Походы александра невского. Род Александра и начало его княжения
Александр родился в ноябре 1220 года (по другой версии 30 мая 1220 года) в семье князя Ярослава II Всеволодовича и рязанской княгини Феодосии Игоревны. Внук Всеволода Большое Гнездо. Первые сведения об Александре относятся к 1228, когда Ярослав Всеволодович, княживший в Новгороде, вступил в конфликт с горожанами и вынужден был отъехать в Переяславль-Залесский, свой родовой удел.
Несмотря на свой отъезд, он оставил в Новгороде на попечении доверенных бояр двух своих малолетних сыновей Федора и Александра. После смерти Федора в 1233 году Александр становится старшим сыном Ярослава Всеволодовича.В 1236 он был посажен на новгородское княжение, так как его отец Ярослав уехал княжить в Киев, а в 1239 женился на полоцкой княжне Александре Брячиславне. В первые годы своего княжения ему пришлось заниматься укреплением Новгорода, поскольку с востока грозили монголы-татары. Перед молодым князем возникала и другая более близкая и более серьезная опасность со стороны шведов, ливонцев и Литвы. Борьба с ливонцами и со шведами являлась, вместе с тем, борьбой православного Востока с католическим Западом. В 1237 году разрозненные силы ливонцев - тевтонского ордена и меченосцев - объединились против русских. На реке Шелони Александр построил несколько крепостей для укрепления своей западной границы.
Победа на Неве.
В 1240 году шведы, побуждаемые папскими посланиями, предприняли крестовый поход против Руси. Новгород был предоставлен самому себе. Разгромленная татарами Русь не могла оказать ему никакой поддержки. Уверенный в своей победе предводитель шведов, ярл Биргер, вошел на кораблях в Неву и отсюда послал сказать Александру: "Если можешь, сопротивляйся, но знай, что я уже здесь и пленю твою землю". По Неве Биргер хотел плыть в Ладожское озеро, занять Ладогу и отсюда уже по Волхову идти к Новгороду. Но Александр, не медля ни дня, выступил навстречу шведам с новгородцами и ладожанами. Русские войска скрытно приблизились к устью Ижоры, где остановились на отдых враги, и 15 июля внезапно напали на них. Биргер не ждал неприятеля и расположил свою дружину спокойно: ладьи стояли у берега, рядом с ними были разбиты шатры.
Новгородцы, внезапно появившись перед шведским лагерем, набросились на шведов и начали рубить их топорами и мечами, прежде чем те успевали взять оружие. Александр лично участвовал в битве, "самому королю възложи печать на лице острымь своимь копиемь". Шведы бежали на корабли и в ту же ночь все уплыли вниз по реке.Всеобщую славу молодому князю принесла эта победа, одержанная им на берегу Невы, в устье реки Ижоры 15 июля 1240 года над шведским отрядом, которым командовал будущий правитель Швеции и основатель Стокгольма, ярл Биргер (однако в шведской Хронике Эрика XIV века о жизни Биргера этот поход вообще не упоминается). Считается, что именно за эту победу князя стали называть Невским, но впервые это прозвище встречается в источниках только с XIV века. Поскольку известно, что некоторые потомки князя также носили прозвище Невских, то возможно таким образом за ними закреплялись владения в этой местности. Впечатление от победы было тем сильнее, что она произошла в тяжелую годину невзгод в остальной Руси. Традиционно считают, что сражение 1240 года предотвратило потерю Русью берегов Финского залива, остановило шведскую агрессию на новгородско-псковские земли.
По возвращении с берегов Невы из-за очередного конфликта Александр был вынужден покинуть Новгород и уехать в Переяславль-Залесский.
Война Новгорода с Ливонским орденом.
Новгород остался без князя. Тем временем немецкие рыцари взяли Изборск и над Новгородом нависла угроза с запада. Псковские войска вышли им навстречу и были разбиты, потеряли своего воеводу Гаврилу Гориславича, а немцы по следам бегущих подступили к Пскову, сожгли окрестные городки и села и целую неделю стояли под городом. Псковичи вынуждены были исполнить их требования и дали своих детей в заложники. Как утверждает летописец, в Пскове вместе с немцами стал править некто Твердило Иванович, который и привел врагов. На этом немцы не остановились. Ливонский орден, собрав немецких крестоносцев Прибалтики, датских рыцарей из Ревеля, заручившись поддержкой папской курии и некоторых давних соперников новгородцев псковичей, вторгся в пределы новгородских земель. Вместе с чудью они напали на Вотскую землю и завоевали ее, наложили дань на жителей и, намереваясь надолго задержаться в Новгородских землях, построили крепость в Копорье, взяли город Тесов. Собрали у жителей всех лошадей и скот, вследствие чего селянам пахать было не на чем, разграбили земли по реке Луге и стали грабить новгородских купцов в 30 верстах от Новгорода.
Из Новгорода было отправлено посольство к Ярославу Всеволодовичу с просьбой о помощи. Тот направил в Новгород вооруженный отряд во главе со своим сыном Андреем Ярославичем, которого вскоре заменил Александр. Приехавший в Новгород в 1241 году, Александр немедленно двинулся на неприятеля к Копорью, взял крепость. Плененный немецкий гарнизон привел в Новгород, часть его отпустил, а изменников вожан и чудь повесил. Но нельзя было так быстро освободить Псков. Его Александр взял только в 1242 году. При штурме погибло около 70 новгородских рыцарей и множество простых воинов. По свидетельству немецкого летописца, шесть тысяч ливонских рыцарей было взято в плен и замучено.
Вдохновленные успехами новгородцы вторглись на территорию Ливонского ордена и начали разорять поселения эстов, данников крестоносцев. Вышедшие из Риги рыцари, уничтожили передовой русский полк Домаша Твердиславича, вынудив Александра отвести свои отряды к границе Ливонского ордена, проходившей по Чудскому озеру. Обе стороны стали готовиться к решающему сражению.
Оно произошло на льду Чудского озера, у Вороньего камня 5 апреля 1242 года. На восходе солнца началась знаменитая битва, слывущая в наших летописях под именем Ледового побоища. Немецкие рыцари выстроились клином, а точнее, узкой и очень глубокой колонной, задача которой сводилась к массированному удару по центру новгородского войска.
 |
Летом того же года Александр нанес поражение семи литовским отрядам, нападавшим на северо-западные русские земли, в 1245 отбил Торопец, захваченный Литвой, уничтожил литовский отряд у озера Жизца и, наконец, разгромил литовское ополчение под Усвятом. Целым рядом побед в 1242 и 1245 годах он, по сказанию летописца, такой страх нагнал на литовцев, что они стали "блюстися имени его". Шестилетняя победоносная защита Александром северной Руси привела к тому, что немцы, по мирному договору, отказались от всех недавних завоеваний и уступили Новгороду часть Латгалии.
Александр и монголы.
Успешные военные действия Александра Невского надолго обеспечили безопасность западных границ Руси, но на востоке русским князьям пришлось склонить голову перед гораздо более сильным врагом - монголо-татарами.При тогдашней малочисленности и разрозненности русского населения в восточных землях нельзя было и думать об освобождении из-под их власти.
В 1243 хан Батый, правитель западной части монгольской державы - Золотой Орды, вручил ярлык великого князя владимирского на управление покоренными русскими землями отцу Александра - Ярославу Всеволодовичу. Великий хан монголов Гуюк призвал великого князя в свою столицу Каракорум, где 30 сентября 1246 Ярослав неожиданно скончался (по общепринятой версии, он был отравлен). После Ярослава старшинство и Владимирский престол наследовал его брат, Святослав Всеволодович, который утвердил племянников своих, сыновей Ярослава, на землях, данных им покойным великим князем. Вплоть до этого времени Александру удавалось избегать контактов с монголами. Но в 1247 году в Каракорум были вызваны сыновья Ярослава - Александр и Андрей. Пока Ярославичи добирались до Монголии, сам хан Гуюк умер, и новая хозяйка Каракорума ханша Огуль-Гамиш решила назначить великим князем Андрея, Александр же получал в управление опустошенную южную Русь и Киев.
Лишь в 1249 году братья смогли вернуться на родину. Александр в свои новые владения не поехал, а вернулся в Новгород, где тяжело заболел. заболел. Есть известие, что папа Иннокентий IV в 1251 году прислал к Александру двух кардиналов с буллой, написанной в 1248 году. Папа, обещая помощь ливонцев в борьбе с татарами, убеждал Александра пойти по примеру отца, согласившегося будто бы подчиниться римскому престолу, и принять католичество. По рассказу летописца, Александр, посоветовавшись с мудрыми людьми, изложил всю священную историю и в заключение сказал: "си вся съведаем добре, а от вас учения не приимаем". Шведы в 1256 году попытались было отнять у Новгорода финское побережье, приступив к постройке крепости на реке Нарве, но при одном слухе о приближении Александра с суздальскими и новгородскими полками убежали обратно. Чтобы еще более устрашить их, Александр, несмотря на чрезвычайные трудности зимнего похода, проник в Финляндию и завоевал поморье.
В 1252 г. в Каракоруме Огуль-Гамиш была свергнута новым великим ханом Мункэ (Менге). Воспользовавшись этим обстоятельством и решив отстранить от великого княжения Андрея Ярославича, Батый вручил ярлык великого князя Александру Невскому, который был срочно вызван в столицу Золотой Орды Сарай. Но младший брат Александра, Андрей Ярославич, поддержанный братом Ярославом, тверским князем, и Даниилом Романовичем, галицким князем, отказался подчиниться решению Батыя.
Для наказания непокорных князей Батый посылает монгольский отряд под командованием Неврюя (т. н. "Неврюеву рать"), в результате чего Андрей и Ярослав бежали за пределы Северо-Восточной Руси в Швецию. Александр стал править во Владимире. Андрей через некоторое время вернулся на Русь и помирился с братом, который помирил его с ханом и дал в удел Суздаль.
Позднее, в 1253 Ярослав Ярославович был приглашен на княжение в Псков, а в 1255 - в Новгород. Причем новгородцы выгнали своего прежнего князя Василия - сына Александра Невского. Но Александр, вновь посадив в Новгороде Василия, жестоко наказал дружинников, не сумевших защитить права его сына - они были ослеплены.
В 1255 году умер Батый. Его сын Сартак, который был с Александром в очень дружеских отношениях, был умерщвлен. Новый золотоордынский правитель хан Берке (с 1255) ввел на Руси общую для покоренных земель систему обложения данью. В 1257 в Новгород, как и другие русские города, были направлены "численники" для проведения подушной переписи населения. В Новгород пришла весть, что монголы с согласия Александра хотят наложить дань на их свободный город. Это вызвало возмущение новгородцев, которых поддержал князь Василий. В Новгороде началось восстание, продолжавшееся около полутора лет, в течение которых новгородцы не подчинялись монголам. Александр лично навел порядок, казнив наиболее активных участников волнений. Василий Александрович был схвачен и заключен под стражу. Новгород был сломлен и подчинился приказу посылать дань в Золотую Орду. С тех пор Новгород, хотя и не видел больше у себя монгольских чиновников, участвовал в выплате дани, доставляемой в Орду со всей Руси. Новым новгородским наместником с 1259 стал князь Дмитрий, также сын Александра.
В 1262 вспыхнули волнения на Владимирской земле. Народ был выведен из терпения насилием монгольских откупщиков дани, каковыми тогда были в основном хивинские купцы. Способ сбора дани был очень отяготителен. В случае недоплаты откупщики насчитывали большие проценты, а при невозможности уплатить людей забирали в неволю. В Ростове, Владимире, Суздале, Переяславле и Ярославле поднялись народные восстания, откупщиков отовсюду выгнали. К тому же в Ярославле убили откупщика Изосиму, который принял мусульманство в угоду монгольским баскакам и хуже завоевателей угнетал своих сограждан.
Берке был в гневе и стал собирать войска для нового похода на Русь. Чтобы умилостивить хана Берке, Александр Невский лично отправился с дарами в Орду. Александр сумел отговорить хана от похода. Берке простил избиение откупщиков, а также освободил русских от обязанности высылать свои контингенты в монгольское войско. Хан удерживал князя подле себя всю зиму и лето; только осенью Александр получил возможность вернуться во Владимир, но по дороге занемог и 14 ноября 1263 в Городце Волжском скончался, "много потрудившись за землю русскую, за Новгород и за Псков, за все великое княжение, отдавая свой живот за православную веру". Тело его было погребено во владимирском монастыре Рождества Богородицы.
Канонизация Александра Невского.
В условиях страшных испытаний, обрушившихся на русские земли, Александр Невский сумел найти силы для противостояния западным завоевателям, снискав славу великого русского полководца, а также заложил основы взаимоотношений с Золотой Ордой. В условиях разорения Руси монголо-татарами он умелой политикой ослабил тяготы ига, спас Русь от полного уничтожения. "Соблюдение Русской земли, - говорит Соловьев, - от беды на востоке, знаменитые подвиги за веру и землю на западе доставили Александру славную память на Руси и сделали его самым видным историческим лицом в древней истории от Мономаха до Донского".Уже в 1280-х годах во Владимире начинается почитание Александра Невского как святого, позднее он был официально канонизирован Русской православной церковью. Александр Невский был единственным православным светским правителем не только на Руси, но и во всей Европе, который не пошел на компромисс с католической церковью ради сохранения власти. При участии его сына Дмитрия Александровича и митрополита Кирилла была написана житийная повесть, получившая широкое распространение в более позднее время широко известной (сохранилось 15 редакций).
В 1724 Петр I основал в Петербурге монастырь в честь своего великого соотечественника (ныне Александро-Невская лавра) и повелел перевезти туда останки князя. Он же постановил отмечать память Александра Невского 30 августа в день заключения победоносного Ништадского мира со Швецией. В 1725 императрица Екатерина I учредила орден Святого Александра Невского. Он изготовлен из золота, серебра,алмазов, рубинового стекла и эмали. Общий вес 394 бриллиантов составляет 97,78 каратов. Орден Александра Невского - одна из высших наград России, существовавших до 1917 года.
Во время Великой Отечественной войны в 1942 был учрежден советский орден Александра Невского, которым награждались командиры от взводов до дивизий включительно, проявившие личную отвагу и обеспечившие успешные действия своих частей. До конца войны этим орденом было награждено 40217 офицеров Советской Армии.
