Наказание шпицрутенами. Шпицрутены, как заимствование у Европы

Порка на Руси вплоть до ХХ столетия всегда была самым распространенным методом телесного наказания. Изначально ей подвергали представителей практических всех слоев населения, всех полов и возрастов.

«Торговая казнь»

Наказания путем порки были впервые закреплены законодательно в Судебнике 1497 года. Наказывали так за самые различные преступления. Например, могли выпороть за дерзкое высказывание против властей.

Били в основном по задней части тела – спине, бедрам, ягодицам. Чаще всего наказуемого для этого полностью раздевали.

Особого искусства требовало наказание кнутом. Для этого палач должен был отойти от своей жертвы на несколько шагов, а затем раскрутить кнут над головой обеими руками и с громким криком быстро приблизиться к осужденному, обрушив орудие истязания на его спину. Нельзя было дважды бить по одному месту. После каждого удара палачу требовалось смахнуть с кнута налипшую на него кровь и частицы кожи. Как сообщает исследователь Катошихин, обычно экзекуция длилась несколько часов, причем в час наносилось 30-40 ударов кнутом.

Один иностранец, бывший очевидцем такой процедуры, оставил следующее свидетельство: «Палач бьет так жестоко, что с каждым ударом обнажаются кости. Таким образом его

(наказываемого) растерзывают от плеч до пояса. Мясо и кожа висят клочьями».

Многие от этого умирали. Все зависело от индивидуальных особенностей организма, а также от силы нанесения ударов. Некоторые выдерживали и по 300 ударов, а некоторые после первого же удара валились кулем. Если палач жалел наказанного, он мог ударить и послабее (иногда за мзду). А так – мог и забить до смерти.

В петровскую эпоху наказание кнутом называлось «торговой казнью». Ее часто назначали за политические преступления в сочетании с клеймением.

«Виноват!»

Куда более легким считалось наказание батогами. Последние представляли собой толстые палки или прутья с обрезанными концами. Батоги использовали часто – для выколачивания податей и недоимок, для битья крепостных и подчиненных. Иногда битье батогами назначал суд – за воровство, лжесвидетельство, неуважение к царской семье… Так, батогами был наказан подьячий, который, когда пил за здоровье государя, не снял головного убора.

Происходила экзекуция так. Человека клали на пол или на землю вниз лицом. Один из палачей садился ему на ноги, другой – на шею, обхватив ее коленями. Затем каждый из них брал по два батога и лупил ими жертву по спине и ниже спины, пока наказание не решали прекратить или пока не ломались прутья. При этом запрещено было наносить удары по животу, бедрам и икрам. Также во время экзекуции наказуемый должен был кричать слово: «виноват!». Если не кричал, то наказание продолжали, пока не закричит и не признает своей вины.

Сквозь строй

Более жестоким выглядело наказание шпицрутенами – гибкими прутьями около 2,1 метра в длину и менее 4,5 сантиметров в диаметре. Использовали их в основном для наказания солдат. Это называлось «прогнать сквозь строй». Способ наказания был позаимствован от шведов и в 1701 году введен Петром I в русской армии. Наказанного за ту или иную провинность обнажали по пояс, руки привязывали к ружью, которое было повернуто к нему штыком, чтобы несчастный не мог уклониться от расправы, и проводили меж двух рядов его товарищей, выстроившихся справа и слева от него. Каждый солдат должен был ударить провинившегося по спине шпицрутеном. За избиваемым следовал полковой врач, отсчитывая удары, чтобы наказанного не засекли до смерти и не покалечили.

«Поучения» для детей и женщин

Детские наказания «благословлялись» знаменитым «Домостроем»: «…но и страхом спасать, наказывая и

поучая, а когда и побить». Детей на Руси обычно секли розгами. Розгой называлась связка прутьев, которой наносили удары по мягким частям тела. Наказать розгами могли за любую провинность, причем применялось это наказание не только родителями или воспитателями, но и школьными учителями – скажем, за нерадивость в учении. Иногда секли и девочек.

Применялся такой способ наказания к детям любых сословий: это считалось полезным для ребенка. В больших семьях порой устраивали еженедельные порки по субботам, причем зачастую секли отпрысков не только за реально совершенные проступки, но и для профилактики, «чтоб неповадно было».

Перед тем как провести экзекуцию, пучки розог вымачивали в холодной проточной воде. Иногда вымачивание происходило в соленом растворе, и тогда битье причиняло сильнейшую боль. Однако шрамы после такого наказания оставались редко. Реже для битья подрастающего поколения использовалась веревка с узлами, которой хлестали наотмашь.

Женщин тоже пороли – чаще всего плетью или розгами. Использование твердых предметов и такие способы битья, которые могли искалечить, «Домострой» применять запрещал.

Крестьянку мог «поучить» муж – за дерзкий язык, непослушание или подозрение в измене. Крепостных баб и девок могли выпороть по приказу помещика. В полиции секли женщин, нелегально занимавшихся проституцией. Но совершенно официальные телесные наказания существовали и для представительниц высших сословий. Так, две фрейлины Екатерины II были жестоко высечены розгами за нарисованную ими карикатуру на князя Потемкина.

