Захарий чепега биография кратко. Захарий чепега

При упоминании о нем многие вспоминают, что его кормила виноградом Екатерина II, что подарила ему саблю, усыпанную алмазами, что был он неграмотен. Но за что и почему оказывалась ему высочайшая честь, этого-то и не припомнят сразу. Как не вспоминают и то, что именно он, кошевой атаман Захарий Чепига, отыскал место и положил начало нашему городу.

Мало чего достоверно мы знаем о нем. Не знаем его настоящей фамилии, даже имя разночитаемо: наряду с привычным Захарий, встречаем имя Харитон. Скорее всего, Захарий Чепига был незнатного происхождения, об этом можно судить хотя бы по тому факту, что его родная сестра Дарья была выдана за крепостного крестьянина. Кошевой атаман Захарий Чепига не владел грамотой, зато имел холодную голову, живую душу, был отважен в бою и тверд при отстаивании козацких прав. Он имел понятие о чести и доблести и был понятнее козакам чем “хытруща пысуля” - Антон Головатый. Такой прямодушный и добросердечный атаман, какого можно назвать”батькой” и нужен был войску верных козаков запорожских, переименованного позже в Черноморское.

Неслучайно имя Харька Чепиги стоит в одном ряду с именами, таких запорожских предводителей, как Афанасий Ковпак. А его неграмотность даже украшала его,- неграмотным был такой славный атаман, как Иван Сирко, не знавший поражений в самых жестоких и неравных сражениях. Была бы голова на плечах, а “письменних”, готовых поставить подпись и написать ордер в войске всегда было предостаточно.

Захарий Алексеевич, видимо, обладал внушительной внешностью и умел достойно держать себя на людях. К сожалению, у нас нет достоверного портрета последнего кошевого атамана Черноморского казачьего войска, не любил Захарий Чепига позировать перед малярами. По поводу внешности атамана З. Чепиги Ф.А.Щербина в первом томе “Истории Кубанского казачьего войска пишет следующее: “История не оставила описания наружности, или портрета этого предводителя казачества, но перед глазами тех, кто вдумывался в жизнь, деятельность и поступки Харька Чепиги, невольно рисуется сильная, приземистая фигура человека, внушительного по корпусу и выдержанного, степенного по приемам обращения, с круглым малорусским гладко выбритым лицом, и крупными, но мягкими очертаниями носа, губ и рта, с серыми ласковыми глазами, с толстыми усами, висевшими вниз, еще с более толстою чуприною и с добродушною улыбкою, как бы всем говорившей: “добре, братики, добре”. Таким и ожил в бронзе З.А. Чепига в 1907 г. среди фигур С.Белого, А. Головатого и Потемкина на памятнике Микешина, правда всего лишь на каких-то 10-12 лет.

Родился З. А. Чепига в 1726 г. на Черниговщине, по данным некоторых историков, в селении Борки. Чепига - это его козачье прозвище, настоящая его фамилия нам неизвестна (приводимую некотрыми краеведами как настоящую фамилию Кулиш, вряд ли можно считать достоверной). Известно, что у него был брат Мирон, видимо, рано умерший, так как сын последнего, и племянник первому,- Евтихий Чепига вырос в Сечи при дяде. Детей у самого З. Чепиги не было, он так и умер холостым, оставаясь верным запорожскому казачьему обету безбрачия.

В реестре казаков Запорожской Сечи за 1756 г. находим Захария Чепигу рядовым казаком Кислякивского куреня. Его карьеру нельзя назвать стремительной и блестящей. В 1768-1774 гг. во время Первой Турецкой войны Захарий Чепига командовал одним из козацких отрядов. На момент разушения Запорожской Сечи (1775 г.) он являлся полковником Протовчанской паланки.