Новгородская летопись сообщает о событиях следующим образом:
«В то же лето, на зиму [1256/57 гг. ], приеха князь Олександръ, и митрополитъ с нимь; и поиде князь на путь, и митрополитъ с нимь; и новгородци не ведяху, кде князь идеть; друзии творяху, яко на Чюдь идеть.
Идоша до Копорьи, и поиде Александръ на Емь, а митрополитъ поиде в Новъгородъ, а инии мнози новгородци въспятишася от Копорьи.
И поиде съ своими полкы князь и с новгородци; и бысть золъ путь, акыже не видали ни дни, ни ночи; и многымъ шестникомъ бысть пагуба, а новгородцевъ Богъ сблюде.
И приде на землю Емьскую, овыхъ избиша, а другыхъ изъимаша; и придоша новгородци с княземь Олександромь вси здорови» .
Особенно важно обратить внимание на участие киевского митрополита Кирилла в такой дальней экспедиции. Никогда ранее глава Русской церкви не доходил до этих земель. Очевидно, что Александр Ярославич стремился привлечь верховного иерарха к укреплению позиций православия в Водской земле и Карелии. На экспансию латинян князь пытался также ответить усилением проповеди. В похожем направлении, как уже упоминалось, действовали его дед Мстислав Удалой (в 1210 г.) и отец Ярослав (1227 г.). Во всех случаях это были меры по упреждению католической миссии. Надо полагать, в 1250-е гг. она действительно развивалась в Водской земле и Карелии, о чем писали Люнебург и Кивель в Рим . Поездка митрополита в Копорье - столицу води («Ватландии») - должна была закрепить эти земли за православным патриархатом. Вероятно, в городе была построена церковь и утверждено местное духовенство - о создании отдельной епископии говорить затруднительно, но, скорее всего, Кирилл все же выделил отдельного иерарха для местных жителей. Именно так следовало действовать, чтобы не произошло совмещение епархий - ведь папа поручил архиепископу Рижскому назначить епископа в Карелию, а это было бы неканонично, если бы в этой земле уже существовал православный епископ. Кстати, предположительно буквально в то время, когда в Копорье находился киевский митрополит, архиепископ Альберт Зуербеер избирал кандидата для посвящения в первые «епископы Карельские».
Из сообщения летописи видно, что князь не хотел заранее оговаривать с участниками похода его цель. Александр собирался разобраться на месте. Наиболее традиционным было вторжение из Копорья в Эстонию - на то и был расчет. Запуганные немцы должны были запросить мира и дать новые гарантии от посягательств на Водскую землю и Карелию. Надо полагать, такие гарантии были даны - позднее мы не фиксируем активности католических миссионеров в этих землях.
Сначала, осенью 1256 г., Александр Ярославич с войсками и митрополит прибыли в Новгород. Затем суздальские и новгородские полки были направлены к Копорью, а сам князь с митрополитом отправились куда-то иным путем: «и поиде князь на путь, и митрополитъ с нимь». Новгородцы не только не знали, где князь идет, но и для какой кампании их собрали, отчего и гадали - вероятно на Чудь, на Эстонию, обычный маршрут для вторжения от Копорья.
Надо полагать, таинственность предприятия не только простой военной хитростью. Вероятно, Александр Ярославич с митрополитом Кириллом совершили объезд местных племенных нобилей, которые вынуждены были присягнуть великому князю. Личная присяга, как известно, важный элемент средневекового права. Над областью восстанавливался великокняжеский сюзеренитет. Местные жители становились подданными Владимирского государства, в то время как ранее они являлись просто новгородскими данниками. Скорее всего, именно поэтому новгородцы не были в курсе «кде князь идеть». В эти годы завершалось оформление Водской пятины Новгородского княжества .
Зимой 1226/27 г. на емь ходил Ярослав Всеволодович, после чего последовало их ответное вторжение на Неву . В 1237 г. папское послание свидетельствует, что шведы также не контролировали тавастов . Только зимой 1249/1250 г. ярл Биргер завоевывает Тавастланд . И.П. Шаскольский считает, что в период с конца 1230-х гг. до 1249 г. емь платила дань Новгороду, а поход Биргера был направлен именно против русских подданных . В 1256 г., таким образом, Александр Невский совершал попытку освобождения своих земель.
Следует признать, что прямых указаний источников на подданство еми в это период нет. «Хроника Эрика» называет «русского князя» в качестве главного претендента на власть у тавастов . Надо полагать, что прямой зависимости от Руси у еми в те годы не имелось. Земля тавастов была формально независимой. Особенно важно отметить, что ни в 1226/1227 г., ни в 1256/1257 г. князья не пытались принять меры по закреплению этой территории за собой . Каждый раз мы имеем дело с грабительскими набегами, продолжением которых было либо изъятие дани, либо ответное вторжение. Примечательно, что следствием похода Ярослава в 1226/1227 г. стало не только ответное нападение еми, но и крещение карелов. Карелы, судя по всему, были участниками и русского нападения в 1256 г. Можно сказать, что вся линия отношений Руси и тавастов была в значительной мере опосредована карелами. Следует предположить, что и сами русские походы были обусловлены конфликтами тавастов с карелами.
Об особой роли, которую играли в кампании против еми в 1256/1257 г. карелы, свидетельствует папская булла, непосредственно связанная с походом Александра Ярославича. Вскоре после русского предприятия шведский король Вальдемар пожаловался на эту агрессию папе, который написал послание с призывом к организации крестового похода в Карелию:
«Из писем дражайшего во Христе сына нашего Вадьдемара, прославленного короля Швеции (Sane litterarum carissimi in Christo filii nostri Valdemaris, Suecie regis illustris ), стало известно неприятнейшее для нашего слуха и души сообщение о тягчайших и жестоких нападениях, которые очень часто переносят верноподданные этого королевства от врагов Христа, называемых обыкновенно карелами (Cariali ), и от язычников других близлежащих областей (et a paganis alijs circumiacentium partium ). Действительно, среди всех прочих опасностей, которые причинили названному государству коварства и жестокость этого племени, особенно в этом году, когда оно, неистово вторгнувшись в некоторые части данного государства, свирепо убило многих из его верноподданных, пролило множество крови, много усадеб и земель предало огню, подвергло также поруганию святыни и различные места, предназначенные для богослужения, многих возрожденных благодатью священного источника прискорбным образом привлекло на свою сторону, восстановило их, к несчастью, в языческих обычаях и тягчайшим и предосудительным образом подчинило себе» .
Документ этот сохранился не полностью и не имеет даты, однако благодаря трудам А.Х. Лерберга и Г. Рейна с уточнениями И.П. Шаскольского вполне уверенно признается папским посланием Александра IV, относящимся к 1257 г. и связанным с ответными мерами после похода на тавастов Александра Невского . Сейчас эту атрибуцию можно считать признанной .
Упоминаемые в тексте наряду с карелами «язычники других близлежащих областей» - это, несомненно, русские , которых и в прежних посланиях папа Александр IV относил к неверным. Однако крестовый поход был объявлен только против Карелии. Причины этого, скорее всего, были не только в том, что шведы фактически не имели возможности и сил для вторжения на Русь, но и в связи с тем, что карелы реально являлись главными инициаторами вторжения в 1256 г. Вероятно, вожди карельских племен пригласили Александра принять участие в походе на емь в ознаменование своей покорности великокняжеской власти. С этим можно связать и отказ части новгородцев в Копорье от дальнейшего пути.
Когда полки двигались к Копорью было не известно куда готовился поход - общим мнением было «на чюдь». Но когда Александр объявил, что хочет напасть на тавастов «инии мнози новгородци въспятишася от Копорьи». В.Т. Пашуто считал, что отказ значительной части новгородцев от похода на емь был связан с тем, что доходы от предприятия должны были преимущественно достаться князю, а не горожанам . Это предположение И.П. Шаскольский считал «маловероятным», но признавал, что отказ от дальнейшего пути связан с той группой боярства, которая выступала оппозиционной Александру в ходе волнений 1255 г. Полагаем, что если бы речь шла о сопротивлении внешнеполитическим акциям великого князя, то и к Копорью новгородцы не пошли бы. Вероятно, основной причиной отказа горожан от предприятия были трудности зимнего пути в далекую Тавастию. Но не следует исключать и нежелание воевать за карельские и великокняжеские интересы, все более отдалявшиеся от новгородских.
В торговом договоре Новгорода с немецкими городами, заключенном в промежуток между 1258 и 1263 гг. и подписанном Александром Невским, специально указано, что новгородцы не несут ответственности за ограбление купцов и другие хозяйственные споры в Карелии:
«Оже кто гоститъ в Корелу, или немци или гтяне, а что ся учинитъ, а то Новугороду тяжя не надобе» .
Под 1268/1269 г. новгородская летопись упоминает, что князь Ярослав Ярославич собрал полки и собирался идти на Ревель, но немцы прислали послов и уговорили сохранить мир. Тогда князь решил идти на Карелию, но и от этого его отговорили . Трактовка этих событий вызывает затруднения у историков . Однако все это очевидно указывает на обособленное положение Карелии в рамках Новгородской земли .
Нет никаких сомнений, что Александр Ярославич был жестким и властным правителем. Землю тавастов он разорил масштабно и основательно . Наверняка, шведскому королю было на что жаловаться . Однако закрепиться там русские и не пытались. Вскоре эти земли окончательно были поглощены шведскими колонизаторами. Новый виток борьбы в регионе начнется только в 1293 г., когда шведы начнут открытую агрессию против Западной Карелии, реализуя призывы верховного понтифика к крестовому походу, декларированные в 1257 г.
Следует сказать, что в южной части земли тавастов сейчас зафиксировано 19 раннесредневековых городищ XI-XII вв. Из них наиболее обследованными являются городища Рапола (Rapola ) и Хакойстен (Hakoisten; Hakoinen ). Последнее - Хакойстенлинна (Hakoistenlinna ) - расположено в 15 км южнее современной Хямеэнлинны (Hämeenlinna ) и представляет собой скалу (высота 143 м над уровнем моря), спускающуюся двумя уступами к югу и главенствующую над окрестностями. На верхнюю часть городища Хакойстен ведет узкая тропа с вырубленными в граните ступенями - это самая неприступная часть укрепления - детинец. На вершине зафиксированы фундамент смотровой башни и каменная постройка. Нижний город ограждают массивные валы. Городище было вскрыто археологами в начале XX в. Тогда же появилось предположение, что Тавастхус (Tavastehus ; совр. Хямеэнлинна) был первоначально основан на месте Хакойстенлинны, затем укрепление на Хакойстенлинне было разрушено и вновь заложено в 15 км севернее на острове у западного берега озера Ванаявеси (Vanajavesi ), где и находится сейчас замок Тавастхус. Впервые Тавастхус упоминается в источниках в 1308 г., как третья по значению финская крепость (после Турку и Выборга), но местоположение ее не отмечено.
Этапов вторжения/разорения в Тавастии в XIII - начале XIV в. можно зафиксировать несколько. Особенно показательными являются летописные указания по новгородскому походу, состоявшемуся зимой 1310/11 гг. В новгородской первой летописи сообщается: «Ходиша новгородци воиною на Немецькую землю за море на Емъ съ княземъ Дмитриемь Романовичемъ, и переехавше моря, взяша первое Купецьскую реку <...> Потомъ взяша Черную реку всю, и тако по Чернои придоша к городу Ванаю, и взяша город, и пожгоша; а Немци възбегоша на Детинець: бяше бо место велми силно, твердо, на камени высоце, не имея приступа ниоткуду же; и сослаша с поклономъ, просяще мира; новгородци же мира не даша. И стояша 3 дни и 3 ночи, волость труче, села великая пожгоша, Обилие все потравиша, а скота не оставиша ни рога; и потомь идуче, взяша Кавгалу реку и Перну реку, и выидоша на море, и придоша здорови вси в Новъгородъ» .
Судя по всему, под городом Ванаем и его неприступным детинцем подразумевается именно городище Хакойстенлинна. С этим согласны большинство исследователей . Существующий на месте современной Хямеэнлинны замок никак не подходит под приведенное описание. Он располагается на невысоком прибрежном холме - до начала XX в, острове, отделенном от берега болотистой низиной, ныне засыпанной. Первоначальный замок был сложен из крупных гранитных булыжников - без использования кирпича, а потому, предполагают некоторые, мог выглядеть скалой. Однако при личном знакомстве с этими сооружениями становится ясно, что 7-метровые стены Тавастхуса невозможно сопоставить с 25-метровой скалой, отделяющей верхний город Хакойстенлинны от нижнего. Первый и наиболее крупный исследователь истории Хямеэнлинны (Тавастхуса) Ю. Айлио, считал, что в 1220-е гг. в период проповеди в Тавастии епископа Томаса было заложено первое шведское укрепленное поселение в земле еми - замок Тавастхус, который располагался на городище Хакойстен . После его разрушения - скорее всего, в период восстания тавастов во второй половине 1230-х гг. - он был заново заложен в 15 км севернее, вероятно, ярлом Биргером в 1249 г. Однако пока вокруг нового поселения не были возведены каменные стены, шведская база в Тавастии оставалась на скале Хакойстен . Параллельно с мнением Айлио исследователи продолжают обсуждать версии о строительстве Биргером Тавастхуса на месте Хакойстена, а также сопоставлять современные укрепления Хямеэнлинны с летописным описанием новгородского похода 1311 г. Наиболее распространенным сейчас можно считать мнение, что в 1249 г. Биргер основал Тавастхус на месте Хакойстенлинны, а потом - в конце XIII в. - шведский административный центр был перенесен уже на современное место .
Следует заметить, что находок ранее конца XIII в. на Хакойстенлинне нет: самая ранняя датирующая находка - серебряная монета шведского короля Биргера Магнуссона (1290-1318 гг.). Более того, это поселение исчезает уже ок. 1380-х гг. То есть оно существовало на достаточно ограниченном отрезке времени. Айлио допускал, что укреплениями Хакойстена шведы пользовались, пока работы на озере Ванаявеси не были закончены. Как показывают обследования замка Хямеэнлинна, его строительство также не может быть датировано периодом ранее конца XIII в.