Еще в екатерининскую эпоху была сделана попытка смягчить существующую систему телесных наказаний. В 1785 году от них были освобождены представители высших сословий, купцы первой и второй гильдий. В начале XIX века были введены различные ограничения – на количество ударов, наказания для больных и стариков и представителей иных категорий. Но в начальных и средних учебных заведениях розги оставались средством «воспитания» вплоть до 1860-х годов.

Полностью телесные наказания в Российской империи отменили только в 1904 году. Окончательную точку в этом вопросе поставили после революции большевики, объявив порки «буржуазным пережитком».

Выстраивается тысяча бравых русских солдат в две шпалеры, лицом к лицу; каждому дается в руки хлыст - шпицрутен; живая зеленая улица, только без листьев, весело движется и помахивает в воздухе, как веточки в непогоду.
Выводят преступника, обнаженного до пояса и привязанного за руки к двум ружейным прикладам; впереди двое солдат, которые позволяют ему продвигаться вперед только медленно, так чтобы каждый шпицрутен имел время оставить след свой на «солдатской шкуре»; сзади вывозиться на дровнях гроб.
Приговор прочтен: раздается зловещая трескотня барабанов,
раз, два!.. и пошла хлестать зеленая улица справа и слева.
В несколько минут солдатское тело спереди и сзади покрывается широкими рубцами, краснеет, багровеет, летят кровавые брызги, попадая на лица и одежду экзикуторов...
...«Братцы, пощадите!..» - прорывается стон сквозь глухую трескотню барабанов; но щадить - самому тут же быть пороту, - и ещё усерднее хлыщет березовая улица.
Скоро бока, спина и грудь представляют одну сплошную рану; местами кожа сваливается клочьями, - и медленно движется на прикладах живой мертвец, обвешанный мясными лоскутьями, безумно выкатив глаза свои.
Вот он свалился, а бить осталось ещё много, - живой труп или просто труп кладут на дровни и снова возят взад и вперед, промеж шпалер, с которых сыплются удары шпицрутенов, и рубят кровавую кашу.
Смолкли стоны, слышно только какое-то шлепанье, точно кто по грязи палкой шалит, да неумолкно трещат зловещии барабаны.

Д. А. Ровинский. «Русские народные картинки». СПБ, 1881 г. , книга IV,
стр. 323 - 324

Л.А. Серяков
рассказывает о жизни в военных поселениях:
Наказание шпицрутенами происходило на другом плацу, за оврагом. На эту казнь я бегал по нескольку раз в течение двух недель; холодно, устану - сбегаю домой, отогреюсь и опять прибегу. Музыка, видите ли, играла там целый день - барабан да флейта, - это и привлекало толпу ребятишек.
На этом плацу, за оврагом, два батальона солдат, всего тысячи в полторы, построены были в два параллельных друг другу круга, шеренгами лицом к лицу. Каждый из солдат держал в левой руке ружье у ноги, а в правой -шпицрутен. Начальство находилось посередине и по списку выкликало, кому когда выходить и сколько пройти кругов, или, что то же, получить ударов. Вызывали человек по 15 осужденных, сначала тех, которым следовало каждому по 2000 ударов. Тотчас спускали у них рубашки до пояса, голову оставляли открытой. Затем каждого ставили один за другим, гуськом, таким образом: руки преступника привязывали к примкнутому штыку так, что штык приходился против живота, причем, очевидно, вперед бежать было невозможно, нельзя также и остановиться или попятиться назад, потому что спереди тянут за приклад два унтер-офицера. Когда осужденных устанавливали, то под звуки барабана и флейты они начинали двигаться друг за другом. Каждый солдат делал из шеренги правой ногой шаг вперед, наносил удар и опять становился на свое место. Наказываемый получал удары с обеих сторон, поэтому каждый раз голова его, судорожно откидываясь, поворачивалась в ту сторону, с которой следовал удар. Во время шествия кругом, по зеленой улице, слышны были только крики несчастных: «Братцы! Помилосердствуйте, братцы, помилосердствуйте!»
Если кто при обходе кругом падал и даже не мог идти, то подъезжали сани, розвальни, которые везли солдаты, клали на них обессиленного, помертвевшего и везли вдоль шеренги; удары продолжали раздаваться до тех пор, пока несчастный ни охнуть, ни дохнуть не мог.В таком случае подходил доктор и давал нюхать спирту. Мертвых выволакивали вон, за фронт.
Начальство зорко наблюдало за солдатами, чтобы из них кто-нибудь не сжалился и не ударил бы легче, чем следовало.
При этой казни, сколько помню, женщинам не позволялось присутствовать, а, по приказанию начальства, собраны были только мужчины, в числе которых находились отцы, братья и другие родственники наказываемых. Всем зрителям довелось пережить страшные, едва ли не более мучительные часы, чем казнимым. Но мало того. Были случаи, что между осужденными и солдатами, их наказывающими, существовали близкие родственные связи: брат бичевал брата, сын истязал отца… Наказанных развозили по домам обывателей на санях, конвоируемых несколькими казаками. Надобно заметить, что, так как всех 300 человек, наказанных в одном только нашем округе, в лазарете поместить было нельзя, то для них отведены были некоторые избы поселян. Сюда уже беспрепятственно ходили все родные, приносили больным съестные припасы и водку для обмывания ран: водка предохраняла раны от гниения.
Ни одному из наказанных шпицрутенами не было назначено, как мне потом рассказывали, менее 1000 ударов; большей же частью – давали по 2, даже по 3 тысячи ударов; братьям Ларичам, как распространителям мятежа, дано по 4000 ударов каждому, оба на другой день после казни умерли. Перемерло, впрочем, много из казненных, этому способствовали недостаток докторов, отсутствие медицинских средств, неимение хороших помещений, недостаток надлежащего ухода за больными и проч. В народе во все время казней и всех их последствий не замечалось никакого озлобления, ни малейшего ропота против начальства, говорили только: «Господь наказывает нас за грехи».
Ни до, ни после николаевского царствования это чудовищное наказание не применялось с такой угрюмой последовательностью, и ни один император не подписывал столь бестрепетно эти приговоры к мучительной смерти.

