы не мораторий в нашей стране, многие из них получили бы высшую меру. Корреспондент «АиФ-Красноярск» прошёлся по старинным коридорам енисейской тюрьмы и выяснил, кто из известных людей прошел через эту зону строгого режима и в каких условиях сегодня содержат преступников.

От генералиссимуса до святого Луки

История енисейской тюрьмы берёт начало в 17-м веке. В 1647 году в Енисейском остроге была построена тюремная изба, окружённая высоким деревянным забором с заострёнными концами. В 1665 году здесь содержался под стражей известный раскольник, протопоп Аввакум. В середине19-го века было принято решение перенести здание тюрьмы из центра города на окраину. Дело в том, что, проходя мимо тюрьмы, местные жители постоянно пытались завести разговор с заключёнными. В итоге в 1850 году в Енисейске был построен временный острог, где и расположилась новая тюрьма. Но спустя 10 лет здание пришло в негодность, и пришлось возводить новое.

В 1863 году началось строительство каменного здания. Периодически оно перестраивалось, обновлялось. Действует оно и в наше время. Сегодня там содержатся подозреваемые и обвиняемые в совершении преступлений.

Помнят стены тюрьмы и выдающихся личностей. Например, в 1905 году здесь находился в заключении лидер партии эсеров Гершуни. Иосиф Сталин, который в 1913 году был арестован и приговорён к 4 годам лишения свободы в виде ссылки в Восточную Сибирь, провёл в пересыльном отделении енисейской тюрьмы несколько недель. Во время репрессий 30-х годов тюрьма приняла большое количество политических заключённых, среди которых оказался Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий, больше известный как архиепископ Лука, причисленный позже к лику святых.

Жизнь за колючей проволокой

Тюрьма - не место для веселья. Каково же было моё удивление, когда, зайдя на территорию учреждения, я услышала бодрую музыку. Увидев в моих глазах немой вопрос, замначальника поясняет: это вынужденная мера, чтобы зеки не переговаривались между собой. Так, под музыку, и началась экскурсия.

Сначала показали собственную пекарню, которая кормит весь город, свиноферму, чье поголовье больше 400. Производственная деятельность включает в себя изготовление мясных полуфабрикатов, тротуарной плитки. Есть и личный автомобиль скорой помощи, на котором в экстренных случаях заключённых отвозят в медучреждения. Но всё это было как-то обыденно, хотелось узнать личную историю осуждённых, почему они оказались за решёткой. Ведь за каждой железной дверью - судьба человека.

Откровение маньяка

Когда идёшь по длинным коридорам тоннельного типа, становится как-то не по себе. Всюду люди в камуфляжной форме, в полной боевой готовности. А за большими железными дверями слышен шорох, шушуканье и смех.

Меня проводят в отдельную комнату, стены которой завешаны большими телевизорами. На экраны выведены все камеры и близлежащая территория. «Всего у нас 272 камеры видеонаблюдения. В круглосуточном режиме следим за бытом заключённых, - делится оператор Наталья. - Если вижу, что нарушают, сразу делаю замечание по громкой связи. У нас всё и все под контролем!»

На мониторе вижу одну из камер, в которой сидят четверо мужчин. Двое ходят из угла в угол. Первая ассоциация - как звери в клетке. Даже стало жалко. Но жалость прошла, когда после длительных уговоров разрешили лично пообщаться с заключёнными.

Вот стоят двое, на вид самые обычные мужчины. В глазах пустота, говорят спокойно, тихо. Конвой просит их рассказать, как им живётся. Они с усмешкой отвечают: «Учёбы не хватает, скучно». И вроде бы всё идёт по плану, но как-то волнительно на душе, всё время хочется выбежать из камеры и быстрее запереть дверь снаружи.

На ватных ногах подхожу к ним ближе, и вот между нами уже минимальное расстояние. У одного желваки дёргаются. Странно. Да и конвой как-то поднапрягся.

«Мне дали 10 лет, из них два года уже отсидел. Это моя четвёртая ходка. Зона как дом родной, - рассказывает заключённый Владимир. - В свои 60 лет за решёткой прожил уже 26, к этому плюсуйте ещё 10 лет».

За что сидит, спрашивать нельзя. Правда, очень хочется задать этот вопрос, но инстинкт самосохранения подсказывает, что лучше не надо. И не обманывает. Выходим из камеры, конвой в ужасе: «Зачем так близко встали? Видели, как один реагировал?» Позже выясняется: Владимир сидит за изнасилование и убийство.

«Сегодня 206 человек находятся под стражей, - рассказывает замначальника Андрей Никитин . - Здесь не только отбывают наказание осуждённые за особо тяжкие преступления, но и переведённые из колоний в тюрьму за нарушения установленного порядка, а также подозреваемые и обвиняемые в совершении преступлений».

Условия, как в санатории

Енисейская тюрьма чуть ли не единственная в России, построенная по международным нормам. На одного заключённого полагается 4 кв. метра жилой площади. Во всех камерах имеется горячее и холодное водоснабжение, на столах стоит большое ведро с питьевой водой. Кровати заправлены, как в армии: ровненько, и подушка с уголком. На стене висит телевизор, смотреть его можно только в определённые часы, есть и холодильник. В каждой камере от 4 до 6 человек, под потолком висит видеокамера, следящая за каждым движением. Единственное место для уединения - санузел.

Одно из самых популярных развлечений - книги. Библиотекарь Татьяна Аркадьевна говорит: «Чаще просят православную литературу, на втором месте - юридическая, и только потом стихи, сейчас, например, популярен Есенин. Астафьева заказывают».

Заключенным разрешается ходить на прогулку. Подышать свежим воздухом можно в специальной решётке, которая располагается на улице. Всего их порядка 20, в некоторых установлены спортивные турники.

В целом обстановка далека от очень угнетающей, если бы не решётки и колючая проволока. Даже стены здесь выкрашены в приятные цвета: персиковый, нежно-зелёный. Есть прачечная, парикмахерская, душевое отделение, медкабинет, но особенно поражает питание.