Натурное обследование укреплений Хакойстена убеждает нас в их большей древности. Позиция современного замка Хямеэнлинна даже с учетом первоначального островного положения выглядит менее безопасной, чем на грозной скале Хакойстен, действительно довлеющей над окрестностями. Хакойстен - это самой природой созданная крепость. Верхний город просто неприступен, а нижний окружен валами, сопоставимыми по величине с существующими у современной Хямеэнлинны. Полагаем, что и прежде любой иноземной администрации Тавастии (русской или шведской) важно было для контроля за регионом иметь в своей власти такие естественные твердыни. Как бы ни разрешился спор о первоначальном положении Тавастхуса, представляется допустимым, что укрепления Хакойстена давно использовались тавастами для укрытия от интервентов. Надо полагать, новгородцев в их предприятиях обычно интересовал важнейший - богатейший - населенный пункт Тавастии. Вполне вероятно, что в 1256 г. Александр Невский штурмовал один из таких племенных центров, как Хакойстен.
Конфликт в Копорье перед походом на емь, вероятно, не имел последствий. Александр вполне сохранил свой авторитет в Новгороде. Кроме того, все, кто отправился с князем, вернулись здоровыми и с богатой добычей. Потери, вероятно, коснулись только суздальцев и карел. Князь оставил в городе сына Василия и спокойно отправился во Владимир, а затем в Орду, где его ждали еще в прошлом году.
После возвращения Александра монголы начали проводить перепись населения для введения новой податной системы. В 1257 г. перепись проходила во Владимиро-Суздальской земле . И в эти же годы мы фиксируем в Новгороде странный рецидив событий 1255 года. Тогда пронесся слух, что монголы хотят произвести перепись и в Новгороде, для чего собираются в ближайшее время прибыть. Волнительно в городе было весь год: «и смятошася люди чересъ все лето», а зимой, когда приехал Александр с монгольскими послами, конфликт особенно обострился. Был убит посадник Михалко Степанович, суздальский сторонник, избранный при Александре Ярославиче в 1255 г. Вероятно, беспокойство охватило и князя Василия, не ожидавшего, что после восстания 1255 года его отец решит подчинить Новгород монголам. Василий бежит - и бежит, как Ярослав Ярославич, в Псков. Княжич, очевидно, искал поддержки против политики отца. Но Александр и на это раз провел энергичные меры: те, кто подговорил Василия к бегству («кто Василья на зло повелъ»), были казнены («овому носа урезаша, а иному очи выимаша»), а молодой мятежник из Пскова выведен и отправлен под конвоем в Суздаль («выгна сына своего изъ Пльскова и посла в Низъ»). Был избран новый посадник - Михаил Федорович, выведенный из Ладоги, доказавшей свою лояльность в 1254 г. во время бегства Ярослава Ярославича . А в 1259 г. Александр прибыл в Новгород с войском и монголами «по число». Под прикрытием суздальских полков перепись была проведена и монгольские поборы утверждены . В городе на столе был посажен другой сын Александра - несовершеннолетний Дмитрий.,
События 1252-1257 гг. показывают, что в некоторых кругах правящей элиты Северной Руси политика Александра Ярославича на «замирение Орды» встречала открытое сопротивление. Все это накладывалось на проблему включения в сферу влияния областей Восточной Прибалтики и сепаратистские тенденции в городах Северо-Запада. Князь был вынужден использовать вооруженную силу и карательные меры. Оппозиционеры открыто стремились заручиться поддержкой - как политической, так и, возможно, военной - на Западе. Однако там они столкнулись с сугубо прагматичным желанием приобрести новые владения, новых подданных, а не добрых соседей. Благожелательная риторика папы Иннокентия IV была реализована архиепископом Альбертом весьма формально и на деле вылилась в серию вторжений, военных кампаний, к которым привлекались как прибалтийские колонисты, так и вновь обращенные литовцы. На Руси эти «крестоносцы» столкнулись с единодушным и решительным сопротивлением, на которое явно не рассчитывали.
Примечательно, что эта борьба, судя по всему, выходила далеко за пределы Северной Руси. Около 1255-1256 г., как сообщает Галицко-Волынская летопись, такие противники, как Даниил Романович и литовский князь Миндовг, внезапно откладывают противоборство и совершают совместный поход на Киев - разграблению подвергся город Возвягль . Инициатором похода в летописи представлен Миндовг, который звал Даниила «ко Возвяглю оттуда и къ Кыеву» . Однако потом Даниил действовал самостоятельно и захватил Возвягль, не дождавшись подхода литовских войск. Обиженные литовцы даже ограбили на обратном пути Луцк. Это позволило В.Т. Пашуто утверждать, что главным организатором нападения на Киевские земли был Даниил Галицкий . Обычно действия русского князя трактуется как борьба с монголами и их сторонниками. Однако не следует забывать, что великим князем Киевским в эти годы был Александр Ярославич Невский, а его противником выступал Андрей Ярославич, женатый на дочери Даниила Романовича. Причем тогда же мы наблюдаем поддержку Литвой немецких предприятий на Северо-Западе. Гипотетически эти события можно сопоставить, отчего получится, что борьба противников промонгольской политики великого князя Александра и их иностранных союзников (Ливония, Литва) вылилась в нападения на суздальские владения на юге Руси. Если такое предположение верно, то перед нами предстает целая цепочка событий - от 1252 до 1257 г., в которых мы наблюдаем проявления борьбы (вплоть до вооруженной) сторонников двух разных линий развития отношений с монголами.
В том же направлении можно рассуждать и при определении причин похода на Литву монгольского хана Бурундая в 1258-1259 гг. Куремса уже много лет вел войну с галицкими князьями, но так и не мог добиться их покорности. В итоге монгольские правители решили заменить Куремсу на Бурундая: «приде Буранда (Бурондаи) безбожныи злыи со множествомъ полковъ Татарьскыхъ в силе тяжьце и ста на местех Куремьсенех (Куремсинех)» . И первым предприятием нового владетеля южнорусской степи стал не поход на галичан, а вторжение в Литву. Хан сделал видимость, что никакого противостояния с Даниилом не существует, и предложил ему принять участие в предприятии:
«приде Буранда со силою великою, посла же послы к Данилови, река: иду на Литву; оже еси миренъ - поиди со мною» .
Опасаясь новой войны Даниил согласился и послал в помощь Бурундаю войска во главе с братом Васильком. Литва была разорена, и это с особым удовольствием зафиксировала даже новгородская летопись:
«Тои же зимы взяша Татарове всю землю Литовьскую, а самехъ избиша» .
В 1258 г. литовцы дважды нападали на русские земли: сначала - к Смоленску, а потом - к Торжку. Очевидно, что эти действия находились в русле пролатинской политики Миндовга.
К 1257 г. в Риме осознали, что уния с Галицко-Волынским государством оказалась лишь фикцией, не наполненной никаким содержанием. Даниил остался без поддержки в своей борьбе с монголами и не имел никаких оснований на уплотнение союза с латинянами. В эти годы папа Римский неоднократно пытался призвать Даниила к покорности, но безуспешно . В итоге следует признать период попыток мирного объединения церквей (1245-1257 гг.) завершившимся. Тогда же прекратились и переговоры об унии между Римом и Никейским патриархом . В риторику папских посланий, начиная с 1257 г., прочно входит понятие «схизматик», приравниваемый к «неверным» и даже хуже - к «отступникам». Уже 5 января 1257 г. в посланиях к польским князьям и епископам Александр IV призвал их бороться «contra scismaticos » . В апреле того же года папа приказал польским священникам начать проповедь крестового похода «против литовцев, ятвягов и русских, а также других язычников и схизматиков (contra Litwanos, Jatuenzones et Ruthenos ас alios paganos et schismaticos )» .
Одновременно усиливалось давление на короля Миндовга для активизации натиска на русский Северо-Восток. Создается впечатление, что Миндовг фактически вел войну против Александра Невского: нападение на «волость Новгородьскую» в 1253 г., поход на Киев зимой 1255/56 г., поход под Смоленск и атака на Торжок в 1258 г. Удивительно, что источники нигде не упоминают ответных предприятий Александра Ярославича, не оставлявшего обычно такие события безнаказанными. В 1257-1258 гг. князь ввел в своих владениях монгольскую податную систему, стал вассалом великой Орды. И ранее он выступал сторонником мирных отношений с монголами, но теперь буквально стал проводником их политики. В этих условиях нападения литовцев - это была открытая агрессия против Евразийской империи. Думается, что поход Бурундая был ответом на эту агрессию, подготовленным не без участия Александра Ярославича.
Бурундай заставил галицко-волынских князей выступить вместе с ним. Союзные русские отряды впоследствии будут принимать участие в нападениях на Польшу и Венгрию. Антимонгольский фронт, который из Рима пытались выстроить на границах русских земель, был прорван. Вся политика, направленная на унию - поглощение православных христиан Латинской церковью, к началу 60-х гг. XIII в. рухнула
III Международные Александра Невского чтения, Псков 2012 г. - http://pskov.pobeda.ru/reads.pdf
с иллюстрациями см. здесь -
1. НОВГОРОДСКО - ПСКОВСКАЯ ЗЕМЛЯ
Новгородско-Псковская Русь к концу XII середине XIII веков занимала обширную территорию, гранича с Владимиро-Суздальской землёй на юго-востоке, Смоленской - на юге и Полоцкой - на юго-западе. В этих землях находились административные центры сбора дани и стояли русские крепости. На Волхове - Ладога, защищавшая торговые пути от нападений с севера и служившая опорным пунктом освоения Карелии; на западе помимо крупнейшего новгородского пригорода Пскова находился основанный в 1030 г. Ярославом Мудрым Юрьев (Тарту) - важный центр новгородской власти в эстонских и латвийских землях, но бездарно и окончательно утраченный новгородцами в 1224 году.(1) Следует особо отметить, что это событие самым непосредственным образом повлияло на политическую ситуацию вокруг Новгорода и всей северо-западной Руси в последующие годы.
Великий Новгород, находился в центре водных путей, связывавших Русь с другими странами. Через него шёл главный торговый путь, соединявший моря Балтийское, Чёрное и Каспийское. Через Волхов - Ладожское озеро - Неву по Балтийскому морю новгородские купцы вели торговлю со Швецией и (мимо острова Готланд) с другими странами Европы (Германией, Данией и др.). Кроме того, из Новгорода на запад шёл торговый путь по суше - через Юрьев к Двине и далее к Неману и Висле, в Польское Поморье. По реке Ловать, затем, перебираясь волоком на Днепр, направлялись новгородские суда в Чёрное море. А там, заходили в киевское Олешье, что в устье Днепра, Белгород и Галич-на-Днестре, Малый Галич-на-Дунае и шли далее, вдоль болгарских берегов в Константинополь. По рекам Мета и Тверца плыли новгородские купцы к Волге, а по ней через владения владимиро-суздальских князей - в Каспийское море. На Каспийском побережье они торговали с купцами Средней Азии (Самарканда, Бухары и др.) и стран арабского Востока.
Таким образом. Владея берегами Невы и Финского залива, новгородские бояре контролировали прибалтийскую территорию до Западной Двины, а на севере управляли Карелией. Регулярная дань собиралась с земли еми (финнов) и севернее, в земле саамов, вплоть до границ Норвегии.
2. БОРЬБА АЛЕКСАНДРА НЕВСКОГО ЗА ОХРАНУ СЕВЕРНЫХ И ЗАПАДНЫХ РУБЕЖЕЙ РУСИ ПОСЛЕ ПОБЕДЫ НА НЕВЕ И ЧУДСКОМ ОЗЕРЕ
В тяжёлые годы борьбы русского народа против татаро-монгольского ига на Руси, Новгородская земля находилась под постоянной угрозой со стороны Швеции, Дании, немецкого Ордена и Литвы. Так как после разгрома на Неве шведов и крестоносцев на льду Чудского озера, шведское правительство не отказалось от мысли овладеть землёй финнов, а крестоносцы построить крепости у западных новгородских границ.
В начале 1248 г. ярлом (правителем) Швеции стал Биргер (2) , зять короля, как отмечали папские легаты, он фактически управлял всей страной и именно он занялся подготовкой похода против финнов. Политическое положение в земле финнов красноречиво характеризуется тем фактом, что епископ Томас - один из организаторов шведской агрессии против Руси, покинул в середине 40-х годов XIII в. Финляндию и отправился доживать свои дни на остров Готланд. По словам финской хроники, он поступил так «из страха перед русскими и карелами» (3) , которых поддерживали финны.
Новый этап завоевания шведскими феодалами страны финнов и покорения основного её населения – еми начинается с 1249 года. Для этого Биргер собрал большое рыцарское войско и, высадившись на южном берегу Нюландии (4) , в кровопролитных боях разбил емь; захваченное население, отказывавшееся принять христианство, беспощадно истреблялось. К середине 1250 г. емь была завоёвана. Отсутствие князя в Новгороде в то время не позволило оказать помощи финнам. [Князь Александр и князь Андрей, только к концу 1249 года, началу 1250 г. возвратились на Русь, спустя два с половиной года после отъезда из Владимира (5).] По этому поводу автор литературного памятника средневековой Швеции «Хроника Эрика» отмечает:
«.. Если язычник мечу не сдавался,
тут же он с жизнью своей расставался.
Крепость построить на поле брани,
жить в ней решили тогда христиане.
Тавастаборг (6) - ту крепость назвали.
Горя язычники много узнали!
Всё христианами там заселялось.
Верю, что так и доныне осталось.
Эту страну, что Эрик крестил.
думаю я, русский князь упустил.» (7)
Это известие из средневековой хроники ценно тем, что оно подтверждает факт существования длительных и прочных русско-финских связей до прихода шведов на землю финского племени емь, и раскрывает подлинные планы Биргера - ослабить влияние русского (т. е. новгородского) князя в этой области. Хочу в этой связи отметить, что в своих исследованиях скандинавистка Елена Александровна Рыдзевская предполагала, что в этих строках кроме всего вышесказанного содержится указание ещё и на то, что тавасты находились с Новгородом в каких-то отношениях подчиненности.