« . . . Тогда в солдаты провожали все равно как в могилу, а я не робел; я даже
и не думал, что не дослужусь до офицера... Непременно, думал я, офицером буду!
Однако вышло другое. Ногу мою очень скоро там разнесло совсем, и положили меня
в больницу. А в больнице-то я пролежал ни много ни мало, как целых два года,
ногу-то мне там и отрезали. И как раз тут воля вышла! Обкорнали мне крылья да
на волю и выпустили! Ни кола ни двора, полетай куда знаешь - это пролетарий
называется по-книжному-то! Двадцать девять лет мне было тогда, да только никто
не верил, все за старика считали: переделали мне в больнице рыло-то! За два
года-то лежанья много я, Копка, книг прочитал: если бы все их собрать, то можно
было бы ими набить вот всю нашу комнату до потолка! И арифметике я выучился
в больнице, у одного барина, а до тех пор арифметики я не знал, так что оно,
пожалуй, и лучше вышло, что в больницу-то попал. Солдатская служба была такая,
что волосы дыбом становятся, как вспомнишь! Я бы непременно в беглые попал,
а беглых тогда "сквозь строй" прогоняли: поставят роту солдат в два ряда,
каждому палку дадут, а беглому руки к ружью привяжут и за ружье ведут, и бьют
его с двух сторон в голую спину палкой изо всей силы, так что, когда до тебя,
бывало, дойдет очередь бить, то уж не по спине бьешь, а по кровяной говядине,
говядина-то клочьями висит, а в ней от палок занозы. Упадет он - его водой
отольют, поднимут и опять дальше сквозь строй ведут! Случалось, что так и не
дойдет до конца: помрет под палками. Тихо-то ударить нельзя: сзади строя ундера
идут и мелком на спине крестики ставят тем, которые не изо всей мочи ударили.
Кончится "сквозь строй", тут начнут этих "меченых" пороть: только и слышно
кругом "ува! ува!" - как младенцы, под розгами визжат!.. »

«Сквозь строй»

Печально известный факт, что до отмены телесных наказаний Александром II в 1863 году, они часто на практике оказывались заменителем смертной казни.

Решил собрать по источникам известные примеры.

О наказании III отделение в 1844 году доложило императору с обстоятельным комментарием.

Нравственно-политический отчёт за 1843 год // Россия под надзором: Отчёты III отделения 1827-1869. - М., 2006. - С. 337
http://rudocs.exdat.com/docs/index-23089.html?page=35
Насчёт генерал-адьютанта Арбузова слышно было всеобщее негодование, когда он присутствовал при наказании шпицрутенами Лейб-Гвардии Егерского полка фельдфебеля Тищенко, которому он даже не позволил помолить Богу перед наказанием, которого обременял самыми отвратительными ругательствами и за которым следовал шаг за шагом во время его наказания, поощряя и понуждая солдат к сильнейшим ударам.

При этом случае вообще слышны были суждения против шпицрутенов: мудрые, чадолюбивые правители России отменили смертную казнь, говорили в публике, но злость или раболепство заменило это благодетельное постановление шпицрутенами, которые в большом количестве делаются сторицею ужаснее смертной казни. При расстрелянии преступника или при отсечении ему головы на эшафоте он чувствует мгновенное страдание, тогда как, напротив, при назначении ему 6 тысяч ударов шпицрутенами тело его разрывается на куски, удары касаются костей, и он всегда или почти всегда умирает чрез несколько часов и иногда только чрез несколько дней в ужасных и невыразимых страданиях. Таким образом, смертная казнь заменена другою, далеко ужаснейшею, и, следовательно, человеколюбивая цель Государя не только не достигнута, но, напротив, усугублена самым варварским образом. Из этого рассуждения выводят ещё и то заключение, что рано или поздно целый батальон из сострадания и по причине отвратительности вида иссеченного, так сказать, изорванного преступника, откажется продолжать наказание и сделается ослушником воли высшего начальства, и тысяча человек будут виновны, тогда как по совести нельзя будет обвинять их. Ещё другое выводят суждение по этому случаю: говорят, что во время привода преступника на место наказания все присутствующие обыкновенно обременяют преступника ругательствами и, так сказать, радуются, что его преступление будет наказано; но потом, через несколько времени, когда увидят отлетающие куски его тела, начинают чувствовать к нему сострадание и, вооружаясь уже против законной власти, обвиняют оную в излишней жестокости. Так было при наказании убийцы князя Гагарина: когда он приведён был на площадь, все кричали: вот злодей, убийца! - но когда он упал, окровавленный, под ударами шпицрутенов, тогда выразилось явное участие к тому же убийце, и слышны были возгласы: зачем не убьют, зачем его мучат?