З.А. Чепига не был яркой фигурой, игравшей одну из главных ролей в Запорожском войске и не ему принадлежала идея восстановления упраздненного казачьего войска. 1 июля 1783 г., когда по изданной Г.А. Потемкиным прокламации Антону Головатому поручалось набирать охотников из бывших запорожцев в количестве тысячи человек для подавления восставших татар, З. Чепиге был присвоен секунд-майорский чин. Русской армии необходима была конница, которой так не хватало в войну 1787-1791 гг., а конные казаки, знавшие Очаковские степи, были в большой цене. Так сталось, что Захарию Чепиге - выходцу из казачьих низов, выпала судьба командовать Черноморской конницей, состоявшей из знатных и богатейших запорожских казаков. Обзавевшийся к тому времени землей, хуторами, табунами лошадей и прочим имуществом, Захарий Чепига выражал их интересы. После кончины кошевого Сидора Белого, смертельно раненого под Очаковом, атаманом стал З. Чепига. До сих пор является спорным факт его избрания на раде, по крайней мере, историк В.А. Голобуцкий настаивает на его назначении князем Г.А.Потемкиным и приводит ордер такого содержания: “По храбрости и усердию к порядку и по желанию войска верных казаков определяется атаманом кошевым Харитон (Захарий-В.Г.) Чепига. Объявляя о сем всему войску, предписываю надлежащим образом его почитать и повиноваться”. А немного ниже, полемизируя с кубанским историком П.П. Короленко, утверждавшем об избрании З. Чепиги атаманом на раде, цитирует письмо последнего от 5 июля 1788 г. А. Головатому о том, что Потемкин “определил меня в войско верных козаков Войсковым атаманом”.

Не всегда твердым было его положение на этом высоком посту. В июле 1789 г. посланные к Г. Потемкину казаки из пешей команды просили о его замене. Сам Потемкин оповещал З. Чепигу об этом в письме от 29 июля: “От всего Коша верного войска Черноморского пришло ко мне известие, в котором они, отдавая всю справедливость вашей службе и достоинствам, изъясняют, что старость лет и раны ваши не оставляют вам сил, потребных к отправлению тягости звания кошевого атамана. Они просят избрания нового”. Решать приходилсь самому З. Чепиге, а он решил сохранить атаманское звание за собой.

Бедным назвать атамана З.Чепигу назвать нельзя, он владел землей, селением с крепостными, хуторами, табунами лошадей, который очень любил. И все же его имение было намного скромнее имения войскового судьи А.Головатого, у которого кроме селения Веселого в Новомосковском уезде, имелись в Черномории хутора, мельницы, сады, коровы, овцы, одних свиней было 85 голов. Не был Захарий Чепига таким заботливым и рачительным хозяином, как Антон Головатый, да и не стремился он к накоплению богатства. И тем не менее именно ему обязаны были черноморцы как переселению на Кубань, так и закладке г.Екатеринодара. Кошевой З. Чепига высказал идею переселения черноморцев в свободные кубанские степи, а позже отыскал в Карасунском куте “место под войсковой град”. Воплощать же его замыслы в большей мере приходилось войсковому судье Антону Головатому.

1 марта 1790 г. Г. Потемкин известил Черноморское войско о том, что он просил у Екатерины II земли для войска между Бугом и Днестром, а 19 апреля объявил, что войску дополнительно будут предоставлены Кинбурнская сторона, Еникальский округ и Тамань. Потемкин дарил войску также принадлежавшие ему рыбные ловли на Таманском полуострове. 30 ноября 1791 г. в письме генералу В.С.Попову З.Чепига жаловался, что “войску черноморскому в рассуждении многолюдства между рек Буга и Днестра на земле поместиться неможно”. Зимой 1791г. З.Чепига вызвал к себе А. Головатого, с которым они и отправились в Яссы к Г.Потемкину просить выделить войску свободные земли. Неизвестно как бы завершилась эта депутация, если бы не происшествие - одна из черноморских лодок вместе с 25 казаками была захвачена турками. Рассерженный Г. Потемкин отправил казаков ни с чем, пообещав однако рассмотреть вопрос об отводе земли позже. Позже такого случая не представилось, всесильный фаворит и гетьман Черноморских и Екатеринославских казаков умер 5 октября 1792 г. по дороге в Бендеры. А земли под пастьбища многочисленных старшинских стад и табунов на Днестре не хватало. Это обстоятельство, как и стремление черноморцев жить самим, отдельно от помещиков, дабы сохранить свой уклад, в большей степени и повлияли в феврале 1792 г. на решение отправить в Петербург депутацию с прошением о пожаловании войску Кубанского Правобережья.

Место под войсковой град было выбрано кошевым атаманом З.Чепигой. Обстоятельствами тому были, по-видимому, наличие строевого леса, среднее расположение по отношению к цепи кордонов и удобное место для устройства укрепления. Точно также как и в последней Запорожской Сечи выступавший к югу кут с северо-востока прикрывал подобно реке Подпильной Карасун. Было и возвышенное место, с которого хорошо просматривалась пойма Кубани, и где по всем запорожским фортификационным правилам можно было создать укрепление. З. Чепига казалось пытался отстроить на Кубани заново прежнюю Сечь, но ”Порядок общей пользы”, в разработке которого он принял деятельное участие, положил конец запорожским вольностям.

