Эрделевский А. М.

МОРАЛЬНЫЙ ВРЕД И КОМПЕНСАЦИЯ ЗА СТРАДАНИЯ.

Научно-практическое пособие.

М.: Издательство ВЕК, 1998, — 188 с.

ISBN 5-85639-200-0

ISBN 3-406-42518-6

Предлагаемая вниманию читателей книга посвящена комплексному рассмотрению проблем, связанных с применением нового способа защиты гражданских прав — компенсации морального вреда. Приводятся разработанные автором формула и таблица для расчета размера компенсации, которые уже находят применение в судебной практике. Рассмотрены вопросы компенсации в разнообразных случаях нарушений личных неимущественных прав и благ, разработаны образцы исковых заявлений, дана подборка законодательства о компенсации морального вреда.

В книге проведен широкий обзор и дан подробный комментарий судебных решений по искам, связанным с компенсацией морального вреда. Впервые проведено исследование законодательства и судебной практики Англии и США в этой области.

Для судей и других юристов-практиков, преподавателей, аспирантов и студентов юридических вузов, а также всех тех читателей, которые хотели бы самостоятельно защитить свои интересы в суде.

А. М. Эрделевский, 1997

Издательство ВЕК, 1998

Введение

Глава 1. Что такое моральный вред

Глава 2. Право на компенсацию морального вреда

Глава 3. Компенсация морального вреда в российской судебной практике

Глава 4. Как определить размер компенсации морального вреда?

§ 1. Методика определения размера компенсации морального вреда

§ 2. Компенсация морального вреда при посягательствах на жизнь и здоровье

§ 3. Компенсация морального вреда при посягательствах на честь, достоинство и деловую репутацию

§ 4. Компенсация морального вреда при посягательствах на свободу и личную неприкосновенность

§ 5. Компенсация морального вреда при посягательствах на неприкосновенность частной жизни

§ 6. Компенсация морального вреда при нарушении авторских прав

§ 7. Компенсация морального вреда при нарушении прав потребителей и иных имущественных прав

§ 8. Компенсация морального вреда при нарушении трудовых прав граждан

Глава 5. Компенсация морального вреда в зарубежном законодательстве и судебной практике

§ 1. Компенсация морального вреда в странах англосаксонского права

§ 2. Особенности компенсации морального вреда в США

Приложение Образцы исковых заявлений о компенсации морального вреда

Положим, я, например, глубоко могу страдать, но другой никогда ведь не может узнать, до какой степени я страдаю, потому что он другой, а не я, и, сверх того, редко человек согласится признать другого за страдальца (точно будто это чин).

Ф. М. Достоевский «Братья Карамазовы» 1

Введение

Вряд ли найдется человек, способный заявить, что он никогда не испытывал страданий. К сожалению, уважаемый читатель, устройство нашей жизни еще далеко не совершенно, и поводы для переживаний и страданий различного характера не заставляют себя долго искать. Широк круг социальных связей современного человека, велика зависимость его от государства и общества, высока вероятность претерпевания человеком многочисленных обид на своем жизненном пути. Незаконное увольнение работника, осмелившегося не согласиться с начальством по какому-либо вопросу; наглая выходка хулиганов, испортившая семье воскресный отдых; сгоревшая квартира в результате неисправности недавно купленного телевизора; не состоявшаяся туристическая поездка, из-за незаконного отказа чиновника в выдаче заграничного паспорта; инвалидность, наступившая вследствие неудачно проведенной операции — эти и многие другие нарушения наших прав, к несчастью, могут коснуться каждого из нас и причинить немалое огорчение. Как защитить свои права и наказать обидчика, если нечто подобное действительно произошло? Самое верное для этого — прибегнуть к помощи государства в лице его правоприменительных органов — суда, прокуратуры, милиции и т. п., и с помощью закона добиться желаемого правового результата. Конечно, работу этих органов сегодня еще нельзя назвать достаточно эффективной — даже не очень умудренному опытом общения с ними человеку хорошо известна судебная волокита, бессодержательные отписки прокуратуры и другие пороки современной российской правоприменительной системы. Тем не менее, другого законного пути добиться восстановления справедливости не существует, и, чем чаще мы будем прибегать к судебной защите своих прав и свобод, чем требовательнее к правоохранительным органам и осведомленнее в своих правах станет каждый человек,

____________________

1 Ф. М. Достоевский. Братья Карамазовы. М. 1991. С. 307.

тем раньше завершится становление России как подлинно правового государства.

Общепризнано, что для такого государства характерно наличие высокого уровня обеспеченности прав и свобод человека, верховенство общечеловеческих ценностей. Ряд основополагающих международно-правовых актов, касающихся прав и свобод человека, например, Всеобщая декларация прав человека, Международный пакт о гражданских и политических правах, предусматривают необходимость обеспечения основных прав человека. Конституция Российской Федерации (глава 2) ставит право на жизнь, здоровье, честь и достоинство в ранг естественных и неотчуждаемых прав личности, что предполагает, в числе прочего, эффективную охрану и защиту этих прав. Важнейшей задачей правового государства должно быть обеспечение наиболее справедливого, быстрого и эффективного восстановления нарушенного права и (или) возмещение причиненного вреда. Российская Федерация, объявившая себя в ст. 1 Конституции РФ правовым государством, должна соответствовать этим критериям.

Одним из видов вреда, который может быть причинен человеку, является так называемый «моральный вред», то есть страдания, вызванные различными неправомерными действиями. Вопрос о моральном вреде длительное время являлся предметом научных дискуссий, причем основным центром тяжести этих споров был вопрос о допустимости компенсации морального вреда в денежной форме. Преобладающим на многие годы оказалось мнение о недопустимости такой компенсации, в связи с чем и гражданское законодательство России до 1990 года не предусматривало ни самого понятия морального вреда, ни, естественно, возможности его компенсации. Судебная практика, в соответствии с господствующей доктриной, была стабильной: суды неизменно отказывали в изредка предъявлявшихся исках о компенсации морального вреда в денежной форме. Само существо доктрины заключалось в том, что принцип компенсации морального вреда признавался классово чуждым социалистическому правосознанию 1 и основывалось, в частности, на демагогических утверждениях о невозможности измерять достоинство советского человека в презренном металле. Кстати, подобных предложений никто и не делал, поскольку идея сторонников компенсации морального вреда состояла не в измерении личных неимущественных прав в деньгах, а в обязанности правонарушителя к совершению действий имущественного характера, направленных

___________________

1 Зейц А. Возмещение морального вреда по советскому праву. Еженедельник советской юстиции. 1927. № 47. С. 1465.

на сглаживание остроты переживаний, вызванных правонарушением, то есть деньги рассматривались не в качестве эквивалента перенесенных страданий, а в качестве источника положительных эмоций, способных полностью или частично погасить негативный эффект, причиненный психике человека в результате нарушения его прав.

Позитивные взгляды на эту проблему, высказываемые, например, И. Брауде 1 , Б. Утевским 2 , в основном до начала тридцатых годов, не возымели воздействия на законодательство и судебную практику. После провозглашения «полной победы социализма в СССР» дискуссии как-то сами собой прекратились, и в дальнейшем, в результате соответствующей пропаганды, в общественном правосознании представления о недопустимости оценки и компенсации морального вреда в имущественной форме укоренились настолько, что появлявшиеся в печати сообщения о случаях присуждения имущественных компенсаций за причиненные физические или нравственные страдания (преподносившиеся в достаточно гротескном виде) воспринимались скорее как курьезы «мира чистогана», чуждые социалистическому правовому регулированию. Любопытно, что это не препятствовало, однако, использованию норм зарубежного законодательства о компенсации морального вреда при предъявлении советскими гражданами исков к иностранным юридическим и физическим лицам.

В шестидесятых годах дискуссии по этому поводу возобновились. Принцип компенсации морального вреда поддерживался в работах Малеина Н.С. 3 , Братуся С.Н. 4 , Беляковой А.М. 5 , Шиминовой М.Я. 6 , Тархова В.А. 7 и других. Признавалась необходимость введения института имущественного возмещения неимущественного вреда, поскольку область гражданско-правового регулирования охватывает не только имущественные, но и личные неимущественные отношения. Высказываемые в поддержку принципа возмещения морального вреда взгляды в немалой степени подкреплялись и тем, что законодательство ряда государств,

_________________

1 Брауде И. Возмещение неимущественного вреда. Революционная законность. 1926. № 9.,С. 12.

2 Утевский Б. Возмещение неимущественного вреда как мера социальной защиты. Еженедельник советской юстиции. 1927. № 35. С. 1083.

3 Малеин Н. С. Гражданский закон и права личности в СССР. М., 1981. С. 163.

4 Братусь С. Н. Юридическая ответственность и законность. М., 1976. С. 202.

5 Белякова А. М. Имущественная ответственность за причинение вреда. М., 1979. С. 10.

6 Шиминова М. Я. Компенсация вреда гражданам. М., 1979. С. 51.

7 Тархов В. А. Ответственность по советскому гражданскому праву. Саратов, 1973. С. 23.

являвшихся в то время социалистическими, возмещение морального вреда предусматривало. (Польская Народная Республика, Чехословацкая Советская Социалистическая Республика, Венгерская Народная Республика, Германская Демократическая Республика.)

Но более серьезным аргументом против компенсации морального вреда в имущественной форме была невозможность, или, по крайней мере, трудность ее объективной оценки. Такая позиция отражала в себе представления о свойственном гражданскому праву принципе эквивалентного возмещения, не учитывая, что при причинении вреда личным неимущественным правам и другим нематериальным благам принцип эквивалентности неприменим. Проведение сравнительного анализа соответствия правонарушениям мер ответственности, предусмотренных различными отраслями законодательства, позволяло сделать вывод об относительности этого соответствия и несостоятельности аргументации противников компенсации морального вреда.

Однако до начала девяностых годов понятие «моральный вред» не было легализовано в российском гражданском праве, что исключало возможность применения гражданско-правовых средств защиты нарушенных прав путем компенсации морального вреда. Лишь 12 июня 1990 г. право на возмещение морального вреда было установлено в Законе СССР о печати и других средствах массовой информации 1 , хотя содержание понятия морального вреда в этом акте не было раскрыто. Статья 39 этого закона предусматривала, что моральный вред, причиненный гражданину в результате распространения средством массовой информации не соответствующих действительности сведений, порочащих честь и достоинство гражданина либо причинивших ему иной неимущественный ущерб, возмещается по решению суда средством массовой информации, а также виновными должностными лицами и гражданами. В этой же статье было предусмотрено, что моральный вред возмещается в денежной форме, в размере, определяемом судом.

Существенный шаг вперед в этом отношении был сделан принятием Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик 31 мая 1991 г. 2 (далее — Основы), где наконец моральный вред был определен как «физические или нравственные страдания». Российские законодатели пошли по пути внесения норм о компенсации морального вреда в отдельные законодательные

____________________

1 ВВС СССР. 1990. № 26. Ст. 492.

2 ВВС СССР. 1991. № 26. Ст. 733.

акты. Это Закон об охране окружающей природной среды от 19 декабря 1991 г. 1 , Закон о средствах массовой информации от 27 декабря 1991 г. 2 , Закон о защите прав потребителей от 7 февраля 1992 г. 3 , Правила возмещения работодателями вреда, причиненного работникам увечьем, профессиональным заболеванием либо иным повреждением здоровья, связанным с исполнением ими трудовых обязанностей, утвержденные Постановлением ВС РФ от 24 декабря 1992 г. 4 , Закон о статусе военнослужащих от 22 января 1993 г. 5 . Такая законодательная ситуация порождала сомнения в возможности применения системы генерального деликта в отношении компенсации морального вреда, а столь значительное количество нормативных актов, регулирующих разнородные общественные отношения создает по-прежнему дополнительные сложности в правоприменительной практике, усугубляющиеся разными сроками принятия и введения в действие указанных нормативных актов.

Введенные в действие в 1995—1996 гг. части первая и вторая Гражданского кодекса РФ содержат несколько иной, по сравнению с предшествующими нормативными актами, подход к институту компенсации морального вреда, что неизбежно приведет к росту противоречий в и без того не устоявшейся в данном вопросе судебной практике. Пленум Верховного суда Российской Федерации в Постановлении от 20 декабря 1994 г. № 10 рассмотрел некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда. Это Постановление устранило неясности в вопросе о конкуренции нормативных актов при применении законодательства о компенсации морального вреда. Однако по поводу определения размера компенсации морального вреда это Постановление существенных для практического применения указаний не содержит. По мнению автора в Постановлении содержится явно неверное суждение о возможности компенсации морального вреда юридическому лицу. Мнение о неверности этого суждения разделяет также ряд других авторов 6 .

Принятие нового Гражданского кодекса, несомненно, знаменовало собой важный этап в истории гражданского права России. Значение ГК для стабилизации и дальнейшего развития отношений в гражданском обороте, перевода их на новый, качественно

_______________

1 ВВС РФ. 1992. № 10. Ст. 457.

2 ВВС РФ. 1992. № 7. Ст. 300.

5 ВВС РФ. 1993. № 6. Ст. 188.

6 Брагинский М., Суханов Е., Ярошемко К. Комментарии ГК РФ. Объекты гражданских прав. Хозяйство и право. 1995. № 5. С. 23

более высокий уровень. Вместе с тем, нельзя не отметить, что ГК существенно сузил область применения института компенсации морального вреда по сравнений с Основами, что вряд ли можно считать положительным шагом в процессе становления правового государства. Подобные ретирады не единичны в российском законодательстве. Достаточно вспомнить одиозную ситуацию с п. 3 ст. 30 Закона РСФСР «О собственности», принятого спустя полгода после принятия Декларации о государственном суверенитете России. Этой нормой устанавливалось право собственника требовать от государства возмещения ущерба, причиненного преступлением, с последующим взысканием этих средств государством с причинителя вреда, что весьма позитивно отражало признание государством Россия своей ответственности за состояние правопорядка в обществе, особенно если учесть отсутствие подобной нормы в Законе СССР «О собственности». Более того, поскольку российский Закон не указывал на какой-либо определенный вид ущерба от преступления, подлежащий возмещению государством, вполне можно было предполагать возмещение в этом порядке с момента вступления в силу Основ на территории России и морального вреда, причиненного собственнику преступлением. Российские граждане в первое время после введения в действие 1 декабря 1991 г. Закона РСФСР «О собственности» 1 не предпринимали попыток воспользоваться теми преимуществами, которые предоставлял п. 3 ст. 30 Закона, тем более что оставлявшая желать лучшего редакция этой нормы требовала разработки подзаконного акта, который разъяснил бы порядок ее применения.

Отрицательные последствия неясности закона не замедлили проявиться в первых же судебных процессах, связанных с применением этой нормы, поскольку суды не знали, в каком порядке должно производиться такое возмещение. Президент РФ поручил Министерству юстиции подготовить соответствующий нормативный акт, но это поручение не было выполнено. Правоведы уже готовились к научным дискуссиям в связи с возникшей ситуацией, когда проблема разрешилась самым неожиданным образом: Законом РФ от 14 мая 1993 г. о республиканском бюджете на 1993 г. действие п. 3 ст. 30 приостанавливается на 1993 г., Указ Президента РФ от 22 декабря 1993 г. продлевает приостановление действия этого пункта на 1994 г., а Федеральный Закон о федеральном бюджете на 1994 год подтверждает это продление, и, наконец, Федеральный Закон от 30.11.94 о введении в действие части первой Гражданского кодекса РФ отменяет Закон РСФСР «О собственности» полностью, не оставляя следа, разумеется, и

1 ВВС РСФСР. 1990. № 30. Ст. 416.