Естественно, что убийство фельдфебеля не сказалось на карьере ген. Арбузова.
http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%90%D1%80%D0%B1%D1%83%D0%B7%D0%BE%D0%B2,_%D0%90%D0%BB%D0%B5%D0%BA%D1%81%D0%B5%D0%B9_%D0%A4%D1%91%D0%B4%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87

7. Материалы для истории крепостного права в России: Извлечения из секретных отчётов Министерства внутренних дел за 1836 - 1856 гг. - М.: ГПИБ, 2010

Сведения, извлечённые из отчёта Департамента Полиции исполнительной за 1842 год
Дабы придать суду над зажигателями более быстроты и строгости, усилить самое наказание опасных преступников и тем содействовать к предупреждению дальнейшего распространения поджогов, Государь Император высочайше повелел, чтобы зажигателей судить военным судом без очереди и подвергать их наказанию шпицрутенами через 1000 человек 6 раз на самом месте преступления, а потом, заковав, отправлять на каторгу. (В 3 местах, где доселе было исполнено сие наказание, преступники вскоре после сего умерли)
(С. 72)

Сведения, извлечённые из отчёта Департамента Полиции исполнительной за 1843 год
В отношении доказанных поджигателей исполнялись в точности последовавшие ещё в 1842 г. высочайшие повеления, на основании коих преступники сии предавались военному суду и наказывались шпицрутенами (кроме, однако, малолетних), через 1000 человек шесть раз, - после такового наказания некоторые из них вскоре умерли
(С. 85)

Сведения, извлечённые из отчёта Департамента Полиции исполнительной за 1847 год
более всего заслуживает внимания убийство, совершённое в Могилёвской губ. 2 дворовыми людьми тамошнего помещика Лесневского. Злодеи сии, в порыве ожесточения и ярости, возбуждённых в них наказанием розгами их двоюродного брата и руководимые вообще издавна замеченным нерасположением и даже ненавистью к помещичьей власти, убили эконома, в присутствии коего производилось означенное наказание, покушались убить самого владельца, но сей последний был защищён. Потом немедля и безотчётно бросились в 2 соседственные имения, где и умертвили тамошних помещиков и жен их, сверх того ранили 8 человек дворянского сословия, живших в домах как своего, так и других 2 владельцев.
(С. 129)

Оба они, по приговору военного суда, подвергнуты наказанию шпицрутенами, и один во время наказания, а другой через несколько часов, умерли, и тела их оставлены были на эшафоте в продолжение суток
(С. 130)

Очевиден запугивающий смысл оставления тел забитых на эшафоте.

8. Н. Евреинов. История телесных наказаний в России: Дополненное статьями, запрещёнными старым правительством. - Пг., 1917. – С. 112-113, 114-115, 116

"Помню, день казни Матвея был тёплый, солнечный. Его привели тогда угнетённого, в арестантском одеянии на базарную площадь, где выстроены были улицей два ряда солдат по 50-ти человек на каждой стороне, с длинным, около 3-х аршин, в правой руке у каждого солдата прутом из тальника. Эта постановка солдат называлась в народе зелёной улицей. Вот по этой-то зелёной улице Матвею предстояло пройти с привязанными к прикладам двух ружей руками, с обнажённой спиной, впредь и обратно целых три ряда. А между тем, говорят, бывали случаи, что солдаты, по внушению начальства, забивали преступника на смерть только с 300 ударов…
По приводе Матвея на площадь, где кроме солдат собралась уже огромная толпа народа, был прочитан при полнейшей тишине приговор; затем с осуждённого был снят арестантский халат и рубашка. Доктор освидетельствовал состояние его здоровья… Офицер скомандовал «подать ружья и нагрудник». Нагрудником тотчас же повязали грудь Матвея. Полицмейстер приказал ему приготовиться и дать руки для привязки их к двум поданным, сложенным крест на крест двумя солдатами ружейным прикладам. Матвей перекрестился, поклонился на все четыре стороны народу и протянул руки к прикладам ружей…
Раздался барабанный бой, а вслед за ним стоны Матвея, шедшего, в сопровождении двух солдат, с привязанными к прикладам руками по зелёной улице. Время от времени Матвей вскрикивал «помилосердствуйте», вероятно, после сильного удара кого-либо из солдат». Вскоре после наказания он умер в госпитале от чахотки. Roen, Е. К. Савельев. Исторический Вестник» 1903 г. 7.

Порция в 4000 ударов, которую получил несчастный мужик, ещё считали очень умеренной; зачастую назначали больше, доходя до 6000, даже до 11 и 12 тысяч. Мало кто переносил такое наказание. Прогнанный в 50 годах в Москве сквозь строй мещанин Васильев умер на третьи сутки после экзекуции. Джаншиев. «Эпоха великих реформ» стр. 187»

«Известно, что и другие телесные наказания тоже сплошь и рядом оканчивались смертью преступников. Не мало, например, злодеев испустили своё последнее дыхание под ударами кнута, на кобыле. Так, между прочим, кончил свою бурную жизнь и разбойник Гусев. Он бежал из Сибири в Россию, ограбил в Саратове церковь и был приговорён к кнуту. Его привели на торговую площадь, палач хотел его привязать к кобыле, но разбойник в это время закричал на весь собравшийся народ: «Эй, кобылка, кобылка! Вывозила ты меня ни один раз, ну-ка вывези опять.» - «Нет, Иван Васильевич, заметил палач, теперь она тебя не вывезет! – Затем он положил Гусева на скамейку и с промежутками секунд на 6 начал с прискоком давать удары. Когда преступника сняли с кобылы, он был уже мёртв. По обычаю всё-таки наложили на него клейма, но натирать порохом их уже не имело смысла. Максимов. Сибирь и каторга . Стр. 245.

