11 июля в Большом театре должна была состояться премьера скандального балета «Нуреев».

11 июля в Большом театре должна была состояться самая скандальная премьера сезона – балет "Нуреев". Но руководство театра после генерального прогона решило постановку не выпускать. По официальной версии, спектакль не готов, артисты из-за многочисленных гастролей и юбилеев в сезоне не успели выучить материал.

"Нет слов!.. Понимание, что ты только полюбил роль, начал вживаться в спектакль, все начало складываться... и в секунду, вот эту вот твою маленькую жизнь у тебя с корнем вырывают... худшее для артиста...", – написал на своей странице в социальной сети исполнитель главной роли Владислав Вантратов.

Сами задействованные в постановке исполнители шушукаются, что все дело в теме, которую решил развить на сцене режиссер : одним из главных сюжетов биографического спектакля о Нуриеве стала его любовь к датскому танцовщику Эрику Бруну, с которым артиста несколько десятков лет связывали близкие отношения.

Парни в юбках и на каблуках, полуголые танцоры, страстные дуэтные па двух мужчин, снимки обнаженного Рудольфа Нуриева на весь задник сцены, история о бурной и часто беспорядочной половой жизни танцора – и это в академическом Большом театре. Разумеется, после выхода спектакля о "танцовщике-содомите", как некоторые называют Нуриева, его создателей бы заклеймили в пропаганде гомосексуализма.

Гендиректор Большого театра Владимир Урин уверяет в отсутствии политической подоплеки и вмешательства Минкультуры в вопрос переноса премьеры балета. Однако СМИ приводят комментарии источников, по данным которых имел место звонок со стороны министра Владимира Мединского, причем, за звонком стояла за ним настоятельная рекомендация от духовника президента РФ Владимира Путина, епископа Егорьевского Тихона (Шевкунова).

Главный редактор радиостанции "Эхо Москвы" Алексей Венедиктов в своем телеграм-канале рассказал, что "на прогоне были представители РПЦ. Но в штатском. Они добежали до Тихона. Тихон позвонил Мединскому".

По данным Венедиктова, глава Минкультуры рассчитывает заручиться поддержкой архиерея "для переназначения в следующем году в министры", а потому Мединский позвонил Урину и изобразил ярость и истерику. Потом, охолонув, попросил подумать о переносе на потом - новое правительство, выборы. "Вам же не нужны пикеты возле театра напротив Кремля перед выборами. А они могут!!!", - пугал министр".

В свою очередь источник "Газеты.Ру" в театральных кругах приводит подробности разговора Владимира Мединского с Владимиром Уриным. Как утверждается, министр назвал постановку Серебренникова о гениальном танцовщике и открытом гее Рудольфе Нурееве "шабашем извращенцев" и потребовал убрать "пропаганду".

В пресс-службе министерства подтвердили факт телефонного разговора Мединского с Уриным, отказавшись комментировать его содержание и отметив, что"цензура и запреты не являются стилем работы ведомства".

На специальном брифинге Урин объявил, что премьера спектакля состоится в мае 2018 года, поскольку возникли "накладки с репертуаром". Он настаивает, что дело не в гомосексуальной составляющей спектакля, а исключительно в неготовности хореографии.

На брифинге руководитель "Большого" заверял, что не испытывал административного давления, однако признал, что получил лишь один звонок от министра культуры, который сам интересовался причиной отмены премьеры.

По словам Урина, единственной причиной отмены постановки стала неготовность ее хореографической составляющей. Хореограф Юрий Посохов признал неготовность подготовки артистов только с хореографической точки зрения и заявил, что ему нужен еще месяц для ее доработки.

"Кирилл Серебренников никакого отношения к хореографии не имеет, хореографией занимается Юрий Посохов", - подчеркнул Урин.

Напомним, 7 июля в Большом театре состоялся генеральный прогон спектакля, после которого артисты рукоплескали постановщикам. На следующий день стало известно, что премьера, намеченная на 11 июля, отменена, страница спектакля удалена с сайта ГАБТа. Владимир Урин утверждал, что решение об отмене премьеры принято вместе с постановщиками, поскольку по причине недостатка репетиций балет оказался не готов.

Балет о гениальном танцовщике, в 1961 году попросившем политического убежища в Париже, должен был стать скорее сюрреалистическим, а не документальным пересказом биографии Нуриева. Одним из главных сюжетов спектакля являются продолжавшиеся несколько десятилетий отношения Нуриева и датского танцовщика Эрика Бруна.

Над постановкой "Нуреев" помимо Кирилла Серебренникова, который выступил в качестве автора либретто, режиссера и сценографа, работали композитор Илья Демуцкий, хореограф-постановщик Юрий Посохов. В этом же составе создатели поставили балет "Герой нашего времени" в Большом театре в 2015 году.

Это не первый случай в 241-летней истории Большого, когда практически готовую премьеру отменяют. В ХХ веке это случалось раза три. В 1930-х годах запретили "Болт" Шостаковича, в 1969 году Фурцева "закрыла" "Лебединое озеро" в постановке Григоровича: товарищу министру сильно не понравился трагический финал балета. А в 1970-х годах аннулировали по решению худсовета премьеру балета Микаэла Таривердиева "Девушка и смерть".