Ярл Биргер заложил в центре финской земли, на берегу озера Ваная, крепость Тавастгуст и поселил здесь шведских феодалов-колонистов, раздав им финские земли; коренное население было обложено тяжёлыми поборами, в том числе и церковной десятиной. Однако шведским феодалам не удалось уничтожить русско-финские связи, что ясно обнаружилось в ближайшие годы. Окрылённые захватами в земле финнов и зная, что Новгороду грозило татарское иго, шведские феодалы рискнули провести в 1256 г. ещё одно наступление на северо-западную Русь. На этот раз военная компания была предпринята в союзе с датчанами, в частности с немецким феодалом Дитрихом фон Кивель (8) , владевшим землями в датской Эстонии – Вирумаа (Виронии) на границе с Новгородской землёй. В поход были двинуты также вспомогательные отряды в состав которых вошли свеи, емь и сумь (9) . Захватчики решили закрыть Руси выход в Финский залив, занять Вельскую, Ижорскую и Карельскую земли; они обосновались на реке Нарове и начали строить город на её восточном, русском берегу - то есть не на месте будущей Нарвы, а на месте будущего Ивангорода, который в XVI веке построит великий князь Московский Иван III. (10) Папская курия широко поддерживала эту агрессию набором крестоносцев и даже назначила специального епископа для этих земель. Новгородцы были поражены дерзостью неприятелей и прекрасно понимали, что от части, это обусловлено отсутствием в Новгороде князя Василия Александровича, который находился в это время во Владимире у отца. Новгородский летописец пишет: «… и послали новгородцы в Низ, к князю, за полками». Но, известив Великого князя Владимирского, сами не бездействовали, может быть, из опасения, что Александр занятый переговорами с татарами об исчислении русского народа с целью определения количества дани не поспеет прибыть вовремя с полками Суздальской земли. Поэтому, летописец сообщает, что разосланы были гонцы во все волости с призывом о вступлении в ополчение – «а сами, розослаша по своей волости, такоже копяще полкы» (11) .
Однако планам шведов и «Дидмана» не суждено было сбыться. Шведские и датские феодалы не ожидали таких действий и узнав даже не о выступлении русской рати из Новгорода, а только лишь о подготовке к выступлению, захватчики отступили - «побегоша за море» (12) , оставив свою крепость недостроенною. Этот случай удивительный в военной истории, его можно констатировать как факт, говорящий о том, как прославились далеко за пределами Руси ратные дела и имя князя Александра, прозванного в народе спустя несколько столетий «Невский». Но дерзкая попытка не должна была остаться безнаказанной. Как ни занят был в то время Александр, он решил проучить старинных врагов и добиться, во что бы то ни стало прекращения враждебных действий с их стороны. Прибыв на помощь новгородцам, князь Александр не собирался ограничиваться изгнанием шведов из Наровской крепости, а предпринял большой поход вглубь страны - в недавно присоединенные к Швеции земли финского племени емь.
Предприятие 1256 года необычно как с политической, так и с тактической точки зрения. Сам Александр придавал ему серьезное значение, это видно из того, что он взял с собою митрополита Кирилла, как бы давая понять, что дело касается не только одного Новгорода. Далее, сами действия Александра во время подготовки и проведения похода, весьма любопытны и могут служить аналогом для воссоздания картины организации подготовки и проведения военных компаний под его руководством.
В Новгород Александр прибыл зимою с суздальскими полками и присоединил к ним дружины новгородские. Ясно было, что, несмотря на суровое время года, князь отправляется в поход, но - куда? Этого никто не знал. «Не ведяху, кде князь идет...» Ходили слухи, может быть и намеренно распускаемые, что дело идет о войне с Чудью, так русские называли финнов, но наверняка никто ничего не мог сказать. Александр, видимо, скрывал цель предприятия, на что, разумеется, он имел свои причины. В самом деле, можно было опасаться, что, узнав о трудностях дальнего похода, новгородцы, несмотря на присутствие представителя высшей духовной власти, выкажут нежелание следовать за князем и подвергаться всем предстоявшим лишениям. Не менее важно было скрыть конечные цели похода и от врагов. Окончив приготовления и по своему всегдашнему обыкновению помолившись у св. Софии, Александр приказал войскам выступать к Копорью. Митрополит также шел с войском. В Копорье князь остановился, чтобы дать необходимый отдых войску ввиду предстоявших ему трудов. Здесь только все узнали, что пойдут в Финляндию, что князь вознамерился покарать шведов в их собственных владениях. Немедленно среди буйных новгородцев начались волнения. Многие из них по торговым делам, конечно, посещали Финляндию и были знакомы с этой страной. Зачем было идти в эту «страну озер» и чародеев, где высятся гранитные скалы, горные цепи, поросшие лесами «дремучими», где завывают ветры «буйныя», где в бесчисленном множестве затрудняют путь болота «стоячия» и озера «бурныя», где реки «свирепыя» шумят водопадами, где царствуют туманы непроглядные? Что делать в этой стране вечного мрака в зимнее время, когда не отличить дня от ночи во время короткого тусклого просвета? Чем воспользоваться в этой стране с ее скудной, однообразной растительностью, с жалкими деревушками, ютящимися в прогалинах лесов по берегам рек, состоящими из изб-землянок, похожих на шалаши?
Правда, шведы, покорившие эту страну, постоянно готовы нападать на новгородские земли, но разве не миновала опасность? Разве одни приготовления Великого Новгорода не устрашили дерзких врагов? Такие толки раздавались по лагерю, смущая и суздальские полки. Незначительная часть новгородцев, оставила князя, но большая часть войска изъявила полную готовность повиноваться и следовать за своим вождем, куда ни поведет. Александр не препятствовал уходу недовольных, находя, быть может, что удаление вредных элементов принесет даже пользу среди предстоящих трудностей.
Таким образом, новгородское боярство не поддержало этого похода, либо признав уже потерю своих позиций в земле еми, либо, возможно, не рассчитывая, что подчинённая емь будет приносить доход именно Новгороду, а не князю.
В Копорье митрополит благословил князя и войско, и возвратился в Новгород. Александр двинулся в путь. Пришлось идти малознакомой местностью. Поход в суровых зимних условиях был чрезвычайно трудным: «И бысть зол путь, акы же не видали ни дни, ни ночи; и многым шестником (участникам похода) бысть пагуба» (13) - отметил летописец. К счастью, между карел нашлись проводники - шестники, которые шли с войском, но и они, несмотря на привычность к условиям местности, гибли в большом количестве при переходах по пустынным ущельям гор и топким болотам. Великий князь Александр разделял с войсками все лишения, воодушевляя их, своим примером и воины преодолевали все трудности. В сумерки, почти ощупью, терпя недостаток во всем, войско, однако, бодро подвигалось вперед. Пройдя по льду Финского залива в землю еми, русское войско опустошило здесь шведские владения неожиданно явившись в неприятельской стране, Александр, по выражению историка, «прошел по ней, как Божия гроза, из края в край». Шведы, пораженные ужасом, или бежали на родину, или попрятались в укреплениях. По крайней мере, мы ничего не знаем об их действиях во время похода. Опустошительным ураганом пронеслись русские по стране и по всему поморью и возвратились в Новгород с большой добычей (14) .
«Мы положительно ничего не знаем, что имел в виду Александр Ярославич, предпринимая поход против шведов, - говорит один из жизнеописателей Александра.- Быть может, кроме желания наказать их за нарушение прав народа, он имел еще что-нибудь и другое в виду; может быть, в его светлой голове зародилась та же мысль, которая через четыре с половиною столетия была осуществлена Петром Великим...» (15) . Во всяком случае, поход в Финляндию достиг своей прямой цели, разрушив все планы наших врагов, которые должны были убедиться, что ни отдаленность, ни трудности не в состоянии остановить могучей воли, управлявшей судьбами России. Впечатление этого похода, вероятно, было весьма сильно. «Славна бысть земля страхом и грозою его» (16) .
Финны, населяющие Южную Финляндию, делятся на две семьи: в юго-западной части живут тавасты, «Чудь белоглазая». Светлокудрые, с голубыми глазами, широким лицом и носом, коренастые, широкоплечие - они представляют собою типичных финнов. Вялые, неповоротливые, угрюмые, злопамятные и подозрительные, вечно молчаливые - они слыли за колдунов и чародеев. Между тавастами свое влияние распространяли шведы. В восточной части Финляндии жили карелы, более стройные, с правильными чертами лица, с серовато-синими глазами, с густыми темно-русыми волосами, ниспадавшими локонами на плечи. В духовном отношении карелы гораздо живее, общительнее, деятельнее тавастов, добродушны и ласковы. Между ними новгородцы распространяли свое влияние и даже окрестили их в православную веру в начале XIII столетия. Карелы не раз в союзе с новгородцами боролись против шведов. В 1187 и 1188 годах они вторгались даже в пределы Швеции, проникали в Меларское озеро, умертвили епископа упсальского, сожгли и разорили город Сигтуну. Впоследствии такой же участи подверглись город Або и другие шведские владения в Финляндии. Карелы враждовали и с тавастами, владения которых раньше простирались далее на восток, между Ладожским озером и Северной Двиной. К тавастам же принадлежало, по-видимому, и племя ямь, или емь, часто заодно со шведами нападавшее на владения новгородцев.
Сохранившейся буллы папы Александра IV, которая по косвенным признакам датируется 1256 или 1257 годом и, по-видимому, сообщает как раз о походе 1256 года в Тавастланд (Восточную Финляндию). В ней мы находим подтверждение, что русские и карелы напали на шведское население в стране финнов и убили «многих из его (короля) верноподданных, пролили множество крови, много усадеб и земель предали огню..., многих, возрожденных благодатью священного источника, прискорбным образом привлекли на свою сторону...» (17) . Папская булла свидетельствует также о том, что военные действия русских и карел вызвали восстание среди самой еми - тавастов, направленное против власти шведов и особенно против христианской веры, в которую лишь недавно и то силою меча они были крещены шведами. Насильственно крещённые и угнетаемые шведскими феодалами финны в большом числе присоединились к русским. Но финский народ был так ослаблен, что не смог помочь русскому войску закрепить победу, и владимиро-суздальским полкам пришлось ограничиться демонстративным разгромом шведских колоний.
Таким образом, северный поход Александра не принес каких-либо практических результатов: земли еми так и не были возвращены под власть Новгорода. Однако, как отмечал крупнейший исследователь русско-скандинавских отношений Игорь Павлович Шаскольский, «русская государственность показала этим походом, что она не сломлена татаро-монгольским нашествием и по-прежнему готова решительно отстаивать свои государственные интересы на берегах Балтийского моря. После похода Александра Невского более четверти века правящие круги феодальной Швеции опасались предпринимать новые агрессивные акции против русских владений» (18) .
3. НАУЧНАЯ ЗНАЧИМОСТЬ ПЕРВОИСТОЧНИКОВ О ФИНСКОМ ПОХОДЕ
Первоисточники, донесшие до нас сведения о финском походе, дают современному исследователю в руки «ключ», позволяющий понять, как в 1241 - 1242 годах скрытно от врага была приведена к месту Ледового побоища русскую рать. Это весьма примечательный факт из истории военного искусства. Он говорит как о высокой военной подготовке Ярослава Всеволодовича князя Владимирского и его сыновей, так и о хорошей работе контрразведки русских войск. Русские дружины, в большом количестве воинов оказались в засаде на расстоянии 55 км от центра Дерптского епископства, незаметно пройдя до неё более 1200 км. от Суздаля до берега Чудского озера. Ярким доказательством этой неожиданности для крестоносцев, являются слова автора «Старшей Ливонской рифмованной хроники», который сообщает (не без преувеличения, конечно): «…Русские имели такую рать, что каждого немца атаковало, пожалуй, шестьдесят человек…» . В то же время, в Житие Александра Невского мы находим подтверждение, что крестоносцы, собираясь в поход против русских дружин были уверены в победе: «Пойдем и победим Александра и в плен его возьмём» .
Таким образом, можно сделать вывод: знай, крестоносцы о таком количестве русских сил у Вороньего камня - битва на льду Чудского озера могла и не состояться.
Литература.
1. «Того же лета убили князя Вячка в Юрьеве немцы, а город взяли». Новгородская Первая летопись старшего и младшего изводов. Под ред. А.Н.Насонова. М.; Л. 1950. С. 61; Генрих Латвийский. Хроника Ливонии. Перевод С.А.Аннинского. М.,Л.,1938. С. 239-240.
2. Ярл Биргер (Birger из Бьэльбо) был одним из стурманов («больших людей»), который фактически управлял государством вместо Эрика Шепелявого. Он, родился в Бьельбу, где у его отца Магнуса Миннешельда была усадьба. Ярлом Биргер стал за восемнадцать лет до смерти в 1248 г., после своего двоюродного брата - Ульфа Фасе. Он сумел укрепил свое значение многочисленными связями с норвежской и датской династиями. В Стокгольме на Риддаргольме воздвигнута Фогельбергом бронзовая статуя Б. - «Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона» Выпущена акционерным издательским обществом Ф. А. Брокгауз - И. А. Ефрон (Петербург, 1890 - 1907)
3. И. П. Шаскольский. «Борьба Александра Невского против крестоносной агрессии конца 40 - 50 годов XIII в.» - «Исторические записки» № 43, 1953, С. 185 - 186.
4. Нюландия - одна из областей Финляндии.
5. «Приехал князь Александр из Орды, и была радость великая в Новгороде». Новгородская Первая летопись старшего и младшего изводов. Под ред. А.Н.Насонова. М.; Л. 1950. С. 80.
6. замок Тавастхюс (Тавастгус, Тавастгуст).
7. пер. А. Ю. Желтухина. Текст приводится по изданию: Хроника Эрика. М. РГГУ. 1999.
8. «Великий князь Александр Невский». Сост. и авт. текст А. Ю. Карпова. М. Русский мир. 2002.
9. Новгородская Первая летопись старшего и младшего изводов. Под ред. А.Н.Насонова. М.; Л. 1950. С. 81.
10. И. П. Шаскольский. «Борьба Руси против крестоносной агрессии на берегах Балтии в XII – XIII вв. Л., 1978.
11. Новгородская Первая летопись старшего и младшего изводов. Под ред. А.Н.Насонова. М.; Л. 1950. С. 81.
12. Там же.
13. Новгородская Первая летопись старшего и младшего изводов. Под ред. А.Н.Насонова. М.; Л. 1950. С. 81.
14. Там же.
15. Н. М. Карамзин. История государства Российского, т. 5. С. 90.
16. Полное собрание русских летописей. Т. 6. Софийская Первя летопись стршего извода. М., 2000. С. 333 – 334.
17. И. П. Шаскольский. «Борьба Александра Невского против крестоносной агрессии конца 40 - 50 годов XIII в.», С. 196.