Спрашивается, какая разница между такими наказаниями и смертной казнью? Возможно ли было сказать, что эта последняя в России не существовала?»

«Одного отставного cтарого солдата, не имевшего ни копейки денег, согнали с квартиры. На последние гроши он пошёл купить свечку, чтоб поставить перед иконой. Но, на грех, соблазнился фарфоровым яйцом и свечой и взял их себе. Яйцо у него выскользнуло. Его арестовали. Суд вынес приговор: лишить всех прав состояния, 20 ударов плетьми. Несчастный старик после второго удара умер. Русская старина, 1874 г., т. 9»

О последнем деле подробнее:

Рассказы из прежней судебной практики // Русская старина. 1874. Т. 9. С. 191, 193-194

(Помещаемые здесь рассказы переданы нам Николаем Павловичем Позняковым, бывшим сначала столоначальником с-петербургской уголовной палаты, а потом секретарем надворного уголовного суда. Г. Позняков сам производил дела и ручается за верность фактов)

По болезненному состоянию он не мог найти работы, а поэтому не в состоянии был платить за своё помещение. Когда квартирный хозяин очень поналёг на солдатика, требуя платы за угол, то последний, т. е. солдатик, в ожидании небесной помощи его безвыходному положению, отправился в Казанский собор, купил на последние деньги самую маленькую свечку и принялся ставить её на место. В это время у него явилась мысль воспользоваться стоявшею у образа фарфоровую свечою и таким же яичком, которое он думал продать, и вырученными деньгами заплатить хозяину за угол. Он осмотрелся кругом, и видит, что народа в церкви нет, а сторожа делают каждый своё дело в разных углах. Солдатик вынул свечу и отвязал яичко; первую спрятал под шинель, а второе - опустил в карман штанов. Но яичко выдало бедного солдатика: чрез дыру в кармане оно выпало и покатилось по полу. Виновного остановили, обыскали, нашли и свечу, и вместе с похищенным, по оценке на два рубля, арестовали. В полиции он рассказал повод к преступлению. Палата присудила его к лишению всех прав состояния, наказанию плетьми двадцатью ударами и к ссылке. Несчастный вынес только два удара: третий нашёл его уже мёртвым.

9. Полицейский разбой в Москве // Колокол. - Лист 5. - 1 ноября 1857 г.
http://smalt.karelia.ru/~filolog/herzen/texts/htm/herzen13.htm
«Какова же была отрада для Москвы, когда в одно прекрасное утро разнеслась весть, что с Беринга сорвали эполеты и дали ему несколько пощёчин. В городе только и говорили, что об этом счастливом происшествии: едва-ли кто станет отрицать, что за малыми исключениями удовольствие было всеобщее. Только одно неприятное чувство примешивалось к нему: знали, что человек, имевший мужество отпечатать свою ладонь на лице превосходительного Держиморды – был солдат и участь солдата в подобных случаях заставляет обливаться за себя сердце кровью (…) Несчастный был приговорён к 3000 ударам сквозь строй. Наказание было исполнено в Москве, в крутицких казармах: он прошёл только 2.000 и упал замертво. Его отвезли в больницу – но он к счастию не вылечился: на третий день после своей пытки он умер»

10. Н. Загоскин. Очерк истории смертной казни в России. - Казань, 1892. - С. 99
http://www.allpravo.ru/library/doc101p0/instrum2363/print2367.html
Наказание шпицрутенами, всегда производившееся «сквозь строй», весьма нередко было смертельным, в особенности в тех случаях, когда оно назначалось в количестве 6-ти и даже 12-ти тысяч ударов; часто, в таких случаях, экзекуция оканчивалась над полуживым телом наказываемого. Многие местные старожилы помнят ещё, как таким именно образом были на смерть загнаны в Казани, в 40-х годах, знаменитые волжские разбойники, Быков и Чайкин.

О Быкове и Чайкине сохранилось подробное описание очевидца.

(Я, конечно, понимаю, что сейчас всех интересуют курсы валют - а не истории политссыльных девятнадцатого века. Но, видите ли, у нас на фирме работа полностью парализована - поэтому мне временно ничего не остается, кроме как записывать исторические байки. Собственно, я запишу до конца две большие истории - потому что планировала их записать давно и они были подготовлены - условно "Сказка о сгоревших письмах" и "Сказка о туруханских изгнанниках" - и после этого закрою журнал, потому что настроения его вести дальше в таких условиях нет).