от п. 3 ст. 30. Интересно, что этим же Федеральным законом признан утратившим силу Закон РСФСР о предприятиях и предпринимательской деятельности, кроме ст. 34 и 35. Однако о п. 3 ст. 30 Закона о собственности законодатель подобной же заботливости не проявил, нарушив тем самым сформулированную в ст. 52 Конституции РФ гарантию: «Права потерпевших от преступлений и злоупотреблений властью охраняются законом. Государство обеспечивает потерпевшим доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба».

Заслуживающим внимания моментом в развитии института морального вреда является его появление этого института в уголовном законодательстве, в связи с введением в ст. 128.1. УК РСФСР 13 декабря 1994 г. «Разглашение сведений, составляющих врачебную тайну» 1 причинение значительного морального вреда в качестве квалифицирующего признака. В ст. 61 нового Уголовного кодекса РФ от 13 июня 1996 г. в качестве одного из обстоятельств, смягчающих наказание, предусмотрено добровольное возмещение морального вреда, причиненного в результате преступления 2 .

С 1 марта 1996 г. введен в действие новый Семейный кодекс РФ, где в п. 4 ст. 30 предусмотрено право добросовестного супруга требовать компенсации морального вреда в случае признания брака недействительным 3 .

В связи с отсутствием единого подхода в судебной практике к определению размера компенсации морального вреда, может возникнуть сомнение в том, является ли судебное решение в этой части актом применения права, то есть применения равной меры к разным людям, существует ли такая мера объективно, возможна ли проверка законности и обоснованности судебного решения в отношении правильности определения размера компенсации морального вреда. При таких обстоятельствах необходимо концептуальное решение этой проблемы. В настоящей работе предлагается такая концепция, основанная на научном подходе к вопросу компенсации морального вреда вообще и определения денежного размера компенсации в частности, и направленная на установление единообразия правоприменительной практики в этом вопросе.

Когда институт компенсации морального вреда появился в российском законодательстве, можно было прогнозировать, что суды окажутся «завалены» большим количеством исков о возмещении

________________

2 СЗ РФ. 1996. № 25. Ст. 2954.

3 СЗ РФ. 1996. № 1. Ст. 16.

морального вреда, причиненного неправомерными действиями органов государственного управления и должностных лиц, ущемляющими права граждан. Однако этого не произошло, хотя, как показывает практика, жители России не обделены поводами для переживаний. Очевидно, помимо достаточно неэффективного и затяжного судопроизводства, такая ситуация порождается недостаточной юридической грамотностью населения. Граждане, как правило, не знают в полном объеме своих личных неимущественных прав и, соответственно, не могут самостоятельно установить факт их нарушения. Необходимость хорошо представлять содержание своих прав и обязанностей наглядно следует, например, из Закона РФ «Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан» 1 , где в ст. 6 на гражданина возложена обязанность доказать факт нарушения своих прав и свобод. На протяжении десятилетий превозносимый на словах и унижаемый на деле, «простой советский человек» еще не привык бережно относиться к своему психическому благополучию и предъявлять обидчику счет за его нарушение. Большие затруднения представляет также предварительная оценка предполагаемого размера компенсации за причинение морального вреда. Помочь читателю самостоятельно разобраться в сложных проблемах компенсации морального вреда и применять полученные знания на практике — в этом заключается одна из основных целей настоящей работы.

_________________________

1 ВВС РФ. 1993. № 19. Ст. 685.

Приложение

Образцы исковых заявлений

Всуд

Истец:

Адрес:

Ответчик:

Адрес:

Исковое заявление о компенсации морального вреда

«__»________ 199 г. ответчик совершил в отношении меня неправомерное действие (проявил неправомерное бездействие), заключающееся в том, что (указать).

Указанным действием (бездействием) было нарушено принадлежащее мне неимущественное право (указать) (был причинен ущерб принадлежащему мне нематериальному благу), (указать) что причинило мне физические страдания, заключающиеся в претерпевании мною (боли, головокружения, тошноты и т.п.) и нравственные страдания, заключающиеся в претерпевании мною (страха, обиды, разочарования, горя, чувства утраты).

(указать).

(указать).

Наличие этих особенностей подтверждаются следующими доказательствами: (указать).

Претерпевание мною указанных страданий дополнительно подтверждается следующими доказательствами: (указать).

По моему мнению, причиненный мне ответчиком моральный вред будет компенсирован в случае выплаты мне ответчиком денежной компенсации в размере ______ руб.

В соответствии со ст. 151 ГК РФ, прошу:

Приложение:

1. Упоминаемые по тексту искового заявления письменные доказательства.

2. Доказательство уплаты госпошлины (марки, квитанции) в случае, если законом не предусмотрено освобождение от уплаты госпошлины.

3. Копия искового заявления для ответчика.

Примечание:

1. Предлагаемая форма искового заявления может быть применена во всех случаях компенсации причиненного морального вреда, кроме компенсации в прядке ст. 152 ГК (защита чести и достоинства).

2. Абзац о дополнительных доказательствах включается в текст искового заявления только при наличии таких доказательств.

В _____________ суд

Истец:

Адрес:

Ответчик:

Адрес:

Исковое заявление о защите чести и достоинства

и компенсации морального вреда

«___» ____________199_ г. ответчик распространил в отношении меня порочащие и не соответствующие действительности сведения, заключающиеся в том, что (указать).

Указанные сведения были распространены(указать способ распространения).

Этими действиями был причинен ущерб принадлежащему мне нематериальному благу - моей чести и достоинству (деловой репутации), что причинило мне нравственные страдания, заключающиеся в претерпевании мною(обиды, разочарования, горя, чувства утраты и т.п.).

Следующие фактические обстоятельства, при которых мне был причинен моральный вред, повысили степень моих страданий: (указать)

Я обладаю следующими индивидуальными особенностями, которые повысили степень перенесенных мною страданий:(указать).

Наличие этих особенностей подтверждается следующими доказательствами: (указать).

Претерпевание мною указанных страданий дополнительно подтвер-ждается следующими доказательствами: (указать).

По моему мнению, причиненный мне ответчиком моральный вред будет компенсирован в случае выплаты мне ответчиком денежной компенсации в размере ____________ руб.

В соответствии со ст. 152 ГК РФ прошу:

1. Обязать ответчика опровергнуть распространенные сведения (указать желаемый способ опровержения).

2. Взыскать с ответчика денежную компенсацию причиненного мне морального вреда.

Приложение:

1. Письменные, доказательства в обоснование иска: (указать).

2. Квитанция об уплате госпошлины.

3. Копия искового заявления для ответчика.

ПодписьДата

Примечание:

1. Абзац о дополнительных доказательствах включается в текст искового заявления только при наличии таких доказательств.

Соглашение о добровольной компенсации морального вреда

г. Москва.«___» __________19_ г.

(фамилия, имя, отчество ), именуемый далее Причинитель вреда, с одной стороны, и(фамилия, имя, отчество) именуемый далее Потерпевший, с другой, стороны, имея целью во внесудебном. порядке прекратить существующее обязательство Причинителя вреда перед.Потерпевшим по компенсации морального вреда, заключили настоящее Соглашение онижеследующем:

1. Стороны констатируют, что Причинителем вреда в отношении Потерпевшего было совершено неправомерное действие, заключающееся в(описать неправомерное действие) , чем

а) нарушено личное неимущественное право (причинен ущерб личному неимущественному благу) Потерпевшего (указать, какое именно) и (или)

б) нарушено право потребителя(указать, какое именно)

2. Причинитель вреда признает, что указанным в п. 1 настоящего Соглашения правонарушением Потерпевшему причинены нравственные (указать, какие именно) и (или) физические страдания, т.е. причинен подлежащий компенсации моральный вред.

3. Потерпевший, всесторонне оценив характер и степень страданий, которые перенесены им к моменту подписания настоящего Соглашения и могут быть перенесены в будущем в связи с указанным в п. 1 настоящего Соглашения правонарушением, считает, что указанные страдания будут полностью компенсированы в случае выплаты ему Причинителем вреда денежной суммы в размере ______________ руб. в срок до «___» _________ 199 __ г. следующим способом(вручение наличными, перечисление на банковский счет или др.)

4. Причинитель вреда, принимая во внимание п. 5 настоящего Соглашения, соглашается с произведенной Потерпевшим оценкой размера компенсации морального вреда и обязуется выплатить Потерпевшему сумму компенсации в указанном в п. 3 настоящего Соглашения размере в указанный там же срок указанным там же способом.

5. Потерпевший сознает, что в случае предъявления им иска к При-чинителю вреда суд может определить иной, как более низкий, так и более высокий по сравнению с указанным в п. 3 настоящего Соглашения, размер компенсации морального вреда. В случае определения судом более высокого размера компенсации Потерпевший, учитывая полное и добровольное удовлетворение Причинителем вреда требования о компенсации морального вреда, не будет требовать от Причинителя вреда выплаты какой бы то ни было дополнительной по отношению к выплаченной в соответствии с п. 3 настоящего Соглашения суммы компенсации.

6. Настоящее Соглашение вступает в силу с «___» __________19 _ г.

7. В остальном стороны руководствуются действующим законодатель-ством.

8. Адреса и иные реквизиты сторон.

Причинитель вредаПотерпевший

ПодписьПодпись

Эрделевский А.М., профессор МГЮА, доктор юридических наук.

Ряд вопросов, связанных с применением института исковой давности, уже рассматривался автором (например, Эрделевский А.М. Сделки. Исковая давность. М., 2002). В настоящей статье вопрос о действии исковой давности исследуется с учетом норм Конституции РФ, то есть закона, имеющего на территории Российской Федерации высшую юридическую силу, а также некоторых норм общих положений ГК РФ об обязательствах.

Согласно ст. 195 Кодекса исковой давностью признается срок для защиты нарушенного субъективного гражданского права посредством предъявления иска лицом, чье право было нарушено. Единственным прямо указанным в Кодексе последствием истечения срока исковой давности, о применении которой заявлено стороной в споре, является вынесение судом решения об отказе в удовлетворении требования о защите нарушенного права (п. 2 ст. 199 ГК РФ). Дискуссионным в науке гражданского права по-прежнему остается вопрос о судьбе самого нарушенного права: прекращается оно в момент истечения срока исковой давности либо в момент заявления соответствующей стороны о ее применении или продолжает существовать, хотя бы и в несколько ином (ослабленном вследствие утраты возможности его судебной защиты) виде.

Полагаю, нарушенное субъективное вещное право продолжает существовать, несмотря на истечение срока исковой давности по требованию о его защите или заявлению о ее применении (если к такому требованию исковая давность вообще применима). Рассмотрим, каким образом истечение срока исковой давности влияет на судьбу нарушенного субъективного обязательственного права с учетом конституционных норм и позиции Конституционного Суда РФ по вопросам исковой давности.

Согласно ст. 2 Конституции РФ человек, его права и свободы являются высшей ценностью, а признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства. Часть 3 ст. 35 Конституции РФ устанавливает, что никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда.

В соответствии с ч. 1 ст. 46 Конституции РФ каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод. При этом согласно ч. 3 ст. 55 Конституции РФ права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо, в частности в целях защиты прав и законных интересов других лиц. Одним из прав человека, которые подлежат ограничению в указанных целях, является право на судебную защиту. Установление института исковой давности представляет собой один из допустимых способов ограничения права лица на судебную защиту.

Как отмечал Конституционный Суд РФ (далее - КС РФ) (например, в Определении от 9 ноября 2010 года N 1469-О-О), закрепленное ст. 46 Конституции РФ право на судебную защиту относится к основным неотчуждаемым правам и одновременно выступает гарантией всех других прав и свобод. КС РФ, основываясь на правовых позициях, сформулированных в Постановлениях от 16 июня 1998 года N 19-П и от 20 июля 1999 года N 12-П, указал, что регулирование сроков для обращения в суд, включая их изменение и отмену, относится к компетенции законодателя; установление этих сроков обусловлено необходимостью обеспечить стабильность гражданского оборота и не может рассматриваться как нарушение права на судебную защиту (Определения от 14 декабря 1999 года N 220-О, от 3 октября 2006 года N 439-О, от 15 июля 2008 года N 563-О-О, от 24 июня 2008 года N 364-О-О, от 5 марта 2009 года N 253-О-О, от 19 мая 2009 года N 596-О-О).

Этот вывод, как отметил КС РФ в Определении от 8 апреля 2010 года N 456-О-О, в полной мере распространяется и на гражданско-правовой институт исковой давности. Законодатель в пределах своих дискреционных полномочий вправе не только устанавливать, изменять и отменять сроки исковой давности в зависимости от целей правового регулирования и производить их дифференциацию при наличии к тому объективных и разумных оснований, но и определять порядок их течения во времени, момент начала и окончания. Цель этих действий законодателя, по мнению КС РФ, состоит в обеспечении реальной возможности исковой защиты права, стабильности, определенности и предсказуемости статуса субъектов гражданских правоотношений.

В Определении от 19 мая 2009 года N 596-О-О КС РФ со ссылкой на ранее вынесенные Постановление от 23 июня 1992 года N 8-П и Определение от 27 сентября 1995 года N 58-О отметил, что сроки исковой давности не являются пресекательными, в связи с чем их истечение не влечет за собой прекращения материально-правовых отношений сторон и не служит препятствием для обращения в суд за защитой нарушенного права.

В Определении КС РФ от 21 декабря 2006 года N 576-О об отказе в принятии к рассмотрению жалобы на противоречие Конституции РФ ст. 153 и п. 1 ст. 200 ГК РФ, а также ч. 6 ст. 152 ГПК РФ КС РФ отметил, в частности, что установление в законе общего срока исковой давности, то есть срока для защиты права по иску лица, право которого нарушено, обусловлено необходимостью обеспечить стабильные и определенные отношения, сложившиеся между участниками гражданского оборота. Истечение срока исковой давности, о применении которого заявлено стороной в споре, само по себе является основанием к вынесению судом решения об отказе в иске (п. 2 ст. 199 ГК РФ). В этом случае принудительная (судебная) защита прав гражданина независимо от того, состоялось ли в действительности нарушение его прав, невозможна. Вместе с тем несоблюдение установленного законом срока исковой давности - не основание для отказа в принятии искового заявления (ст. 134 ГПК РФ).

Вопрос о причинах пропуска срока исковой давности решается судом после возбуждения дела при его рассмотрении в предварительном судебном заседании или в судебном заседании. Заинтересованные лица, как указал КС РФ, вправе ходатайствовать о восстановлении пропущенного срока, и такого рода ходатайства подлежат удовлетворению, если суд признает, что пропуск срока обусловлен уважительными причинами. Здесь следует, однако, заметить, что, если заинтересованным лицом является юридическое лицо, к нему правила о восстановлении пропущенного срока исковой давности вообще неприменимы, а если таковым выступает физическое лицо, то восстановление срока исковой давности возможно лишь в исключительных случаях, когда суд признает уважительной причину пропуска срока исковой давности по обстоятельствам, связанным с личностью истца, таким, как тяжелая болезнь, беспомощное состояние, неграмотность и т.п. (ст. 205 ГК РФ).