З.А. Чепига при всей своей суровости и строгости во время военных походов, по сути был доброй души человеком, сочувствующим сироме. К нему не раз прибегали за помощью и поддержкой казаки-сиромахи. И редко кому он отказывал в помощи и защите.

Умер кошевой атаман Захариий Чепига 14 января 1797 г. после непродолжительной болезни в своей довольно просторной хате. А 16 января с подобающим генералу и атаману почестями: выносом всех регалий, чтением евангелия, пушечным и ружейным салютом его погребли в строящемся войсковом соборе. Прошли годы и около ста лет спустя его утерянную было могилу случайно нашли при расчистке пола разобранного Воскресенского собора. Установить его останки удалось лишь по генеральскому мундиру. Поразительно, что не нашлось в войске средств и радетеля, чтобы над его прахом установить хотя бы каменную плиту с подобающей надписью. И только генерал В.С. Вареник, отыскавший его прах, перезахоронил вместе с останками атамана Т.Т. Котляревского и Р. Порохни под трапезной строящейся церкви Св. Воскресения и установил бронзовую доску. А еще полвека спустя новые варвары, уничтожили и этот храм, сравняв могилы мемориального кладбища в бывшей Екатеринодарской крепости с землей.

Странно и удивительно устроена наша историческая память. В честь людей, которые никогда не были в нашем городе, ничего не сделали для него, названы улицы, в память о тех, кто глумился над казачьей историей и славой, стоят бюсты и барельефы, а о том, кто основал этот город, практически ничто не напоминает сегодня.

Напрасно наш современник будет искать на карте города Краснодара-Екатеринодара имя его основателя - кошевого атамана Захария Алексеевича Чепиги.

Н.А. Тернавский (Краснодар)

Заха́рий (Харько́ или Харито́н) Алексе́евич Чепе́га ( (1725 ) - 14 января , Екатеринодар) - второй (после Сидора Белого) казачий атаман , генерал-майор русской армии , активный участник русско-турецких войн второй половины XVIII столетия и переселения Черноморского казачьего войска на Кубань .

Биография

Точная дата и место рождения не известны. Известна версия о происхождении его «из знатного рода Кулишей» . Полагают , что прибыл в Сечь в 1750 году , когда и записался на службу казаком Кисляковского куреня. В 1767 году он возглавлял охрану границы при Перевизской паланке. В Русско-турецкую войну 1768-1774 годов участвовал в походах, партиях, разъездах. Не умел ни читать, ни писать до самой смерти.

На момент ликвидации Сечи в 1775 году занимал должность полковника Протовчанской паланки (укр. Протовчанська паланка ). В 1777 году в конвое генерал-поручика князя Прозоровского . 29 января того же года ему пожалован чин капитана армии.

В эту турецкую кампанию Чепега был один раз тяжело ранен в правое плечо и за неё награждён чином бригадира армии, орденами св. Георгия и св. Владимира , Екатерина II пожаловала атаману «осыпанную дорогими каменьями саблю» .

После победного окончания турецкой войны русское правительство приняло решение о переселении черноморских казаков на Кубань , для охраны опустившейся на юг русской границы. Чепега принимал самое активное участие в организации переселения, основании Екатеринодара и куренных селений.

Участвовал Чепега и в подавлении польского восстания 1794 года . За штурм предместья Варшавы - Праги , решившим по сути успех всей компании, был награждён орденом св. Владимира 2-го класса.

Захарий Чепега был крупным помещиком. Имел дачу при урочище Громоклея, на Херсонщине ему принадлежала деревня Любарка с крепостными, которых он обещал отпустить на свободу, но так этого и не сделал; на Кубани Чепега владел «черкесскими кутами и лесами» близ Екатеринодара, огромным хутором на реке Кирпилех (на нём числилось 14 казаков-работников), большим садом и виноградником на Тамани , мельницей на реке Бейсуге и большим домом в Екатеринодаре.

Память о Чепеге

В Российской императорской армии

В монументах

Бронзовая фигура Чепеги входит в монументальную композицию памятника Екатерине Великой в Екатеринодаре . В этой композиции Захарий Чепега представлен в числе трёх первых атаманов Черноморского войска, вместе с Сидором Белым и Антоном Головатым .

В городе Ейске Краснодарского края в мае 2013 г установлен памятник Захарию Чепеге.

Напишите отзыв о статье "Чепега, Захарий Алексеевич"

Литература

Все сведения в разделе Биография данной статьи взяты из:

Фролов Б. Е. . - Четвертые кубанские литературно- исторические чтения. Сборник научных статей. - Краснодар, 2003. - С. 96 - 104. - 219 с.