18. И. П. Шаскольский. «Борьба Руси против крестоносной агрессии на берегах Балтии в XII – XIII вв. Л., 1978. С. 226
19. Ю. К. Бегунов, И. Э. Клейненберг, И. П. Шаскольский «Письменные источники о Ледовом побоище», Ледовое побоище 1242 г., М., Л., 1966 г. С. 211 – 213. Перевод И. Э. Клейненберга.
20. М. Хитров "Святый Благоверный Великий князь Александръ Ярославичъ Невский». Москва, 1893 г. С. 97.
Феодальная Швеция «прославилась» в средние века пятью крестовыми походами против своих восточных соседей - Финляндии, Карелии, Ингрии, Водской земли и Новгородской республики. 1-й Крестовый поход 1155–1164 годов закончился разгромом шведского ледунга на реке Воронеге, близ Ладожской крепости. 2-й Крестовый поход 1240 года во главе с ярлом Ульфом Фаси закончился разгромом рыцарей на реке Неве (о нем и пойдет речь в этой главе). 3-й Крестовый поход 1249–1250 годов ярла Биргера закончился завоеванием шведами южной и центральной Финляндии. 4-й Крестовый поход 1293–1301 годов Торкеля Кнутсона в Карелию и Ингрию закончился победой над шведами новгородского войска, которое возглавлял великий князь Андрей Александрович, сын Александра Невского. И, наконец, 5-й Крестовый поход 1348 года короля Магнуса на крепость Орешек в истоках Невы закончился вновь поражением шведов.
Итак, шведская агрессия продолжалась в течение двух столетий - с середины XII века по середину XIV века. И поход 1240 года стал одним из ее этапов. В первой половине XIII века развернулась борьба за земли финского племени емь, с XI века подвластного Новгородской республике. В 20-е годы XIII столетия шведам удалось склонить знать еми к принятию католичества. Но как только шведы попытались перейти к установлению своего политического господства, емь подняла восстание и вернулась к выплате даней Новгородскому государству. Шведы обратились с просьбой о помощи к папской курии. Римский папа Григорий IX направил епископу Упсальскому буллу следующего содержания:
«…Поскольку, как это следует из содержания присланных нам ваших писем, народ, который называется тавасты (то есть емь. - Ю. Б.), который в свое время великим трудом и рвением вашим и ваших предшественников был обращен в католическую веру, сейчас под воздействием рядом живущих врагов креста (вероятно, русских. - Ю. Б.), вернувшись к неверию прошлого заблуждения, вместе с некоторыми варварами при содействии дьявола полностью разрушает новый посев Церкви Божией в Тавастии… Яростью этих язычников владычество шведское ниспровергается, отчего легко может наступить совершенное падение христианства, если не будет прибегнуто к помощи Бога и Апостолического престола… Мы предписываем вам, брат наш, настоящим апостолическим посланием, чтобы вы спасительными предписаниями побудили католических мужей, сколько их живет в упомянутом Королевстве и на соседних островах, чтобы они, взяв на себя знак креста против этих отступников и варваров мужественно и мощно напали на них».
Итак, неудачи шведов в земле финнов папа объяснял вмешательством русских. А посему крестовый поход был объявлен и против финнов, и против русских. Позиции шведских феодалов в Финляндии, полагал папа, не могут быть прочными, пока не будет покорена Новгородская Русь. На войне с русскими настаивал и главный проводник агрессивной политики Рима, англичанин-доминиканец Томас, епископ Упсальский.
Шведское правительство короля Эрика Эриксона, по прозвищу Леспе, то есть Картавый, решило направить военную экспедицию во главе с ярлом Ульфом Фаси не столько против еми, сколько против Новгорода, «хотяче восприяти Ладогу, просто же реку, и Новгород и всю область Новгородскую», как писал летописец. Иными словами, целью похода был захват Невы и Ладоги, а в случае удачи - и Новгорода и всей Новгородской земли. При этом достигались сразу две цели: во-первых, финские земли отрезались от Руси, а лишенные поддержки, они становились легкой добычей шведов, и во-вторых, с захватом Невы в руках Швеции оказывался единственный для Новгорода и для всей Руси выход к Балтийскому морю, и вся внешняя торговля страны на северо-западе попадала под шведский контроль.
Едва ли можно сомневаться в том, что это выступление было согласовано с действиями ливонских крестоносцев, которые еще в 1237 году объединились с Тевтонским орденом Святой Марии. Летом 1240 года объединенный Ливонский орден предпринял наступление на Изборск и Псков, правда, с опозданием в один месяц по сравнению со шведами. Эта задержка и стала для них роковой.
После татаро-монгольского нашествия 1237–1240 годов Русь оказалась в тяжелейшем положении. Большая часть городов Северо-Востока и Юга страны была сожжена, жители убиты или уведены в плен. Уцелели лишь Новгород и Псков, но они могли рассчитывать только на свои собственные силы. К 1240 году немецкие рыцари, по сути, завершили свою «миссию» по завоеванию Прибалтики и приблизились вплотную к границам Новгородской земли. Предстояла смертельная схватка. Шведы наносили удар по морю и реке Неве, а немцы - по суше на Псков.
Наиболее достоверные сведения о походе шведов на Русь содержатся в Новгородской Первой летописи старшего извода и Житии Александра Невского. Из этих источников мы узнаем, что шведы вошли в устье Невы приблизительно в начале июля и что в их войске, кроме шведов, находились отряды норвежцев, а также представители финских племен суми и еми; в войске были и епископы, что подтверждает крестоносный характер агрессии, освященной римской католической церковью. Первой шведов обнаружила разведка князя Александра, располагавшаяся на левом берегу Невы, где оба протока сливаются, образуя Большую Неву (вероятно, напротив нынешней Петропавловской крепости). Командовал морским дозором старейшина Ижорской земли Пелгуй, носивший в крещении имя Филипп. Пелгуй также обнаружил лагерь шведов в устье реки Ижоры, впадающей в Неву, и разведал их станы и укрепления, то есть военный укрепленный лагерь на левом берегу Ижоры. В Житии рассказывается о чудесном видении, бывшем Пелгую: «Когда стоял Пелгуй на берегу моря и стерег оба пути, он не спал всю ночь. И когда же начало восходить солнце, он услышал страшный шум и увидел ладью, плывущую по морю, а посредине ладьи - святых мучеников Бориса и Глеба, стоящих в одеждах багряных и держащих руки на плечах друг друга. А гребцы сидели, словно окутанные облаком. И сказал Борис: „Брат Глеб, вели грести, да поможем сроднику своему Александру“. Увидев такое видение и услышав слова мученика, стоял Пелгуй потрясенный, пока ладья не скрылась из глаз его».
Пелгуй сообщил с гонцом в Новгород о прибытии войска шведов в Неву, а также о том, что небесные силы готовы помочь воинству князя Александра. Одновременно в Новгород прибыл посол от «короля части римской», то есть Швеции. Возгордившись, король велел передать князю Александру следующие слова: «Если можешь, то сопротивляйся мне - я уже здесь и беру в плен землю твою».
«Александр же, услышав слова эти, - рассказывает автор Жития, - распалился сердцем, и вошел в церковь Святой Софии, и, упав на колени перед алтарем, начал молиться со слезами: „Боже славный, праведный, Боже великий, крепкий, Боже превечный, сотворивший небо и землю и поставивший пределы народам, Ты повелел жить, не вступая в чужие пределы!“ И, вспомнив псаломскую песнь, сказал: „Суди, Господи, обидящим меня и побори борющихся со мной, возьми оружие и щит, восстань на помощь мне“ И, окончив молитву, встал, поклонился архиепископу. Архиепископ же Спиридон благословил его и отпустил. Он же, выйдя из церкви, вытер слезы, начал ободрять дружину свою, говоря: „Не в силе Бог, а в Правде! Помянем Песнотворца, который сказал: Иные с оружием, а иные на конях, а мы имя Господа Бога нашего призовем, они поколебались и пали, мы же восстали и стоим прямо“ И, сказав это, пошел на них с небольшой дружиной, не дожидаясь многих войск своих, но уповая на Святую Троицу».
К войску не сумели присоединиться многие новгородцы из ополчения, а также суздальские полки, так как великий князь Ярослав Всеволодович ничего не знал о наступлении шведов. Едва ли войско князя Александра Ярославича насчитывало более тысячи человек; позднее к нему присоединились ладожане из крепости Ладога. По Ореховскому тракту Александр спешно пошел к Неве и там, вероятно, сумел встретиться с разведчиком Пелгуем. Продумывая ход будущего боя, князь Александр исходил из того, что большая часть неприятельских судов стояла у высокого, крутого берега Невы, причем значительная часть войска находилась на судах (остановка была временной), а рыцари, наиболее боеспособная сила шведов, расположились на берегу в укрепленном лагере, окруженном рвом. Князь решил, что конная дружина должна ударить с юга, из леса, вдоль Ижоры, в то время как новгородская дружина боярина Миши с Прусской улицы будет наступать вдоль Невы и уничтожит мостки, соединяющие корабли с берегом, отрезав тем самым рыцарям путь к отступлению. В случае успеха двойного удара часть рыцарского войска оказалась бы зажатой в своеобразный угол, после чего пешая и конная русские рати, объединившись, должны были оттеснить врага к Неве и сбросить его в воду.
Утром 15 июля 1240 года, в день памяти святого Владимира, Крестителя Руси, и 630-ти святых отцов Халкидонского собора, русские войска неожиданно обрушились на шведов. Это произошло в 6-м часу дня по древнерусскому счету, или, по-нашему, в полдевятого утра, так как в Древней Руси часы считали с восхода солнца. Рыцари и оруженосцы едва успели похватать оружие и изготовиться к отражению внезапного нападения. Битва, как обычно, началась атакой конных копейщиков, во главе которых находился сам князь Александр. Он пробился к центру лагеря и сразился с самим военачальником шведов, ярлом Ульфом Фаси, которого тяжело ранил копьем в щеку: «возложил печать на лицо острым своим копием». Нанесение этой раны было символичным: римляне обычно клеймили своих рабов с помощью печати, нанесенной на лицо. Недалеко от места этого единоборства был расположен златоверхий шатер шведского предводителя. До него добралась младшая дружина князя, и один из дружинников, по имени Савва, родом из Владимира, подрубил столп шатерный и шатер упал. Воины Александровы обрадовались, когда увидели это. Очевидец говорит об успешных действиях новгородской дружины во главе с Мишей. Продвигаясь вдоль берега Невы, она не только рубила мостки, но даже, прорубив днища, потопила три корабля шведов.
В Житии святого князя рассказывается о подвигах в Невском сражении шести храбрецов. Первым из них назван Таврило Олексич, бывший, кстати говоря, предком рода Пушкиных. Преследуя бежавших шведского епископа и королевича, вероятно, племянника короля Вальдемара, он ворвался на коне на корабль по сходням, сражался и был сброшен с конем прямо в реку, но сумел выйти на берег и сразился с одним из воевод, пока не убил его.
Второй - новгородец Сбыслав Якунович, который, «не имея страха в сердце своем», как пишет автор Жития, бился одним топором - и пали многие от руки его. И подивились все силе его и храбрости. Этот новгородский герой стал родоначальником бояр Сбыславичей.
Третий - княжеский ловчий Яков Полочанин. Он с одним мечом напал на полк неприятелей и мужественно бился. «И похвалил его князь», читаем в Житии.
О четвертом и пятом героях - Мише и Савве - мы уже рассказывали.
Шестой был из слуг князя, по имени Ратмир, родом из Ярославля. Он был окружен врагами, и бился один с мечом против всех, и упал от многих ран и скончался.
Так на северо-западном рубеже страны геройски сражались князь Александр и его воины, отстаивая от врага Северо-Западную Русь, уцелевшую от татарских полчищ.
К вечеру бой закончился. Бесславно в панике бежали шведы на корабли, «и множество их паде». «И трупия мертвых своих наметаша два корабля и потопиша в мори». Прочих же, что навеки остались на русском берегу, «ископавше яму, вметаша их в ню бещисла».
Автор Жития приводит благочестивую легенду о том, что на другом берегу Ижоры - том, что называется «бугры», - в лесной местности, по которой не могли пройти русские воины, нашли «многое множьство» убитых шведов. Русские войска не действовали здесь, и отчего пали шведы, никто не знал. Решили так, что убиты они «от ангела Божия».
Из новгородцев же и ладожан погибло всего двадцать человек. Имена некоторых из них - наиболее видных новгородцев, приведены в летописи: Константин Луготинич, Гюрята Пинещинич, Намест, Дрочило Нездылов, сын кожевника.
Новгородский летописец скупо отметил: «Победи их на реке Неве, и от того прозван бысть великий князь Александр Невский».
Звоном сотен колоколов встречал Господин Великий Новгород княжескую дружину князя Александра Ярославича и новгородское ополчение. Народ ликовал, празднуя победу над шведскими рыцарями. По площадям и улицам долго раздавались восторженные возгласы: «Слава! Слава! Александру Невскому, Храброму!» Эти прозвания - Невский и Храбрый - были присвоены князю навечно. Народная молва, прошедшая через века и сохранившаяся в старинах и сказаниях, запечатлела воинскую доблесть полководца прозваниями «Александр Грозные Очи», «Александр Грозные Плечи», «Александр Непобедимый». В народной песне так пелось о сражении на Неве:
А и было дело на Неве-реке, На Неве-реке, на большой воде: Там рубили мы злое воинство… Уж как бились мы, как рубились мы, Корабли рубили по досточкам, Нашу кровь-руду на жалели мы За великую землю Русскую… Кто придет на Русь, будет насмерть бит, Не уступим мы землю Русскую.
Невская победа вызвала ликование не только на Новгородской земле, но и по всей Руси. Ведь эта битва произошла в тяжелейшее для страны время, когда Северо-Восточная Русь дымилась в развалинах, а Северо-Западная Русь чудом избежала разгрома. Нет, не погибла и не погибнет Русь, раз есть у нее такие заступники! Ведь то была первая весомая победа над чужеземцами в эпоху татарщины, после прихода Батыя. Народ увидел в победе князя Александра отсвет былой ратной славы и предзнаменование будущего освобождения от восточных завоевателей. Невская победа открывала путь для будущего возрождения Русской государственности, пришедшей на смену некогда могучей Киевской Руси. В конце XIX века историк М. И. Хитров так оценил Невскую победу: «Народ прозрел здесь посягательство Запада на русскую народность и веру. Здесь на берегах Невы со стороны русских был дан первый славный отпор грозному движению германства и латинства на православный Восток, на Святую Русь».