Так, ежедневно осуждённым тюремного режима полагается по 550 г хлеба, 250 г овощей, 550 г картофеля, 90 г мяса и 100 г рыбы. Такое полноценное белковое питание в среднем обходится в 111 рублей 21 копейку на человека.

«Енисейская тюрьма - одна из старейших в крае. Многие постройки были выполнены ещё при Екатерине II, - говорит начальник ФКУ «Тюрьма № 2» Андрей Зверев . - С 2010 года я возглавляю учреждение, и за это время видел немало. Для многих заключённых эти стены действительно уже как второй дом. Они своими силами пытаются улучшить его. Один старовер даже начал храм строить на территории. Теперь у нас своя церквушка, куда мы приглашаем священника».

МОСКВА, 28 окт - РИА Новости, Виктория Сальникова. Несколько дней назад многие СМИ написали, что из колонии "Черный дельфин" впервые совершен побег. В ФСИН новость опровергли: оказалось, что заключенный сбежал из колонии, расположенной рядом, так что счет "Дельфина" вновь обнулился. РИА Новости узнали, как живут в тюрьмах, откуда невозможно сбежать, — в местах для пожизненно осужденных.

"Черный дельфин"

"Черный дельфин" в Оренбургской области — одна из самых мифологизированных тюрем России. Слухов о ней ходит много, но сколько в них правды - неизвестно. Эта тюрьма считается одной из самых строгих в стране - здесь отбывают пожизненные сроки насильники, людоеды, убийцы. В камере содержатся по два-четыре человека, но есть и "одиночки". За осужденными ведется круглосуточное наблюдение: свет в камерах не выключается никогда, ведется видеосъемка, каждые 15 минут арестантов проверяют дежурные. Подъем у заключенных в шесть утра, отбой - 16 часов спустя. Они не имеют права в течение дня ложиться на койки. При выходе из камеры преступника сопровождает конвой из минимум трех человек и кинолога с собакой. При переходе в другой корпус ему надевают повязку на глаза, это делается для того, чтобы он не запомнил план тюрьмы. По неофициальным данным в колонии содержатся около 750 человек, количество персонала - 900 человек. Заключенные беспрекословно следуют ритуалам общения с надзирателями.

"Камеру к досмотру!" — звучит громовой голос дежурного. Все заключенные по очереди подбегают к решетке, отделяющей наружную дверь от "жилого помещения", и протягивают вытянутые за спиной руки. Всем по очереди надевают наручники. Звучит команда выйти из камеры. Четверо осужденных с закрытыми глазами выбегают в коридор и опять встают в "исходную". Всех тщательно обыскивают. Со стороны вся процедура выглядит ужасно и одновременно забавно: здоровые мужики, словно цирковые собачки, подчиняются командам офицера-"укротителя", — написали в 2002 году журналисты "Независимой газеты" , побывавшие в тюрьме.

В тюрьме отбывают наказания пожизненно осужденный за терроризм (теракт на Черкизовском рынке) Олег Костарев, людоед Владимир Николаев, насильник и убийца Олег Рыльков и другие.

"Белый лебедь"

Исправительная колония особого режима для пожизненно осужденных, известная как "Белый лебедь", находится в Соликамске. Это еще одна из самых строгих тюрем России. Происхождение неофициального названия до конца не ясно, но обыграно администрацией: во дворе тюрьмы стоят памятники белым лебедям и даже урны сделаны в форме этих птиц. В колонии отбывают сроки осужденные за особо тяжкие преступления: члены бандитских формирований, лидеры организованных преступных группировок, убийцы и насильники. В общей сложности в "Белом лебеде" сидят около 300 человек.

Камеры в тюрьме рассчитаны на одного-трех человек. Расселяют заключенных исходя из их психологической совместимости, это помогает избегать конфликтов. Контакты с внешним миром строго ограничены.

Зону охраняют более 50 собак. По периметру расположены камеры слежения. На территории колонии действует цех по производству мебели. Администрация также развивает сельское хозяйство и животноводство. Колония заготавливает для себя овощи, мясо и птицу. Однако тем, кто отбывает в тюрьме пожизненные сроки, работать запрещается, как и заочно обучаться в вузах.

В "Белом лебеде" отбывают наказание организатор банды, нападавшей на дальнобойщиков, Андрей Сохин, организатор убийства журналистки Анны Политковской Лом-Али Гайтукаев и другие.

"Полярная сова"

Исправительная колония особого режима для пожизненно осужденных, известная как "Полярная сова", находится в режимном поселке Харп Ямало-Ненецкого автономного округа. Тюрьма расположена за северным полярным кругом. Сбежать отсюда можно только через кладбище. Как сообщает "Комсомольская правда" , здесь находятся 330 пожизненно осужденных, на руках некоторых из них кровь 300 человек. Есть еще колония-поселение - в ней содержатся около ста заключенных.

Поселок Харп возник в 1961-м. В те годы здесь шло строительство Трансполярной магистрали, поэтому лагерь для заключенных предназначался для строителей железной дороги. Позже его переделали в колонию для особо опасных рецидивистов. По словам журналистов, постройки на зоне находятся в аварийном состоянии. Условия - суровые, как погодные, так и тюремные. Температура воздуха с октября по февраль в среднем составляет минус 40 градусов. Лето длится всего один месяц - июль. Среди заключенных - серийные убийцы, особо опасные государственные преступники, рецидивисты.

О нравах в "Полярной сове" известно мало, но об этой тюрьме ходят слухи как о самой жуткой в России. Несколько лет назад был осужден подполковник ФСИН Юрий Сандрыкин, работавший здесь. По данным следствия, он избивал пожизненно заключенных, заставляя их давать признательные показания по громким делам. Одно время в Интернете ходило письмо некого арестанта, который рассказывал, как в "Полярной сове" пускают в ход резиновые дубинки за любую оплошность, натравливают на заключенных собак, а на обед выделяют не более пяти минут. Однако в тюрьме есть и "еврокамеры" для самых примерных - это уже информация журналистов.

Заключенные могут слушать радио, раз в неделю смотреть телевизор, читать в библиотеке. Самая популярная литература - религиозная, философская и приключенческая. Фильмы — патриотические и военные. Прогулки проходят не во внутреннем дворике, а в квадратном помещении без потолка. Одновременно наслаждаться свежим воздухом могут не более двух человек. Среди осужденных есть раскаявшиеся, но есть и те, кто до сих пор с ностальгией вспоминает об убийствах.