Цели установления в гражданском праве института исковой давности нашли наиболее полное отражение в Определении КС РФ от 3 ноября 2006 года N 445-О, где указано, что этот институт направлен на упорядочение гражданского оборота, создание определенности и устойчивости правовых связей, дисциплинирование их участников, соблюдение хозяйственных договоров, обеспечение своевременной защиты прав и интересов субъектов гражданских правоотношений, поскольку отсутствие разумных временных ограничений для принудительной защиты нарушенных гражданских прав приводило бы к ущемлению охраняемых законом прав и интересов ответчиков и третьих лиц, которые не всегда могли бы заранее учесть необходимость собирания и сохранения значимых для рассмотрения дела сведений и фактов. Применение судом по заявлению стороны в споре исковой давности защищает участников гражданского оборота от необоснованных притязаний и одновременно побуждает их своевременно заботиться об осуществлении и защите их прав.

При этом, как отметил КС РФ, Гражданский кодекс РФ, закрепляющий в ст. 196 общий трехлетний срок исковой давности, позволяет защитить нарушенное право и вне рамок сроков исковой давности, поскольку в ст. 208 ГК РФ перечислены требования, на которые исковая давность не распространяется, в том числе требования о возмещении вреда, причиненного жизни или здоровью гражданина (предметом жалобы была неконституционность ст. 208 ГК РФ именно в части таких требований). Федеральный законодатель предусмотрел тем самым специальное нормативное обеспечение правовых гарантий защиты прав граждан на возмещение вреда, причиненного их жизни или здоровью. Одной из его составляющих является положение о том, что соответствующие требования, предъявленные даже по истечении сколь угодно длительного периода времени с момента возникновения права на возмещение вреда, подлежат удовлетворению не только на будущее время, но и за прошлое время, однако не более чем за три года, предшествовавшие предъявлению иска. Такое ограничение взыскания на прошлый период выступает в качестве защитной меры, позволяющей оградить должника от недобросовестности кредитора, поскольку предъявление им требований за продолжительный период фактически было бы злоупотреблением правом.

Такого рода суждение КС РФ представляется весьма сомнительным. Что касается целей установления в гражданском законодательстве института исковой давности, то в этой части позиция КС РФ не вызывает возражений. В конечном итоге можно сказать, что цель допустимого с точки зрения ч. 3 ст. 55 Конституции РФ ограничения права лица на судебную защиту сроком исковой давности состоит в защите законных интересов обязанных лиц, в стабильности и определенности тех гражданских правоотношений, участниками которых они являются.

Перейду к последствиям истечения исковой давности. Как отмечалось, в Определении от 19 мая 2009 года N 596-О-О КС РФ высказал мнение о том, что истечение срока исковой давности (в отличие от истечения пресекательного срока) не влечет за собой прекращения материально-правовых отношений сторон. Иными словами, обязательственное правоотношение, существовавшее между сторонами до истечения срока исковой давности, с истечением срока исковой давности не прекращается. Эта позиция КС РФ находится в полном соответствии с правилом п. 1 ст. 407 ГК РФ, согласно которому обязательство прекращается полностью или частично по основаниям, установленным Кодексом, другими законами, иными правовыми актами или договором.

Ни ГК РФ, ни иные нормативные акты не предусматривают истечение исковой давности в качестве основания полного или частичного прекращения обязательства. Поэтому предположение о прекращении обязательства (и, следовательно, входящих в состав его содержания субъективных прав) противоречило бы упоминавшемуся правилу ч. 3 ст. 35 Конституции РФ. Между тем суд, применяя исковую давность, отказывает в иске, то есть в защите нарушенного права, но не признает его прекращенным.

Но продолжает ли обязательственное правоотношение по истечении исковой давности существовать в прежнем виде или в нем происходят какие-либо изменения? Этого вопроса КС РФ в своих решениях пока не касался. До попытки найти на него ответ целесообразно сделать некоторое отступление от рассмотрения вопросов действия исковой давности и проанализировать содержание обязательственного правоотношения на основе норм общих положений ГК РФ об обязательствах.

Согласно п. 1 ст. 307 Кодекса в силу обязательства одно лицо (должник) обязано совершить в пользу другого лица (кредитора) определенное действие, как-то: передать имущество, выполнить работу, уплатить деньги и т.п. (активная обязанность), либо воздержаться от определенного действия (пассивная обязанность), а кредитор имеет право требовать от должника исполнения его обязанности. Отсюда следует, что в содержание обязательственного правоотношения входит обязанность должника совершить в пользу кредитора определенное действие (произвести исполнение) и право кредитора требовать от должника исполнения этого действия либо обязанность должника воздерживаться от определенного действия и право должника требовать от кредитора такого воздержания. Однако, как показывает анализ норм Кодекса, содержание обязательства не всегда исчерпывается названными в п. 1 ст. 307 ГК РФ правами и обязанностями кредитора и должника.

Наряду с названными обязанностями в состав обязательства с активной обязанностью должника входит обязанность кредитора совершить действия, без которых исполнение должником его обязанности невозможно, и (или) принять от должника надлежащее исполнение такой обязанности и право должника требовать от кредитора исполнения этой обязанности.

Например, основное содержание обязательственного отношения, возникающего в связи с заключением договора займа, составляют обязанность заемщика возвратить сумму займа (с процентами или без) и право заимодавца требовать возврата суммы займа. Помимо этого в состав того же обязательственного отношения входят обязанность заимодавца принять возвращаемую сумму займа и право заемщика требовать такого принятия.

Из этого следует, что обязательственное правоотношение с активной обязанностью должника по общему правилу имеет основное и дополнительное содержание. Данный вывод подтверждается, в частности, правилами ст. 406 ГК РФ о просрочке кредитора, согласно п. 1 которой кредитор считается просрочившим, если он отказался принять предложенное должником надлежащее исполнение или не совершил действий, предусмотренных законом, иными правовыми актами или договором либо вытекающих из обычаев делового оборота или из существа обязательства, до совершения которых должник не мог исполнить своего обязательства. На обязанность кредитора принять исполнение, предложенное за должника третьим лицом, указано в п. 1 ст. 313 ГК РФ. Понятно, что у кредитора существует обязанность принять исполнение и в том случае, если его предлагает сам должник.

Вместе с тем в отдельных видах сложных договорных обязательств обязанность совершить действие, которое, по существу, представляет собой принятие исполнения, может составлять содержание отдельного обязательства. Примером такого отдельного обязательства является обязательственное правоотношение между продавцом и покупателем в договоре купли-продажи, содержание которого образуют обязанность покупателя принять товар и право продавца требовать его принятия (ст. 484 ГК РФ). В случае неправомерного непринятия покупателем товара или отказа от его принятия правила ст. 406 ГК РФ о последствиях просрочки кредитора не применяются, а действует п. 3 ст. 484 ГК РФ, предоставляющий продавцу право потребовать от покупателя принять товар (то есть потребовать от покупателя исполнения обязанности в натуре) или отказаться от исполнения договора и потребовать возмещения убытков.

Просрочка кредитора дает должнику право на возмещение причиненных просрочкой убытков, если кредитор не докажет, что просрочка произошла по обстоятельствам, за которые ни он сам, ни те лица, на которых в силу закона, иных правовых актов или поручения кредитора было возложено принятие исполнения, не отвечают (п. 2 ст. 406 ГК РФ). Отсюда можно сделать вывод о том, что просрочка кредитора является неправомерным действием, влекущим наступление гражданско-правовой ответственности кредитора в виде обязанности возместить должнику убытки, причиненные просрочкой.

Статья 406 ГК РФ входит в подраздел 1 "Общие положения об обязательствах" раздела III. По общему правилу нормы этого подраздела должны быть применимы к любым обязательствам независимо от оснований их возникновения, то есть как к договорным, так и к внедоговорным обязательствам. В некоторых случаях из содержания отдельных норм подраздела 1 явно следует, что они касаются лишь договорных обязательств (например, ст. 328 "Встречное исполнение обязательств", ст. 397 "Исполнение обязательства за счет должника").

Что касается ст. 406 ГК РФ, то в ее содержании не усматривается явного указания на ее применимость лишь к договорным обязательствам. Можно ли считать эту норму распространяющейся на деликтные и кондикционные обязательства?

В случае положительного ответа на этот вопрос обязательство из причинения вреда будет иметь основное и дополнительное содержание. Основное содержание составляют обязанность причинителя вреда (должника) возместить причиненный потерпевшему (кредитору) вред способами, установленными в ст. 1082 ГК РФ, и право потерпевшего требовать от причинителя вреда такого возмещения. Кроме того, в состав того же обязательственного отношения в случае положительного ответа на поставленный вопрос будут входить обязанность потерпевшего принять предоставляемое возмещение и право причинителя вреда требовать такого принятия. Аналогичное содержание будет иметь и обязательство из неосновательного обогащения, где сторонами являются приобретатель (должник) и потерпевший (кредитор), а предметом - неосновательное обогащение.

Заметим, что нормы глав 59 и 60 ГК РФ не предусматривают ожидания причинителем вреда или приобретателем предъявления к ним требования о возмещении вреда или возврате неосновательного обогащения со стороны потерпевшего. Более того, просрочка в возврате неосновательного обогащения или в возмещении причиненного вреда способна повлечь для приобретателя или потерпевшего отрицательные имущественные последствия (ст. 395, п. 2 ст. 1107, п. 4 ст. 1103). Естественно, должники в таких обязательствах могут по своей инициативе предложить потерпевшему исполнение и потребовать его принятия, при этом просрочка со стороны потерпевшего в принятии исполнения должна будет повлечь неблагоприятные для него последствия, предусмотренные ст. 406 ГК РФ.

Хотя в подавляющем большинстве случаев вопрос о наличии у потерпевшего обязанности принять предложенное причинителем вреда или приобретателем исполнение вряд ли будет иметь большое практическое значение, поскольку обычно восстановление имущественной сферы потерпевшего вполне согласуется с его экономическими интересами, все же в теоретическом аспекте такая ситуация вызывает определенные сомнения. Если права и обязанности, составляющие содержание договорного обязательства, являются естественным результатом волеизъявления сторон соответствующего договора, то предположение о возможности возникновения во внедоговорном обязательстве у потерпевшего независимо от его воли какой бы то ни было обязанности (в данном случае - обязанности принять предложенное исполнение) вызывает серьезные сомнения.

Следует отметить, что в период действия ГК РСФСР 1922 года такой вопрос вообще не мог возникнуть. Статья 122 ГК РСФСР 1922 года (одна из норм общих положений обязательственного права) устанавливала, что "просрочка со стороны кредитора в принятии причитающегося по договору дает право должнику на возмещение причиненных просрочкой убытков и освобождает его от ответственности за последующую невозможность исполнения, кроме случаев умысла или грубой неосторожности". С позиций ГК РСФСР 1922 года норма о просрочке кредитора была применима лишь к договорным обязательствам.

Вернемся к ст. 406 ГК РФ. Хотя, как отмечалось, в содержании самой этой нормы не усматривается явного указания на ее применимость лишь к договорным обязательствам, но привлечение в процесс анализа других норм Кодекса позволяет, как представляется, склониться именно к такому выводу. Для этого обратим внимание, что в п. 1 ст. 406 ГК РФ речь идет о просрочке кредитора в принятии надлежащего исполнения. Понятие надлежащего исполнения раскрывается в ст. 309 ГК РФ - это исполнение обязательства в соответствии его условиями и требованиями закона, иных правовых актов, а при отсутствии таких условий и требований - в соответствии с обычаями делового оборота или иными обычно предъявляемыми требованиями. С учетом дважды употребленного соединительного союза "и" такая формулировка предполагает, что необходимым признаком надлежащего исполнения является его соответствие, в частности, условиям обязательства (или заменяющим такие условия в случае их отсутствия обычаям делового оборота или обычно предъявляемым требованиям).

Между тем понятие "условия обязательства" применимо лишь к договорным обязательствам. Условия - это атрибут сделки (договора), во внедоговорном обязательстве не может быть условий, оно подчинено лишь требованиям закона. Поэтому, например, надлежащее исполнение определялось в п. 2 ст. 57 Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик от 31 мая 1991 года следующим образом: "Обязательства должны исполняться надлежащим образом и в установленный срок в соответствии с условиями договора и требованиями законодательства, а при отсутствии таких условий и требований - в соответствии с обычно предъявляемыми требованиями".

Изложенное дает основания предположить, что само понятие надлежащего исполнения в ст. 309 ГК РФ сформулировано применительно к договорным обязательствам и, следовательно, именно на них рассчитаны правила ст. 406 ГК РФ о просрочке кредитора и ее последствиях. При таком подходе право должника требовать от кредитора принятия исполнения и обязанность кредитора принять предложенное исполнение в состав внедоговорного обязательства не входят.

На основе предложенного подхода следует решать, в частности, неоднократно поднимавшийся в юридической литературе, в том числе и мной, вопрос о принципах разграничения прощения долга как способа прекращения обязательства и договора дарения.

Под прощением долга согласно ст. 415 ГК РФ понимается освобождение кредитором должника от лежащих на нем обязанностей. Как показал проведенный анализ, договорное обязательство с активной обязанностью должника всегда имеет основное и дополнительное содержание. Прекращение такого обязательства означает прекращение всех входящих в его состав прав и обязанностей. Следовательно, соглашение о прекращении подобного обязательства путем прощения долга нельзя квалифицировать в качестве договора дарения ввиду наличия в таком соглашении признака возмездности: не только кредитор освобождает должника от обязанности предоставить исполнение, но и должник освобождает кредитора от обязанности принять надлежащее исполнение. Напротив, прощение долга в договорных обязательствах с пассивной обязанностью должника, а также во внедоговорных обязательствах может быть квалифицировано как дарение.

Вернемся к вопросам исковой давности. Как воздействует истечение срока исковой давности на содержание обязательства? Ответ на этот вопрос может быть получен путем анализа ст. 206 ГК РФ. Если исходить из названия этой нормы - "Исполнение обязанности по истечении срока исковой давности", то его буквальный смысл указывает на продолжение существования обязанности после истечения срока исковой давности. Может быть, непосредственно из содержания ст. 206 ГК РФ вытекает некий иной смысл? Статья предусматривает, что должник или иное обязанное лицо, исполнившее обязанность по истечении срока исковой давности, не вправе требовать исполненное обратно, хотя бы в момент исполнения указанное лицо и не знало об истечении срока давности. В тексте этой нормы вновь упоминается об исполнении обязанности по истечении срока исковой давности. Сравним содержание ст. 206 ГК РФ с содержанием аналогичных норм в предшествующих Гражданских кодексах.

Не имевшая специального названия ст. 47 ГК РСФСР 1922 года устанавливала: "В случае исполнения обязательства должником по истечении давности он не вправе требовать обратно уплаченного, хотя бы в момент уплаты он и не знал об истечении давности".

Статья 89 ГК РСФСР 1964 года, название которой почти дословно повторяло название ст. 206 ГК РФ ("Исполнение обязанности должником по истечении срока исковой давности"), предусматривала следующее:

"В случае исполнения обязанности должником по истечении срока исковой давности он не вправе требовать исполненное обратно, хотя бы в момент исполнения он и не знал об истечении давности.

Исполнение обязанности после истечения срока исковой давности между социалистическими организациями допускается лишь в случаях, предусмотренных законодательством Союза ССР".