Ссылки

Историко-биографический очерк П. П. Короленко. «Вестник Казачьих Войск». 1901.

Примечания

См. также

Отрывок, характеризующий Чепега, Захарий Алексеевич

Одно время на площади было просторнее, но вдруг все головы открылись, все бросилось еще куда то вперед. Петю сдавили так, что он не мог дышать, и все закричало: «Ура! урра! ура!Петя поднимался на цыпочки, толкался, щипался, но ничего не мог видеть, кроме народа вокруг себя.
На всех лицах было одно общее выражение умиления и восторга. Одна купчиха, стоявшая подле Пети, рыдала, и слезы текли у нее из глаз.
– Отец, ангел, батюшка! – приговаривала она, отирая пальцем слезы.
– Ура! – кричали со всех сторон. С минуту толпа простояла на одном месте; но потом опять бросилась вперед.
Петя, сам себя не помня, стиснув зубы и зверски выкатив глаза, бросился вперед, работая локтями и крича «ура!», как будто он готов был и себя и всех убить в эту минуту, но с боков его лезли точно такие же зверские лица с такими же криками «ура!».
«Так вот что такое государь! – думал Петя. – Нет, нельзя мне самому подать ему прошение, это слишком смело!Несмотря на то, он все так же отчаянно пробивался вперед, и из за спин передних ему мелькнуло пустое пространство с устланным красным сукном ходом; но в это время толпа заколебалась назад (спереди полицейские отталкивали надвинувшихся слишком близко к шествию; государь проходил из дворца в Успенский собор), и Петя неожиданно получил в бок такой удар по ребрам и так был придавлен, что вдруг в глазах его все помутилось и он потерял сознание. Когда он пришел в себя, какое то духовное лицо, с пучком седевших волос назади, в потертой синей рясе, вероятно, дьячок, одной рукой держал его под мышку, другой охранял от напиравшей толпы.
– Барчонка задавили! – говорил дьячок. – Что ж так!.. легче… задавили, задавили!
Государь прошел в Успенский собор. Толпа опять разровнялась, и дьячок вывел Петю, бледного и не дышащего, к царь пушке. Несколько лиц пожалели Петю, и вдруг вся толпа обратилась к нему, и уже вокруг него произошла давка. Те, которые стояли ближе, услуживали ему, расстегивали его сюртучок, усаживали на возвышение пушки и укоряли кого то, – тех, кто раздавил его.
– Этак до смерти раздавить можно. Что же это! Душегубство делать! Вишь, сердечный, как скатерть белый стал, – говорили голоса.
Петя скоро опомнился, краска вернулась ему в лицо, боль прошла, и за эту временную неприятность он получил место на пушке, с которой он надеялся увидать долженствующего пройти назад государя. Петя уже не думал теперь о подаче прошения. Уже только ему бы увидать его – и то он бы считал себя счастливым!
Во время службы в Успенском соборе – соединенного молебствия по случаю приезда государя и благодарственной молитвы за заключение мира с турками – толпа пораспространилась; появились покрикивающие продавцы квасу, пряников, мака, до которого был особенно охотник Петя, и послышались обыкновенные разговоры. Одна купчиха показывала свою разорванную шаль и сообщала, как дорого она была куплена; другая говорила, что нынче все шелковые материи дороги стали. Дьячок, спаситель Пети, разговаривал с чиновником о том, кто и кто служит нынче с преосвященным. Дьячок несколько раз повторял слово соборне, которого не понимал Петя. Два молодые мещанина шутили с дворовыми девушками, грызущими орехи. Все эти разговоры, в особенности шуточки с девушками, для Пети в его возрасте имевшие особенную привлекательность, все эти разговоры теперь не занимали Петю; ou сидел на своем возвышении пушки, все так же волнуясь при мысли о государе и о своей любви к нему. Совпадение чувства боли и страха, когда его сдавили, с чувством восторга еще более усилило в нем сознание важности этой минуты.
Вдруг с набережной послышались пушечные выстрелы (это стреляли в ознаменование мира с турками), и толпа стремительно бросилась к набережной – смотреть, как стреляют. Петя тоже хотел бежать туда, но дьячок, взявший под свое покровительство барчонка, не пустил его. Еще продолжались выстрелы, когда из Успенского собора выбежали офицеры, генералы, камергеры, потом уже не так поспешно вышли еще другие, опять снялись шапки с голов, и те, которые убежали смотреть пушки, бежали назад. Наконец вышли еще четверо мужчин в мундирах и лентах из дверей собора. «Ура! Ура! – опять закричала толпа.
– Который? Который? – плачущим голосом спрашивал вокруг себя Петя, но никто не отвечал ему; все были слишком увлечены, и Петя, выбрав одного из этих четырех лиц, которого он из за слез, выступивших ему от радости на глаза, не мог ясно разглядеть, сосредоточил на него весь свой восторг, хотя это был не государь, закричал «ура!неистовым голосом и решил, что завтра же, чего бы это ему ни стоило, он будет военным.
Толпа побежала за государем, проводила его до дворца и стала расходиться. Было уже поздно, и Петя ничего не ел, и пот лил с него градом; но он не уходил домой и вместе с уменьшившейся, но еще довольно большой толпой стоял перед дворцом, во время обеда государя, глядя в окна дворца, ожидая еще чего то и завидуя одинаково и сановникам, подъезжавшим к крыльцу – к обеду государя, и камер лакеям, служившим за столом и мелькавшим в окнах.
За обедом государя Валуев сказал, оглянувшись в окно:
– Народ все еще надеется увидать ваше величество.
Обед уже кончился, государь встал и, доедая бисквит, вышел на балкон. Народ, с Петей в середине, бросился к балкону.
– Ангел, отец! Ура, батюшка!.. – кричали народ и Петя, и опять бабы и некоторые мужчины послабее, в том числе и Петя, заплакали от счастия. Довольно большой обломок бисквита, который держал в руке государь, отломившись, упал на перилы балкона, с перил на землю. Ближе всех стоявший кучер в поддевке бросился к этому кусочку бисквита и схватил его. Некоторые из толпы бросились к кучеру. Заметив это, государь велел подать себе тарелку бисквитов и стал кидать бисквиты с балкона. Глаза Пети налились кровью, опасность быть задавленным еще более возбуждала его, он бросился на бисквиты. Он не знал зачем, но нужно было взять один бисквит из рук царя, и нужно было не поддаться. Он бросился и сбил с ног старушку, ловившую бисквит. Но старушка не считала себя побежденною, хотя и лежала на земле (старушка ловила бисквиты и не попадала руками). Петя коленкой отбил ее руку, схватил бисквит и, как будто боясь опоздать, опять закричал «ура!», уже охриплым голосом.
Государь ушел, и после этого большая часть народа стала расходиться.
– Вот я говорил, что еще подождать – так и вышло, – с разных сторон радостно говорили в народе.
Как ни счастлив был Петя, но ему все таки грустно было идти домой и знать, что все наслаждение этого дня кончилось. Из Кремля Петя пошел не домой, а к своему товарищу Оболенскому, которому было пятнадцать лет и который тоже поступал в полк. Вернувшись домой, он решительно и твердо объявил, что ежели его не пустят, то он убежит. И на другой день, хотя и не совсем еще сдавшись, но граф Илья Андреич поехал узнавать, как бы пристроить Петю куда нибудь побезопаснее.