"Сложнее всего подобрать сокамерников убийцам и педофилам. Помимо московского "битцевского" маньяка Александра Пичушкина сейчас в "Полярной сове" отбывает наказание питерский маньяк Дмитрий Вороненко. Вообще Вороненко и Пичушкин хоть и признаны вменяемыми, говорят и ведут себя так, что очень быстро мне, их собеседнице, начинает казаться, что я схожу с ума. Они с утра до вечера предаются воспоминаниям о своих убийствах или рассказам о жутких фантазиях про новые зверства. Никто с ними в камерах не выдерживает больше двух-трех дней, а содержать их вместе опасно: поубивают друг друга", — написала журналист газеты "Комсомольская правда" .

Помимо Пичушкина и Вороненко, в "Полярную сову" отбывать пожизненное был отправлен бывший майор милиции Денис Евсюков, который расстрелял людей в московском супермаркете.

Заключенные перед прогулкой в колонии строгого режима под Красноярском, 14 мая 2013. (Фото Ilya Naymushin | Reuters):

Колоритный персонаж. Колония строгого режима под Красноярском, 14 мая 2013. (Фото Ilya Naymushin | Reuters):

«Помоги детям». (Фото Ilya Naymushin | Reuters):

Основная отрасль производства в колонии строгого режима - деревообработка. (Фото Ilya Naymushin | Reuters):

Заключенные здесь работают в деревообрабатывающем цеху, изготавливают простую мебель: тумбочки и табуретки. Красноярский край, 14 мая 2013. (Фото Ilya Naymushin | Reuters):

Есть в колонии и цех металлообработки, который изготавливает сетку-рабицу, гвозди, кованые изделия, производит выплавку алюминия. (Фото Ilya Naymushin | Reuters):

После работы в цехах идет досмотр заключенных. (Фото Ilya Naymushin | Reuters):

Разнос обедов по камерам в колонии строгого режима в Красноярском крае, 14 мая 2013. (Фото Ilya Naymushin | Reuters):

Питание без особых изысков. (Фото Ilya Naymushin | Reuters):

Также в колонии есть прачечная и швейный цех, который производит рабочую одежду. (Фото Ilya Naymushin | Reuters):

Заключенные на прогулке. (Фото Ilya Naymushin | Reuters):

Банно-прачечный комплекс в колонии строгого режима в Красноярском крае, 14 мая 2013. (Фото Ilya Naymushin | Reuters):

Мойте руки перед едой. (Фото Ilya Naymushin | Reuters):

Очередь на обед в столовой. (Фото Ilya Naymushin | Reuters):

Первое, второе, напиток и ложка. В тюрьме вилок нет. (Фото Ilya Naymushin | Reuters):

Помещение для недавно прибывших заключенных. (Фото Ilya Naymushin | Reuters):

Временные помещения для недавно прибывших заключенных. (Фото Ilya Naymushin | Reuters):

В колонии строгого режима есть своя церквушка. Красноярский край, 14 мая 2013. (Фото Ilya Naymushin | Reuters):

(Фото Ilya Naymushin | Reuters):

Это уже другая исправительная колония № 5 в Красноярском крае, 30 апреля 2013. Заключенный Борис Ковалев, 32 года, осужден на 8 лет за торговлю наркотиками. Был освобожден 10 мая 2013 на два с половиной года раньше срока за примерное поведение. (Фото Ilya Naymushin | Reuters):

Заключенный Борис Ковалев за несколько дней до освобождения. Готовится к конкурсу талантов. Колония строгого режима, Красноярский край, 30 апреля 2013. (Фото Ilya Naymushin | Reuters):

Заключенный Борис Ковалев за несколько дней до освобождения. Получил письмо от жены, 20 апреля 2013. (Фото Ilya Naymushin | Reuters):

День досрочного освобождения, 10 мая 2013. Борис Ковалев покидает стены тюрьмы в Красноярском крае. (Фото Ilya Naymushin | Reuters):

На свободе. Борис Ковалев, выпущенный досрочно за примерное поведение. Его встречает жена (справа). Красноярский край, 10 мая 2013. (Фото Ilya Naymushin | Reuters):

Есть в этом какой-то мрачный юмор – в рубрике “Остановки”, которая про интересные места и достопримечательности, публиковать рассказ о жизни в тюрьме. Ну а куда еще его ставить, с другой стороны? В своем жизненном путешествии сделать такую остановку не стремится никто, но приходится многим, и это не только злодеи и бандиты. Наш собеседник Алексей (имя изменено) – не вор и не убийца, не насильник и не аферист. Молодой русский парень, который – так вышло – уже четвертый год отбывает срок в одной из российских колоний на строгом режиме. О том, как живется за решеткой и есть ли польза от такой жизни, он рассказал “Пассажиру” – кстати, рискуя собственной безопасностью.

Связь с волей , или 15 суток за “ВКонтактик”

Вести переписку в сети нам, естественно, запрещено. Если кто-то из сотрудников узнает об этом интервью, меня ждет 15 суток в ШИЗО (штрафном изоляторе – прим. “Пассажира” ) и серьезный шмон с целью забрать все «лишнее». Мы ведь вообще не должны иметь доступ к интернету и мобильной связи. Для звонков можно пользоваться автоматом, сейчас они есть в каждом бараке – Zonatelecom называется. Оформляешь карту (можно виртуально с воли, главное – иметь пинкод) и звонишь, но доступны только те номера, что указаны в заявлении, а его надо предварительно заверить. Плюс письма и свидания. Можно пользоваться только этими средствами, но зачем, когда есть телефоны и смартфоны? Конечно, с мобильной связью в лагерях по стране ситуация разная, но в той или иной мере она доступна везде. И это не только удобство, но еще и бизнес.