Похоже, что Невская битва не отличалась грандиозностью и большим числом участвовавших в ней воинов. Однако это не снижает ее судьбоносного исторического значения. Границы Новгородской республики были защищены, свободный выход к Балтике сохранен надолго. До 1256 года шведы не покушались на земли Новгорода. Невская битва стала примером общенародного подвига, а ее герой, прозванный «Невским», стал символом Руси - России на тысячелетия.
Здесь небезынтересно отметить одну деталь, осмыслению которой не уделили внимание ни летописцы, ни современные исследователи.
Новгородцы, разбив неприятеля, вторгнувшегося на их землю, дали ему возможность, хоть и в темноте, забрать своих раненых и похоронить убитых, хотя их превосходство в силе было подавляющим. Князь Александр и его сподвижники как истинные витязи были благородными людьми - бесстрашными в бою и милосердными к поверженным врагам.
А ведь в те времена, по свидетельствам многих источников, «христолюбивые» западные рыцари с крестами на плащах нередко устраивали после удачных сражений настоящую резню побежденных. Некоторые из них, например, хвалились «умением» одним поворотом меча вырезать из спины живого человека ребра. У норманнских извергов и их собратьев по разбою, это называлось «красным орлом». У наших далеких предков ничего подобного не могло и быть. И это, наверное, закономерно: правое дело народа всегда имеет опорою здоровую нравственность.
Дело еще и в том, что завоевательные походы европейских и скандинавских крестоносцев проходили в основном в густонаселенных и относительно развитых районах Прибалтики и Руси, где население по мере сил сопротивлялось агрессии. Потому-то захватчики действовали не только мечом, но и крестом, жестоко и безжалостно насаждая католичество и силой подавляя любое духовное сопротивление. Племена же севера Древнерусского государства в процессе своего расселения шли на еще не освоенные или слабо освоенные земли, мирно уживаясь с местным населением, находившимся на более низком уровне развития. Отнюдь не идеализируя наших предков, мы должны сказать о том, что и как формировало наш русский характер - широкий, милосердный, доверчивый, прямой и добрый, гостеприимный и добросердечный.
В суете нынешних дней мы еще и еще раз должны обращаться к нашим истокам, видя в них не только историю войн и побед, но и духовную основу будущего возрождения России, непреходящую ценность истинной любви к Отечеству, бескорыстного служения Руси, которые столь ярко проявил князь Александр Невский.
Горский Антон Анатольевич - доктор исторических наук. Ведущий научный сотрудник Института российской истории РАН. Работает в Центре по истории Древней Руси института. Автор нескольких монографий, в т.ч. только что вышедшей "Москва и Орда" (М.: "Наука", 2000).
Александр Невский. Левая часть триптиха «За Землю Русскую». Художник Ю.П. Пантюхин, 2003 г.
Александр Невский – одно из тех имён, что известны каждому в нашем Отечестве. Князь, покрытый воинской славой, удостоившийся литературной повести о своих деяниях вскоре после смерти, канонизированный церковью; человек, чьё имя продолжало вдохновлять поколения, жившие много веков спустя: в 1725 г. был учреждён орден святого Александра Невского, а в 1942 г. – советский орден Александра Невского (единственный советский орден, названный именем деятеля эпохи русского средневековья). У большинства россиян его имя вызывает ассоциацию с образом, созданным в фильме С.Эйзенштейна "Александр Невский" Н.Черкасовым.
Александр родился в 1221 г. в Переяславле-Залесском . Его отец, князь Ярослав Всеволодович, был третьим сыном одного из самых могущественных русских князей конца XII – начала XIII в. Всеволода Большое Гнездо, сына Юрия Долгорукого, внука Владимира Мономаха. Всеволод (умерший в 1212 г.) владел Северо-Восточной Русью (Владимиро-Суздальской землёй). Ярослав (родившийся в 1190 г.) получил от отца Переяславское княжество, являвшееся частью Владимиро-Суздальского. Первой женой Ярослава была внучка Кончака (дочь его сына, Юрия Кончаковича). Около 1213 г. Ярослав женился вторично (умерла его первая жена или брак был по каким-либо причинам расторгнут – неизвестно) – на Ростиславе-Феодосии, дочери новгородского (позже Галицкого) князя Мстислава Мстиславича (в литературе часто именуемого "Удалым" на основе неправильно понятого определения князя в сообщение о его смерти как "удатного", т.е. удачливого). В 1216 г. Ярослав со старшим братом Юрием вели неудачную войну против Мстислава, потерпели поражение, и Мстислав отнял у Ярослава свою дочь . Но затем брак Ярослава и Мстиславы был возобновлён (часто встречающееся в литературе утверждение о женитьбе Ярослава после 1216 г. третьим браком на рязанской княжне – ошибочно) и в начале 1220 г. у них родился первенец Фёдор, а в мае 1221 г. – Александр .
В 1230 г. Ярослав Всеволодич после трудной борьбы с черниговским князем Михаилом Всеволодичем (внуком Святослава Киевского "Слова о полку Игореве") утвердился на княжение в Новгороде Великом. Сам он предпочитал жить в отчинном Переяславле, а в Новгороде оставил княжичей Фёдора и Александра. В 1233 г. Александр остался старшим из Ярославичей – 13-летний Фёдор неожиданно умер накануне своей свадьбы. "И кто не пожалует сего: сватьба пристроена, меды изварены, невеста приведена, князи позваны; и бысть в веселия место плач и сетование за грехы наша", – писал по этому поводу новгородский летописец .
В 1236 г. Ярослав Всеволодич ушёл из Новгорода на княжение в Киев (продолжавший считаться номинальной столицей всей Руси). Александр стал самостоятельным Новгородским князем. Именно в Новгороде он находился зимой 1237-1238 гг., в то время, когда Северо-Восточную Русь постигла катастрофа: полчища Монгольской империи, возглавляемые внуком её основателя Чингисхана Бату (Батыем), разорили Владимиро-Суздальское княжество. Было взято 14 городов, включая столицу – Владимир. В битве с одним из татарских (в Европе, включая Русь, монгольских завоевателей именовали "татарами") отрядов на р. Сити погиб великий князь владимирский Юрий Всеволодич, старший брат Ярослава .
После того, как монгольские войска вернулись весной 1238 г. в приволжские степи, Ярослав Всеволодич пришёл из Киева в разорённый Владимир и занял главный княжеский стол Северо-Восточной Руси. После этого, в 1239 г., он предпринял энергичные действия по укреплению своего влияния в соседних землях. Ярослав разбил литовские войска, захватившие Смоленск, и посадил здесь союзного себе князя; совершил успешный поход в Южную Русь . В русле этой политики была и договорённость о браке старшего сына Ярослава с дочерью правителя крупного западнорусского центра – Полоцка. В 1239 г. состоялась свадьба Александра и дочери полоцкого князя Брячислава . А летом следующего, 1240 г., произошло событие, принесшее Александру первую воинскую славу.
В первой половине XIII в. шведские феодалы развернули наступление на земли финских племён и завладели юго-западной Финляндией. Попытки продвижения далее на Восток неизбежно должны были привести к столкновению с Новгородом, которому принадлежало устье Невы и побережье Ладожского озера. И в 1240 г. шведское войско впервые после 1164 г. вошло из Финского залива в Неву. Предводительствовал им, возможно, ярл (второй по значению титул в Швеции после короля) Ульф Фаси (достоверность сведений позднейших источников, что командовал шведскими силами Биргер, позже фактический правитель Швеции, сомнительна) . Вряд ли целью шведов был поход на сам Новгород; скорее всего, в их задачу входило укрепиться в устье Невы с целью отрезать Новгородской земле выход к морю и лишить возможности противостоять шведам в борьбе за восточную Финляндию . Момент для нападения был выбран удачно: военные силы князей Северо-Восточной Руси, часто приходившие на помощь новгородцам во внешних войнах, были ослаблены в результате тяжёлых потерь, понесённых во время похода Батыя 1237-1238 гг.
Какой опыт участия в военных походах был к этому времени у 19-летнего Александра, неизвестно. Не исключено, что он принимал участие в походе отца 1234 г. против немецких рыцарей-крестоносцев, обосновавшихся в первой трети XIII в. на землях прибалтийских племён – предков эстонцев и латышей, походе, закончившимся успешной для русских битвой на р. Эмайыги в Юго-Восточной Эстонии . Возможно, участвовал Александр и в действиях отца против литовцев в 1239 г. Но, во всяком случае, ему впервые приходилось действовать самостоятельно, самому принимать решения и брать на себя руководство военными действиями.
Получив известие о появлении шведского войска, новгородский князь мог занять выжидательную позицию, послать просьбу о военной помощи отцу во Владимир, попытаться собрать ополчение из жителей Новгородской земли. Но Александр принял иное решение: только со своей дружиной и небольшим отрядом новгородцев немедленно атаковать противника. "Не в силе Бог, но в правде ", – сказал, по свидетельству автора Жития Александра, князь, отправляясь в поход .
15 июля 1240 г., в воскресенье, русское войско внезапно атаковало численно превосходивших шведов, расположившихся лагерем близ впадения в Неву реки Ижоры. Противник, застигнутый врасплох, понёс тяжёлые потери. Погиб второй по значению шведский военачальник (названный в русской летописи "воеводой") и много знатных воинов. Согласно Житию Александра, сам князь сошёлся в бою с представителем вражеского войска и ранил его копьём в лицо . Сражение прекратилось, по-видимому, с наступлением темноты, и шведы получили возможность похоронить погибших. Под покровом ночи остатки вражеского войска погрузились на корабли и отплыли восвояси .
В конце того же 1240 г. агрессию против Новгородской земли начала немецкие рыцари-крестоносцы. В течение первой трети XIII в. рыцари Ордена меченосцев захватили земли прибалтийских племён – эстов, ливов и латгалов. Владения Ордена вплотную соприкоснулись с границами Руси (по р. Нарве и Чудскому озеру). С конца 10-х годов начались непосредственные столкновения. После поражений, понесённых крестоносцами от Ярослава Всеволодича в 1234 г. и, особенно, от литовцев при Шауляе в 1236 г. (где погибли почти все рыцари-меченосцы – 49 человек) произошло слияние Ордена меченосцев с обосновавшимся в Восточной Пруссии Тевтонским орденом (1237 г.). Получившая подкрепление из Пруссии и Германии часть объединённого Ордена, расположившаяся на территории современных Эстонии и Латвии, стала именоваться Ливонским орденом. Не удовольствовавшись завоеванием прибалтийских племён, крестоносцы попытались перенести экспансию на русские земли. Как и при вторжении в Восточную Прибалтику, за спиной Ордена стоял папский престол в Риме. Завоевание народов Прибалтики освящалось идеей обращения их в христианство, война с Русью оправдывалась тем, что её жители были с католической точки зрения "схизматиками" – приверженцами восточного, православного варианта христианства. В конце 1240 г. немцы захватили Изборск – город на западной границе Новгородской земли. Затем они разбили войско крупного полусамостоятельного центра Пскова, и, благодаря последующему сговору с частью псковского боярства, заняли город. На Северо-Западе Новгородской земли немцы обосновались в погосте Копорье (к востоку от р. Наровы близ Финского залива). Вся западная часть новгородских владений разорялась немецкими отрядами .
Положение осложнилось тем, что в разгар немецкого наступления, зимой 1240-1241 гг. князь Александр рассорился с новгородскими боярами уехал к отцу в Переяславль вместе со своим "двором" (дружиной) . Политический строй Новгорода обладал определёнными специфическими чертами, отличными от строя других русских земель. Здесь значительную силу представляло местное боярство, которое приглашало на новгородский стол князей из разных земель по своему усмотрению. Часто князья, не поладившие с местной знатью, вынуждены были покидать Новгород . Это случилось и с Александром (о причинах конфликта источники не сообщают).
Тем временем, немецкие отряды стали появляться уже в 30 верстах от города, и новгородцы отправили к Ярославу Всеволодичу посольство с просьбой о помощи. Ярослав послал к ним второго по старшинству из своих сыновей – Андрея. Вскоре, по-видимому, выяснилось, что тот не может должным образом организовать отпор, и к Ярославу снарядили новое посольство во главе с новгородским архиепископом с просьбой отправить княжить в Новгород вновь Александра. И "вда Ярослав сына своего Александра опять" .
Александр Невский в Орде. Стенопись в Александро-Невской церкви
училищного Совета Святейшего правительствующего Синода в Петербурге
Вернувшись в Новгород, Ярославич активно принялся за дело. Первый удар он направил (1241 г.) на Копорье – опорный пункт захватчиков. Крепость, построенная здесь противником, была взята. Часть пленных немцев Александр привёл в Новгород, часть отпустил; в то же время перешедших на сторону врага изменников из обитавших в районе Копорья финноязычных племён води и чуди он приказал повесить. В начале следующего, 1242 г., князь со своей дружиной, войском из новгородцев и отрядом во главе с братом Андреем, присланным отцом в подмогу из Суздальской земли, двинулся на земли Ордена. При этом он перекрыл пути, связывавшие немецкие владения со Псковом, а затем внезапным ударом занял город. Немцы, находившиеся в Пскове, были захвачены в плен и отосланы в Новгород. Перейдя границу владений Ордена, Александр отправил вперёд разведывательный отряд во главе с братом новгородского посадника (высшего должностного лица Новгорода из числа местных бояр). Этот отряд напоролся на орденское войско. В завязавшемся бою погиб предводитель отряда Домаш Твердиславич, часть воинов погибла или попала в плен, другие бежали к Александру. После этого князь отступил на лёд Чудского озера (естественной границы между новгородскими и орденскими владениями) и занял позицию у восточного берега.
5-го апреля 1242 г., в субботу, орденское войско атаковало русских. Построившись клином (в русских источниках того времени это построение именуется "свиньёй"), немцы и "чудь" (эсты) сумели прорвать оборонительную линию, составленную из легковооружённых воинов, но были атакованы с флангов конными отрядами (очевидно, дружинами Александра и Андрея) и потерпели полное поражение. Воины Александра преследовали бегущего противника семь вёрст по льду до западного берега озера .