Эта постановка по уровню общественного внимания может сравниться лишь с давним шумом вокруг появления в том же Большом оперы «Дети Розенталя», когда «Наши» протестовали против либретто . А по накалу «скандальных» страстей атмосфера вокруг « а» тянет на голливудский блокбастер.

Но главное, эта история красноречиво говорит о сегодняшней России.

Сама личность и биография главного героя может вызвать зубовный скрежет у разного рода «хранителей устоев». Ведь Нуреев всю жизнь на устои - любого рода — плевать хотел.

Ажиотаж вокруг двух премьерных показов балета такой, что дирекция театра придумала особый порядок продажи билетов — именных и по паспортам. Не только потому спрос велик, что на самом деле премьера должна была пройти несколько месяцев назад,

но ее внезапно отменили, в последний момент, после генеральной репетиции, под предлогом, что труппа из-за загруженности прочей работой не успела отрепетировать танцы как следует (директор твердо стоял на своем, хотя версий об истинных причинах запрета ходило много).

И не только потому, что режиссер-постановщик балета Кирилл Серебренников, успевший, к счастью, поставить «Нуреева» целиком, сегодня сидит под домашним арестом, лишенный возможности работать, и спектакль сейчас выпускали без него.

До той летней, отмененной, премьеры сам по себе балет интересовал, кроме балетоманов, разве что любителей «клубнички» на сцене: фото обнаженного Рудольфа, пусть оно мелькает всего пару секунд - это же кайф.

Вопрос «будет или не будет рассказ о Нурееве-гее?» — кайф в квадрате.

Интересовал не балет, но контекст вокруг балета. Вкус запретного плода. Шепоток в кулуарах.

Нынешняя премьера — после ареста - широкой публикой воспринимается как акция в его поддержку, хотел ли этого театр или нет. Крики «Браво, Кирилл» на аплодисментах, хочется думать, будут режиссером услышаны. А граффити на заднике сцены, где нацарапано K.Serebr, как и решение нескольких человек из постановочной команды выйти на поклоны в майках с портретом Серебренникова и надписью «Свободу режиссеру», ведет спектакль от искусства к общественному поступку.

— Алексей Кудрин (@Aleksei_Kudrin) December 9, 2017

Но спектакль оказался таким, что стоит говорить о нем самом.

Балет о Рудольфе в Москве — географическая странность. Нуреев - вообще-то фигура питерская. Его биография перед невозвращением с гастролей во Франции связана с ленинградской балетной школой, в которой он учился, с Кировским (ныне Мариинским) театром, где он служил.

Но идея балета о знаменитом танцовщике родилась в Большом. Название предложила команда: композитор , режиссер Кирилл Серебренников и непосредственный автор замысла — хореограф (дирекция ГАБТа пригласила их поставить спектакль во второй раз, после успеха первого проекта - балета «Герой нашего времени»). На обложке программки стоят даты жизни Рудольфа и написано: «К 80-летию со дня рождения».

Нуреев - один из двух балетных мировых звезд родом из СССР (второй, конечно, Барышников), имя которого известно каждому.

Но главное - жизнь танцовщика, которого за буйный нрав и вздорный характер прозвали «диким зверем в гостиной», полна эффектных и совершенно театральных моментов. Тем не менее, постановщики не пошли по проторенной дорожке «родился-учился-женился».

Серебренников, который еще и сценарист, и сценограф, и не пытался это сделать. Соавторы мудро сосредоточились на узловых моментах. Они взяли биографию Нуреева как точку отсчета - и сочинили спектакль, который можно было бы назвать хлестким журналистским слоганом, родившимся после истории побега от «совка» в парижском аэропорту.

Балет «Нуреев» — это, конечно же, история прыжка к свободе. К свободе «от» — и к свободе «для».

К возможности прожить свою, а не навязанную кем-то жизнь. К мании разноликого творчества, обуревающей танцовщика с тремястами спектаклями в год. Все детали биографии, использованные в этом не балете даже, а придуманном Серебренниковым конгломерате танца, драмы и оперы, работают на такую идею.

Композитор Илья Демуцкий, по его словам, творил партитуру по наказу хореографа: написать с эмоциями, «чтоб прям душу рвало». Музыку, которую оркестр Большого театра играл под управлением дирижера , отдельно вряд ли будут слушать, но она идеальна для балета-байопика: автор бесхитростно, почти без иронии, оперирует готовыми клише, что и воссоздает нужную картину.

Сам Демуцкий рассказывает о «примитивной, удушающей музыке» в эпизоде ленинградской балетной школы, о «патриотической удушающей советской песне», о миксте нескольких классических балетов, перетекающих друг в друга и обратно — так нам напоминают о коронных партиях Нуреева.

Есть еще вальсики и марши, цитируемый Малер, обработанный Люлли с Рамо и джаз с саксофоном. И все покорно звучат «в ноги». Кроме грустной татарской песни, возникающей в ключевые моменты жизни.

Идея вспомнить вехи биографии через вещи героя, посмертно продаваемые на аукционе, в балетном театре не нова.

Но в нынешнем спектакле - сквозь призму реальных посмертных аукционов Нуреева — это драматургически работает. Сквозной персонаж балета — Аукционист (), распродающий документы, картины, мебель и личный остров Нуреева.

В продаже дневник успеваемости Рудольфа, а на сцене танцкласс ленинградского балетного училища имени Вагановой, с конъюнктурно сменными — от до Хрущева — портретами вождей на стене и бессменной рутинной ежедневного экзерсиса.