Держать под постоянным присмотром 24 часа в сутки нас не обязаны, на это не хватит никаких охранников. Такое возможно при содержании в камерах, но не в лагерях. Но массовые мероприятия – походы в столовую, развод и прочее – проходят под контролем сотрудников. Кроме того, они несколько раз в день обходят все объекты (цеха, отряды, любые места работы), плюс к этому регулярно проводят шмоны, плановые и по желанию. Так что, пользуясь телефоном, надо быть начеку. В идеале – наблюдать через окошко за входом. В отрядах для этого есть специальные люди, которые за сигареты или что-то типа того целыми днями “сидят на фишке”. При приближении сотрудника телефон сразу прячешь – не в карман, естественно, а туда, где его не смогут найти в случае шмона. Для этого готовятся курки (тайники – прим. “Пассажира” ) заранее.

Жизнь на зоне: ожидания и реальность

Тут точно не как в фильмах. Я сам думал, что придется драться с первого дня. Когда сюда ехал, морально готовился, а оказалось – не надо. Пока всерьез махался только один раз, остальное – в спортивных спаррингах. А, ну еще петуха как-то палкой бил, но это за дело. Даже наоборот – драться скорее нельзя. Да, все зависит от ситуации, но есть риск нарваться на разборки с блатными – за беспредел. Тут любые меры должны быть обоснованы и одобрены. Когда пришлось подраться, я был уверен, что человек не пойдет потом никуда выносить это, все было честно. А если знаешь, что кто-то пойдет к блатным или мусорам, лучше просто успокоиться. Я вообще не люблю решать конфликты силой, но признаюсь – иногда хочется, когда устаю от всего и всех. Если мусора узнают о столкновении, они не станут разбираться, а, скорее всего, отправят в ШИЗО обоих, а кому это надо? И дело даже не в условиях в ШИЗО, какая разница, 15 суток от всего срока – ничто. Причина в том, что это заносится в дело, а многие, включая меня, хотят уйти по УДО, и такие записи в этом отнюдь не помогают.

Что касается блатных, то они могут дать несколько лещей, а могут и серьезно избить, бывает и такое. Подтягивают на разговор, и если толка из беседы не выходит, то просто забивают табуретами и дужками от кроватей до переломов и т.п. Но это по серьезным поводам. Рискуют те, кто тянет наркоту запрещенными способами – скажем, через окно передач, или барыжит самовольно, или играет и не отдает долги.

Если толка из беседы не выходит, то просто забивают табуретами и дужками от кроватей до переломов.

Понятия, конечно, живут, но они нужны для поддержания внутреннего порядка, иначе будет просто хаос. Если у поступков не будет последствий, то зеки начнут подставлять своими действиями друг друга и усложнять себе жизнь. Так что есть и шныри, и петухи (в том числе «распечатанные»), и крысы – но эти категории появились еще задолго до появления понятий и российских тюрем вообще. Шныри обычно либо склонны «приклеиваться» к кому-то, ведут себя так по жизни всегда, либо расплачиваются за свою же глупость – долги. Петухи – это, в основном, насильники, педофилы, извращенцы, тут все понятно. И чем открытая ненависть к ним, пусть они лучше туалеты убирают да улицы метут. Есть такие, кому не повезло – «загасились», то есть чифирнули с петухом. Или взяли у него сигарету, или поздоровались за руку, или чей-то член потрогали, или ещё каким способом. Что ж, сами виноваты, за такими вещами надо следить. Крысы и суки сами выбирают свой путь, и нельзя допускать, чтоб это оставалось без последствий. Причем все это определяется здесь, в неволе. То есть никто не отслеживает твою предыдущую биографию на свободе, и в тюрьме у тебя всегда есть шанс жить по-человечески (если только ты не педофил). Остальное лучше оставить при себе. Вот, например, технически можно вы**ать петуха, но я считаю, что само по себе желание вы**ать в жопу другого мужика гомосексуально, поэтому сам такого не делаю.

Про лагерное начальство

Насчет того, как ломают про приезду в лагерь: сейчас именно здесь такого нет. Ты либо принимаешь правила и устраиваешься, либо, если отрицаешь, попадаешь в ШИЗО. Хотя это ерунда по сравнению с прошлыми временами. Могут, конечно, леща дать иногда, но и сотрудники тоже обновляются, олдскульные жестокие начальники уходят. Вообще в этой области лагеря поломали лет 6-7 назад. До этого была “приемка”, когда п**дили сразу, чтоб понял, куда попал. Но тогда и ситуация была другой: наркотики, бухло, спортивные костюмы на повседневку, все клали хер. С новой властью все стало строже в плане режима, но в то же время без жести со стороны администрации.

К зекам они обращаются, в основном, на ты, хотя бывают исключения. Некоторые очень серьезно относятся к этому и всегда на вы с осужденными, но это единичные случаи. Начальство (то есть администрация – майоры, подполковники, полковники) достаточно надменны по отношению к большинству зеков. И вообще предпочитают общаться с заключенными через завхозов, а те часто этим пользуются в своих целях. Кто пониже рангом – ключники (они же охранники), некоторые начальники отрядов – те ведут себя попроще. Тут уж как сложится, со всеми по-разному – с кем-то просто на ты, а с кем-то и совсем фамильярно. У них тут со временем происходит что-то вроде профессиональной деформации – становятся похожими на зэков, только в форме.

Профессиональная деформация: охранники становятся похожими на зэков, только в форме.

Насчет красных и черных зон. Грубо говоря, они отличаются тем, что на красных реальная власть в руках мусоров, а на черных порядки определяют блатные. Моя зона красная, то есть главное соблюдать режим или законы здравого смысла. Хотя и тут есть блатные и они имеют свой вес: решают некоторые конфликты между зеками, следят за общим, за игрой и соблюдением неофициальных законов и правил. Другое дело, что они все повязаны с мусорами и по необходимости решают проблемы вместе, потому что и те и другие хотят жить с комфортом.