Между ст. 206 ГК РФ и аналогичными нормами предшествующих Гражданских кодексов существенных различий в отношении исполнения обязанности должником по истечении срока исковой давности не наблюдается (за исключением установленного в ст. 89 ГК РСФСР 1964 года общего правила о запрете исполнения должником обязанности после истечения срока исковой давности в отношениях между социалистическими организациями, что в этом специальном случае тождественно прекращению обязательственных отношений между должником и кредитором).

Представляется, что смысл ст. 206 ГК РФ и аналогичных норм предшествующих Кодексов состоит в следующем. По истечении срока исковой давности обязательство продолжает существовать, но в измененном ("поврежденном") виде. Кредитор по-прежнему вправе требовать от должника исполнения его обязанности, но утрачивает возможность судебной защиты этого права, а должник вправе предоставить кредитору предусмотренное обязательством исполнение (в этом случае кредитор, если это соответствует характеру обязательства, о чем уже говорилось, обязан принять исполнение) или отказаться от исполнения в связи с истечением срока исковой давности. Обеспеченной судебным принуждением юридической обязанности должника произвести исполнение в таком обязательстве уже не существует. Обязательства со сходным содержанием известны действующему ГК РФ - это договоры об организации игр и пари или участии в них. Такие договоры порождают обязательства, содержанием которых являются, как следует из п. 1 ст. 1062 ГК РФ, требования, не подлежащие судебной защите.

Это предположение вполне объясняет правило ст. 206 ГК РФ, согласно которому должник не вправе требовать исполненное обратно, хотя бы в момент исполнения он не знал об истечении давности. В отсутствие такого правила он был бы вправе требовать признания исполнения недействительным на основании ст. 178 ГК РФ как оспоримой сделки, совершенной под влиянием заблуждения относительно ее природы (должник полагает, что исполняет полноценную юридическую обязанность предоставить исполнение кредитору, а в действительности он осуществляет свое право на такое исполнение). Правило ст. 206 подкрепляется (правда, без особой необходимости) нормой ст. 1109 ГК РФ о том, что имущество, переданное во исполнение обязательства по истечении срока исковой давности, не подлежит возврату в качестве неосновательного обогащения (то есть не представляет собой неосновательного обогащения).

В заключение остановлюсь на одном существенном изменении в подходе современного российского законодательства по сравнению с ГК РСФСР 1964 года к влиянию истечения срока исковой давности на обязательственное отношение между должником и кредитором.

Согласно ст. 230 ГК РСФСР 1964 года не допускался зачет требований, по которым истек срок исковой давности. Иными словами, истечение срока исковой давности хотя бы по одному из встречных требований служило препятствием к их зачету. В действующем ГК РФ это препятствие сформулировано несколько по-иному. Статья 411 ГК РФ не разрешает зачет требований, если по заявлению другой стороны к требованию подлежит применению срок исковой давности и этот срок истек. Буквальное толкование этой нормы приводит к выводу, что само по себе истечение срока исковой давности не является препятствием к совершению зачета, для этого необходимо еще и заявление другой стороны о применении исковой давности. Между тем согласно ст. 199 ГК РФ исковая давность применяется судом, которому сторона в споре адресует такое заявление. Пока такое заявление не сделано, зачет должен быть признан допустимым.

Представляется, что в ст. 411 ГК РФ применительно к исковой давности допущен просчет (едва ли было намерение установить возможность зачета требований с истекшим сроком исковой давности). Попытку исправить этот просчет, причем весьма спорную, предпринял ВАС РФ в Обзоре практики разрешения споров, связанных с прекращением обязательств зачетом встречных однородных требований (информационное письмо Президиума ВАС РФ от 29 декабря 2001 года N 65).

В п. 10 Обзора содержится пример правильного, по мнению Президиума ВАС РФ, подхода к применению правила ст. 411 ГК РФ о том, что не допускается зачет требований, если по заявлению другой стороны к требованию подлежит применению срок исковой давности и этот срок истек. Такой подход нашел отражение при рассмотрении дела по иску о взыскании задолженности по арендной плате. Ответчик иск не признал, указывая на прекращение его обязательства по уплате взыскиваемой задолженности зачетом встречного однородного требования, возникшего у него по другому договору с истцом. Истец же заявлял о ничтожности зачета, ссылаясь на то, что право встречного требования возникло у ответчика в 1995 году, однако о зачете им было заявлено лишь в 2000 году, то есть по истечении трехгодичного срока.

Суд первой инстанции в применении исковой давности отказал, обосновав свое решение тем, что истец не заявил ответчику о пропуске срока исковой давности после получения от последнего заявления о зачете, как этого, по мнению суда первой инстанции, требует ст. 411 ГК РФ. Однако мотивировочная часть решения суда первой инстанции не соответствует буквальному смыслу нормы. Заявление о пропуске срока исковой давности может препятствовать совершению зачета, лишь если оно сделано до, а не после заявления о зачете, поскольку, пока заявление не сделано, заявление о зачете не противоречит ст. 411 ГК РФ, является правомерным и прекращает обязательство.

Суд апелляционной инстанции решение суда первой инстанции отменил и удовлетворил иск, указав, что срок исковой давности в отношении требования ответчика, на основании которого сделано заявление о зачете, истек, а гражданское законодательство, включая ст. 411 ГК РФ, не содержит требования о направлении заявления о пропуске срока исковой давности другой стороне, поскольку согласно п. 2 ст. 199 ГК РФ исковая давность применяется только судом по заявлению, сделанному при рассмотрении спора.

В позиции суда апелляционной инстанции также есть серьезные изъяны. Заявление ответчика о зачете было сделано им до предъявления иска и, естественно, до заявления истца в суде о применении исковой давности к зачтенному ответчиком требованию. Поэтому заявление о зачете не противоречило ст. 411 ГК РФ и повлекло за собой прекращение встречного и основного обязательств. Следовательно, к моменту обращения истца в суд его право требовать исполнения обязательства уже прекратилось, вследствие чего предъявленный иск с точки зрения буквального смысла ст. 411 ГК РФ удовлетворению не подлежал.

Таким образом, в целом проведенный анализ позволяет прийти к выводу о том, что истечение исковой давности по требованию кредитора в обязательстве не прекращает соответствующее обязательственное правоотношение, но вносит качественные изменения в его содержание.

Анализ российской судебной практики показывает, что нормы законодательства о компенсации морального вреда применяются судами не всегда достаточно последовательно, в некоторых случаях обоснованность доводов судов вызывает серьезные сомнения.

Например, при рассмотрении дел о компенсации морального вреда все большее распространение получает применение судами презумпции причинения потерпевшему морального вреда. Однако не всегда эта презумпция применяется достаточно корректно.
Так, в п. 7 утвержденного Президиумом Верховного Суда РФ 16.02.2017 Обзора судебной практики Верховного Суда N 1 (2017) (далее - Обзор) приводится дело, в котором Верховным Судом было отменено оставленное в силе судом апелляционной инстанции решение суда первой инстанции об отказе в удовлетворении требований истца о взыскании компенсации морального вреда за несвоевременную выплату страхового возмещения.
Основанием отмены решения в части отказа в компенсации морального вреда, как указывается в Обзоре, было то, что согласно ст. 15 Закона Российской Федерации от 7 февраля 1992 г. "О защите прав потребителей" моральный вред компенсируется потребителю в случае установления самого факта нарушения его прав, а суды первой и апелляционной инстанций не учли этого обстоятельства. Однако этот тезис Верховного Суда представляется сомнительным.
Согласно ст. 15 Закона о защите прав потребителей моральный вред, причиненный потребителю вследствие нарушения изготовителем (исполнителем, продавцом, уполномоченной организацией или уполномоченным индивидуальным предпринимателем, импортером) прав потребителя, предусмотренных законами и правовыми актами Российской Федерации, регулирующими отношения в области защиты прав потребителей, подлежит компенсации причинителем вреда при наличии его вины. При этом размер компенсации морального вреда определяется судом и не зависит от размера возмещения имущественного вреда, а сама компенсация осуществляется независимо от возмещения имущественного вреда и понесенных потребителем убытков.
Нетрудно видеть, что ст. 15 Закона о защите прав потребителей не устанавливает каких-либо особенностей ни в отношении состава оснований ответственности за причинение морального вреда, ни в отношении распределения бремени доказывания отдельных юридических фактов в рамках указанного состава. В действительности Верховный Суд, отменяя акты судов первой и апелляционной инстанций, лишь воспроизвел приведенное в п. 45 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 28.06.2012 N 17 "О рассмотрении судами гражданских дел по спорам о защите прав потребителей" (далее - Постановление N 17) и также никак не вытекающее из закона суждение о том, что при решении судом вопроса о компенсации потребителю морального вреда достаточным условием для удовлетворения иска является установленный факт нарушения прав потребителя.
При рассмотрении требований потребителя о компенсации причиненного ему морального ст. 15 Закона о защите прав потребителя применяется в совокупности со ст. 151, 1099 - 1101 ГК РФ. Поэтому доказыванию при рассмотрении таких требований подлежат следующие обстоятельства: факт причинения потерпевшему морального вреда, то есть физических или нравственных страданий; факт нарушения прав потребителя; причинная связь между нарушением прав потребителя и причиненным ему моральным вредом; вина причинителя вреда. Как правильно отмечается в п. 1 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 20.12.1994 N 10 "Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда", судам следует в числе прочего устанавливать, чем подтверждается факт причинения потерпевшему нравственных или физических страданий.
Согласно ст. 56 ГПК РФ каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основания своих требований и возражений, если иное не предусмотрено федеральным законом. Аналогичное общее правило установлено в ч. 1 ст. 65 АПК РФ и ч. 1 ст. 62 КАС РФ. Из числа юридических фактов, входящих в состав оснований ответственности за причинение морального вреда, истец (потерпевший) освобождается лишь от необходимости доказывания наличия вины причинителя морального вреда. Это изъятие из общего правила о распределении бремени доказывания основано на правиле п. 2 ст. 1064 ГК, согласно которому лицо, причинившее вред, освобождается от возмещения вреда, если докажет, что вред причинен не по его вине. То есть в данном случае действует презумпция виновности причинителя вреда. Однако все остальные элементы состава оснований ответственности за причинение морального вреда и в первую очередь сам факт причинения морального вреда, то есть претерпевания потерпевшим (в приведенном выше примере - потребителем), должен быть доказан самим потерпевшим.
Игнорирование общих правил процессуального законодательства о распределении бремени доказывания и буквальное следование не вполне корректному тезису п. 45 Постановления N 17 о том, что при решении судом вопроса о компенсации потребителю морального вреда достаточным условием для удовлетворения иска является установленный факт нарушения прав потребителя, может привести к серьезным ошибкам в применении норм материального права. Заметим, впрочем, что вышеупомянутый тезис нельзя назвать полностью ошибочным или противоречащим закону. Он именно не вполне корректен. Поясним сказанное на гипотетическом примере.
Гражданин-потребитель купил сложный бытовой прибор и уехал в длительную командировку. На время своего отсутствия он поручил поверенному осуществлять присмотр за своей квартирой, включая проверку исправности находящегося в ней оборудования. При этом он выдал представителю доверенность на совершение любых действий, необходимых для защиты его интересов. В силу характера командировки поверенный не имеет связи с доверителем, последнему поручено предпринимать все необходимые действия без уведомления об этом доверителя.
В ходе очередной проверки представитель обнаруживает, что принадлежащий доверителю бытовой прибор неисправен, и предъявляет предусмотренные законом требования к продавцу. Продавец необоснованно отказывает в удовлетворении этих требований, и поверенный от имени доверителя предъявляет к продавцу иск, включая в состав исковых требований и требование о компенсации причиненного доверителю морального вреда на основании ст. 15 Закона о защите прав потребителей. Если при рассмотрении такого иска будет доказано нарушение прав доверителя (потребителя) и суд буквально последует п. 45 Постановления N 17, то он должен будет удовлетворить предъявленное поверенным от имени доверителя требование о компенсации морального вреда. Однако удовлетворение требования о компенсации причиненного доверителю морального вреда при таких обстоятельствах прямо противоречило бы закону. Ведь доверитель не знал о нарушении его прав и, соответственно, не мог испытывать ни физических, ни нравственных страданий. Иными словами, моральный вред не был ему причинен.
Поэтому подлежащим доказыванию обстоятельством, помимо самого факта нарушения прав потребителя, является факт осведомленности потребителя об этом нарушении и способности осознавать характер его последствий. Предполагаться может лишь то, что знающий о нарушении своих прав потребитель испытывает от этого как минимум огорчение, то есть претерпевает моральный вред в виде нравственных страданий. Если потерпевший самостоятельно предъявляет иск, то этим обстоятельством он доказывает факт своей осведомленности о нарушении своих прав. Кроме того, объяснения истца о том, что он испытал страдания, сами по себе являются одним из предусмотренных процессуальным законодательством средств доказывания. Если же иск предъявляет представитель, то прежде всего он должен представить доказательства осведомленности доверителя о нарушении его прав, поскольку такая осведомленность является необходимым условием претерпевания морального вреда. Для презумпции такой осведомленности закон не дает никаких оснований.
И лишь затем возникает вопрос о том, испытал ли страдания осведомленный о нарушении своих прав потерпевший. Но и в отношении этого обстоятельства закон какой-либо презумпции не устанавливает.
На первый взгляд несколько более корректно, по сравнению с п. 45 Постановления N 17, сформулирована мысль о презумпции претерпевания морального вреда в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 26.01.2010 N 1 "О применении гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина" (далее - Постановление N 1). В п. 32 Постановления N 1 указывается, в частности, что, поскольку потерпевший в связи с причинением вреда его здоровью во всех случаях испытывает физические или нравственные страдания, факт причинения ему морального вреда предполагается. Однако при детальном рассмотрении этот тезис тоже оказывается не вполне корректным. Разве во всех случаях при причинении вреда его здоровью потерпевший испытывает физические или нравственные страдания? Да, в большинстве случаев испытывает. Но не всегда, а лишь тогда, когда он знает, что его здоровью причинен вред, и способен осознавать характер такого вреда. Поэтому правильнее было бы сказать не "всегда", а "обычно" или "как правило".
Зачастую здоровью потерпевшего может быть причинен вред, о существовании которого он может и не знать. Например, врачом по небрежности назначен прием противопоказанных конкретному пациенту медикаментов, они негативно повлияли на работу внутренних органов, но пациент этого не заметил в силу незначительности такого влияния. Но, конечно, если потерпевший, здоровью которого причинен вред, самостоятельно предъявляет иск о компенсации морального вреда, значит, он такое негативное влияние заметил. А если иск предъявляет представитель, в частности, законный? И если при этом потерпевший вследствие своего физического или психического состояния, например впадения в коматозное состояние, вообще не способен испытать ни физические, ни нравственные страдания?
При этом интересно отметить, что в том же п. 32 Постановления N 1 совершенно правильно разъясняется, что при рассмотрении дел о компенсации морального вреда в связи со смертью потерпевшего иным лицам, в частности членам его семьи, иждивенцам, суду необходимо учитывать обстоятельства, свидетельствующие о причинении именно этим лицам физических или нравственных страданий, однако наличие факта родственных отношений само по себе не является достаточным основанием для компенсации морального вреда. То есть умаление неимущественного блага в виде родственных связей происходит, а морального вреда в связи с этим может и не наступить (и зачастую, в силу достаточно разнообразно складывающихся между родственниками отношений, действительно не наступает). Почему же следует предполагать, что при причинении вреда такому неимущественному благу, как здоровье, моральный вред наступает всегда? Как представляется, для такого вывода нет достаточных оснований.
Необходимо выработать правильный подход к рассматриваемому вопросу. Для этого следует уточнить, что именно может предполагаться при рассмотрении споров о компенсации морального вреда. Еще раз напомним, что наличие морального вреда предполагает негативные изменения в психической сфере человека, выражающиеся в претерпевании последним физических и нравственных страданий. Одной из особенностей морального вреда является то, что эти негативные изменения происходят в сознании потерпевшего.
Как представляется, следует предполагать, что осведомленный о совершении в отношении его любого неправомерного действия потерпевший испытывает по меньшей мере нравственные страдания, если правонарушитель не докажет обратное. Например, клеветник вправе ссылаться на неспособность потерпевшего осознавать позорящий характер распространяемых о нем сведений и будет освобожден от ответственности за причинение морального вреда, доказав это обстоятельство.
Обратимся далее к нормам процессуального законодательства о доказывании. Согласно ч. 1 ст. 61 ГПК РФ обстоятельства, признанные судом общеизвестными, не нуждаются в доказывании. На основании такого признания сторона, на которой лежит бремя соответствующего обстоятельства, освобождается от его доказывания. Есть все основания считать общеизвестным то обстоятельство, что потерпевший, осведомленный о совершении в отношении его неправомерного действия, испытывает в связи с этим переживания (нравственные страдания), и освобождать потерпевшего от доказывания факта претерпевания им морального вреда. Это не лишает ответчика возможности пытаться доказать обратное, то есть то, что потерпевший по каким-то особым причинам не испытывал страданий, несмотря на совершение в отношении его неправомерного действия.
Изложенное дает основания предложить внесение следующих корректировок в п. 45 Постановления N 17 и в п. 32 Постановления N 1.
В п. 45 Постановления N 17 после слов "...при решении судом вопроса о компенсации причиненного потребителю морального вреда достаточным условием для удовлетворения иска является установленный факт нарушения прав потребителя" следует включить предложение "При доказанности осведомленности потребителя о нарушении его прав он освобождается от доказывания факта причинения ему морального вреда. Ответчик вправе доказывать отсутствие такого вреда".
В п. 32 Постановления N 1 слова "...поскольку потерпевший в связи с причинением вреда его здоровью во всех случаях испытывает физические или нравственные страдания, факт причинения ему морального вреда предполагается" целесообразно заменить предложением "При доказанности осведомленности потерпевшего о причинении вреда его здоровью он освобождается от доказывания факта причинения ему морального вреда. Ответчик вправе доказывать отсутствие такого вреда".
Как отмечалось выше, все сказанное выше относительно освобождения потерпевшего от доказывания факта причинения ему морального вреда в случае нарушения прав потребителей и причинения вреда здоровью в полной мере распространяется и на любые другие случаи противоправных действий в отношении других благ, умаление которых порождает право потерпевшего на компенсацию морального вреда, в частности на требование о компенсации морального вреда за нарушение права на судопроизводство в разумный срок и права на исполнение судебного акта в разумный срок. Речь идет о компенсации морального вреда, требование о выплате которой может быть предъявлено вместо требования о выплате той компенсации, о которой говорится в п. 1 ст. 2 Федерального закона от 30.04.2010 N 68-ФЗ "О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок".
Как отмечается в п. 1 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29.03.2016 N 11 "О некоторых вопросах, возникающих при рассмотрении дел о присуждении компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок" (далее - Постановление N 11), названная в указанном Федеральном законе компенсация предусмотрена как мера ответственности государства и имеет целью возмещение неимущественного вреда, причиненного фактом нарушения процедурных условий, обеспечивающих реализацию данных прав в разумный срок, независимо от наличия или отсутствия вины суда, органов уголовного преследования, органов, на которые возложена обязанность по исполнению судебных актов, иных государственных органов, органов местного самоуправления и их должностных лиц.
Далее в том же пункте Постановления N 11 указывается, что данная компенсация не направлена на восполнение имущественных потерь заинтересованного лица и не заменяет собой возмещения имущественного вреда, причиненного ему незаконными действиями (бездействием) государственных органов, в том числе судов. Но при этом присуждение компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок лишает заинтересованное лицо права на компенсацию морального вреда за указанные нарушения по правилам ГК РФ.
Как разъясняется в п. 40 Постановления N 11, поскольку сам факт нарушения права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок свидетельствует о причиненном неимущественном вреде (нарушении права на судебную защиту), а его возмещение не зависит от вины органа или должностного лица, лицо, обратившееся с заявлением о компенсации, не должно доказывать наличие этого вреда. Отсюда Верховный Суд РФ делает вывод о том, что установление факта нарушения права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок является основанием для присуждения компенсации, ссылаясь при этом на ч. 3 и 4 ст. 258 КАС РФ и ч. 2 ст. 222.8 АПК РФ.
Пункт 40 Постановления N 11, как и многие другие пункты этого Постановления, вызывает много вопросов с точки зрения его обоснованности. Эти вопросы заслуживают отдельного рассмотрения. В целях настоящей статьи обратим внимание лишь на то, что, как отчетливо следует из п. 40 Постановления N 11, Верховный Суд квалифицирует компенсацию, предусмотренную п. 1 ст. 2 Федерального закона от 30.04.2010 N 68-ФЗ, не в качестве компенсации морального вреда, причиненного нарушением неимущественного блага в виде права на судебную защиту, а в качестве компенсации непосредственно за причинение вреда самому этому благу. При таком подходе вопрос о моральном вреде, причиненном нарушением права на судебную защиту, по понятным причинам вообще не возникает. Поэтому в Постановлении N 11 не упоминается та презумпция причинения морального вреда, о которой идет речь в рассмотренных выше п. 45 Постановления N 17 и п. 32 Постановления N 1.
В качестве другого примера недостаточной ясности или непоследовательности судебной практики можно привести п. 24 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29.06.2010 N 17 (в ред. Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 16.05.2017 N 17) "О практике применения судами норм, регламентирующих участие потерпевшего в уголовном судопроизводстве" (далее - Постановление N 17).
В п. 24 Постановления N 17 указывается, в частности, что в случае причинения морального вреда преступными действиями нескольких лиц он подлежит возмещению в долевом порядке.
В то же время в утвержденных Постановлением Президиума Верховного Суда РФ от 23.11.2005 Ответах на вопросы о практике применения судами Кодекса РФ об административных правонарушениях, жилищного и земельного законодательства, иных федеральных законов, отвечая на вопрос о том, в каком порядке - долевом или солидарном осуществляется компенсация причиненного морального вреда по уголовным делам, Верховный Суд указал следующее. По общему правилу ст. 322 ГК РФ солидарная обязанность (ответственность) возникает, если солидарность обязанности предусмотрена договором или установлена законом. Согласно ст. 1080 ГК РФ лица, совместно причинившие своими преступными действиями вред, отвечают перед потерпевшим солидарно. Суд вправе возложить на таких лиц ответственность в долях только по заявлению потерпевшего и в его интересах. Исходя из положений ст. 34 УК РФ лица, совместно совершившие преступления, т.е. соисполнители, должны нести солидарную ответственность за причиненный моральный вред.
Налицо разногласие между п. 24 Постановления N 17 и ответом на вопрос, данным в Постановлении от 23.11.2005. Правильным следует признать ответ, данный во втором из названных Постановлений. Согласно общему правилу ст. 1080 ГК РФ лица, совместно причинившие вред, отвечают перед потерпевшим солидарно. Статья 32 УК РФ определяет соучастие в преступлении как умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления. Таким образом, солидарную ответственность за причинение морального вреда должны нести любые соучастники преступления - исполнитель (соисполнители), организатор, подстрекатель и пособник. Поэтому содержащееся в п. 24 Постановления N 17 указание о долевой ответственности причинителей морального вреда применимо лишь к случаю, когда лица, преступными действиями которых причинен моральный вред, не могут быть признаны соучастниками в смысле ст. 32, 33 УК РФ, что возможно в случае совершения преступления несколькими лицами по неосторожности.
При этом необходимо заметить, что правило ст. 1101 ГК, предписывающее при определении размера компенсации морального вреда учитывать в числе прочего степень вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда, вовсе не предполагает индивидуализированный учет степени вины отдельных причинителей вреда, являющихся соучастниками преступления. Для целей определения размера компенсации морального вреда и порядка его взыскания с соучастников преступления степень их вины должна рассматриваться как общая и нераздельная для всех соучастников.