С талантливым юным эгоцентриком Рудиком, вихрем - он все делал вихрем — врывающимся на сцену, в действие, и грубо пихающим партнершу.

На аукционе интимная записка, а на сцене дуэт с брутальным скандинавом — коллегой, наставником в профессии и любовником по жизни, человеком контрастных, по сравнению с Нуреевым, качеств. Выразительный (Брун) в черном и смятенный Владислав (Нуреев) в белом.

Хореография Посохова здесь удивительная: как можно было достичь одновременно откровенного эротизма и воплотить несомненный душевный, артистический порыв? Если вообще говорить о танцах этого балета, то они сделаны уверенной рукой, которая знает толк в небанальном комбинировании классических па. И в уместной пластической интонации, придающей обычному — необычный смысл, а привычному - довольно неожиданный ракурс.

Типичная для Серебренникова саркастически-социальная сцена побега в Ле Бурже, когда родина, насильственно тянущая артиста в цепкие объятия, воплощена в казенном женском хоре в плюшевых платьях, с солисткой (), штампованно поющей о любви к отечеству.

А в Европе — вольная жизнь, среди молодежи в костюмах прет-а-порте, гулянка у богачей в шубе на голое тело, перемигивания с компанией упоительно порочных («манких», как сказано в либретто) трансвеститов в Булонском лесу.

Завсегдатаи «Гоголь-центра» весь спектакль отмечали кое-какие, то здесь, то там, отсылки к «Машине Мюллера». И, наконец, съемка обнаженного Рудольфа у фотографа Аведона, Да, знаменитая фотография с голым телом анфас, бурно обсуждаемый хит летних репетиций, теперь в глаза не маячит. Самое интересное в проекции срезает линия окна.

Можно сгоряча подумать, что так, с остроумным и злым смаком, будет до финала: мало ли что учудил по жизни эксцентричный нуреевский гений! Хотя мы любим его не только за это. Но второй акт меняет дело.

Аукционист, что двигал действие рассказом о жизни, теперь говорит о творчестве. Грядет череда перефразированных Посоховым ролей Нуреева. От его «барочного» балетика «Сюита Баха», здесь поданного как нарядный апофеоз а-ля семнадцатый век. С выходом Короля-Солнца со свитой, на пару с разодетым в пух и прах контртенором в золотой маске. (Художник по костюмам постаралась).

Через дуэт Руди с любимой английской партнершей (), напоминающий об их коронном спектакле «Маргарита и Арман». И грезы Нуреева, парафраз его Лунного Пьеро из одноименного балета на музыку Шенберга.

Тут, кстати, поет та же Шилова, но уже не в плюше, а в черной коже, что не мешает ей вставлять прежнее, рефренное, мучительное для героя: «Родины себе не выбирают».

Аукционист зачитывает письма, написанные сейчас, в 2017 году, соратниками и учениками Нуреева. Звучат пафосные воспоминания, а и (оба превосходны) их как бы «отанцовывают».

Пафоса иной раз слишком много, как и произносимого текста, и повторений аукционных сцен. Да и хороший, но слишком интеллигентный для этой роли танцовщик Лантратов, обладающий отнюдь не нуреевским темпераментом, все-таки не передает его легендарную грубоватую харизму. Так что яркая нецензурная брань, которую Нуреев, всесильный глава балета Парижской оперы, обрушивает в спектакле на труппу, кажется насущно необходимой художественной краской.

Но пафос — это дорога к реально трогающему финалу, когда на аукционе продают последний лот — дирижерскую палочку.

По сцене плывут Тени из балета «Баядерка», которыми слабеющий Нуреев руководит из оркестровой ямы. Постепенно музыка затихает, Рудольф управляет тишиной. И это трижды символ. Нуреев в последние годы серьезно увлекся дирижированием. А своей «Баядеркой», которую он репетировал с артистами Оперы полумертвым от СПИДа, «дикий зверь» попрощался с миром: после премьеры в октябре 1992 года он прожил всего три месяца.

Вокруг театра в этот вечер стояли уличные решетки, которые обычно ограничивают напор толпы на демонстрациях. Масса полиции. Билеты на «Нуреева» продавали только в кассах (никакого интернета) и только по паспортам, чтобы оставить без работы перекупщиков. (Их действительно не было на площади, но в сети можно было найти предложения от 60 тысяч за билет при официальном максимуме в 10.) Партер в кассах не продавался вообще - его отдали по брони депутатам и спонсорам; балетоманы свисали с ярусов. В день премьеры в Большом можно было встретить и , и , который назвал спектакль «мировым событием». Событие? Событие. Несомненно, главная премьера года.

Хореограф , сделавший в свое время для Большого сказочную «Золушку» и не менее волшебную «Магриттоманию», и режиссер , дебют которого в Большом состоялся шесть лет назад - он ставил оперу «Золотой петушок», вместе работают второй раз. В 2015 году они сотворили вместе балет «Герой нашего времени» - спектакль получил три «Золотые маски» и успешно прокатывается театром. Но ажиотажа по его поводу нет: например, сейчас спокойно можно купить билеты на февраль, и самый дорогой из них стоит четыре тысячи. Но Печорин в этом балете не показывается с голой попой, он одет и ведет себя так, что это устроит даже школьную учительницу. А Нуреев? Судя по снимкам, что появились в соцсетях накануне июльской премьеры и, по слухам, стали одной из причин скандала, - таки да. В реальности премьеры - нет.