15 го числа утром, на третий день после этого, у Слободского дворца стояло бесчисленное количество экипажей.
Залы были полны. В первой были дворяне в мундирах, во второй купцы с медалями, в бородах и синих кафтанах. По зале Дворянского собрания шел гул и движение. У одного большого стола, под портретом государя, сидели на стульях с высокими спинками важнейшие вельможи; но большинство дворян ходило по зале.
Все дворяне, те самые, которых каждый день видал Пьер то в клубе, то в их домах, – все были в мундирах, кто в екатерининских, кто в павловских, кто в новых александровских, кто в общем дворянском, и этот общий характер мундира придавал что то странное и фантастическое этим старым и молодым, самым разнообразным и знакомым лицам. Особенно поразительны были старики, подслеповатые, беззубые, плешивые, оплывшие желтым жиром или сморщенные, худые. Они большей частью сидели на местах и молчали, и ежели ходили и говорили, то пристроивались к кому нибудь помоложе. Так же как на лицах толпы, которую на площади видел Петя, на всех этих лицах была поразительна черта противоположности: общего ожидания чего то торжественного и обыкновенного, вчерашнего – бостонной партии, Петрушки повара, здоровья Зинаиды Дмитриевны и т. п.
Пьер, с раннего утра стянутый в неловком, сделавшемся ему узким дворянском мундире, был в залах. Он был в волнении: необыкновенное собрание не только дворянства, но и купечества – сословий, etats generaux – вызвало в нем целый ряд давно оставленных, но глубоко врезавшихся в его душе мыслей о Contrat social [Общественный договор] и французской революции. Замеченные им в воззвании слова, что государь прибудет в столицу для совещания с своим народом, утверждали его в этом взгляде. И он, полагая, что в этом смысле приближается что то важное, то, чего он ждал давно, ходил, присматривался, прислушивался к говору, но нигде не находил выражения тех мыслей, которые занимали его.
Был прочтен манифест государя, вызвавший восторг, и потом все разбрелись, разговаривая. Кроме обычных интересов, Пьер слышал толки о том, где стоять предводителям в то время, как войдет государь, когда дать бал государю, разделиться ли по уездам или всей губернией… и т. д.; но как скоро дело касалось войны и того, для чего было собрано дворянство, толки были нерешительны и неопределенны. Все больше желали слушать, чем говорить.
Один мужчина средних лет, мужественный, красивый, в отставном морском мундире, говорил в одной из зал, и около него столпились. Пьер подошел к образовавшемуся кружку около говоруна и стал прислушиваться. Граф Илья Андреич в своем екатерининском, воеводском кафтане, ходивший с приятной улыбкой между толпой, со всеми знакомый, подошел тоже к этой группе и стал слушать с своей доброй улыбкой, как он всегда слушал, в знак согласия с говорившим одобрительно кивая головой. Отставной моряк говорил очень смело; это видно было по выражению лиц, его слушавших, и по тому, что известные Пьеру за самых покорных и тихих людей неодобрительно отходили от него или противоречили. Пьер протолкался в середину кружка, прислушался и убедился, что говоривший действительно был либерал, но совсем в другом смысле, чем думал Пьер. Моряк говорил тем особенно звучным, певучим, дворянским баритоном, с приятным грассированием и сокращением согласных, тем голосом, которым покрикивают: «Чеаек, трубку!», и тому подобное. Он говорил с привычкой разгула и власти в голосе.