Про лагерную иерархию

На каждом объекте в зоне есть ответственный осужденный и ответственный сотрудник. Формально такие осужденные (козлы, завхозы, бугры) властью не наделены, но по факту у них есть и привилегии, и власть. Они ближе к сотрудникам, чем остальные, часто общаются с начальником колонии и его заместителями. Помимо бонусов на них ложится ответственность и обязанности, в том числе финансовые. Так, все ремонты ведутся за счет осужденных, администрация не склонна тратить на это деньги. Было много скандалов, связанных с этими вещами, не буду вдаваться в подробности… А уж как козел/завхоз/бугор будет организовывать рабочий процесс и финансовый поток – это его забота. Как и обстановка на объекте. Я и сам, хоть и не козел, вкладывался в ремонты на своих работах. Что-то сделать просто необходимо, а что-то делаешь для себя же, для более комфортного существования. Я, например, в клубе выступаю, играю на гитаре, у нас тут полноценный коллектив, есть все инструменты, но откуда бы эти инструменты и оборудование взялись? Все привезли мы сами или те, кто работал здесь раньше. Что-то из дома, что-то купили друзья или родственники. А если ничего не ремонтируется и не привозится, то администрация это обязательно заметит. И либо прямо укажет на это завхозу, либо просто снимет его и поставят другого.

День за днем

Типичный день зависит от того, работаешь ты или нет. Если сидишь целыми днями в отряде, то разнообразия немного: выходишь на проверки на улицу, посещаешь столовую, иногда баню, библиотеку или спортзал. В остальное время – чтение, сон, просмотр телевизора, выяснение отношений, игры, зависание в интернете, кто во что горазд. Я работаю, поэтому в отряде бываю не так много, в основном утром и вечером. Живу на облегченных условиях содержания, сплю на одноярусном шконаре и не в огромной секции, а в небольшом кубрике с телевизором. В 6 утра уже стоим всем отрядом на улице – зарядка такая, или утреннее построение. Потом обычные утренние дела – умыться, сходить на завтрак или самому себе что-то приготовить в комнате питания (“кишарке”). Потом – либо развод и на работу, либо утренняя проверка. Работа у меня не пыльная, я в добровольной пожарной охране. Иногда учебные тревоги, иногда ремонты, а в основном занимаюсь своими делами: чтение, спорт, шахматы и т.п. Плюс – обед и еще одна проверка. Вечером в отряде можно посмотреть телек (на воле этим не занимался, а тут как-то само собой получается), а лучше посмотреть что-нибудь с флешки, если есть. Если не иду в смену на работу, провожу время в клубе: репетиции или что угодно еще: книги, спорт, кофе, тупняки. Выбор не так велик.

Праздники на зоне отмечают, но не слишком разнообразно. В день рождения – чифир, чай, кофе и сладкое. В новогоднюю ночь обычно сдвигают отбой, можно посидеть до часа или двух, сделать салатов. Все почти как обычно, только без алкоголя и приключений, так что и рассказывать об этом нечего.

Примечательные события – это, как правило, чьи-то неудачи. Вот только вчера кто-то удавился из-за долгов.

Происшествия бывают, но ничего хорошего не припомню. Примечательные события – это, как правило, чьи-то неудачи. Вот только вчера кто-то удавился из-за долгов. Такое бывает, на моей памяти уже вешались пару раз, все из-за долгов, обычно игровых. Люди садятся играть, не имея денег расплатиться, но азарт берет свое. Два раза прыгали из окна третьего этажа (выше просто нет), но без смертельного исхода – просто ломались. Один из-за долгов, у другого, похоже, просто колпак потек. Один умер от рака желудка, вывезли с зоны всего за несколько часов до смерти. До этого вывозили на лечение, но лечили что-то не то. Ну и по мелочи, бывает, что влипают в неприятности козлы, это тоже интересно, но только если варишься в этой каше. Мусора тоже попадают в такие ситуации, ключников ловили с проносом и употреблением наркотиков, с перепродажей отобранных телефонов. Начальство попадает крупнее, за ними охотится собственная безопасность. Например, влипали на вывозе стройматериалов, на махинациях с партиями телефонов. Да и начальника тюрьмы могут арестовать, я думаю. Любого есть за что. Иногда еще зеки с наркотой палятся. Обычно попадаются, когда с кем-то делятся – все как на воле.

Так как это строгий режим, сидят тут, в основном, за продажу наркотиков и убийства (умышленные и нет). Процентов 10-15 – остальные статьи, есть даже несколько взяточников. Насчет типичных категорий не уверен, но попробую выделить несколько.

Синий воин – таких хватает, это те, кто по синей лавке кого-то убил в драке или ещё как. Ничего интересного, в такую категорию в нашей стране могут многие попасть рано или поздно.

Старый бандит – те, кто сидит уже лет 10-20, а, может, и не так давно, но за характерные преступления ещё девяностых и нулевых годов – убийства, бандитизм, хранение оружия, похищения и т.д. Со многими из них интересно пообщаться. Вообще как-то ожидаешь, что бандита можно сразу отличить, а на самом деле все не так. Обычные люди, часто даже интеллигентные.

Таджик обыкновенный – кто-то за грабеж или убийство, но в основном за манипуляции с героином, это их тема. Все, как правило, не знали ничего, их попросили подержать у себя или отвезти, ну и прочая чушь.

Лучше всего в тюрьме тем, кто сидит с самой молодости и другой жизни не знает.

Пенсионер – сидят и старички, их стараются пихать в кучу в один отряд, типа дом престарелых инвалидов.

Наркоманов и барыг можно условно разделить на «олд-скульных героинщиков» и «пепсикольных ньюэйджеров», ну это так, поржать просто. Много и таких, кто сидит за убийство, но если бы не сел, то когда-нибудь сел бы за наркотики.

Но – повторюсь – в целом твоя статья для здешней жизни ничего не значит (если это не изнасилование). Люди все разные, и здесь себя все тоже по-разному ведут, поэтому и принято смотреть на поступки, а не на прошлое.