Фото: Михаил Логвинов / Большой театр

Хореограф и режиссер подробно рассказывают биографию знаменитого балетного беглеца. Начинается спектакль с аукциона. Нуреева уже нет на этом свете, его имущество распродается с молотка - от рубашек до картин старых мастеров и от личного острова до школьного дневника, и после называния лота возникает картина, связанная с этой вещью. Вот тот самый школьный дневник: аукционист - - рассказывает о происхождении каждой вещи, и мы узнаем, что дневник, вероятно, был подарен Нурееву, когда он, уже очень больной, приезжал в Петербург.

Вот серия снимков знаменитого фотографа - и Нуреев (роль досталась премьеру Большого ) позирует перед камерами. Получающиеся в этот момент фотографии появляются на заднике в виде проекции.

В июле в соцсетях бурно обсуждали то, что среди снимков есть такой, где Нуреев совершенно обнажен; сейчас проекция сделана такой блеклой и так наведена на декорацию, что разглядеть что-то шокирующее невозможно. (Конечно, если взять морской бинокль... Это как в анекдоте о том, что в окне возмутительно хорошо видна женская баня - если залезть на шкаф.) Фотосессия превращается в азартный танец героя - он все более раскрепощается и в конце концов пляшет на столе; черным осиным роем вокруг летают фотографы.

Танец на столе - под черным халатом на герое как бы ничего нет, на самом деле на танцовщике телесное трико - становится символом того эпатажного Руди, которого узнала Европа после его эмиграции. Нуреев с журнальных обложек - усмехающийся, наглый, самодостаточный, презирающий само понятие «хорошего вкуса» и уверенный, что ему принадлежит весь мир. Но и Серебренников, и Посохов хорошо понимают, что журнальные обложки и реальная жизнь, внутреннее ощущение счастья или несчастья, успеха или неуспеха не имеют ничего общего. И в спектакле возникает дуэт Нуреева с - датским танцовщиком экстра-класса, сделавшим многое для того, чтобы яростный и неукрощенный даже Вагановским училищем гениальный татарский парень стал ценить не только напор, но и чистоту танца. Роман Нуреева и Бруна (точная и виртуозная работа ) представлен в спектакле поразительным дуэтом, где артисты почти не касаются друг друга. Одновременные упражнения с внимательными взглядами друг на друга, с одинаковым чувством музыки - и отчаянное финальное объятие, когда аукционист выставляет на продажу записку, написанную Нуреевым Бруну в больницу, где тот умирал от рака легких.

Еще один дуэт спектакля тоже основан на реальных событиях: в английском Королевском балете Нуреев танцует с гранд-дамой . Роль досталась приме Большого - и в том ли дело, что они с Лантратовым пара и в жизни, а не только на сцене, или в том, что возможность сыграть Фонтейн, несомненно, вдохновляет Александрову, но в этом дуэте была та химия, что завораживала зрителей почти полвека назад, когда Нуреев танцевал в Лондоне. Посохов стилизовал дуэт под сцену из «Маргариты и Армана» - с этими обморочными падениями героя к ногам возлюбленной, что смотрелись бы в наше время смешно, если бы не исполнялись с таким пылом, с такой нуреевской харизмой.

В течение всего спектакля ждешь чего-то, что объяснило бы летний скандал (версия о недорепетированности не работает, потому что сейчас на репетиции было еще меньше времени из-за выпуска предыдущей премьеры) - и ничего экстремального не происходит. Европейские СМИ, летом обсуждавшие эту историю, выдвигали версию, что было шокировано тем, что главным героем спектакля в Большом стал «изменник родины» даже больше, чем тем, что этот герой был геем. (Министерство культуры категорически отрицает любое участие в скандале.)

Тема измены родины действительно присутствует в спектакле: аукционист, превратившийся в некоего персонажа по имени Серый, зачитывает докладную записку о слишком вольном поведении Нуреева во время парижских гастролей Мариинского - тогда Кировского - театра, и пока он читает, артисты сидят за железными загородками (такими, как выставленные у Большого перед премьерой), как зверьки в клетках: они не должны покидать свои комнаты в отеле без сопровождения уполномоченных лиц. Через эти решетки и прыгает герой, отказываясь вернуться в СССР. В докладной записке (из-за которой советское начальство решило вернуть Нуреева с гастролей досрочно, а он решил бежать, - вообще-то он не собирался оставаться на Западе и закупал в Париже ткани для будущих костюмов) с железобетонной интонацией говорится о прозападном рвении Нуреева и его «общении с сомнительными людьми, некоторые из которых - педерасты». В этот момент зал Большого дружно хмыкает, оценив откровенность советских служебных документов - и иронию ситуации, когда именно стукач, озабоченный постельными приключениями танцовщика, становится причиной его бегства в аэропорту и так называемой «измены родине».

У спектакля - болезненный, яркий, трогательный финал. Он связан с «Баядеркой», последним проектом Нуреева, где танцовщик, смертельно больной, пробовал себя в роли дирижера. Герой неверной, пошатывающейся походкой спускается со сцены в оркестровую яму, дирижер уступает ему место - и звучит мелодия из последнего акта «Баядерки», из картины «Тени». (Илья Демуцкий, создавший партитуру балета, использовал много цитат из знаменитых произведений - и балетов, и «Адажиетто» Малера). В старинном балете Петипа с гималайских гор сходят девушки-привидения в белоснежных пачках, обещая героям холодную высшую справедливость. В балете Посохова и Серебренникова среди танцовщиц оказываются и танцовщики, но картина «Теней» говорит все о том же: призраки не исчезают, они имеют право на голос и право на память.