Согласно новгородской летописи, в битве "паде Чюди бещисла" (бесчисленное множество), а немцев 400; кроме того, ещё 50 немцев были захвачены в плен и приведены в Новгород . Ливонский источник – "Рифмованная хроника" – называет другие цифры потерь: 20 рыцарей убитыми и 6 пленными . Это расхождение, однако, связано, скорее всего, не с завышением вражеских потерь в первом случае и занижением "своих" – во втором. Собственно рыцари Ордена составляли наилучшим образом экипированную и подготовленную часть немецкого войска, но численно очень незначительную: по данным той же Хроники, во время похода на Псков в 1268 г. из каждых ста воинов лишь один был рыцарем Ордена . Помимо рыцарей, в бою участвовали их военные слуги, воины дерптского епископа, вероятно, отряды из немецких колонистов-горожан. Русский источник называет примерное общее число немецких потерь; в ливонском же речь идёт только об орденских рыцарях. По подсчётам исследователей, в 1242 г. в Ливонии было всего около сотни рыцарей, при этом значительная часть их сражалась с балтским племенем куршей . Таким образом потери в 26 человек убитыми и пленными составляли, видимо, около половины от числа рыцарей, участвовавших в Ледовом побоище, и около четверти – от общего числа рыцарей Ливонского ордена.
В том же году немцы прислали в Новгород посольство с просьбой о мире: Орден отказывался от всех претензий на русские земли и просил об обмене пленными. Мирный договор был заключён .
Пока на Севере Руси шла война с Орденом, на Юге разворачивались трагические события. В конце 1240 г. войско Батыя вторгалось в Южную Русь, захватило Переяславль, Чернигов, Киев, Галич, Владимир-Волынский, множество других городов. Разорив южнорусские земли, Батый двинулся в Центральную Европу. Были опустошены Венгрия, Польша. Монгольские войска достигли Чехии и берегов Адриатики. Лишь в конце 1242 г. Батый возвратился в Поволжье . Здесь образовался западный улус Монгольской империи – т.н. Золотая Орда. На правах завоевателей монголы стали навязывать русским князьям свой суверенитет. Первым был вызван в ставку Батыя в 1243 г. отец Александра, великий князь владимирский Ярослав Всеволодич, сильнейший на тот момент из русских князей, не воевавший с татарами (во время их похода на Северо-Восточную Русь он находился в Киеве, а во время похода на Южную Русь – во Владимире). Батый признал Ярослава "старейшим" из русских князей, подтвердив его права на Владимир и на Киев – древнюю столицу Руси . Но Золотая Орда была пока что частью огромной империи, простёршейся от Карпат до Тихого океана. И Ярослав был вынужден в 1246 г. отправиться в Монголию, в столицу великого хана – Каракорум – для утверждения.
Александр, тем временем, продолжал княжить в Новгороде. В 1245 г. Новгородская земля подверглась набегу литовцев, дошедших до Торжка и Бежичей. Князь погнался за ними и разбил в нескольких битвах – у Торопца, Жижиц и Усвята (в пределах Смоленского и Витебского княжеств); было перебито множество литовских "княжичей" .
30 сентября 1246 г. в далёкой Монголии умер Ярослав Всеволодич, отец Александра. Он был отравлен матерью великого монгольского хана Гуюка Туракиной, враждебно настроенной к Батыю, чьим ставленником в глазах каракорумского двора являлся Ярослав. После этого Туракина направила к Александру посла с требованием явиться в Каракорум. Но Александр отказался .
В 1247 г. великим князем Владимирским стал Святослав Всеволодич, младший брат Ярослава (в соответствии с древнерусской традицией наследование княжеской власти, по которой братьям отдавалось предпочтение перед сыновьями). Александру, согласно проведённому перераспределению столов, досталась в Северо-Восточной Руси Тверь (при этом он сохранил новгородское княжение) . Но в конце того же года князь вместе с братом Андреем отправился к Батыю. Очевидно, Ярославичи апеллировали к акту ханского пожалования их отцу, который давал сыновьям преимущественные перед дядей права на великое княжение владимирское (позднее на него претендовали только потомки Ярослава Всеволодича). От Батыя оба направились в Каракорум, откуда вернулись на Русь лишь в конце 1249 г.
Пока Александр пребывал в степях, в его адрес римским папой Иннокентием IV были направлены два послания . Мысль о контактах с Александром Ярославичем возникла у папской курии в связи с двумя обстоятельствами. Во-первых, его отец встречался в Каракоруме с послом папы Плано Карпини и согласился, по утверждению последнего, принять покровительство римской церкви. Во-вторых, от Плано Карпини папе стало известно об отказе Александра подчиниться великой ханше. В своём послании к князю от 22 января 1248 г. папа настаивал, чтобы тот последовал примеру отца и просил, в случае татарского наступления, извещать о нём "братьев Тевтонского ордена, в Ливонии пребывающих, дабы как только это (известие) через братьев оных дойдёт до нашего сведения, мы могли безотлагательно поразмыслить, каким образом с помощью Божией сим татарам мужественное сопротивление оказать" .
Папскую буллу, очевидно, успели доставить Александру, пока он находился в ставке Батыя в низовьях Волги. Новгородский князь дал ответ, текст которого до нас не дошёл, но, судя по содержанию следующего послания папы (от 15 сентября 1248 г.), ответ этот был уклончив или даже в основном положителен в отношении принятия покровительства римской церкви . По-видимому, находясь в неопределённом положении при дворе Батыя, князь хотел сохранить возможность выбора в зависимости от результатов своей поездки. Во втором послании Иннокентий IV давал положительный ответ на предложение Александра построить в Пскове католический собор и просил принять своего посла – архиепископа Прусского. Но булла не успела дойти до адресата – тот был уже на пути в Каракорум .
Новая правительница Огуль-Гамиш (вдова Гуюка) признала (в 1249 г.) Александра "старейшим" среди русских князей: он получил Киев. Но в то же время Владимир достался Андрею. Таким образом, наследство Ярослава Всеволодича было разделено на две части. Александр предпочёл не ехать в далёкий Киев, сильно пострадавший от татарского разгрома в 1240 г., и продолжал княжить в Новгороде. Тем временем, к нему явились послы от папы за окончательным ответом на предложение о переходе в католичество. Князь ответил решительным отказом .
Андрей Ярославич, сев во Владимире, заключил союз с сильнейшим князем Южной Руси Даниилом Романовичем Галицким, женившись на его дочери, и попытался вести (как и его тесть в то время) независимую от Золотой Орды политику. Такую возможность ему давало, по-видимому, пожалование владимирского княжения каракорумским двором, враждебным Батыю. Но в 1251 г. великим ханом стал друг и ставленник Батыя Мунке. Это развязало руки золотоордынскому хану, и в следующем году он организовал военные акции против Андрея и Даниила. На Галицкого князя Батый послал рать Куримсы, не добившуюся успеха, а на Андрея-Неврюя, разорившего окрестности Переяславля. Владимирский князь бежал, найдя убежище в Швеции (позже он вернулся на Русь и княжил в Суздале). В том же году ещё до похода Неврюя Александр поехал к Батыю, получил ярлык на владимирское великое княжение и по возвращении (уже после изгнания Андрея) сел во Владимире .
С 1252 г. и до своей смерти в 1263 г. Александр Ярославич был великим князем владимирским. Обосновавшись здесь, он предпринял шаги по закреплению за собой прав на Новгород. Ранее новгородское боярство могло приглашать к себе князей из разных русских земель – Владимиро-Суздальской, Смоленской, Черниговской. Со времён Александра установился новый порядок: Новгород признавал своим князем того, кто занимал великокняжеский стол во Владимире. Таким образом, став великим князем владимирским, Александр сохранил за собой и новгородское княжение. Там он оставил старшего сына Василия, но не в качестве самостоятельного князя, а своего наместника .
Новгородское боярство не сразу приняло новый порядок. В 1255 г. сторонники самостоятельного новгородского княжения выгнали из города Василия Александровича и пригласили младшего брата Александра Ярослава (в 1252 г. бывшего союзником Андрея, бежавшего во Псков и княжившего там до 1255 г.). Александр двинулся на Новгород войной, но не стал штурмовать город, а предпочёл путь переговоров. Вначале он требовал выдать своих противников из числа новгородской знати (Ярослав при приближении Александра бежал из города). Новгородцы соглашались признать Александра своим князем, но с условием простить главарей мятежа. Наконец, князь смягчил требования, ограничив их смещением неугодного посадника; это было исполнено, Александр вошёл в город, и мир был восстановлен .
В следующем, 1256 г. шведы попытались построить город на восточном, русском берегу р. Наровы. Александр находился тогда во Владимире, и новгородцы послали к нему за помощью. Услышав о сборе русских войск, шведы оставили свою затею и уплыли "за море". Князь, прибыв в Новгород, отправился в поход, причём не сообщил поначалу пошедшим с ним новгородцам, какова его цель. Оказалось, он задумал нанести удар по захваченной шведами в 1250 г. юго-восточной Финляндии. Поход оказался в целом успешным: были разрушены опорные пункты шведов в земле финского племени емь. Но на долгий срок ликвидировать власть Швеции над этой частью Финляндии не удалось – после ухода русских войск шведская администрация восстановила своё правление .
В 1257 г. Монгольская империя произвела в Северо-Восточной Руси перепись населения для упорядочения системы податного обложения. Александр Ярославич, совершивший тогда поездку в Орду, вынужден был согласиться на проведение переписи, сохраняя свою линию на мирные отношения с татарами и признание верховного сюзеренитета правителя Золотой Орды и великого монгольского хана. Из Суздальской земли татарские "численники" поехали в Новгород. Князь с воинским отрядом сопровождал их. В городе при известии о татарских требованиях выплаты дани начался мятеж, поддержанный по-прежнему наместничавшим там Василием Александровичем. Новгородцы не дали татарским послам "десятины и тамги", ограничившись дарами "цесарю" (великому хану). Александр же со своим отрядом расправился с мятежниками: Василия выгнал из Пскова (куда тот бежал при приближении отца) и отослал в Суздальскую землю, а тем, кто подбил его на неповиновение, "свому носа урезаша, а иному очи выимаша". В 1259 г. новгородцы, опасаясь татарского вторжения, всё же согласились на ордынскую перепись. Но когда татарские послы, сопровождаемые Александром, начали взимать дань, в Новгороде вновь поднялся мятеж. После долгого противостояния новгородцы всё же уступили. Вслед за татарами город покинул и Александр, оставив наместником своего второго сына Дмитрия .
В 1262 г. сразу в нескольких городах Северо-Восточной Руси – Ростове, Владимире, Суздале, Ярославле – вспыхнуло восстание, в результате которого сборщики дани, присланные великим ханом, были перебиты или изгнаны. Карательного похода из Золотой Орды не последовало: её хан Берке в это время стремился к независимости от великоханского престола, и изгнание из Руси чиновников великого хана соответствовало его интересам. Но в том же году Берке затеял войну против монгольского правителя Ирана Хулагу и стал требовать послать ему на помощь русские войска. Александр Отправился в Орду, чтобы "смолити людии от беды тои" . Перед отъездом он организовал большой поход против Ливонского ордена.
После Ледового побоища 1242 г. крестоносцы не беспокоили русские земли 11 лет. Но в 1253 г. они нарушили мирный договор и подступили к Пскову, но были отбиты псковичами и подоспевшими на помощь новгородцами . В последующие годы рыцари попытались усилить натиск на Литву, но потерпели неудачу: в 1260 у озера Дурбе войско формирующегося Литовского государства во главе с его правителем Миндовгом нанесло сокрушительное поражение соединённым силам Тевтонского и Ливонского орденов (только рыцарей погибло 150). Разгром крестоносцев вызвал серию восстаний покорённых ими прибалтийских народов. В этих условиях Александр заключил союз с Миндовгом, и два победителя Ордена начали готовить совместный удар по Ливонии с двух сторон: русские войска должны были двигаться на Юрьев (прежде – древнерусский город, поставленный Ярославом Мудрым в земле эстов; захвачен крестоносцами в 1234 г. и назван Дерптом; ныне Тарту), а литовские – на Венден (ныне Цесис).
Осенью 1262 г. русские войска выступили в поход. Ими командовал сын Александра Ярославича Дмитрий и брат Ярослав (помирившийся к тому времени с Александром и княживший в Твери). Вместе с русскими силами шла рать княжившего в то время в Полоцке литовского князя Товтивила. Юрьев был взят приступом. Но скоординированного похода не получилось: литовские войска выступили раньше и уже отошли от Вендела, когда русские подошли к Юрьеву. Узнав об этом после взятия города, русские войска вернулись на свою землю. Тем не менее, поход ещё раз продемонстрировал силу двух противников Ордена – Северной Руси и Литвы .
Александр же прибыл в Орде почти год. Миссия его, по-видимому, удалась: сведений об участии русских войск в войнах Золотой Орды против Хулагу нет. На обратном пути на Русь осенью 1263 г. 42-летний великий князь разболелся и умер 14 ноября 1263 г. в Городце на Волге, приняв перед смертью монашеский постриг. 23 ноября тело Александра было погребено в монастыре Рождества Богородицы во Владимире. В надгробной речи митрополит всея Руси Кирилл сказал: "Чада моя, разумейте, яко уже зайде солнце земли Суздальской!"
В литературе можно встретить предположение, что Александр, подобно отцу, был отравлен татарами . В источниках, однако, такая версия его смерти не встречается. В принципе, нет ничего удивительного в том, что длительное пребывание в непривычных климатических условиях могло сказаться на здоровье уже немолодого по тогдашним меркам человека. К тому же Александр, по-видимому, железным здоровьем не отличался: под 1251 г. летопись упоминает о тяжёлой болезни, едва не сведшей его в могилу в тридцатилетнем возрасте .
После смерти Александра великим князем владимирским стал его младший брат Ярослав. Сыновья Александра получили: Дмитрий – Переяславль, Андрей – Городец . Младший, Даниил (родился в 1261 г.) стал через некоторое время первым московским князем и от него пошла династия московских великих князей и царей.
Если официальная (светская и церковная) оценка личности Александра Невского всегда была панегирической, то в исторической науке его деятельность трактовалась неоднозначно. И эта неоднозначность естественно вытекает из видимого противоречия в образе Александра. В самом деле: с одной стороны, это, несомненно, выдающийся полководец, выигравший все сражения, в которых участвовал, сочетавший решительность с расчётливостью, человек большой личной храбрости; с другой – это князь, вынужденный признать верховную власть иноземного правителя, не попытавшийся организовать сопротивление бесспорно самому опасному врагу Руси той эпохи – монголам, более того – способствовавший им в установлении системы эксплуатации русских земель.