Итак, ночью с 21 на 22 июня 1835 года семеро преступников (осужденные в Варшаве Высоцкий и Мальчевский, бывшие ксендзы Антоний Богунский и Винцентий Крочевский, Теофил Ковнацкий и несовершеннолетний Антоний Люборадский, а также уголовник Феликс Касперский) осуществили групповой побег с Александровского винокуренного завода, находившегося примерно в 70 верстах от Иркутска. Беглецы около двух суток укрывались в окрестных лесах, а затем вышли к Ангаре и попытались сделать плот для переправы с помощью имеющегося у них топора, однако древесина оказалась сырая и плот тонул. Тогда Касперский отправился на поиски лодки – и, действительно, наш лодку и крестьянина, который согласился перевезти беглецов.
Однако на другом берегу ссыльных ждала облава. Началась стрельба, Высоцкий был ранен. В дальнейшем во время следствия участники облавы утверждали, что у беглецов было два ружья, из которых они стреляли, однако при поисках вокруг и в Ангаре ружья не нашли. В свою очередь один из солдат, ранивших Высоцкого, показал, что изначально была договоренность «чтобы не подвергнуться ответственности, если будут спрашивать - сказать, что первый выстрел был из лодки». По факту у беглецов нашли только немного продуктов, плохо нарисованную карту Сибири и «три клочка польских стихов». Исследователи предполагают, что Касперский (давший в дальнейшем «откровенные показания» на следствии) изначально играл роль провокатора, специально заманив беглецов в ловушку (обращает внимание тот факт, что во всех крупных историях с заговорами и побегами политссыльных этой эпохи – Зерентуйский заговор, Омский заговор, Александровский побег – обязательно в роли доносчика и/или провокатора появляются уголовные, с которыми неосторожно связались политические)

… История с Александровским побегом – в некотором роде психологическая загадка. Непонятны мотивы этого побега, столь неосторожного и непродуманного. Все дело в том, что Высоцкий – главный, по-видимому, организатор побега – как мы его знаем из всей предшествующей и последующей жизни, совершенно не похож на авантюриста. Фаталист – да, авантюрист – совсем нет. Не похож он по душевному складу характера и, например, на Сухинова – организатора заговора в Зерентуйском руднике или на Шокальского – одного из руководителей омских заговорщиков (если, например, неистовый Шокальский будет пытаться бежать снова и снова – и в конечном итоге, потеряв надежду на осуществление своих планов, покончит с собой – то Высоцкий, как мы увидим дальше, никогда больше не предпримет подобных попыток).
Попытки советских исследователей увязать историю этого побега с более глобальными планами всеобщего восстания политссыльных в Сибири выглядят натяжкой.
Сам Высоцкий много лет спустя коротко упомянул об этом эпизоде в одном из писем: «По прибытии на место в Сибирь я думал, что путешествие и бурная жизнь кончены, однако провидение решило по-иному распорядиться моей судьбой. Безмерное и ничем не истребимое желание либо вернуться в Европу, либо умереть (выделено мной – РД, перевод этой цитаты из статьи Шостаковича, однако в оригинале дословно «либо уйти от мира» - как говорится, понимай, как знаешь), впутало меня в новую неприятную катастрофу. Причиной ее был один из наших соотечественников, который недостоин того, чтобы называть его фамилию, он обвинил меня перед тамошними властями, что я хотел поднять киргизов и китайцев против России…»

Польские биографы Высоцкого комментируют эту цитату так: «мысль о самоубийстве была ему чужда, как человеку глубокой веры, но он был готов на любой риск, чтобы «пойти навстречу судьбе». Решение о побеге означало отчаянный шаг к «несамоубийственному самоубийству». Признаться, и эта версия меня не убеждает – кажется, что для такого завуалированного самоубийства Высоцкий слишком верующий, к тому же слишком порядочный для того, чтобы втянуть в подобные замыслы еще шестерых человек. Руфин Петровский, бежавший в одиночку из Сибири десять лет спустя и записавший историю побега Высоцкого из третьих рук, комментировал так: «Неволя, даже самая легкая и мягкая, всегда есть неволя, она унижает достоинство человека, но такая неволя, которую испытывали на себе каторжники, была для благородной и добродетельной души Высоцкого непереносимой…»

Следователи, по-видимому, также не докопались до истинных мотивов побега.
Касперский на следствии «показывал, что когда они все удалились от завода, то по утру Высоцкий, открывая ему свое намерение, на которое якобы прочие согласны, говорил: видишь, имею план Сибири на бумаге, а в голове целую Азию, с помощью их могу вас провести за границу до Бухарии и дойти до реки Ганга, потом до Восточной Индии, а там в Нанкин, где находятся послы европейских дворов, через которых можно поселиться, где захотим. А когда представляли ему причины, могущие послужить препятствием, Высоцкий говорил: только переплыть Ангару, можно достать оружие на пикетах… а из Солеваренного завода предполагал присоединять к себе ссыльных поляков» (из обвинительного заключения – РД)
«Высоцкий при всех мерах, принимаемых судом к достижению истины, сделал от всего отрицательство, показав что таких и подобных предположений не было. Равно и злонамерений против правительства не имелось, побег же сделан с намерением избегнуть каторжной работы и поселиться где-либо в Красноярской или Томской губернии под чужим именем и что с чего показывает на него Касперский, не знает. Прочие, также не подтверждая возводимого Касперским на Высоцкого, показывают: Крочевский, Люборацкий, Ковнацкий и Мальчевский, что намерение их было пробраться на родину и жить там, укрываясь от правительства, Богунский же, что намерение было поселиться где-либо под чужим именем и избавиться от каторжной работы….
На очных же ставках… Высоцкий, также оставаясь при своем показании, дополнил, что при разговоре о побеге было общее намерение идти куда-нибудь на поселение и жить там спокойно, но было ли намерение товарищей добраться до родины, он не знает…»
(Отметим здесь, что идея о том, чтобы «тихо поселиться под чужим именем» - это чертовски плохая идея. Если, например, омские заговорщики – в основном уроженцы и жители Волыни - возможно, владели русским языком настолько, чтобы затеряться среди местных жителей, то у коренных конгрессовых поляков Высоцкого и Мальчевского, до ареста никогда в жизни не выезжавших за пределы ЦП – шансов наверняка не было никаких. С другой стороны, исследователи отмечают, что для «обычного «тихого» побега с целью поселиться в Сибири под чужой фамилии гораздо удобнее действовать одному или вдвоем, а создание большой группы служит здесь только помехой» // Шостакович, Дьяков, Кацнельсон «Петр Высоцкий на сибирской каторге»…)