Как и вполне живые, но отделенные от театра домашним арестом люди. На поклонах постановочная группа во главе с Юрием Посоховым вышла на сцену в футболках с портретом Кирилла Серебренникова и призывом «Свободу режиссеру». Зал приветствовал этот выход овацией.

В Большом театре состоялась премьера балета "Нуреев" режиссера Кирилла Серебренникова. Сам режиссер не присутствовал, он все еще под домашним арестом по обвинению в растрате.

На премьере побывали пресс-секретарь президента Дмитрий Песков и Татьяна Навка, министр культуры Владимир Мединский, экс-министр финансов Алексей Кудрин, глава «Ростеха» Сергей Чемезов, министр транспорта Максим Соколов, замминистра иностранных дел Григорий Карасин, глава «Газпрома» Алексей Миллер, член Олимпийского комитета России Шамиль Тарпищев, Ксения Собчак, Сергей Минаев («Матильда») и многие другие «высокие лица». Депутаты Госдумы, олигархи во главе с Абрамовичем и прочая, прочая…

Многие потом на своих аккаунтах просто взвизгивали от восторга и поздравляли Большой театр с такой постановкой. Масса восторга и брызги шампанского. И, конечно, поддержка Серебренникова, если не словом, то рублем. Точнее, десятью тысячами.

Одна из околотеатральных газетенок, прямо захлебываясь эмоциями, расписывала, как все было тепло и лампово. Все свои, так сказать, собрались.

Нет, а что, чужие, что ли? По именным билетикам? Свои, свои…

И «своего» Серебренникова теперь точно отпустят. Расчувствовавшись на спектакле. Ну как не отпустить, он же свой. Талантище…

А вообще, о чем спектакль и чего я, собственно, к нему прицепился?

Просто нам наконец стали показывать истинные идеалы наших элит. Раз восторгаются – значит, так оно и есть.

То, что Рудольф Нуреев был действительно великим танцором, оспаривать будет только глупец. И, возможно, его имя нужно было как-то увековечить. Что, собственно, и имело место быть. Имя Нуриева носят хореографический колледж и фестиваль танца в Уфе и Казани соответственно.

Это касается его мастерства, и ничего более.

Но о чем повествует сам спектакль? Может быть, некое попурри, попытка станцевать те роли, которые так прекрасно танцевал Нуреев?

Оттанцована и театрально поставлена жизнь Нуреева. Что ж, пройдемся по биографии. По той части, которая более всего интересна.

Да, Нуреев был признанной звездой. Награды, заграничные гастроли в Болгарии, ГДР и Египте. Без каких-либо проблем Нуреева отправили выступать в Парижской опере. И тут произошел срыв. «Залет», говоря современным языком.

После нескольких выступлений пришло требование КГБ снять Нуреева со всех спектаклей и отправить назад в СССР.

По официальной версии, Нуреев «нарушил режим нахождения за границей». Некоторые члены труппы считают, что в КГБ узнали о нетрадиционной ориентации Рудольфа Нуриева. Интересно, как?

На самом деле все просто. Вольный воздух Парижа ударил в голову Нурееву, и он просто «засветил» свою ориентацию. За которую, напомню, в СССР была вполне конкретная статья Уголовного кодекса.

Понятно, что перспектива досрочного возврата на Родину с последующей отправкой в места весьма отдаленные от театральной сцены, Нуреева не впечатлила.

И он просто сбежал. Почти сразу же запросил во Франции политическое убежище и стал одним из самых знаменитых «невозвращенцев» в истории Советского Союза. Так что никакой политики, просто боязнь сесть за гомосексуализм.

Во Франции в 1961 году дураков было немного, потому в убежище Нурееву отказали. Равно как и в гражданстве. То же самое случилось в Дании и после Дании – в Великобритании.

То есть танцевать танцуй, а с гражданством не стоит. Ссориться с Хрущевым из-за невозвращенца, пусть даже и классного танцора, – это был в те времена перебор.

Выручила Австрия в 1975 году. До этого великий танцор фактически был евробомжем.

Надо отметить, что политики Нуреев никогда не касался. Он был звездой балета, его интересовал балет и отдых в виде гомо- и транссексуальных шабашей в Булонском лесу, о которых говорил весь Париж. Эпатажный, но абсолютно аполитичный.

Если верить западным СМИ, в разное время у Нуреева, были любовные отношения с такими звездами, как рок-музыкант Фредди Меркьюри, модельер Ив Сен-Лоран и певец Элтон Джон. Но главной любовью в личной жизни Нуреева почти всю жизнь оставался датский танцовщик Эрик Брун.

Брун и Нуреев были вместе на протяжении 25 лет, вплоть до смерти Эрика в 1986 году. Потом был американец Уоллес Поттс, а в последнее десятилетие жизни Рудольфа - Роберт Трэси.

Ну а финальная точка в карьере и жизни поставлена СПИДом. Самая, наверное, почетная смерть для представителя богемы.