Предисловие. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .7
Раздел I. Моральный вред в российском праве и его зарубежные аналоги
Глава 1. Соотношение морального с другими видами вреда в российском праве. . 10
Глава 2. Аналоги морального вреда в зарубежном праве
§ 1. Англосаксонское право. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .19
§ 2. Романо-германское право
Германия. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .22
Франция. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 25
Раздел II. Компенсация морального вреда в зарубежном законодательстве
и судебной практике
Глава 1. Компенсация морального вреда в странах англосаксонского права
§ 1. Основания ответственности. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .28
§ 2. Компенсация морального вреда при диффамации. . . . . . . . . . . . . . .40
§ 3. Компенсация морального вреда при нарушении договора. . . . . . . . . . .56
§ 4. Тенденции развития законодательства. . . . . . . . . . . . . . . . . . .58
Глава 2. Особенности компенсации морального вреда в США. . . . . . . . . . . 62
Глава 3. Компенсация морального вреда в Германии
§ 1. Основания ответственности за причинение страданий. . . . . . . . . . . .74
§ 2. Размер компенсации за страдания. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .77
Глава 4. Компенсация морального вреда во Франции. . . . . . . . . . . . . . .90
Раздел III. Компенсация морального вреда в России
Глава 1. Правовое регулирование компенсации морального вреда
§ 1. Становление института компенсации морального вреда в российском праве. .99
§ 2. Основания возникновения права на компенсацию. . . . . . . . . . . . . .106
Глава 2. Объект правовой защиты
§ 1. Неимущественные права и блага, защищаемые путем компенсации морального
вреда. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .111
§ 2. Возможна ли компенсация морального вреда при нарушении неимущественных
прав акционеров? . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 119
§ 3. Проблемы компенсации морального вреда при нарушении некоторых
имущественных прав. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 124
§ 4. Компенсация морального вреда, причиненного членам семьи умершего. . . .128
Глава 3. Проблемы компенсации морального вреда при защите чести, достоинства
и деловой репутации
§ 1. Субъектный состав потерпевших. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 133
§ 2. О содержании и форме распространяемых порочащих сведений. . . . . . . .140
§ 3. Распределение ответственности при множественности причинителей вреда. .154
§ 4. Учет вины потерпевшего. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .158
§ 5. Возможна ли ответственность за достоверную диффамацию? . . . . . . . . .161
§ 6. Особенности защиты деловой репутации. . . . . . . . . . . . . . . . . .164
Глава 4. Проблемы компенсации морального вреда, причиненного незаконными
действиями правоохранительных органов
§ 1. Применение норм, регулирующих гражданско-правовую ответственность
правоохранительных органов. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 171
§ 2. Компенсация морального вреда при самооговоре. . . . . . . . . . . . . .175
Глава 5. Применение исковой давности. Переход и зачет права на компенсацию
§ 1. Компенсация морального вреда и исковая давность. . . . . . . . . . . . 178
§ 2. О возможности перехода и зачета требования о компенсации морального
вреда. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .187
Глава 6. Взаимодействие гражданско-правового института компенсации
морального вреда с институтами других отраслей права
§ 1. Семейное право. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .194
§ 2. Трудовое право. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .200
§ 3. Уголовное право и уголовный процесс. . . . . . . . . . . . . . . . . . 212
§ 4. Гражданский процесс. Финансовое право. . . . . . . . . . . . . . . . . 221
Глава 7. Размер компенсации морального вреда
§ 1. Методика определения размера компенсации. . . . . . . . . . . . . . . .227
§ 2. Учет индивидуальных особенностей потерпевшего и иных заслуживающих
внимания обстоятельств причинения вреда. . . . . . . . . . . . . . . . . . .244
§ 3. Влияние имущественного положения потерпевшего на размер компенсации. . 252
Глава 8. Взаимодействие российского права с правом Совета Европы. . . . . . 254
Приложения. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 266

http://ex-jure.ru/law/news.php?newsid=408

Эрделевский А. М.

Моральный вред и компенсация за страдания

Научно-практическое пособие.

М.: Издательство ВЕК 1998

Эрделевский А.М. Моральный вред и компенсация за страдания. Научно-практическое пособие. М., 1998.

М.: Издательство ВЕК, 1998, – 188 с.

ISBN 5-85639-200-0

ISBN 3-406-42518-6

Предлагаемая вниманию читателей книга посвящена комплексному рассмотрению проблем, связанных с применением нового способа защиты гражданских прав – компенсации морального вреда. Приводятся разработанные автором формула и таблица для расчета размера компенсации, которые уже находят применение в судебной практике. Рассмотрены вопросы компенсации в разнообразных случаях нарушений личных неимущественных прав и благ, разработаны образцы исковых заявлений, дана подборка законодательства о компенсации морального вреда.

В книге проведен широкий обзор и дан подробный комментарий судебных решений по искам, связанным с компенсацией морального вреда. Впервые проведено исследование законодательства и судебной практики Англии и США в этой области.

Для судей и других юристов-практиков, преподавателей, аспирантов и студентов юридических вузов,

а также всех тех читателей, которые хотели бы самостоятельно защитить свои интересы в суде.

© А. М. Эрделевский, 1997

© Издательство ВЕК, 1998

Введение...................................................................................................................................................
Глава 1 . Что такое моральный вред.......................................................................................................
Глава 2 . Право на компенсацию морального вреда............................................................................
Глава 3 . Компенсация морального вреда в российской судебной практике....................................
Глава 4 . Как определить размер компенсации морального вреда....................................................
§ 1 . Методика определения размера компенсации морального вреда..............................................
§ 2 . Компенсация морального вреда при посягательствах на жизнь и здоровье.............................
§ 3 . Компенсация морального вреда при посягательствах на честь, достоинство и деловую
репутацию...............................................................................................................................................
§ 4 . Компенсация морального вреда при посягательствах на свободу и личную
неприкосновенность..............................................................................................................................
§ 5 . Компенсация морального вреда при посягательствах на неприкосновенность частной жизни
..................................................................................................................................................................
§ 6 . Компенсация морального вреда при нарушении авторских прав..............................................
§ 7 . Компенсация морального вреда при нарушении прав потребителей и иных имущественных
прав..........................................................................................................................................................
§ 8 . Компенсация морального вреда при нарушении трудовых прав граждан...............................
Глава 5 . Компенсация морального вреда в зарубежном законодательстве и судебной практике.58
§ 1 . Компенсация морального вреда в странах англосаксонского права.........................................
§ 2 . Особенности компенсации морального вреда в США................................................................
Соглашение о добровольной компенсации морального вреда..........................................................

Положим, я, например, глубоко могу страдать, но другой никогда ведь не может узнать, до какой степени я страдаю, потому что он другой, а не я, и, сверх того, редко человек согласится признать другого за страдальца (точно будто это чин).

Эрделевский А.М. Моральный вред и компенсация за страдания. Научно-практическое пособие. М., 1998.