Лучше всего в тюрьме тем, кто сидит с самой молодости и другой жизни особо не знает. Таким и сравнивать особо не с чем. У них вырабатываются все необходимые качества для успешной жизни в тюрьме – своя особая мораль, в которой на высоте тот, кто добивается своего любыми способами. А если говорить о складе характера, то лучше всего будет спокойному человеку, который понимает, что спешить тут никуда смысла нет. Слишком веселые и общительные могут быстро найти товарищей, а могут попасть в неудобное положение – сказать лишнее, повестись на провокацию. Некоторые слишком много нервничают и переживают, таким на зоне особенно тяжело. Другие видят их эмоции и подливают масла в огонь, дразнят, чисто ради забавы. Но общаться с такими страдальцами всерьез сложно, потому что все свои заботы они пытаются тебе изложить, а кому это надо? Тут ведь у всех свои проблемы. Агрессивные персонажи тоже от своего характера не выиграют, конфликты имеют последствия. Лучше всего держаться спокойно и действовать по ситуации, не надеяться на чудо, чтобы не расстраиваться. Уж точно не стоит задумываться о справедливости, её не в тюрьме надо искать. Будешь искать правду в тюрьме – тебя быстро осадят.

О чем говорят зеки

Говорят все о том же самом – кому что интересно, ну и новости зоны, конечно, обсуждаются. Насчет фени – я в ней не силен, как-то и без этого нормально живется. Так что в голову все самое обычное приходит: шконка, шленка, дальняк, контора, крыса. Хрен его знает, мне это не слишком интересно, да и сильной необходимости нет. Тем, кто интересуется, рекомендую найти словарь, есть такие, сам читал. Помню, удивился существованию глагола, который означает «выпрыгивать на ходу из машины», не помню само слово. Раньше это действительно отдельный язык был. Ещё вот одно наблюдение: я в интернете уже во время срока часто встречал слово «зашквар», «зашкварить», но в зоне или в СИЗО вообще ни разу его не слышал, буквально ноль раз. Мы тут употребляем слово «загасить». Если что-то загашено, то никому, кроме петухов, этот предмет трогать нельзя, это понятно.

Слова «зашквар», «зашкварить» на зоне или в СИЗО не слышал ни разу.

Еще один стереотип про тюремную жизнь – наколки. Это да, это есть. Бьют, причем бьют все подряд, все зависит от желания и от умений. Насчет тем и сюжетов – где-то, может, и по-другому, а у нас – бей, что хочешь, в рамках разумного. Техника нанесения – такая же, как на воле, только машинки самодельные. Сделать несложно, я и сам соберу без проблем: моторчик (от привода например), корпус от обычной ручки, рама из дерева, алюминия или чего угодно, струна, блок питания или зарядка для телефона, резистор регулируемый (опционально), пара резинок, клей. Все это в наше время несложно собрать даже на зоне. Кто-то бьет по тюремной тематике: перстни, игровой бардак, иконы. Встречал и SS, и свастики у тех, кто раньше «отрицал» (на мой взгляд, не лучшая идея для татуировки), надписи всякие «гот мит унс», «только бог мне судья» – это все классика. Кто-то бьет, что в голову придет – как на воле.

В тюрьме есть всё – правда или миф?

Часто можно услышать, что и деньги, и наркотики, и алкоголь на зоне вполне доступны. В целом это правда, опять же смотря где. Деньги сейчас не проблема, раньше их надо было затаскивать, прятать, а сейчас все расчеты электронные – заводишь киви кошелек и все. Если есть интернет, то сам переводишь, если нет – звонишь домой и просишь перевести. Заточек тоже полным полно, резать-то надо чем-то, естественно их отшманывают, но не то, чтобы прям охота за ними шла, вроде друг друга зеки не режут. Алкоголь делают сами, ставят брагу, гонят самогон, я этим не занимаюсь, слишком хлопотно, да и если найдут, придется в ШИЗО ехать, а я не настолько хочу выпить. Наркотики не то чтобы есть, скорее бывают. Иногда кто-нибудь влипает с ними, то с гашишем, то с героином. Не особо часто, это личные инициативы, и причем далеко не всегда добавляют срок за это, хотя случается и такое. Но риск все равно себя не оправдывает. Мне доводилось упарываться за время срока – несколько раз конфетами с ТГК из Калифорнии, один раз гарика курнул и один раз сожрал несколько мускатных орехов. Но я не стремлюсь к этому, и последний раз был уже давно. Это совсем не то же самое, что на воле. Обстановка тут, мягко говоря, мрачная и удручающая, и когда ты навеселе, преобладает паранойя и все такое. Ну его на хер, не попался и хорошо.

Как меня изменил срок

У меня появилось больше времени. Трачу его на спорт, саморазвитие, чтение. Плюс боксирую, учу языки, занимаюсь музыкой, даже жонглирую немного, соответственно чему-то научился, это определенно положительная сторона. В плане духовных перемен сложно сказать. Может, я стал спокойнее. Возможно, мне теперь меньше дела до мнения окружающих. Вроде как знаю, чего хочу от жизни, и есть какие-то планы, но это все будет понятно, когда освобожусь. Наверняка стал более терпеливым. Но это как с внешностью – когда каждый день видишь себя в зеркале, не так просто заметить, как изменился за несколько лет, вот и с самим собой и своими мыслями я вижусь каждый день, и не мне судить, как я изменился или нет.

А то, что исправительные колонии никого не исправляют, это факт, у нас в стране ничего для этого не предпринимается, это исключительно наказание. Все в конечном счете зависит от тебя самого. Если хочешь изменить свою жизнь, то будешь сам в себе исправлять то, что считаешь нужным, а если способен только жаловаться на обстоятельства, то тебе ничто не поможет.

Формирование сети исправительно-трудовых лагерей в СССР началось летом 1929-го. Одним из первых в стране был создан СибЛОН (Сибирский лагерь особого назначения), который в 1935 году был переименован в Сиблаг. Помимо собственно исправительных лагерей в систему Сиблага входили тюрьмы, спецпоселения, спецсовхозы, пересылочные пункты и другие учреждения. Действовали они в репрессивном качестве более четверти века: с конца 1920-х годов до конца 50-х.

Дореволюционные арестантские

Первое арестантское учреждение, волостная каталажка, появилась на территории Новосибирска ещё в XIX веке, на его левом берегу, на южном краю села Кривощёково. Рядом с левобережным пляжем. Известно, что в 1890 году эта «каталажная камора» приютила 94 арестанта, один из которых умер, а трое сбежали.