В общем, ничего особенного, кроме умения прекрасно танцевать. Ну, убежал. Мало убегало? Ну, гомосексуалист был Нуреев. Мало у нас таких было? И даже гениальных? Тот же Петр Ильич Чайковский.

В целом к Нурееву никаких претензий. Человек прожил жизнь так, как хотел. Выше всяких высоких идеалов типа Родины, но хоть не плевал в сторону своей бывшей Родины.

Вернемся к нашим. К балету, к его оценкам.

В целом порнография, как внешне, так и внутренне. И оплевывание всего, до чего смогли дотянуться «гениальные» Серебренников и Демуцкий.

Внутренняя порнография – это я о музыке. Псевдокомпозитор Демуцкий (вы вообще слышали о нем раньше?) гордится тем, что создал пародию на песню «Родину себе не выбирают». Слова Маргариты Алигер. Позволю себе привести эти слова.

Родины себе не выбирают.
Начиная видеть и дышать,
Родину на свете получают
Непреложно, как отца и мать.

Дни стояли сизые, косые…
Непогода улица мела…
Родилась я осенью в России,
И меня Россия приняла.

Родина! И радости, и горе
Неразрывно слиты были в ней.
Родина! В любви. В бою и споре
Ты была союзницей моей.

Родина! Нежнее первой ласки
Научила ты меня беречь
Золотые пушкинские сказки.
Гоголя пленительную речь,

Ясную, просторную природу,
Кругозор на сотни вёрст окрест,
Истинную вольность и свободу,
Заботливой руки раздольный жест.

Напоила беспокойной кровью,
Водами живого родника,
Как морозом, обожгла любовью
Русского шального мужика.

Я люблю раскатистые грозы,
Хрусткий и накатанный мороз,
Клейкие живительные слёзы
Утренних сияющих берёз,

Безымянных реченек излуки.
Тихие вечерние поля;
Я к тебе протягиваю руки,
Родина единая моя.

И вот эти слова Демуцкий просто обгадил. Сделал пародию, по его словам, и использовал все это в качестве музыкального сопровождения к сцене бегства Нуреева из застенков советской действительности.

А известность Демуцкого началась с лауреатства на одном зарубежном конкурсе композиторов, где он в качестве «произведения» представил положенные на музыку слова последнего выступления в суде Алехиной, одной из «Пусси Райт».

Больше, уверен, штрихов к портрету не надо? Хватит?

Ну то, что главным в спектакле для Серебренникова стал именно побег и нежные гомосексуальные отношения, тут уж ничего не попишешь. Точнее, не станцуешь.

Ах, как рукоплещет пресса! «Как нежно, платонически, не касаясь друг друга, передают эмоции актеры, исполняющие роль Бруна и Нуреева!»

Точно. Там платоничность, судя по финалу, прям розарием цвела. Голубыми хризантемами.

Знаете, что больше всего удивило? А удивил полный ноль реакции. «Матильду» помним и все, что с ней связано? Бурные призывы, обращения, вандализм даже. Как же, плюнули в царя-батюшку…

Хотя действительно, в минаевском вареве от Николая Романова не было ничего, что хоть немного походило бы на правду. Потому живущие Романовы и не особо обиделись. Не увидели они там Николая Александровича.

Мудрые они, Романовы. По-царски мудрые…

А когда в целую страну плюют, получается, ничего, можно. Даже нужно, учитывая, что эта страна – Советский Союз. Ну и в тех, кто в ней жил, заодно. Кто Родину себе не выбирал.

Господин Песков выдал, что ничего такого провокационного он в шабаше «Нуреев» не увидел.

Странно, я вот увидел, а Песков нет. Ну мы с ним из разных стран однозначно. Я вот из той страны, где, кроме Нуреева, были великие артисты балета, о которых можно и нужно и фильмы снимать, и балеты ставить.

Вся проблема в том, наверное, что Анна Павлова, Галина Уланова, Екатерина Максимова и Майя Плисецкая не были феминистками и лесбиянками. А Марис Лиепа, Михаил Барышников и Владимир Васильев не были гомосексуалистами.

По-видимому, недостойны.

Для того, чтобы стать путеводной звездой для современных постановщиков и ценителей балета, надо предать свою страну, сбежать на Запад, 25 сожительствовать с таким же танцующим педерастом и загнуться от СПИДа. И вечная память, и аплодисменты обеспечены.

Видимо, пришла пора поименного восхваления. Чтобы четко расставить точки над буквами.

Кто будет следующим героем «чудо-постановки»? Если так посмотреть, то, наверное, Солженицын. Или Власов.

Раз так ставится вопрос, почему нет? Оба борцы против ненавистного советского режима. Оба радели за светлое будущее для нас. Одного, правда, наградили веревкой, но еще пяток лет – и вполне себе жертва будет. Достойная спектакля.

Ну а как продолжают упорно пихать бородатого умничающего предателя сегодня одними «солженицынскими чтениями», так я просто молчу. Еще и памятник в Москве сейчас состряпают.

Порекомендую всем, кто со мной не согласен, прочитать один цикл его творений. В интернете есть, активно издавался во времена «холодной войны» в США. «Прусские ночи». Почитайте, почитайте. Многое для себя откроете. И, если не согласитесь со мной, что редко кто так гадил на наших дедов и прадедов, то даже и не знаю, что вам еще посоветовать.