Известна версия о том, что З. Чепига происходит из старинного казачьего рода Кулишей. Но сотрудники Государственного архива Краснодарского края, готовя к изданию биографии атаманов, обнаружили документ, свидетельствующий о том, что родная сестра З. Чепиги – Дарья была замужем за крепостным крестьянином Кулишом, принадлежавшим помещику Полтавской губернии майору Левенцу. Совсем недавно появилась версия об албанском происхождении З. Чепиги, но источник нуждается в проверке. Образования не получил.

В возрасте 24 лет (1750 г.) Чепега прибыл в Запорожье. В октябре 1769 г. он отличился в разгроме турок на Днестре. Во время первой Русско-Турецкой войны казачья флотилия на Дунае обеспечила взятие важной крепости Килия , замка Тульча и крепости Исакча.

Благодаря умелым действиям казачьей флотилии почти весь сто фрегатный турецкий флот, оборонявший осажденный Измаил со стороны Дуная, пошел ко дну.

Ко времени ликвидации Запорожской Сечи (1775 г.) Захарий Чепига был полковником Протовчанской паланки. В Манифесте от имени Екатерины II говорилось, что Сечь уничтожается навсегда, как и само название запорожских казаков, за их дерзкие поступки и неповиновение царским указам.

Грамоты Чепега не знал, бумаги за него подписывали другие.

Воспользовавшись путешествием императрицы по югу России (1787 г.), не без посредничества Князя Потемкина, запорожские старшины Сидор Белый , Антон Головатый и другие преподнесли ей в г. Кременчуге прошение, где от имени бывших запорожских казаков выражали желание принять участие в грядущей войне. Прошение было принято. Запорожцы взяли новое название - "Войско верных казаков" (в отличие от "неверных", ушедших на Дунай в Турцию).

Екатерина II пожаловала "войску верных казаков" большое белое знамя с черным орлом и надписью "За веру и верность", малые знамена для куреней, атаманскую булаву, малые куренные печати и печать с надписью "Печать коша верных казаков".

Атаманом вновь созданного войска Верных казаков стал Сидор Белый , командиром конницы – Захарий Чепига. Указом суда от 5-го января 1788 г. сообщено было во всеобщее сведение, что "господин полковник Сидор Белый наречен войсковым атаманом верных казаков и велело ему учредить свой кош на Збурьевской стороне. Поэтому, приглашались казаки записываться "пешие у войскового атамана Сидора Белаго на Збурьевской стороне, а конные у полковника армии секунд-майора Захария Чепига на Громокле."

Во время второй Русско-Турецкой войны, именно Верные казаки ночным штурмом овладели Хаджибеем (замок располагавшийся на месте нынешней Одессы), лихой атакой захватили остров Березань.