Ф. М. Достоевский «Братья Карамазовы»1

Введение

Вряд ли найдется человек, способный заявить, что он никогда не испытывал страданий. К сожалению, уважаемый читатель, устройство нашей жизни еще далеко не совершенно, и поводы для переживаний и страданий различного характера не заставляют себя долго искать. Широк круг социальных связей современного человека, велика зависимость его от государства и общества, высока вероятность претерпевания человеком многочисленных обид на своем жизненном пути. Незаконное увольнение работника, осмелившегося не согласиться с начальством по какому-либо вопросу; наглая выходка хулиганов, испортившая семье воскресный отдых; сгоревшая квартира в результате неисправности недавно купленного телевизора; не состоявшаяся туристическая поездка, из-за незаконного отказа чиновника в выдаче заграничного паспорта; инвалидность, наступившая вследствие неудачно проведенной операции – эти и многие другие нарушения наших прав, к несчастью, могут коснуться каждого из нас и причинить немалое огорчение. Как защитить свои права и наказать обидчика, если нечто подобное действительно произошло? Самое верное для этого – прибегнуть к помощи государства в лице его правоприменительных органов – суда, прокуратуры, милиции и т. п., и с помощью закона добиться желаемого правового результата. Конечно, работу этих органов сегодня еще нельзя назвать достаточно эффективной – даже не очень умудренному опытом общения с ними человеку хорошо известна судебная волокита, бессодержательные отписки прокуратуры и другие пороки современной российской правоприменительной системы. Тем не менее, другого законного пути добиться восстановления справедливости не существует, и, чем чаще мы будем прибегать к судебной защите своих прав и свобод, чем требовательнее к правоохранительным органам и осведомленнее в своих правах станет каждый человек, тем раньше завершится становление России как подлинно правового государства.

Общепризнано, что для такого государства характерно наличие высокого уровня обеспеченности прав и свобод человека, верховенство общечеловеческих ценностей. Ряд основополагающих международно-правовых актов, касающихся прав и свобод человека, например, Всеобщая декларация прав человека, Международный пакт о гражданских и политических правах, предусматривают необходимость обеспечения основных прав человека. Конституция Российской Федерации (глава 2) ставит право на жизнь, здоровье, честь и достоинство в ранг естественных и неотчуждаемых прав личности, что предполагает, в числе прочего, эффективную охрану и защиту этих прав. Важнейшей задачей правового государства должно быть обеспечение наиболее справедливого, быстрого и эффективного восстановления нарушенного права и (или) возмещение причиненного вреда. Российская Федерация, объявившая себя в ст. 1 Конституции РФ правовым государством, должна соответствовать этим критериям.

Одним из видов вреда, который может быть причинен человеку, является так называемый «моральный вред», то есть страдания, вызванные различными неправомерными действиями. Вопрос о моральном вреде длительное время являлся предметом научных дискуссий, причем основным центром тяжести этих споров был вопрос о допустимости компенсации морального вреда в денежной форме. Преобладающим на многие годы оказалось мнение о недопустимости такой компенсации, в связи с чем и гражданское законодательство России до 1990 года не предусматривало ни самого понятия морального вреда, ни, естественно, возможности его компенсации. Судебная практика, в соответствии с господствующей доктриной, была стабильной: суды неизменно отказывали в изредка предъявлявшихся исках о компенсации морального вреда в денежной форме. Само существо доктрины заключалось в том, что принцип компенсации морального вреда признавался классово чуждым социалистическому правосознанию2 и основывалось, в частности, на демагогических утверждениях о невозможности измерять достоинство советского человека в презренном металле. Кстати, подобных предложений никто и не делал, поскольку идея сторонников компенсации морального вреда состояла не в измерении личных неимущественных прав в деньгах, а в обязанности правонарушителя к совершению действий имущественного характера, направленных на сглаживание остроты переживаний, вызванных правонарушением, то есть деньги рассматривались не в качестве эквивалента перенесенных страданий, а в качестве источника положительных эмоций, способных полностью или частично погасить негативный эффект, причиненный психике человека в результате нарушения его прав.

Позитивные взгляды на эту проблему, высказываемые, например, И. Брауде3 , Б. Утевским4 , в основном до начала тридцатых годов, не возымели воздействия на законодательство и судебную практику.

1 Ф. М.Достоевский. Братья Карамазовы. М. 1991. С. 307.

2 Зейц А. Возмещение морального вреда по советскому праву. Еженедельник советской юстиции. 1927. № 47. С. 1465.3 Брауде И. Возмещение неимущественного вреда. Революционная законность. 1926. № 9.,С. 12.

Эрделевский А.М. Моральный вред и компенсация за страдания. Научно-практическое пособие. М., 1998.

После провозглашения «полной победы социализма в СССР» дискуссии как-то сами собой прекратились, и в дальнейшем, в результате соответствующей пропаганды, в общественном правосознании представления о недопустимости оценки и компенсации морального вреда в имущественной форме укоренились настолько, что появлявшиеся в печати сообщения о случаях присуждения имущественных компенсаций за причиненные физические или нравственные страдания (преподносившиеся в достаточно гротескном виде) воспринимались скорее как курьезы «мира чистогана», чуждые социалистическому правовому регулированию. Любопытно, что это не препятствовало, однако, использованию норм зарубежного законодательства о компенсации морального вреда при предъявлении советскими гражданами исков к иностранным юридическим и физическим лицам.

В шестидесятых годах дискуссии по этому поводу возобновились. Принцип компенсации морального вреда поддерживался в работах Малеина Н.С.1 , Братуся С.Н.2 , Беляковой А.М.3 , Шиминовой М.Я.4 , Тархова В.А.5 и других. Признавалась необходимость введения института имущественного возмещения неимущественного вреда, поскольку область гражданско-правового регулирования охватывает не только имущественные, но и личные неимущественные отношения. Высказываемые в поддержку принципа возмещения морального вреда взгляды в немалой степени подкреплялись и тем, что законодательство ряда государств, являвшихся в то время социалистическими, возмещение морального вреда предусматривало. (Польская Народная Республика, Чехословацкая Советская Социалистическая Республика, Венгерская Народная Республика, Германская Демократическая Республика.)

Но более серьезным аргументом против компенсации морального вреда в имущественной форме была невозможность, или, по крайней мере, трудность ее объективной оценки. Такая позиция отражала в себе представления о свойственном гражданскому праву принципе эквивалентного возмещения, не учитывая, что при причинении вреда личным неимущественным правам и другим нематериальным благам принцип эквивалентности неприменим. Проведение сравнительного анализа соответствия правонарушениям мер ответственности, предусмотренных различными отраслями законодательства, позволяло сделать вывод об относительности этого соответствия и несостоятельности аргументации противников компенсации морального вреда.

Однако до начала девяностых годов понятие «моральный вред» не было легализовано в российском гражданском праве, что исключало возможность применения гражданско-правовых средств защиты нарушенных прав путем компенсации морального вреда. Лишь 12 июня 1990 г. право на возмещение морального вреда было установлено в Законе СССР о печати и других средствах массовой информации6 , хотя содержание понятия морального вреда в этом акте не было раскрыто. Статья 39 этого закона предусматривала, что моральный вред, причиненный гражданину в результате распространения средством массовой информации не соответствующих действительности сведений, порочащих честь и достоинство гражданина либо причинивших ему иной неимущественный ущерб, возмещается по решению суда средством массовой информации, а также виновными должностными лицами и гражданами. В этой же статье было предусмотрено, что моральный вред возмещается в денежной форме, в размере, определяемом судом.

Существенный шаг вперед в этом отношении был сделан принятием Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик 31 мая 1991 г.7 (далее – Основы), где наконец моральный вред был определен как «физические или нравственные страдания». Российские законодатели пошли по пути внесения норм о компенсации морального вреда в отдельные законодательные акты. Это Закон об охране окружающей природной среды от 19 декабря 1991 г.8 , Закон о средствах массовой информации от 27 декабря 1991 г.9 , Закон о защите прав потребителей от 7 февраля 1992 г.10 , Правила возмещения работодателями вреда, причиненного работникам увечьем, профессиональным заболеванием либо иным повреждением здоровья, связанным с исполнением ими трудовых обязанностей, утвержденные Постановлением ВС РФ от

4 Утевский Б. Возмещение неимущественного вреда как мера социальной защиты. Еженедельник советской юстиции. 1927. № 35. С. 1083.

1 Малеин Н. С. Гражданский закон и права личности в СССР. М., 1981. С. 163.2 Братусь С. Н. Юридическая ответственность и законность. М., 1976. С. 202.

3 Белякова А. М. Имущественная ответственность за причинение вреда. М., 1979. С. 10.4 Шиминова М. Я. Компенсация вреда гражданам. М., 1979. С. 51.

5 Тархов В. А. Ответственность по советскому гражданскому праву. Саратов, 1973. С. 23.6 ВВС СССР. 1990. № 26. Ст. 492.

7 ВВС СССР. 1991. № 26. Ст. 733.

8 ВВС РФ. 1992. № 10. Ст. 457.

9 ВВС РФ. 1992. № 7. Ст. 300.

10 ВВС РФ. 1992. № 15. Ст. 766.

Эрделевский А.М. Моральный вред и компенсация за страдания. Научно-практическое пособие. М., 1998.

24 декабря 1992 г.1 , Закон о статусе военнослужащих от 22 января 1993 г.2 . Такая законодательная ситуация порождала сомнения в возможности применения системы генерального деликта в отношении компенсации морального вреда, а столь значительное количество нормативных актов, регулирующих разнородные общественные отношения создает по-прежнему дополнительные сложности в правоприменительной практике, усугубляющиеся разными сроками принятия и введения в действие указанных нормативных актов.

Введенные в действие в 1995–1996 гг. части первая и вторая Гражданского кодекса РФ содержат несколько иной, по сравнению с предшествующими нормативными актами, подход к институту компенсации морального вреда, что неизбежно приведет к росту противоречий в и без того не устоявшейся в данном вопросе судебной практике. Пленум Верховного суда Российской Федерации в Постановлении от 20 декабря 1994 г. № 10 рассмотрел некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда. Это Постановление устранило неясности в вопросе о конкуренции нормативных актов при применении законодательства о компенсации морального вреда. Однако по поводу определения размера компенсации морального вреда это Постановление существенных для практического применения указаний не содержит. По мнению автора в Постановлении содержится явно неверное суждение о возможности компенсации морального вреда юридическому лицу. Мнение о неверности этого суждения разделяет также ряд других авторов3 .

Принятие нового Гражданского кодекса, несомненно, знаменовало собой важный этап в истории гражданского права России. Значение ГК для стабилизации и дальнейшего развития отношений в гражданском обороте, перевода их на новый, качественно более высокий уровень. Вместе с тем, нельзя не отметить, что ГК существенно сузил область применения института компенсации морального вреда по сравнений с Основами, что вряд ли можно считать положительным шагом в процессе становления правового государства. Подобные ретирады не единичны в российском законодательстве. Достаточно вспомнить одиозную ситуацию с п. 3 ст. 30 Закона РСФСР «О собственности», принятого спустя полгода после принятия Декларации о государственном суверенитете России. Этой нормой устанавливалось право собственника требовать от государства возмещения ущерба, причиненного преступлением, с последующим взысканием этих средств государством с причинителя вреда, что весьма позитивно отражало признание государством Россия своей ответственности за состояние правопорядка в обществе, особенно если учесть отсутствие подобной нормы в Законе СССР «О собственности». Более того, поскольку российский Закон не указывал на какой-либо определенный вид ущерба от преступления, подлежащий возмещению государством, вполне можно было предполагать возмещение в этом порядке с момента вступления в силу Основ на территории России и морального вреда, причиненного собственнику преступлением. Российские граждане в первое время после введения в действие 1 декабря 1991 г. Закона РСФСР «О собственности»4 не предпринимали попыток воспользоваться теми преимуществами, которые предоставлял п. 3 ст. 30 Закона, тем более что оставлявшая желать лучшего редакция этой нормы требовала разработки подзаконного акта, который разъяснил бы порядок ее применения.

Отрицательные последствия неясности закона не замедлили проявиться в первых же судебных процессах, связанных с применением этой нормы, поскольку суды не знали, в каком порядке должно производиться такое возмещение. Президент РФ поручил Министерству юстиции подготовить соответствующий нормативный акт, но это поручение не было выполнено. Правоведы уже готовились к научным дискуссиям в связи с возникшей ситуацией, когда проблема разрешилась самым неожиданным образом: Законом РФ от 14 мая 1993 г. о республиканском бюджете на 1993 г. действие п. 3 ст. 30 приостанавливается на 1993 г., Указ Президента РФ от 22 декабря 1993 г. продлевает приостановление действия этого пункта на 1994 г., а Федеральный Закон о федеральном бюджете на 1994 год подтверждает это продление, и, наконец, Федеральный Закон от 30.11.94 о введении в действие части первой Гражданского кодекса РФ отменяет Закон РСФСР «О собственности» полностью, не оставляя следа, разумеется, и от п. 3 ст. 30. Интересно, что этим же Федеральным законом признан утратившим силу Закон РСФСР о предприятиях и предпринимательской деятельности, кроме ст. 34 и 35. Однако о п. 3 ст. 30 Закона о собственности законодатель подобной же заботливости не проявил, нарушив тем самым сформулированную в ст. 52 Конституции РФ гарантию: «Права потерпевших от преступлений и злоупотреблений властью охраняются законом. Государство обеспечивает потерпевшим доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба».

Заслуживающим внимания моментом в развитии института морального вреда является его появление этого института в уголовном законодательстве, в связи с введением в ст. 128.1. УК РСФСР 13 декабря 1994 г.

2 ВВС РФ. 1993. № 6. Ст. 188.

3 Брагинский М., Суханов Е., Ярошемко К. Комментарии ГК РФ. Объекты гражданских прав. Хозяйство и право. 1995. № 5. С. 23.4 ВВС РСФСР. 1990. № 30. Ст. 416.

Эрделевский А.М. Моральный вред и компенсация за страдания. Научно-практическое пособие. М., 1998.

«Разглашение сведений, составляющих врачебную тайну»1 причинение значительного морального вреда в качестве квалифицирующего признака. В ст. 61 нового Уголовного кодекса РФ от 13 июня 1996 г. в качестве одного из обстоятельств, смягчающих наказание, предусмотрено добровольное возмещение морального вреда, причиненного в результате преступления2 .

С 1 марта 1996 г. введен в действие новый Семейный кодекс РФ, где в п. 4 ст. 30 предусмотрено право добросовестного супруга требовать компенсации морального вреда в случае признания брака недействительным3 .

В связи с отсутствием единого подхода в судебной практике к определению размера компенсации морального вреда, может возникнуть сомнение в том, является ли судебное решение в этой части актом применения права, то есть применения равной меры к разным людям, существует ли такая мера объективно, возможна ли проверка законности и обоснованности судебного решения в отношении правильности определения размера компенсации морального вреда. При таких обстоятельствах необходимо концептуальное решение этой проблемы. В настоящей работе предлагается такая концепция, основанная на научном подходе к вопросу компенсации морального вреда вообще и определения денежного размера компенсации в частности, и направленная на установление единообразия правоприменительной практики в этом вопросе.