Понимаю, что эта парочка где-то на подходе. Ждем-с…

Посмотрел, ладно, честно признаюсь, пролистал гомоспектакль (на торрентах уже есть), с удовольствием почитал отзывы тех, кто завтра будет учить нас, как правильно любить Родину и управлять нами. Не шучу, там Госдума чуть ли не в полном составе была.

Многое стало понятнее. Спасибо.

Понимаю, кстати, чем была вызвана задержка в премьере. Видимо, в срочном порядке переделывали декорации, ретушировали перед и зад Нуреева с его откровенных фотографий. Нормально заретушировали, не подкопаться.

И весьма впечатлили артисты, вышедшие на поклон в футболках, где вместе с портретом Серебренникова было требование его освобождения.

Верной дорогой идем, господа! В единодушном порыве наши властители умов и кошельков показали нам свои истинные ценности присутствием на премьере и аплодисментами в зале и сети Интернета.

Главное – это любить Родину, как это делал Нуреев. Честно и бескорыстно, до глубины души. Или чего пониже.

Быть примером для подрастающих поколений, каким делают педераста Нуреева.

В общем, как планировал Серебренников, в качестве задника на сцене показать в полный рост передник голого Нуреева. Даже право показа этой фотографии купил у Фонда Ричарда Аведона. Слава богу, запретили так демонстрировать. И на том спасибо.

В целом же обычный антисоветский шабаш. Прямо в духе девяностых. Только с голыми задами и передами как дань свободе и раскрепощению. Очередная "Цитадель" и "Матильда", и снова за наш счет. Спасибо господину Мединскому.

Да, еще, говорят, "Нуреева" финансировал известный ювелирный бренд Van Cleef & Arpels, а также "из личных сбережений" денежек на балет подкинул председатель правления ВТБ Андрей Костин. Видимо, из особой любви к особому искусству: искусству плевать в историю и искажать прошлое.

Унижение самой мысли, что можно любить Родину. Не нужно ее любить. Нужно жить так, как тебе хочется, беря от жизни все, как брал Нуреев.

Господа министры, депутаты, олигархи, политики, ваш посыл вполне ясен и понятен.

Подпишитесь на нас

"Нуреев" в Большом: рецензия на спектакль Кирилла Серебренникова, который никто не увидит

Вслед за Владимиром Кошевым - актером постановки "Нуреев", премьера которой должна была состояться сегодня в Большом, но которая по решению театра перенесена на следующий сезон, - об этом балете нам рассказал кандидат искусствоведения, историк музыкального театра Дмитрий Изотов, оказавшийся в числе зрителей прогона "Нуреева". Какой он - новый резонансный спектакль Кирилла Серебренникова? Представляем профессиональный взгляд очевидца.

Скандал вокруг постановки "Нуреева" продолжает набирать обороты. Журналисты собирают в интернете информацию по крупицам, чтобы описать спектакль, который никто никогда не увидит. На единственный прогон, состоявшийся в субботу 8 июля, дирекция Большого театра отказалась пускать зрителей. И хотя в зале находились некоторые медийные лица - Роман Абрамович, Михаил Швыдкой, Вадим Верник, Сергей Филин, Константин Богомолов - все же основными зрителями прогона были сотрудники театра и сами артисты, участвующие в постановке.

Хор и миманс, отыграв свои сцены, бежали на пятый этаж, чтобы занять места на ярусах и посмотреть спектакль, который еще не вышел, но уже стал легендой. В Большом театре случайно оказался и я - за несколько минут до начала первого акта мою фамилию внесли в секретный список приглашенных гостей. В зале была какая-то особенная творческая атмосфера - все понимали, что присутствуют на важном историческом событии. В постановке принимали участие около 600 человек, включая производственные цеха, и при этом все знали, что играют "Нуреева" первый и последний раз.

В основе сценарно-режиссерского хода биографического спектакля - знаменитый аукцион "Кристи", на котором продавались личные вещи Рудольфа Нуриева. Их было два - французский и американский. Так и начинался спектакль, со слов ведущего-аукциониста, который на двух языках бойко рассказывал о представленных лотах. В этой драматической партии выступили два приглашенных артиста - в первом акте Игорь Верник, во втором - Владимир Кошевой.

Им предназначается главная сопровождающая линия, связывающая разрозненные эпизоды из жизни легендарного танцовщика в целое театральное полотно. Многочисленные гости аукциона - артисты миманса (набранные из "Мосфильма" и Большого театра) пожилые леди и господа в роскошных вечерних нарядах, повторяли знаменитые па Нуриева, при перечислении продаваемых лотов. Главная особенность спектакля - совмещение оперы, балета и драматических отрывков.

Серебренников придумал современное высказывание "большого стиля" - с хоровыми сценами, массовкой, кордебалетом, сольными партиями и отчасти провокационными приемами. При совмещении разных элементов театрального представления складывался увлекательный триллер - байопик из жизни Нуреева, сочетающий документальную хронику и сцены из реальной жизни танцовщика.

Сцена из постановки "Нуреев"

Все начинается с танцевального класса балетного училища им. А.Я. Вагановой. На стене ее портрет соседствует с портретом Николая II. Меняются лидеры-правители, сначала Ленин, потом Сталин, Хрущев, завхоз и уборщица втыкают в них цветы, и только неизменно на молодых студентов смотрит Агриппина Ваганова. Характер Нуриева задается уже в первой сцене. Хореограф Юрий Посохов подчеркивает его творческий эгоизм и заносчивость характерным жестом: в дуэте с молодой балериной он грубо отталкивает ее, чтобы быть первым, подчеркнуть свою значимость.