С 1790 г. Дунайская казачья флотилия не допускала турок в Дунай. Под Измаилом, высадившись со стороны Дуная, казаки ворвались в крепость в самом неожиданном месте.

В ознаменование побед Войско верных казаков стало называться Черноморским.

Получив от царицы титул Великого Гетмана Черноморского и Екатеринославского казачьих войск, Григорий Потемкин утвердил А. Головатого на должности казацкого войскового судьи. Войску Потёмкин разрешил поселиться между Южным Бугом и Днестром, а вдобавок Г. А. Потемкин, восхищенный отвагой черноморцев, подарил им собственные рыболовные места на восточном побережье Азовского моря.

5 976

Он имел понятие о чести и доблести и был понятнее козакам чем “хытруща пысуля” — Антон Головатый. Такой прямодушный и добросердечный атаман, какого можно назвать”батькой” и нужен был войску верных козаков запорожских, переименованного позже в Черноморское.

Родился З. А. Чепига в 1726 г. на Черниговщине, по данным некоторых историков, в селении Борки. Чепига — это его козачье прозвище, настоящая его фамилия нам неизвестна (приводимую некотрыми краеведами как настоящую фамилию Кулиш, вряд ли можно считать достоверной). Известно, что у него был брат Мирон, видимо, рано умерший, так как сын последнего, и племянник первому,- Евтихий Чепига вырос в Сечи при дяде. Детей у самого З. Чепиги не было, он так и умер холостым, оставаясь верным запорожскому казачьему обету безбрачия.

З.А. Чепига не был яркой фигурой, игравшей одну из главных ролей в Запорожском войске и не ему принадлежала идея восстановления упраздненного казачьего войска. 1 июля 1783 г., когда по изданной Г.А. Потемкиным прокламации Антону Головатому поручалось набирать охотников из бывших запорожцев в количестве тысячи человек для подавления восставших татар, З. Чепиге был присвоен секунд-майорский чин. Русской армии необходима была конница, которой так не хватало в войну 1787-1791 гг., а конные казаки, знавшие Очаковские степи, были в большой цене. Так сталось, что Захарию Чепиге — выходцу из казачьих низов, выпала судьба командовать Черноморской конницей, состоявшей из знатных и богатейших запорожских казаков. Обзавевшийся к тому времени землей, хуторами, табунами лошадей и прочим имуществом, Захарий Чепига выражал их интересы. После кончины кошевого Сидора Белого, смертельно раненого под Очаковом, атаманом стал З. Чепига. До сих пор является спорным факт его избрания на раде, по крайней мере, историк В.А. Голобуцкий настаивает на его назначении князем Г.А.Потемкиным и приводит ордер такого содержания: “По храбрости и усердию к порядку и по желанию войска верных казаков определяется атаманом кошевым Харитон (Захарий-В.Г.) Чепига. Объявляя о сем всему войску, предписываю надлежащим образом его почитать и повиноваться”. А немного ниже, полемизируя с кубанским историком П.П. Короленко, утверждавшем об избрании З. Чепиги атаманом на раде, цитирует письмо последнего от 5 июля 1788 г. А. Головатому о том, что Потемкин “определил меня в войско верных козаков Войсковым атаманом”.

1 марта 1790 г. Г. Потемкин известил Черноморское войско о том, что он просил у Екатерины II земли для войска между Бугом и Днестром, а 19 апреля объявил, что войску дополнительно будут предоставлены Кинбурнская сторона, Еникальский округ и Тамань. Потемкин дарил войску также принадлежавшие ему рыбные ловли на Таманском полуострове. 30 ноября 1791 г. в письме генералу В.С.Попову З.Чепига жаловался, что “войску черноморскому в рассуждении многолюдства между рек Буга и Днестра на земле поместиться неможно”. Зимой 1791г. З.Чепига вызвал к себе А. Головатого, с которым они и отправились в Яссы к Г.Потемкину просить выделить войску свободные земли. Неизвестно как бы завершилась эта депутация, если бы не происшествие — одна из черноморских лодок вместе с 25 казаками была захвачена турками. Рассерженный Г. Потемкин отправил казаков ни с чем, пообещав однако рассмотреть вопрос об отводе земли позже. Позже такого случая не представилось, всесильный фаворит и гетьман Черноморских и Екатеринославских казаков умер 5 октября 1792 г. по дороге в Бендеры. А земли под пастьбища многочисленных старшинских стад и табунов на Днестре не хватало. Это обстоятельство, как и стремление черноморцев жить самим, отдельно от помещиков, дабы сохранить свой уклад, в большей степени и повлияли в феврале 1792 г. на решение отправить в Петербург депутацию с прошением о пожаловании войску Кубанского Правобережья.