Со сносом села каталажку перенесли в Бугры, и ново-николаевских нарушителей закона долгое время перевозили через Обь туда, пока в 1911 году в городе не построили тюрьму по Александровской, 54 (ныне на её фундаменте стоит речное училище на Мичурина, 4). Причём, тюрьма в центре города была построена без должного согласования с городским управлением, что вызвало недовольство и разбирательства властей. Эта учреждение и после гражданской войны долгое время оставалось тюрьмой или «Домом принудительных работ», но более всего отметилась в истории тотальной зачисткой заключенных отступающими белополяками в декабре 1919 года.

В 1915 году при полицейском управлении был организован арестный дом по улице Барнаульской (ныне Щетинкина, 62), вместимостью до 100 арестованных. Здание это существует и сегодня и охраняется государством, являясь памятником истории. Здесь в 1918 году содержались известные большевики, члены президиума Новониколаевского Совета рабочих и солдатских депутатов. При некоторых полицейских участках города также существовали так называемые подследственные аресты.

В феврале 1918 года в Ново-Николаевске появляется первая ЧК. Она заняла здание бывшего дома купца Маштакова на углу Воронцовской и Николаевского проспекта (ныне Свердлова, 15). Тогда ЧК имела честное и говорящее название — «отдел по обыскам и арестам». Первым руководителем её стал Фёдор Горбань, имя которого несёт одна из улиц Кировского района. 8 мая 1920 года был создан и Новониколаевский подотдел принудительных работ.

К тому времени это были Дома принудительных работ №1 и №2, а также концентрационный лагерь принудительных работ, преобразованный из бывшего лагеря военнопленных первой мировой войны (ныне на его месте ЖК «Оазис»).

Следующее пенитенциарное учреждение было построено уже Советской властью в 1920 году. Печально известная внутренняя тюрьма ОГПУ разместилась по соседству с царской предшественницей на углу Переселенческой и Нарымской. В данном качестве работала она до конца 40-х, после чего она стала ведомственным лечебным учреждением, в 1953-м перепрофилированным в психбольницу. Здание снесено четыре года назад.

В ведомстве Новониколаевского губернского управления мест заключения насчитывалось семь исправительно-трудовых домов, в которых содержалось около 1200 арестантов. Помимо этого, для обеспечения заключённых были организованы фабрично-ремесленная трудовая колония с сетью производственных участков. В то время основной целью колоний было приучение заключенных к труду и к профессиональным навыкам. Поэтому жизнь в них была сравнительно вольной.

В 30-е годы на территории Западной Сибири находилось уже около 50 крупных лагерей Сиблага. На территории нынешней Новосибирской области было несколько больших лагерей. (карту составил инженер-геодезист Владимир Николаевич Комиссаров):

лагпункт Дзержинский, Искитимский район,
14 - женский лагерь, Колывань,
15 - лагпункты Кривощёковские №5,6,7, Новосибирск,
17 - штрафной отдельный лагерный пункт №4 Ложок, Искитимский район,
20 - лагпункт Пихтовка, Колыванский район,
21 - Саплаг, Искитим,
50 - лагпункт Чудиновка, Маслянинский район ,
исправительно-трудовая колония № 4, Бердск.

Больше всего мы, конечно, знаем о жестоком каторжном лагере промышленной группы в Ложке, известном среди заключённых как «пункт уничтожения». Среди его контингента была и Анна Ларина - жена «врага народа», известного большевика Николая Бухарина. Известно также, что старейшими лагерями на территории области были лагпункт в Чудиново (1931-33) и этап в Каинске, образованный ещё в 20-е годы XIX века и до сих пор существующей в городе Куйбышев как СИЗО-2, хотя и не раз сменивший местоположение.

Тюрьмы и лагеря на карте города

Обществом «Мемориал» мне была передана карта, составленная инженером-геодезистом Владимиром Николаевичем Комиссаровым с пометок известного писателя Юрия Михайловича Магалифа. На ней отмечен ряд тюрем и лагерей, находящихся на территории Новосибирска.

Старейшим их тюремных учреждений, сохранившимся в городе является СИЗО при ныне существующем здании НКВД на Коммунистической, 49. В 1989 году автору пришлось провести ночь в этом изоляторе предварительного содержания, находящемся во внутреннем дворе кагэбэшного квартала. Хорошо помню кирпичную стенку, выщербленную как бы следами от пуль, на которую по дороге в камеру обратил внимание весёлый сержант-конвоир, длинный коридор со стойкой для отпечатков пальцев в торце, свежевыкрашенную камеру с одним широким топчаном, с красивой, полукруглой дровяной печью.

Здесь несколько кварталов принадлежали НКВД. Жилые корпуса, гостиница со «своими» комнатами и рестораном, спортивный, клубный комплексы, созданные талантливыми ссыльными архитекторами и инженерами Гордеевым, Никитиным, Тургеневым.

Рядом со зданием клуба им. Дзержинского под землёй находится тир. Он идёт параллельно старому, который был засыпан в 1989-м после пожара спортивного зала «Динамо». Когда-то этот тир был местом массовой гибели жертв режима. Рядом, в здании дореволюционной постройки по Александровской (Серебренниковской, 18) размещалась поликлиника ОГПУ, в которой по воспоминаниям старожилов проходили заседания печально известной расстрельной тройки, и, бывало, что приговоры приводились в исполнение тут же, в коридоре второго этажа.

Управление, жилые корпуса, поликлиника, прачка и т.д. имеют единую инженерную систему и соединялись технологическими проходами. Вокруг этих кварталов ходит множество легенд, в частности про подземные ходы, как между зданиями, так и к Оби, по которому вагонетками вывозили трупы расстрелянных, где их грузили на лодки и отправляли в неизвестность. Конечно, никаких подтверждений этих слухов нет и верить им не стоит.

Кстати, следов массовых захоронений в городе и области пока не обнаружено. За исключением Савкиной гривы в Куйбышеве. Хотя, наверняка, расстрелянных захоранивали на кладбищах Берёзовой рощи, Заельцовском, Клещихинском. Могли и просто топить в Оби.

Далее транзитно-пересыльная тюрьма №1, ныне СИЗО-1 на улице Караваева, 1. Здание строилось на благо, для развития образования. Здесь планировалось разместить сельскохозяйственный институт, но в 1932 году «в связи с государственной необходимостью» его заняла пересылка. Сейчас старое здание скрыто в глубине учреждения. Красивый, парадный, административный корпус был построен уже после войны, в 1950 году.