По приказу Николая I беглецы были отданы под военно-полевой суд в Нерчинском заводе. В этой связи всех перевезли туда (во время предварительного следствия они пребывали в разных местах нерчинской каторги) с распоряжением содержать каждого в отдельной камере под особой охраной. По пути Высоцкий заболел и с 8 июля до 3 сентября 1835 года находился в лазарете (Нерчинская администрация несколькими секретными уведомлениями была предупреждена, что «Высоцкий в Иркутске делал уже возмущение к бунту» и что в госпитале его надо «содержать в ножных оковах за караулом в особой комнате, не дозволяя ему иметь никаких сношений с поляками»). Следственная комиссия под руководством подполковника Гурова работала около полугода и 17 февраля 1836 года комиссия, сообщая начальству о завершении следствия, предложила перевести обвиняемых (кроме Касперского) в Акатуй и содержать там до вынесения окончательного приговора. 24 февраля 1836 года в Акатуе оказались все остальные обвиняемые.

По первоначальной сентенции военного суда Высоцкий был приговорен к публичному наказанию плетьми в количестве 24 ударов (остальные обвиняемые также к телесным наказаниям), однако комендант Нерчинских рудников генерал-лейтенант Лепарский заменил приговор на 1000 ударов шпицрутенами («сквозь строй через пятьсот человек по два раза»). Роль Лепарского здесь выглядит странной – и вообще как-то трудно оценить «на глазок», что же лучше – 24 удара плетью или 1000 ударов шпицрутенами? (исходная градация – самое мучительное и унизительное наказание – кнут, затем – плеть, «сквозь строй» - наказание военное) . Выглядит так, что Лепарский – человек порядочный, но при этом крайне осторожный, у него на памяти Зерентуйская история (которую, кажется, не все из декабристов ему простили, а «дамы» - жены декабристов – вообще одно время готовы были съесть старика живьем), - при этом, возможно, Лепарский (напомню, этнический поляк и католик) панически боится, как бы его не обвинили в тайной поддержке «своих» (чего он за долгие годы своей беспорочной царской службы всячески желал избегнуть) – поэтому такое странное соломоново решение.

Станислав Романович Лепарский (1754-1837)- генерал-лейтенант, комендант Нерчинских рудников, в течение десяти лет надзирал за декабристами в Чите и Петровском заводе

Экзекуция была проведена на Нерчинском заводе 31 апреля 1836 года.
Польский историк Лепковский – биограф Высоцкого – пишет о том, что 1000 шпицрутенов означали «мучительную смерть» и что Высоцкий, возможно, выжил только потому, что солдаты пожалели жертву и били не изо всех сил. Сдается мне, что Лепковский был плохо осведомлен о практике телесных наказаний в России того времени. Напомню некоторые факты, которые уже фигурировали в этом журнале: в 1826 году приговором Белоцерковского военного суда рядовой Саратовского полка Федор Анойченко (и еще несколько солдат, уличенных в связях с Сергеем Муравьевым, Михаилом Спиридовым и другими декабристами) был осужден на 12 тысяч шпицрутенов – и даже каким-то чудом остался жив (вероятно, приговор исполнялся в два или даже в три этапа). Заговорщиков в Омске (осужденных чуть позже александровских беглецов) военный суд приговорил к телесным наказаниям от 3 до 6 тысяч шпицрутенов – при этом пятерых осужденных забили насмерть, а Ксаверий Шокальский выжил только потому, что после первых пяти тысяч врач остановил экзекуцию. Достоевский в «Записках из мертвого дома» утверждал, что 1000 и даже 2000 шпицрутенов взрослый здоровый мужчина может перенести без опасности для жизни и даже без особенных последствий для здоровья. Таким образом, 1000 шпицрутенов (напомним, что исходно Петр Высоцкий – крепкий здоровый мужчина) – это вовсе не смертельный, а можно даже сказать – по тогдашним временам прямо-таки травоядный приговор (в дальнейшем Николай I, которому доложили о приговоре по Александровскому делу, был недоволен излишней мягкостью приговора, «в особенности в отношении к главному зачинщику Высоцкому, первому предводителю мятежа в Варшаве, не восчувствовавшему милосердия ему при суждении за сие преступление сказанного…» и рекомендовал в следующий раз не стесняться применять крайние меры вплоть до смертной казни – возможно, именно мнение Николая Павловича повлияло на следующий, значительно более жестокий приговор по Омскому делу – )

Тем не менее, судя по мемуарам (все свидетельства у нас здесь только из третьих рук и, возможно, носят преувеличенный апокрифический характер), Высоцкий перенес наказание тяжело: «…Высоцкого жестоко, безжалостно били, так что он едва не умер под ударами палок, и его полумертвого отнесли в лазарет…» (так рассказывает в своих мемуарах Петровский, ссылаясь на безымянного «благородного русского» - одного из декабристов, переведенного в ссылку из Восточной Сибири в Западную – по всем данным, этим информатором должен быть Штейнгель – известный борец за правду и справедливость) . Однако, действительно, Высоцкий после экзекуции вновь показан около двух месяцев находящимся в лазарете. После этого было признано, что его можно «использовать для работ в кандалах и прикованным к тачке». Однако «изборожденный многочисленными шрамами Высоцкий уже никогда не мог избавиться от физических страданий. Его преследовали боли, порой открывались старые раны…».