Роль Нуриева на прогоне исполнял Владислав Лантратов - харизматичный, дерзкий, амбициозный солист. Знаменитый "прыжок в свободу" - бегство Нуриева на запад, решена как патриотическая сцена с участием большого хора - советских грузных женщин в концертных платьях с блестками и с узнаваемыми прическами-начёсами. Вот перед хором появляется солистка - парафраз Людмилы Зыкиной, великолепная партия в исполнении Светланы Шиловой. Она исполняет гимн гордости за свою страну и отечество:

Дни стояли сизые, косые
Непогода улицы мела,
Родилась я осенью в России,
И меня Россия приняла.
Хор подпевает:
Родину себе не выбирают,
Начинают верить и дышать
Родину на свете получают
Неизменно как отца и мать. Фраза "Родину себе не выбирают" станет рефреном всего спектакля и повторится еще не раз, но уже в финале. Доносчик (Игорь Верник) зачитывает факты из реального дела о побеге Рудольфа Нуриева, и исполнитель главной партии перепрыгивает за ограждения, оставляя позади и патриотический хор, и бодро танцующих молодых спортсменов-комсомольцев, загнанных в клетки-решетки. Начинается новая жизнь Нуриева.

Развратный Булонский лес заполняется трансвеститами - артистами мужского кордебалета на каблуках. Они, как макбетовские ведьмы, закручивают героя в водоворот соблазнов квартала красных фонарей. Далее - сцена знаменитой фотосессии Ричарда Аведона, который уговорил Нуриева сфотографироваться полностью обнаженным. В этом момент на несколько секунд на заднике сцены появляется настоящая фотография голого Нуриева, которую Большой театр приобрел у правообладателя известного снимка. Обнажается и сам Владислав Лантратов , оставляя на себе только телесного цвета бандаж, прикрывающий самое интимное место. В вихре танца героя преследуют и многочисленные папарацци, и падкое до скандалов светское общество.

Тема гомосексуализма продолжается в дуэте Нуриева и его наставника, а позднее и любовника - Эрика Бруна (Денис Савин). В черных, подчеркивающих мускулатуру танцовщика штанах и водолазке, с неизменной сигаретой во рту он обнимает Нуриева, одетого во все белое - так начинается мужской эротический дуэт. Секс, страсть, любовь и отчаяние сплетаются в провокационной, но в то же время деликатной хореографии Юрия Посохова. Звучит текст Аукциониста о записке Рудольфа Нуриева, написанной на обороте бланка госпиталя в городе Торонто, которая никогда не была передана умершему от рака легких его любовнику Эрику Бруну. Эта сцена пробирала до мурашек и сопровождалась зрительскими овациями. Так заканчивается первое действие спектакля.

Второй акт также начинается с аукциона. На этот раз Владимир Кошевой через представленные лоты ведет рассказ о творческой судьбе танцовщика: на сцене великолепная Марго Фонтейн, которая помогла Нуриеву в начале зарубежной карьеры. Дуэт Марии Александровой и Владислава Лантратова - один из лучших лирических эпизодов спектакля. Она олицетворяет женское начало, он - мужскую страсть.

Далее череда смены партнерш, но везде солирует Нуриев. Владимир Кошевой изумительно читает трогательные лирические письма, написанные Аллой Осипенко и Натальей Макаровой специально для этого спектакля. Соло танцует Екатерина Шипулина. В ее танце и воспоминания, и изломанность судьбы, и безответная любовь. Нуриев безусловный король, пред которым преклоняется общество его многочисленных поклонников.

Следующая аллегорическая оперная сцена представляет одну из его ролей - Короля-Солнца Людовика XIV. На сцене появляется массовка в роскошных барочных костюмах и карнавальных масках. Контртенор поет арию на стихи Бодлера в сопровождении экзальтированных танцев стилизованного кордебалета. Аукционист продолжает объявлять лоты, а Нуриев продолжает танцевать на износ.

В финале под известие о болезни Нуриева на сцену выходит весь балет. Аукционист называет последний лот - дирижерскую палочку, с которой Нуриев впервые выступил как дирижер Венского симфонического оркестра. Под аплодисменты зрителей главный герой спускается в оркестровую яму и играет знаменитые "Тени" из балета Минкуса "Баядерка". Балет выполняет заученные па. Среди теней - и мужчины, и женщины. Они заполняют все пространство сцены. Музыка замолкает. Но тени продолжают делать свои монотонные движения, а Рудольф Нуриев дирижирует тишиной. Занавес.

Музыка Ильи Демуцкого настоящее открытие: кованный ритм нуриевских нервных всплесков, стилизация советских песен, задушевные лирические темы, а также многочисленные цитаты мировых балетных шедевров складываются в целостную палитру музыкальных откровений. Конечно, главная тема спектакля - это не скандальная жизнь знаменитого танцовщика. Это мощный современный спектакль о свободе и о том, что "родину себе не выбирают". Аплодисменты и овации, которые устроили все причастные к спектаклю на сцене Большого театра, говорят сами за себя. Плакали все - от режиссера до костюмеров. Эта несостоявшаяся премьера - уже история. История современной России, которую мы не выбираем.