Через СИЗО-1 прошли выдающийся инженер Юрий Кондратюк, популярнейшая исполнительница народных песен, Заслуженная артистка РСФСР Лидия Русланова, бывшая женой «врага народа» генерала Владимира Крюкова и осужденная по 58 статье («Антисоветская пропаганда»).

Крупный лагпункт ЛП №1 находился в квартале чётных сторон Каменского шоссе — Трактовой (ныне проспекта Дзержинского-Волочаевской). Здесь находился и детдом Сиблага, в одном крыле которого был также круглосуточный детский сад для сотрудников Управления. Назывался он «Ласточка». В 2004-м это здание сгорело. Погорельцев снесли, и во вновь выстроенном здании находится Главное управление федеральной службы исполнения наказаний. А на месте лагеря сейчас застраивается новый микрорайон.

Третий (центральный) лагпункт находился на краю лога притока 1-й Ельцовки. Сейчас на его месте жилые дома по Учительской, 15, 17, 19, и Дундича, 20-25. В лагере было более 10 тысяч зеков. Заключенные строили завод им. Чкалова и авиамоторный завод и др.

Среди заключенных этого лагеря были венгерский поэт Анатолий Гидаш, дочь прославленного театрального режиссёра Татьяна Всеволодовна Мейерхольд, сын одного из основателей нашего города Георгий Григорьевич Будагов, известный детский писатель Юрий Михайлович Магалиф, который помимо карты оставил и воспоминания о жизни в этом лагере.

Магалиф, работавший санитаром в одном из госпитальных бараков, рассказывает, что в ночь с 12 на 13 января 1942 года на его руках умерло 240 человек.

ЛП №4 находился на территории комбината №179 (завод Сибсельмаш). Естественно, что все его зека участвовали в строительстве этого стратегически важного объекта Наркомата боеприпасов. Рядом, на тарном заводе по улице Большой на карте обозначен крупный ЛП №2, который напрямую соединён с ЛП №4.

Осенью 1944-го, после прибытия в Новосибирск первых немецких пленных контингент второго лагеря сменился. Он стал Первым лагерным отделением военнопленных.

ЛП №6 находился в Октябрьском районе, на правом берегу реки Плющиха. Обозначен он и на карте города 1932 года. По воспоминаниям В.Н. Комиссарова здесь работала небольшая мыловарня, которая в качестве сырья использовала тела умерших заключённых. Сейчас это промзона между улицами Чехова, Лобова, Тургенева. Отмечено также и отделение лагпункта на заводе Большевик.

В конце 1930 годов на пустыре у северной окраины деревни Бугры, на 87-м квартале (улицы Ватутина - Таймырская) был оборудован небольшой лагерный пункт №7 управления Сиблага, на май 1941 года состоящий из 270 зеков, выполнявших контрагентские работы. Немного восточнее ЛП №7, на картофельном пустыре соседнего квартала (ныне Немировича-Данченко, 145 с дробями) был устроен специальный лагерь для интернированных трудармейцев. В основном это были эстонцы, поволжские немцы. Его называли «Копай-город» — 12 землянок по 96 нар в каждой — половина окошка в земле, половина на улице. Потом для них были выстроены двухэтажные бараки.

Большинство же интернированных проходили сквозь Новосибирск транзитом. Их, минуя пересылку, перегружали с железнодорожных составов на баржи и водой отправляли на север, в Нарым. Далее судьба многих печальна…

В апреле 1949 года в Новосибирске был организован ещё один ИТЛ — «Строительство 600». Он дислоцировался на месте отделения лагеря немецких военнопленных № 199, которое было построено осенью 1944 года. К началу 1949-го пленных репатриировали на родину, на стройки немецкого социализма, а бараки заселили уже наши, советские зека, которые строили корпуса металлургического завода №250 (ныне НЗХК), жильё и другие объекты.

В пик своей деятельности, в 1952 году в лагере содержалось почти 15,8 тысячи заключенных, в основном уголовники — политическим работать на проектах атомной промышленности было запрещено. В январе 1954-го лагерь был закрыт, сейчас на его месте находится исправительная колония №8 строгого режима.

Отдельная тема — самый крупный сиблаговский блок Кривощёковских лагерей № 5, 6, 7 на улице Парашютной и Порядковой (ныне Связистов-Забалуева). На 1941 год в Кривощёковском отделении насчитывалось 7807 заключённых.

Здесь же находился и Кривощековский лагерь №1 — для малолетних детей и женщин, описанный Александром Исаевичем Солженицыным. В «Архипелаге ГУЛАГ» писатель заострил внимание на тяжелейших бытовых условиях содержания женщин, детей и стариков в этих лагерях, со всех сторон подвергнутых оскорблениям, унижениям и грабежам.

Колония в Кривощёково, унаследовавшая №5, существовала вплоть до конца 90-х годов. Бараки пятого лагеря сохранились до сих пор. Правда, они были построены уже после Сиблага. Функционально от «пятёрки» осталось помещение бывшего штрафного изолятора, где сейчас находится действующий изолятор временного содержания (Связистов, 12а, к.1).

Остальные сохранившиеся здания зоны сдаются в аренду (в частности, здесь официально разводят змей — гадюк), а на общей территории давно уже стоит жилая застройка. В 2008 году на месте бараков Кривощёковских лагерей был возведён красивый православный храм — Троице-Владимировский собор, но освящен он был не в память узников концлагеря, в честь их охранников: внутренних войск МВД.

За рамками нашего исследования остались многочисленные лагерные отделения, размещаемые на стройках, заводах, в совхозах, в закрытых церквях, конструкторские шарашки с мировыми именами инженеров, поселения интернированных, лагеря военнопленных. Работа по сбору и сведению данных о карательной системе Советской власти далека от окончания. Избежавшие сожжения архивы ФСБ снова закрыты, живых свидетелей государственного террора остаётся всё меньше.

Сотрудник музея г. Новосибирска Константин Голодяев
Фото: «Новосибирск в фотозагадках»