"Наказание шпицрутенами". Рисунок Тараса Шевченко, из серии "Блудный сын", около 1856 года

Генерал-губернатор Восточной Сибири Броневский в предписании начальнику Нерчинских заводов Татаринову указывал: «Высоцкого назначить в рудник Акатуевский и под надзор еще строжайший и употреблять в такие работы, от коих побег менее возможен».
Остальных осужденных за побег разослали по разным заводам. Когда через четыре месяца в соответствии с существующими предписаниями – кандалы у остальных были сняты и им было разрешено выходить на работу вместе с другими заключенными, губернатор Броневский распорядился: «Петра Высоцкого как наиболее виновного и опасного держать в Акатуе в тюрьме хотя и без кандалов, но все же под самым строгим надзором». В течение нескольких следующих лет заключенный находился в одиночной камере и его выводили на работы по погрузке и перевозке руды отдельно. На содержание каторжника, находящегося под особым наблюдением, ежемесячно выделялось 1 рубль 98 копеек. Каждый месяц начальство получало рапорт о поведении заключенного.

В эти первые годы Высоцкий оказался в Акатуе совершенно один. Среди всех государственных и политических преступников Николаевской эпохи его ситуация была едва ли не самой тяжелой: даже первые восемь декабристов, оказавшиеся поначалу в ужасных условиях на Благодатском руднике, были в лучшем положении – по крайней мере их было восемь. У узника в Акатуе не было никаких собственных денег, долгое время он не получал никакой помощи, никаких известий с родины – ни писем, ни посылок (хотя в Польше у него оставались два родных брата, и нареченная невеста – Юзефа Карская). Долгие годы вообще не было известно о том, что он жив – прошел слух о том, что Высоцкий не выдержал экзекуции, и один из его прежних друзей в эмиграции опубликовал некролог.
Спустя годы Высоцкий вспоминал свою каторгу так: «У меня был молот весом 14 фунтов, я разбивал им скалу и хотел убить себя, но не убил».

ПРОГОНЯТЬ СКВОЗЬ СТРОЙ. Устар. О наказании солдата царской армии, при котором солдаты, выстроенные двумя рядами, били палками, шпицрутенами и т. п. идущего между этими рядами. А недоволен народом - Ругань польётся рекой. Зубы посыплются градом, Порет, гоняет сквозь строй (Некрасов. Дедушка). Я прислушался и понял, что на площади происходила экзекуция: прогоняли сквозь строй (Л. Н. Толстой. Посмертные записки старца Федота Кузьмича). - На выгон пойдёшь прогуляться - солдат бьют и прикладом, и шомполом, и под живот, и в зубы! А то сквозь строй гоняют (Эртель. Гарденины…)

Фразеологический словарь русского литературного языка. - М.: Астрель, АСТ . А. И. Фёдоров . 2008 .

Смотреть что такое "Прогонять сквозь строй" в других словарях:

ГОНЯТЬ СКВОЗЬ СТРОЙ. ПРОГОНЯТЬ СКВОЗЬ СТРОЙ. Устар. О наказании солдата царской армии, при котором солдаты, выстроенные двумя рядами, били палками, шпицрутенами и т. п. идущего между этими рядами. А недоволен народом Ругань польётся рекой. Зубы… … Фразеологический словарь русского литературного языка

прогонять - глаг., нсв., употр. сравн. часто Морфология: я прогоняю, ты прогоняешь, он/она/оно прогоняет, мы прогоняем, вы прогоняете, они прогоняют, прогоняй, прогоняйте, прогонял, прогоняла, прогоняло, прогоняли, прогоняющий, прогоняемый, прогонявший,… … Толковый словарь Дмитриева

ПРОГАНИВАТЬ - (ниваю, наст. вр.), прогонить ·стар. и сев. или прогонять, прогнать, проганивать, ·многокр. кого, гнать, угнать, выгнать, отогнать; протурить, удалить откуда властью, или силой, угрозой; заставить уйти. Прогони ка лишних отсюда, только мешают.… … Толковый словарь Даля

прогнать - прогоню, прогонишь, прош. ал, ала, ало, сов. (к прогонять (1)). 1. кого–что. Заставить, принудить уйти откуда–н. «Удалось нам как–то рассеять и прогнать довольно густую толпу.» Пушкин. «Дарья, хозяйка больного, прогнала советчика прочь.» Некрасов … Толковый словарь Ушакова

прогнать - гоню/, го/нишь; прогна/л, ла/, ло; про/гнанный; нан, а, о; св. см. тж. прогонять, прогоняться, прогон, прогонка 1) кого что Заставить, принудить уйти откуда л.; выгнать … Словарь многих выражений