Напрасно наш современник будет искать на карте города Краснодара-Екатеринодара имя его основателя — кошевого атамана Захария Алексеевича Чепиги.

Захарий (Харько или Харитон) Алексеевич Чепега (1725 - 14 января 1797, Екатеринодар) - второй (после Сидора Белого) казачий атаман Черноморского казачьего войска, генерал-майор русской армии, активный участник русско-турецких войн второй половины XVIII столетия и переселения Черноморского казачьего войска на Кубань.

Биография

Точная дата и место рождения не известны. Известна версия о происхождении его «из знатного рода Кулишей» . Полагают, что прибыл в Сечь в 1750 году, когда и записался на службу казаком Кисляковского куреня. В 1767 году он возглавлял охрану границы при Перевизской паланке. В Русско-турецкую войну 1768-1774 годов участвовал в походах, партиях, разъездах. Не умел ни читать, ни писать до самой смерти.

На момент ликвидации Сечи в 1775 году занимал должность полковника Протовчанской паланки (укр. Протовчанська паланка). В 1777 году в конвое генерал-поручика князя Прозоровского. 29 января того же года ему пожалован чин капитана армии.

С 1787 года прослеживается покровительство Светлейшего князя Потёмкина. Во время путешествия Екатерины Великой в Тавриду в этом же году Потёмкин представил императрице казацких старшин, в том числе и Чепегу. Бывшие старшины Запорожской Сечи просили императрицу организовать бывших запорожцев в особое войско, на русской военной службе. Такое разрешение императрица дала и было образовано «Войско верных казаков», позднее переименованное в «Черноморское казачье войско».

С началом новой русско-турецкой войны новосозданные казачьи войска (в моменты наибольшего развертывания в них находилось до 10 000 человек) приняли в ней самое активное участие.

объявляю чрез сие всем и каждому… что господин капитан Захарий Чепега, исполнен будучи похвальной ревности и усердия к службе Ея Императорского величества … предъявил желание собрать волонтёров и с оными употреблен быть при армии, моему начальству вверенной. А потому и дозволяю ему набрать охотников из свободных людей…

Жалованье Чепеге было положено 300 рублей в год, что равнялось жалованью и первого атамана - Сидора Белого. К маю 1788 года численность конной команды волонтёров Чепеги приближалась к 300 человек. Занимались они разъездами и охраной границ. 17 июня этого же года в морском сражении под Очаковым был ранен и 19 июня скончался первый войсковой атаман верных казаков Сидор Белый. Его преемником стал Чепега. Хотя сами казаки и избрали атаманом И. Сухину, но уже через несколько дней «народный ставленник» был смещен в пользу Чепеги. Сам Чепега писал А. Головатому 5 июля этого года:

Его Светлость… князь Григорий Александрович Потемкин-Таврический определил меня в войско верных казаков Войсковым Атаманом…

Потёмкин писал об этом же императрице так:

я на место сего почтенного старца [С. Белого] препоручил правление коша секунд-майору Чепеге…

Казаки-черноморцы под командованием Чепеги особо отличились при взятии Очакова, укрепленного острова Березань, Гаджибея, Аккермана, Бендер. В 1790 году казаки показали ни с чем не сравнимое мужество при штурме Измаила.

В эту турецкую кампанию Чепега был один раз тяжело ранен в правое плечо и за неё награждён чином бригадира армии, орденами св. Георгия и св. Владимира, Екатерина II пожаловала атаману «осыпанную дорогими каменьями саблю».

После победного окончания турецкой войны русское правительство приняло решение о переселении черноморских казаков на Кубань, для охраны опустившейся на юг русской границы. Чепега принимал самое активное участие в организации переселения, основании Екатеринодара и куренных селений.

Участвовал Чепега и в подавлении польского восстания 1794 года. За штурм предместья Варшавы - Праги, решившим по сути успех всей компании, был награждён орденом св. Владимира 2-го класса.

Захарий Чепега был крупным помещиком. Имел дачу при урочище Громоклея, на Херсонщине ему принадлежала деревня Любарка с крепостными, которых он обещал отпустить на свободу, но так этого и не сделал; на Кубани Чепега владел «черкесскими кутами и лесами» близ Екатеринодара, огромным хутором на реке Кирпилех (на нём числилось 14 казаков-работников), большим садом и виноградником на Тамани, мельницей на реке Бейсуге и большим домом в Екатеринодаре.