Одна из крайних точек зрения на деятельность Александра, сформулированная в 20-е годы прошлого века русским историком-эмигрантом Г.В.Вернадским , а в последнее время в основном повторенная Л.Н.Гумилёвым , сводится к тому, что князь сделал судьбоносный выбор между ориентацией на Восток и ориентацией на Запад. Пойдя на союз с Ордой, он предотвратил поглощение Северной Руси католической Европой и, тем самым, спас русское православие – основу самобытности. Согласно другой точке зрения, отстаиваемой английским историком Дж.Феннеллом и поддержанной отечественным исследователем И.Н.Данилевским, именно "коллаборационизм" Александра по отношению к монголам, предательство им братьев Андрея и Ярослава в 1252 г. стали причиной установления на Руси ига Золотой Орды .
Так был ли действительно сделан Александром исторический выбор и может ли один и тот же человек быть и героем, и коллаборационистом-предателем?
При условии учёта менталитета эпохи и особенностей личной биографии Александра обе названные точки зрения выглядят надуманными. Сюзеренитет Орды сразу же приобрёл в мировосприятии русских людей некое подобие легитимности; её правитель именовался на Руси более высоким титулом, чем любой из русских князей – титулом "царь" . Зависимость русских земель от Орды в основных чертах (включая взимание дани) стала складываться ещё в 40-е годы XIII в. (в то время, когда Александр княжил в Новгороде и не влиял напрямую на русско-татарские отношения); в 50-е годы произошло лишь упорядочение системы экономической эксплуатации. После смерти отца в 1246 г., когда Александр стал сильнейшим князем в Северной Руси, он действительно стал перед выбором: поддерживать мирные отношения с Ордой, признавая верховный сюзеренитет ханов над Русью (уже признанный к этому времени всеми значительными князьями как Северной, так и Южной Руси) и противостоять Ордену, либо начать сопротивление татарам, заключив союз с Орденом и стоящим за ним религиозным главой католической Европы – папой (перспектива войны на два фронта князю, большую часть жизни проведшему в Новгороде, близ ордынской границы, должна была казаться неприемлемой, и вполне справедливо). Александр колебался до возвращения из поездки в Каракорум и твёрдо выбрал первый вариант только в 1250 г. Чем было обусловлено решение князя?
Разумеется, следует учитывать общее настороженное отношение к католичеству и личный опыт Александра, которому в 1241-1242 гг., в возрасте двадцати лет, пришлось отражать наступление на Новгородскую землю немецких крестоносцев, поддерживаемых Римом. Но эти факторы действовал и в 1248 г., тем не менее, тогда ответ князя на послание папы был иным. Следовательно, чашу весов против предложения папы склонило нечто, проявившееся позже. Можно предполагать, что своё воздействие оказали четыре фактора:
1) В ходе своей двухгодичной поездки по степям (1247-1249 гг.) Александр смог, с одной стороны, убедиться в военной мощи монгольской империи, а с другой – понять, что монголо-татары не претендуют на непосредственный захват русских земель, довольствуясь признанием вассалитета и данью, а также отличаются веротерпимостью и не собираются посягать на православную веру. Это должно было выгодно отличать их в глазах князя от крестоносцев, действия которых характеризовались непосредственным захватом территории и насильственным обращением населения в католичество.
2) После возвращения Александра на Русь в конце 1249 г. к нему должны были дойти сведения о том, что сближение с Римом сильнейшего князя Южной Руси Даниила Романовича Галицкого оказалось бесполезным для дела обороны от татар: обещанный папой антитатарский крестовый поход не состоялся .
3) В 1249 г. фактический правитель Швеции ярл Биргер начал окончательное завоевание земли еми (Центральная Финляндия), причём сделано было это с благословения папского легата . Земля еми издревле входила в сферу влияния Новгорода, и Александр имел основания расценить происшедшее как недружественный по отношению к нему акт со стороны курии.
4) Упоминание в булле от 15 сентября 1248 г. возможности учреждения в Пскове католической епископской кафедры неизбежно должно было вызвать у Александра отрицательные эмоции, т.к. ранее епископия была учреждена в захваченном немцами Юрьеве, и поэтому предложение об утверждении таковой во Пскове ассоциировалось с аннексионистскими устремлениями Ордена, напоминая о более чем годичном пребывании Пскова в 1240-1242 гг. в руках крестоносцев. Таким образом, решение князя прекратить контакты с Иннокентием IV было связано с осознанием бесперспективности сближения с Римом для противостояния Орде и с явными проявлениями своекорыстных мотивов в политике папы.
Но что произошло в 1252 г.? Согласно сведениям ранних летописей и жития Александра, в этом году новгородский князь отправился в Орду. После этого Батый направил на Андрея Ярославича рать под командованием Неврюя; Андрей бежал из Владимира сначала в Переяславль, где княжил его союзник, младший брат Александра и Андрея Ярослав Ярославич. Татары, подошедшие к Переяславлю, убили жену Ярослава, захватили в плен его детей "и людии бесщисла"; Андрею и Ярославу удалось бежать. После ухода Неврюя Александр прибыл из Орды и сел во Владимире .
В историографии получила распространение следующая трактовка этих событий: Александр поехал в Орду по своей инициативе с жалобой на брата, а поход Неврюя был следствием этой жалобы . При этом авторы, положительно относящиеся к Александру, всегда старались говорить о случившемся сдержанно, не акцентировать внимание на этих фактах, в то время как Дж.Феннелл интерпретировал события 1252 г. без какой-либо скованности: "Александр предал своих братьев" . Действительно, раз поход Неврюя был вызван жалобой Александра, то никуда не деться (если, конечно, стремиться к объективности) от признания, что именно Александр повинен в разорении земли и гибели людей, в т.ч. своей невестки; при этом никакие ссылки на высшие политические соображения не могут служить серьёзным оправданием. Если приведённая трактовка событий 1252 г. верна, Александр Ярославич предстаёт беспринципным человеком, готовым на всё ради увеличения своей власти. Но соответствует ли она действительности?
Жалоба Александра на брата не упоминается ни в одном средневековом источнике. Сообщение о ней имеется только в "Истории Российской" В.Н.Татищева, именно оттуда оно перешло в труды позднейших исследователей. Согласно Татищеву, "жаловался Александр на брата своего великого князя Андрея, яко сольстив хана, взя великое княжение под ним, яко старейшим, и грады отческие ему поимал, и выходы и тамги хану платит не сполна" . В данном случае неправомерно некритическое суждение, что Татищев цитирует, "по-видимому, ранний источник, не попавший в летописи" . Использование в "Истории российской" не дошедших до нас источников вероятно, но относится к другим периодам (в первую очередь, XII веку). В то же время в труде Татищева имеется множество добавлений, являющих собой исследовательские реконструкции, попытки восстановить то, о чём источник "не договорил": в отличие от позднейшей историографии, где текст источника отделён от суждений исследователя, в "Истории российской" они не разграничены, что часто порождает иллюзию упоминания неизвестных фактов там, где имеет место догадка (часто правдоподобная) учёного. Таков и рассматриваемый случай . Статья 1252 г. у Татищева в целом дословно повторяет один из имевшихся у него источников – Никоновскую летопись . Исключением является приведённое выше место. Оно представляет собой вполне логичную реконструкцию: раз поход Неврюя состоялся после приезда Александра в Орду, а после похода он занял стол, принадлежавший Андрею, значит, поход был вызван жалобой Александра на брата; аналогии подобного развития событий обнаруживаются в деятельности князей Северо-Восточной Руси более позднего времени . Таким образом, речь идёт не о сообщении источника, а о догадке исследователя, некритически воспринятой последующей историографией, и вопрос в том, дают ли источники основание для такой интерпретации событий.
Андрей Ярославич, по-видимому, действительно вёл независимую от Батыя политику, однако в своих действиях опирался на такую весомую опору, как ярлык на владимирское княжение, полученный в 1249 г. в Каракоруме от враждебной Батыю ханши Огуль-Гамиш . Но в 1251 г. Батый сумел посадить на каракорумский престол своего ставленника Мунке и на следующий год он организует одновременно два похода – Неврюя на Андрея Ярославича и Куремсы на Даниила Романовича. Таким образом, поход Неврюя был явно запланированной акцией в рамках действий против не подчиняющихся Батыю князей, а не реакцией на жалобу Александра. Но, если считать последнюю мифом, то с какой целью Александр ездил в Орду?
В Лаврентьевской летописи (древнейшей из содержащих рассказ о событиях 1252 г.) факты излагаются в следующей последовательности: сначала говорится, что "Иде Олександръ князь Новгородьскыи Ярославич в татары и отпустиша и с честью великою, давше ему стар‡ ишиньство во всеи братьи его", затем рассказывается о татарском походе против Андрея, после чего повествуется о приезде Александра из Орды во Владимир . Поскольку он вернулся на Русь несомненно после "Неврюевой рати", слова "отпустиша и с честью" и т.д. следует отнести к тому же времени. Прежде, чем рассказать о татарском походе, летописец говорит: "Здума Андрьи князь Ярославич с своими бояры бегати, нежели цесаремъ служить" . Речь явно идёт о решении, принятом не в момент нападения Неврюя (тогда вопрос стоял не "служить или бежать", а "сражаться или бежать"), а ранее. Скорее всего, "дума" Андрея с боярами имела место после получения владимирским князем требования приехать в Орду. Батый, покончив с внутримонгольскими делами, собрался пересмотреть решение о распределении главных столов на Руси, принятое в 1249 г. прежним, враждебным ему каракорумским двором, и вызвал к себе и Александра и Андрея. Первый подчинился требованию хана. Андрей же, посоветовавшись со своими боярами, решил не ездить (возможно, он не рассчитывал на удачный исход поездки из-за благосклонности, проявленной к нему в 1249 г. правительством ныне свергнутой и умерщвлённой великой ханши). После этого Батый принял решение направить против Андрея, так же как и на другого не подчинившегося ему князя – Даниила Галицкого – военную экспедицию, а Александру выдать ярлык на владимирское великое княжение. Следует обратить внимание, что поход Неврюя был гораздо более "локальным" предприятием, чем походы на неподчиняющихся Сараю князей в начале 80-х гг. XIII в. и в 1293 г. ("Дюденева рать"): были разорены только окрестности Переяславля и, возможно, Владимира . Не исключено, что такая "ограниченность" стала следствием дипломатических усилий Александра.
В целом можно констатировать, что в действиях Александра Ярославича нет оснований искать какой-то осознанный судьбоносный выбор. Он был человеком своей эпохи, действовал в соответствии с мировосприятием того времени и личным опытом. Александр был, выражаясь по-современному, "прагматиком": он выбирал тот путь, который казался ему выгодней для укрепления его земли и для него лично. Когда это был решительный бой, он давал бой; когда наиболее полезным казалось соглашение с одним из врагов Руси, он шёл на соглашение. В результате, в период великого княжения Александра (1252-1263 гг.) не было татарских набегов на Суздальскую землю и всего две попытки нападения на Русь с Запада (немцев в 1253 и шведов в 1256 г.), быстро пресечённые. Александр добился признания Новгородом сюзеренитета великого князя владимирского (что стало одним из факторов, благодаря которым именно Северо-Восточная Русь превратилась позже в ядро нового, Российского государства). Предпочтение им владимирского стола киевскому было решающим событием в процессе перемещения номинальной столицы Руси из Киева во Владимир (т.к. оказывалось, что именно Владимир был избран в качестве столицы князем, признанным "старейшим" на Руси) . Но эти долгосрочные последствия политики Александра Невского не были следствием изменения им объективного хода событий. Напротив, Александр действовал в соответствии с объективными обстоятельствами своей эпохи, действовал расчётливо и энергично.
Примечания
Кучкин В.А. О дате рождения Александра Невского // Вопросы истории. 1986. № 2. Обычно указываемая дата неверна.
Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М. – Л. 1950 (далее – НПЛ). С. 54-57.
См.: Кучкмн В.А. О дате рождения Александра Невского; он же. К биографии Александра Невского // Древнейшие государства на территории СССР. 1985. М., 1986.
НПЛ. С. 69-72.
НПЛ. С. 74-77; Полное собрание русских летописей (далее – ПСРЛ). Т. 1. Стб. 460-467.
ПСРЛ. Т. 1. Стб. 469; Т. 2. Стб. 782-783; Горский А.А. Русские земли в XIII-XIV веках: пути политического развития. М., 1996. С. 25.
НПЛ. С. 77.
См.: Шаскольский И.П. Борьба Руси против крестоносной агрессии на берегах Балтии в XII-XIII вв. Л., 1978. С. 171-178.
См.: Кучкин В.А. Александр Невский – государственный деятель и полководец средневековой Руси // Александр Невский и история России. Новгород, 1996. С. 13-14; то же в: Отечественная история. 1996. № 5. С. 24. Авторы, стремящиеся представить Невскую битву как незначительное столкновение (Феннел Дж. Кризис средневековой Руси. 1200-1304. М., 1989. С. 142-144; Данилевский И.Н. Русские земли глазами современников и потомков (XII-XIV вв.). М., 2001. С. 183-184) не учитывают этой цели шведов; между тем, ранее шведы не предпринимали попыток крепостного строительства на Неве, а следующую сделают только шестьдесят лет спустя, в 1300 г.
НПЛ. С. 72-73.
Бегунов Ю.К. Памятник русской литературы XIII в. "Слово о погибели Русской земли". М. – Л., 1965. С. 188.
Там же. С. 189.
НПЛ. С. 77.
Там же. С. 77-78. Авторы, старающиеся развенчать представление о войне с Орденом 1240-1242 гг. как о серьёзном противостоянии и о победе Александра на Чудском озере как о событии, остановившем орденскую экспансию (Феннел Дж. Указ. соч. С. 144-146; Данилевский И.Н. Указ. соч. С. 194-198), ссылаются на то, что столкновение с крестоносцами были и до, и после рассматриваемого события. Но ни прежде, ни в последствии ливонские войска не вторгались так глубоко на русскую территорию; следует иметь ввиду, что захват Пскова стал единственным в практике русско-ливонских отношений. Хотя в Житии Александра, призванном прославить князя, и наблюдается естественное для этого жанра стремление к гиперболизации, оценка войны с Орденом начала 40-х гг. как события экстраординарного была совершенно правомерна.