Когда институт компенсации морального вреда появился в российском законодательстве, можно было прогнозировать, что суды окажутся «завалены» большим количеством исков о возмещении морального вреда, причиненного неправомерными действиями органов государственного управления и должностных лиц, ущемляющими права граждан. Однако этого не произошло, хотя, как показывает практика, жители России не обделены поводами для переживаний. Очевидно, помимо достаточно неэффективного и затяжного судопроизводства, такая ситуация порождается недостаточной юридической грамотностью населения. Граждане, как правило, не знают в полном объеме своих личных неимущественных прав и, соответственно, не могут самостоятельно установить факт их нарушения. Необходимость хорошо представлять содержание своих прав и обязанностей наглядно следует, например, из Закона РФ «Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан»4 , где в ст. 6 на гражданина возложена обязанность доказать факт нарушения своих прав и свобод. На протяжении десятилетий превозносимый на словах и унижаемый на деле, «простой советский человек» еще не привык бережно относиться к своему психическому благополучию и предъявлять обидчику счет за его нарушение. Большие затруднения представляет также предварительная оценка предполагаемого размера компенсации за причинение морального вреда. Помочь читателю самостоятельно разобраться в сложных проблемах компенсации морального вреда и применять полученные знания на практике – в этом заключается одна из основных целей настоящей работы.

Глава 1. Что такое моральный вред

Понятие «моральный вред» было введено в гражданское законодательство, очевидно, для сохранения терминологической преемственности с уголовно-процессуальным законодательством, поскольку до недавнего времени единственным основанием считать моральный вред правовой категорией являлась ст. 53 УПК РСФСР, определявшая потерпевшего как лицо, которому преступлением причинен «моральный, физический или имущественный вред». Принимая во внимание установленное законодателем содержание этого понятия (нравственные и физические страдания), название «моральный вред» вряд ли может быть признано удачным, поскольку понятие «мораль» применительно к личности означает совокупность представлений об идеале, добре и зле, справедливости и несправедливости. Прежде чем перейти к анализу понятия «моральный вред» необходимо отметить, что под вредом в гражданском праве понимаются неблагоприятные изменения в охраняемом законом благе, при этом само благо может быть как имущественным, так и неимущественным.

Перечень охраняемых законом неимущественных благ указан в Конституции РФ. Это право на жизнь, здоровье, честь, достоинство, доброе имя, свободу, личную неприкосновенность, неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, причем в Конституции подчеркивается (п. 1 ст. 55), что этот перечень не должен толковаться как отрицание или умаление других общепризнанных прав и свобод личности. Упомянутые права имеют абсолютный характер.

Как было отмечено выше, понятие морального вреда в гражданско-правовом смысле раскрыто в ст. 151 ГК РФ, где моральный вред определяется как «физические или нравственные страдания». Очевидно,

2 СЗ РФ. 1996. № 25. Ст. 2954.

3 СЗ РФ. 1996. № 1. Ст. 16.

4 ВВС РФ. 1993. № 19. Ст. 685.

Эрделевский А.М. Моральный вред и компенсация за страдания. Научно-практическое пособие. М., 1998.

что законодатель применяет слово «страдания» как ключевое в определении морального вреда. Это представляется вполне обоснованным. Термин «страдание» с необходимостью предопределяет, что действия причинителя морального вреда обязательно должны найти отражение в сознании потерпевшего, вызвать определенную психическую реакцию. При этом вредоносные изменения в охраняемых благах находят отражение в сознании в форме ощущений (физические страдания) и представлений (нравственные страдания). Наиболее близким к понятию «нравственные страдания» следует считать понятие «переживания». Содержанием переживаний может являться страх, стыд, унижение, иное неблагоприятное в психологическом аспекте состояние. Согласно праву Великобритании и всех штатов США, аналогом морального вреда в смысле ст. 151 ГК РФ является «психологический вред» (psychological damage), который определяется как «физические и психические страдания» (physical and mental sufferings), причем под психическими страданиями англо-американская судебная практика понимает негативные эмоциональные реакции (emotional reactions). Что же представляет собой деяние, влекущее причинение морального вреда? Рассмотрим этот вопрос отдельно для обеих его составляющих. Кажется вполне очевидным, что любое неправомерное действие или бездействие может вызвать нравственные страдания той или иной степени. Очевидно, что понятия «вред здоровью» и «моральный вред» могут быть сведены в единое понятие «неимущественный вред». Для установления единообразия в понимании применяемой терминологии необходимо проанализировать содержание понятия «здоровье». В качестве международно признанного и наиболее широкого определения примем определение Всемирной организации здравоохранения: «Здоровье – это состояние полного социального, психического и физического благополучия»1 . В общем случае, неправомерное действие лишает субъекта, в отношении которого оно совершено, по крайней мере одного из элементов указанного благополучия. Как будет показано ниже, российское законодательство понимает под здоровьем физическое и психическое благополучие.

Отсюда следует, что понятия «вред здоровью» и «страдания» частично совпадают по своему содержанию, так как претерпевание страданий означает утрату психического благополучия. В целях достижения терминологической и правовой корректности введем понятие «телесный вред», заменив им в ходе наших рассуждений понятие «вред здоровью» содержащееся в ст. 59 ГК РФ и понимая под телесным вредом любые негативные изменения в телесной сфере человека.

Определение понятия «моральный вред» дал Пленум Верховного суда РФ в Постановлении «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда»2 . «Под моральным вредом понимаются нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага (жизнь, здоровье, достоинство личности, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна и т. п.), или нарушающими его личные неимущественные права (право на пользование своим именем, право авторства и другие неимущественные права в соответствии с законом об охране прав на результаты интеллектуальной деятельности) либо нарушающими имущественные права гражданина.

Моральный вред, в частности, может заключаться в нравственных переживаниях в связи с утратой родственников, невозможностью продолжать активную общественную жизнь, потерей работы, раскрытием семейной, врачебной тайны, распространением не соответствующих действительности сведений, порочащих честь, достоинство или деловую репутацию гражданина, временным ограничением или лишением каких-либо прав, физической болью, связанной с причиненным увечьем, иным повреждением здоровья либо в связи с заболеванием, перенесенным в результате нравственных страданий и др.»

Процитированное определение заслуживает внимания. Хотя в определении не дается общего определения физических или нравственных страданий, из приведенного текста следует, что суд попытался раскрыть содержание одного из видов морального вреда – нравственных страданий. Очевидно, что суд понимает под нравственными страданиями переживания, что совпадает с позицией автора настоящей работы. Необходимо отметить неудачное употребление термина «нравственные переживания». Заметим, что суд признает как первичный, так и отдаленный моральный вред, указывая, что «моральный вред...

может заключаться в... переживаниях... в связи с болью... либо в связи с заболеванием, перенесенным в результате нравственных страданий...». Это происходит, например, в случае, когда в результате распространения не соответствующих действительности порочащих сведений у лица, испытавшего по этому поводу переживания (моральный вред в виде нравственных страданий – первичный моральный вред), происходит в результате этого гипертонический криз с болевыми ощущениями (моральный вред в виде физических страданий – вторичный моральный вред).

Установление четкой терминологии представляется очень важным для правильного разграничения отдельных видов вреда и их последующего возмещения. Физический (телесный) вред – это вред материальный и вместе с тем неимущественный. Вредоносные изменения происходят в телесной (то есть

1 Донцов С.Е., Глянцев В.В. Возмещение вреда по советскому законодательству. М., 1980. С. 160.2 Российская газета. 1995. 8 февр.

Эрделевский А.М. Моральный вред и компенсация за страдания. Научно-практическое пособие. М., 1998.

материальной сфере потерпевшего) под влиянием определенных внешних воздействий. Эти изменения в телесной сфере приводят или могут привести к негативным изменениям в психической сфере и (или) в имущественной сфере личности. Негативные изменения в психической сфере могут выражаться в обоего рода страданиях (моральный вред), а негативные изменения в имущественной сфере – в расходах, связанных с коррекцией или функциональной компенсацией телесных недостатков, и утрате дохода (заработка, имущественный вред). Таким образом, любой телесный вред в целях его возмещения (именно возмещение вреда является целью гражданско-правового регулирования) распадается на моральный вред и имущественный вред. Собственно говоря, к такому же выводу приводит и анализ ст. 12 и 15 ГК РФ. В ст. 12 отсутствует такой способ защиты гражданских прав как «возмещение вреда», но указан способ «возмещение убытков». Текст ст. 15 позволяет сделать вывод, что термин «убытки» применим как к случаям договорных, так и деликтных обязательств: «Под убытками понимаются расходы, которые лицо, чье право нарушено, произвело или должно будет произвести для восстановления нарушенного права, утрата или повреждение его имущества (реальный ущерб), а также неполученные доходы, которые это лицо получило бы при обычных условиях гражданского оборота, если бы его право не было нарушено (упущенная выгода)». Такое понимание убытков применимо в целях его возмещения как при причинении телесного, так и имущественного вреда. Например, гражданин лишается ноги в результате дорожно-транспортного происшествия. Причиненный ему физический вред выражается в утрате ноги. Этот физический вред вызывает физические страдания в момент причинения увечья, в процессе заживления раны, в последующих болевых ощущениях. Одновременно осознание своей ущербности, неполноценности, невозможности вести равноценную прежней жизнь, утрата прежней работы заставляют его испытывать переживания, то есть претерпевать нравственные страдания. В совокупности нравственные и физические страдания составляют моральный вред, который при наличии других необходимых условий должен быть в соответствии со ст. 151 ГК РФ компенсирован в денежной форме.

Помимо этого, чтобы поддерживать свое существование, иметь возможность передвигаться, вести достойный человека образ жизни, он заказывает протез, покупает транспортное средство, вынужден обращаться за такими платными услугами, к каким вынуждает его состояние увечья. Пользуясь терминологией ст. 15 ГК, он несет расходы для восстановления своего нарушенного права на полноценную, достойную человека жизнь, составляющие реальный ущерб. Теряя прежнюю работу, он утрачивает прежний доход (упускает выгоду), который не утратил бы, если бы его здоровье не было нарушено. В целом, он несет убытки, которые подлежат возмещению в полном объеме. Этот пример показывает, что физический вред возмещается путем возмещения морального и имущественного вреда, вызванных телесным вредом (опосредованное возмещение вреда), как показано в нижеприведенной схеме.

/не приводятся/

Неправильное разграничение вреда по его видам может привести к неверным выводам. Проиллюстрируем это выдержкой из работы Беляковой А.М.1 : «Автором уже высказывалось суждение о недопустимости компенсации морального вреда, выражающегося в душевных переживаниях, страданиях, физической боли потерпевшего... Как бы не была велика утрата матери, лишившейся ребенка из-за автокатастрофы, компенсировать ее с помощью денег невозможно. Но моральный вред может проявиться в ограничении возможности лица активно участвовать в жизни: свободно передвигаться из-за ампутации ног, видеть или слышать при потере зрения или слуха и т. д. И если невозможно оценить в деньгах душевные страдания, то допустимо было бы взыскание с причинителя вреда средств с целью облегчения жизни потерпевшего. За счет причинителя вреда можно было бы приобрести телевизор для потерпевшего, лишенного возможности ходить в театр и кино, потерявшего вследствие увечья зрение и т. д. Мы разделяем позицию Малеина Н.С. в том, что размер возмещения морального вреда должен определяться не по принципу эквивалентности, а сообразно с особенностями конкретного случая, в рамках которого может учитываться характер вреда, имущественное положение потерпевшего и причинителя вреда и другие факторы».

Позиция автора процитированных строк в достаточной степени противоречива. Признавая, с одной стороны, неприменимость принципа эквивалентности при возмещении морального вреда, она, с другой стороны, не допускает компенсацию в деньгах переживаний, страданий, физической боли, то есть не допускает компенсации собственного морального вреда, причем, как это следует из примера со смертью ребенка, именно в связи с невозможностью установления эквивалентности между страданиями по поводу смерти ребенка и размером денежной компенсации. Конечно, денежная компенсация не возместит утраты ребенка, но даже если эта компенсация позволит хотя бы временно сменить обстановку, то неизбежные в данном случае страдания будут несколько сглажены, переживания могут быть частично смягчены,

1 Белякова А. М. Гражданско-правовая ответственность за причинение вреда (теория и практика). Автореф. Дис. д-ра юрид. наук. М., 1987. С. 51-52.

Эрделевский А.М. Моральный вред и компенсация за страдания. Научно-практическое пособие. М., 1998.

уменьшена продолжительность их претерпевания или снижена острота. Подмена понятий имеет место в сентенции относительно того, что моральный вред «может проявиться в ограничении возможности лица...

свободно передвигаться из-за ампутации ног, видеть или слышать при потере зрения или слуха...». Отмеченные ограничения – это проявление телесного вреда. Проявления же морального вреда – это переживания по поводу наличия указанных ограничений. В то же время приведенные автором примеры возмещения вреда (покупка телевизора, проигрывающего устройства и пластинок) – это примеры будущих или уже произведенных расходов, вызванных причинением телесного вреда.

Приобретение этих устройств не помогает лучше ходить, видеть или слышать, но дает возможность иметь приблизительный эквивалент утраченных благ и в то же время сгладить, компенсировать переживания по поводу неудобств и лишений, вытекающих из невозможности ходить, видеть или слышать. Если бы в ситуации с ампутацией ног лицу были бы установлены высококачественные протезы, позволяющие самостоятельно передвигаться, и был бы приобретен автомобиль (то есть произведено возмещение телесного вреда, опосредованное через возмещение имущественного вреда), то в покупке телевизора в качестве компенсации морального вреда не было бы необходимости. Разумеется, подлежащий компенсации моральный вред и в этом случае имел бы место в виде переживаний лица по поводу неудобств, связанных с пользованием протезами, осознания ущербности, отличия от других людей, и т. п.

Поскольку опосредованное через возмещение имущественного вреда возмещение телесного вреда выражается, как и компенсация морального вреда, в денежной форме, возникает вопрос об их разграничении.

Трудность такого разграничения состоит именно в единстве формы компенсации морального вреда и возмещения имущественного вреда, поскольку деньги являются универсальным имущественным эквивалентом, дающим возможность приобрести необходимые конкретному лицу блага.

Принцип разграничения можно сформулировать следующим образом: опосредованное через возмещение имущественного вреда возмещение телесного вреда направлено на устранение или ослабление самих телесных дисфункций или их внешних проявлений, в то время как компенсация морального вреда направлена на устранение или сглаживание переживаний, страданий, связанных с причинением телесного вреда. Поскольку, как было отмечено выше, моральный вред находит выражение в негативных психических реакциях потерпевшего, правильнее было бы использовать понятие «психический вред». Таким образом, «вред» как общее понятие подразделялось бы на «имущественный, телесный или психический вред».

Поскольку компенсация морального вреда является новым для российского законодательства правовым институтом, его несовершенство влечет возникновение большого количества теоретических и правоприменительных проблем. Одной из таких проблем является субъектный состав лиц, имеющих право требовать защиты нарушенных гражданских прав путем компенсации морального вреда.

Первоначально эта проблема возникла в связи с принятием Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик (далее – Основ). В п. 6 ст. 7 Основ устанавливалось, что «Гражданин или юридическое лицо, в отношении которых распространены сведения, порочащие его честь, достоинство или деловую репутацию, вправе наряду с опровержением таких сведений требовать возмещения убытков и морального вреда, причиненных их распространением». Грамматический анализ этой нормы давал основания полагать, что, во-первых, понятия «честь и достоинство» применимы к юридическим лицам, и, во-вторых, юридическое лицо вправе требовать возмещения морального вреда.

Очевидно, что вряд ли уместно было применять понятие «достоинство», то есть сопровождающееся положительной оценкой лица отражение его качеств в собственном создании, к юридическому лицу – искусственному образованию, собственным сознанием не обладающему. Поскольку юридическому лицу свойственно участие именно в деловых отношениях, понятие чести в отношении юридического лица полностью совпадало с понятием деловой репутации как сопровождающегося положительной оценкой общества отражения деловых качеств лица в общественном сознании и являлось, таким образом, абсолютно избыточным. С принятием первой части Гражданского кодекса РФ (далее – ГК) это несоответствие было устранено, так как ст. 152 ГК предусматривает гражданско-правовую защиту только деловой репутации юридического лица. Эта норма регулирует защиту чести, достоинства и деловой репутации граждан и деловой репутации юридических лиц, причем п. 1-6 ст. 152 ГК регулируют защиту чести, достоинства и деловой репутации гражданина, а п. 7 ст. 152 ГК является отсылочной нормой, согласно которой «Правила настоящей статьи о защите деловой репутации гражданина соответственно применяются к защите деловой репутации юридического лица.». Моральный вред упоминается в п. 5 ст. 152 ГК: «Гражданин, в отношении которого распространены сведения, порочащие его честь, достоинство или деловую репутацию, вправе наряду с опровержением таких сведений требовать возмещения убытков и морального вреда, причиненных их распространением».

Очевидно, что грамматический анализ ст. 152 ГК, как и в случае ст. 7 Основ, дает основания для вывода о праве юридического лица требовать возмещения морального вреда. Здесь следует сделать

Эрделевский А.М. Моральный вред и компенсация за страдания. Научно-практическое пособие. М., 1998.

небольшое отступление от рассматриваемого вопроса и подчеркнуть – возмещения, а не компенсации морального вреда, если придерживаться точного текста анализируемой нормы, хотя ст. 12 ГК, определяющая способы защиты гражданских прав, указывает только компенсацию морального вреда как один из способов защиты. Статья 151 ГК и § 4 гл. 59 ГК также регулируют отношения, связанные именно с компенсацией (а не с возмещением) морального вреда. Наличие у законодателя намерения ввести наряду с компенсацией морального вреда еще один способ защиты гражданских прав – возмещение морального вреда (как один из иных способов защиты в смысле ст. 12 ГК) для защиты чести, достоинства и деловой репутации не представляется вероятным, учитывая отсутствие в ГК каких-либо норм, регулирующих возмещение морального вреда, а также прямое указание именно на компенсацию морального вреда применительно к защите чести, достоинства и деловой репутации в ст. 1100 ГК. Таким образом, следует сделать вывод о неточном формулировании законодателем п. 5 ст. 152 ГК, то есть законодатель имел в виду право гражданина «...требовать возмещения убытков и компенсации морального вреда...». Собственно говоря, именно в таком аспекте и подходит к отмеченной неточности правоприменитель, однако законодателю целесообразно устранить ее в установленном порядке.

Возвращаясь к вопросу о праве юридического лица требовать компенсации морального вреда, заметим, что Пленум Верховного суда РФ, основываясь, по-видимому, только на грамматическом анализе вышеупомянутых норм, встал на позицию допустимости такого требования, указав в п. 5 своего постановления № 10 от 20 декабря 1994 г. следующее: «Правила, регулирующие компенсацию морального вреда в связи с распространением сведений, порочащих деловую репутацию гражданина, применяются и в случае распространения таких сведений в отношении юридического лица (пункт 6 статьи 7 Основ... по правоотношениям, возникшим после 3 августа 1992 г., пункт 7 статьи-152 Гражданского кодекса... по правоотношениям, возникшим после 1 января 1995 г.)». Эта позиция нашла некоторую поддержку и в юридической литературе.

Однако применение логического и системного анализа позволяет сделать.вывод о неверности такого подхода. Определение морального вреда дается в ст. 151 ГК, где под моральным вредом понимаются «физические и нравственные страдания». При этом ст. 151 ГК имеет название «Компенсация морального вреда» и регулирует компенсацию морального вреда, причиненного гражданину. Такая же ситуация имеет место и в отношении § 4 «Компенсация морального вреда» главы 59 ГК. Содержание этих норм безусловно предполагает, что субъектом, которому причиняется моральный вред, может быть только гражданин, так как иное понимание заставило бы предположить возможность претерпевания юридическим лицом физических или нравственных страданий, что несовместимо с правовой природой юридического лица как искусственно созданного субъекта права, не обладающего психикой и не способного испытывать эмоциональные реакции в виде страданий и переживаний. С равным успехом можно было бы говорить о телесных повреждениях транспортного средства в дорожно-транспортном происшествии.

Предположение же о том, что «моральный вред» применительно к юридическому лицу есть некая иная категория, чем «моральный вред» применительно к гражданину, то есть содержанием такого вреда являются не физические и нравственные страдания, а нечто иное, также не выдерживает критики, так как в этом случае мы столкнулись бы с феноменом, не определяемом и не регулируемом Гражданским кодексом.

На недопустимость применения норм о компенсации морального вреда к защите деловой репутации юридического лица указывает и применение законодателем слова «соответственно» в п. 7 ст. 152 ГК: «Правила настоящей статьи о защите деловой репутации гражданина соответственно применяются к защите деловой репутации юридического лица». «Соответственно» в данном случае следует рассматривать как указание на допустимость применения к юридическому лицу тех правил ст. 152, которые соответствуют статусу и правовой природе юридического лица. Как было показано выше, институт компенсации морального вреда не может применяться в отношении юридических лиц. Для установления определенности в рассматриваемом вопросе целесообразно было бы скорректировать редакцию п. 7 ст. 152 ГК, определенно исключив применение компенсации морального вреда к защите деловой репутации юридического лица.

Изложенная позиция находит свое подтверждение и в судебных решениях по конкретным делам. Так, в частности, Савеловским народным судом г. Москвы был рассмотрен иск страховой компании к средству массовой информации. Предметом иска являлось требование страховой компании об опровержении сведений, порочащих ее деловую репутацию (осуществление деятельности без соответствующей лицензии), сопряженное с требованием о возмещении убытков и компенсации морального вреда. Суд удовлетворил требования об опровержении сведений и возмещении убытков, и отказал в удовлетворении требования о компенсации морального вреда1 :

«Страховая компания обратилась в суд с иском к издательству... и гражданину... о защите чести и достоинства и возмещении материального вреда, мотивируя свое требование тем, что в издаваемом

1 Архивы Савеловского райнарсуда г. Москвы.

Эрделевский А.М. Моральный вред и компенсация за страдания. Научно-практическое пособие. М., 1998.

издательством еженедельнике в статье гражданина... содержатся сведения, не соответствующие действительности и порочащие честь, достоинство и деловую репутацию истца. По мнению истца, не соответствуют действительности и порочат его честь, достоинство и деловую репутацию опубликованные в указанной статье сведения о том, что страховая компания оказывает услуги населению по обязательному медицинскому страхованию, не имея соответствующей лицензии Росстрахнадзора, что страховая компания заключила договор с медицинскими учреждениями, не имея лицензии на ведение обязательного медицинского страхования, что компании удалось провести не только Росстрахнадзор, но и Московский городской фонд обязательного медицинского страхования, налоговую инспекцию и медицинские учреждения. Истец просит обязать издательство опубликовать опровержение указанных сведений. Также истец просит взыскать с ответчиков причиненный публикацией указанной статьи материальный вред, состоящий из убытков в виде упущенной выгоды в размере неполученного страховой компанией дохода от планируемых к заключению договоров в соответствии с подписанными протоколами о намерениях...

По мнению истца, убыток, причиненный неправомерными действиями ответчиков, выражается в виде общей суммы неполученных страховых взносов от предполагаемых к заключению договоров, не подписанных из-за появления в еженедельнике указанной статьи, и составляет 1 110 000 000 (один миллиард сто десять миллионов) руб. Указанную сумму истец и просит взыскать с ответчика в счет возмещения материального вреда. Страховая компания также считает, что ей причинен моральный вред, так как с момента появления статьи резко сократилось число клиентов, обращающихся в страховую компанию, и просит взыскать с ответчиков в возмещение морального вреда, причиненного ему публикацией данной статьи, 10 000 000 000 (десять миллиардов) руб.

Ответчик иск не признал.

Представитель истца пояснил, что распространение этих сведений причинило истцу значительный моральный вред, так как голословные обвинения в нарушении законодательства и недобросовестности, распространенные в результате опубликования этой статьи, порочат его в глазах клиентов и широкого круга читателей, и являются причиной значительного сокращения количества клиентов, обращающихся в страховую компанию.

Суд приходит к выводу, что сведения... не соответствуют действительности.

Требования истца о возмещении убытков суд находит обоснованными и подлежащими удовлетворению...

Что касается требования истца о возмещении морального вреда, суд приходит к следующему. Согласно ст. 151 ГК РФ, если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда. Поскольку закон предусматривает возмещение морального вреда лишь гражданину, определив моральный вред как физические или нравственные страдания, суд не находит оснований для удовлетворения требований юридического лица о возмещении морального вреда».

Итак, суд пришел к совершенно обоснованному выводу о неприменимости понятия морального вреда к юридическому лицу. Если бы суд и не затрагивал вопрос о неприменимости понятия, он мог бы сослаться на отсутствие доказательств причинения морального вреда, так как истец не привел и не мог привести ни одного доказательства по этому поводу.

Примеры других дел.

ТОО обратилось с иском к АООТ о взыскании убытков от плодоовощной продукции и возмещении морального вреда, который истец оценил на сумму 30 000 000 руб. Суд отказал в иске в части возмещения морального вреда1 .

Банк М. предъявил иск к банку Т. о компенсации морального вреда, причиненного закрытием банком

Т. корреспондентского счета в банке М. В суде представитель истца объяснил, что после закрытия корсчета банком Т. банк М. стал получать многочисленные претензии от своих партнеров, связанные с тем, что банк

Т. отказывал им в осуществлении необходимых корреспондентских платежей. По мнению истца, высказываемые ему претензии третьих лиц доказывают, что ответчик причинил вред деловой репутации банка М. Банк М. представил суду переписку с партнерами, в которой они выражали недовольство в связи со сложившейся ситуацией. Истец оценил нанесенный его деловой репутации моральный вред в 1 млрд. руб. и просил взыскать эту сумму с ответчика.

Суд, проанализировав представленные ему документы, счел, что требования истца не соответствуют действующему законодательству и не находят подтверждения в материалах дела. Согласно ст. 151 ГК РФ, под моральным вредом понимаются физические и нравственные страдания, причиненные гражданину. По мнению суда, исходя из этого определения, указанная статья не может применяться в случае нарушения

Эрделевский А.М. Моральный вред и компенсация за страдания. Научно-практическое пособие. М., 1998.

нематериальных прав юридических лиц. В то же время, защита деловой репутации последних регламентирована ст. 152 ГК РФ. Однако в ней речь идет лишь о случаях распространения сведений, порочащих деловую репутацию юридического лица. В данном случае, по мнению суда, банк М. не доказал факта распространения ответчиком каких-либо сведений в адрес банка М., так как закрытие корреспондентского счета и отказ от совершения корреспондентских платежей в адрес третьих лиц не могут быть квалифицированы как распространение сведений, порочащих деловую репутацию банка М.

Представленные истцом письма-претензии от партнеров, по мнению суда, не опровергают этот вывод. В иске о компенсации морального вреда отказано полностью1 .

Как следует из последнего решения, суд занял уклончивую позицию и не выразил своего отношения к возможности применения ст. 152 ГК РФ к юридическим лицам, поскольку фабула дела позволяла решить его без занятия определенной позиции по этому вопросу. Поскольку суд ясно выразил свое понимание того, что понятие «нравственные и физические страдания» применимо только в отношении физического лица, трудно предположить, что суд решил бы это дело в пользу истца, если бы факт распространения сведений был доказан, так как невозможно возложить ответственность за причинение такого вида вреда, содержание которого не определено в законе.

Следует заметить, что неправомерное действие, заключающееся в распространении не соответствующих действительности сведений, порочащих деловую репутацию юридического лица, имеет определенную специфику. Эта специфика заключается в том, что эти сведения, в зависимости от их характера, могут одновременно оказаться косвенно порочащими честь, достоинство или деловую репутацию определенного гражданина или граждан. Юридическое лицо приобретает деловую репутацию в результате осуществления им определенной деятельности. Эта деятельность проявляется в разнообразных действиях граждан, выступающих в качестве органов и работников юридического лица, а в предусмотренных законом случаях (п. 2 ст. 53 ГК) – участников юридического лица. Так, сделки, то есть юридические действия, направленные на возникновение, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей, юридическое лицо совершает через свои органы или участников, обязанных при этом, в силу п. 3 ст. 53 ГК, действовать в интересах юридического лица добросовестно и разумно. Исполнение обязанностей и осуществление прав совершается юридическим лицом не только через свои органы, но и действиями его работников. Эти действия считаются действиями самого юридического лица (ст. 402 ГК). Поэтому публикация, например, о том, что юридическое лицо сообщает контрагентам недостоверную информацию при совершении сделок, содержат в себе сведения о гражданах, через которых совершает сделку юридическое лицо. Распространение ложных сведений о выпуске предприятием бракованной продукции не только порочат деловую репутацию предприятия, но одновременно могут опорочить и честь занятого изготовлением или контролем качества такой продукции конкретного работника. Как отмечается в Постановлении Пленума Верховного суда РФ № 11 от 18 августа 1992 г. в действующей редакции, порочащими являются не соответствующие действительности сведения, содержащие утверждение о нарушении гражданином или юридическим лицом действующего законодательства или моральных принципов, а также другие сведения, порочащие его производственно-хозяйственную или общественную деятельность.

Таким образом, распространение порочащих деловую репутацию юридического лица сведений может, в зависимости от характера сведений, причинить вред и другому объекту – чести, достоинству или деловой репутации конкретного гражданина или граждан, действиями которых осуществляется деятельность юридического лица. Возможны случаи, когда такого двойного эффекта возникнуть в принципе не может – в частности, распространение в средствах массовой информации неточных сведений о персональных данных юридического лица (например, указание размера уставного капитала банка меньшим, чем он есть в действительности, умаляет деловую репутацию банка в глазах возможных контрагентов, но не затрагивает репутацию его работников).

Отношения гражданина или граждан, чьи честь, достоинство или деловая репутация косвенно опорочены распространенными сведениями, и действия распространителей таких сведений подпадают под действие ст. 152 ГК, если эти граждане в достаточной степени персонифицируемы (узнаваемы) в глазах других лиц по содержанию распространенных о юридическом лице сведений. Вопрос о персонифицируемости должен исследоваться судом на основании конкретных обстоятельств дела, с учетом, в частности, возможного круга лиц, способных сделать разумное предположение о персонифицируемости конкретного гражданина в распространенных о деятельности юридического лица порочащих сведениях. Например, ложное сообщение о выпуске предприятием бракованной продукции способно умалить честь и достоинство работника предприятия, занятого непосредственно изготовлением или контролем качества продукции, в глазах значительной части других работников того предприятия. Бремя доказывания своей

1 Коммерсантъ-DAILY. 1996. № 2.