Трудовое и социальное законодательство Англии в XIX-XX вв. Формирование фабрично-трудового законодательства в Российской империи во второй половине XIX в

преподаватель кафедры трудового права и экологического права Московского университета МВД России

Аннотация:

В настоящей статье автор анализирует особенности формирования фабрично-трудового законодательства в Российской империи во второй половине XIX в. – начале XX в. В заключении автор делает вывод о том, что Можно считать, что Устав о промышленном труде подготовил почву для кодификации трудового права в России после октября 1917 г.

Ключевые слова:

закон, право, Российская империя.

До отмены крепостного права 1861 г. российская промышленность была развита слабо, поэтому законодательства о труде как такого не существовало . В.И. Миронов полагает, что отрасль трудового права возникла в конце XIX в. и связывает это с законом 3 июня 1886 г. «Об утверждении проекта правил о надзоре за заведениями фабричной промышленности, о взаимных отношениях фабрикантов и рабочих и об увеличении числа чинов фабричной инспекции» , поскольку принятие этого закона сформировало предмет трудового права и метод правового регулирования. Необходимо отметить, что после Октябрьской революции дореволюционное законодательство «фактически оказало определенное и притом немалое влияние на последующее развитие трудового законодательства в нашей стране, в частности, на первые советские декреты о труде, советские кодексы законов о труде, особенно на КЗоТ РСФСР 1922 г. …» .

Напротив, А.М. Куренной придерживается другого мнения и оппонирует к тому, что «в России первые законодательные акты, регулирующие трудовые отношения, появились в конце XIX в., однако в то время вряд ли можно было говорить о появлении самостоятельной отрасли права. Государство пыталось как-то регулировать отдельные аспекты отношений, связанных с трудом, эти попытки выходили из сферы частного регулирования, но это еще не было трудовым правом в его современном понимании» . По его мнению, трудовое право как отрасль появилось в России после 1917 года . И, действительно, именно Кодекс законов о труде РСФСР 1918 г. был первой кодификацией трудового права.

По сравнению с европейскими странами, в России трудовое законодательство начало развиваться позже. Основу фабрично-трудового законодательства составляют законы принятые в 80-х гг. XIX в. Первым был закон от 1 июня 1882 г. «О малолетних, работающих на заводах, фабриках и мануфактурах» , запретивший применение труда детей в возрасте до 12 лет на фабриках, заводах и мануфактурах. Также он установил специальные правила по охране труда малолетних от 12 до 15 лет (ограничение продолжительности рабочего дня, запрет ночной работы, работы в воскресные и праздничные дни, привлечения малолетних и подростков от 15 до 17 лет к вредным и опасным работам).

Указанный закон обязал фабрикантов предоставлять малолетним рабочим, не имевшим образования, возможность посещать народные училища. Фабриканты были обязаны регистрировать малолетних рабочих в особой книге. Согласно закона была создана специальная фабричная инспекция (20 человек), которая находилась в ведении министра финансов и была призвана наблюдать за исполнением правил и запретов, установленных в данном законе, составлять при участии полиции протоколы о нарушениях законодательных норм и передавать их в суд, поддерживать там обвинение против нарушителей. За нарушение владельцами или руководством фабрик данных правил была установлена ответственность (арест или штраф). Закон не применялся на казенных предприятиях, но мог быть распространен на ремесленные заведения, если такое распространение власти находили возможным и полезным.

Закон от 12 июня 1884 г. «О школьном обучении малолетних, работающих на фабриках, заводах и мануфактурах, о продолжительности их работы и о фабричной инспекции» рекомендовал владельцам фабрик, заводов и мануфактур открывать при своих предприятиях школы, порядок посещения которых и программы преподавания должны были определяться директорами народных училищ по соглашению с фабричной инспекцией.

Закон от 3 июня 1885 г. «О воспрещении ночной работы несовершеннолетним и женщинам на фабриках, заводах и мануфактурах» запрещал привлекать женщин и подростков, не достигших 17 лет, к ночным работам на хлопчатобумажных, полотняных и шерстяных фабриках, предоставив министру финансов по согласованию с министром внутренних дел право распространить этот запрет и на другие промышленные предприятия.

Закон от 3 июня 1886 г. «По проекту Правил о надзоре за заведениями фабричной промышленностью и о взаимных отношениях фабрикантов и рабочих и об увеличении числа чинов фабричной инспекции» представлял собой сводный комплексный акт, содержавший положения, относившиеся к самым различным институтам фабричного законодательства:

Регулированию договора трудового найма (общие положения, форма, срок, прием на работу, увольнение),

Охране заработной платы,

Внутреннему трудовому распорядку и дисциплине труда,

Регламентации штрафов,

Ответственности работников за самовольный отказ от работы до истечения срока найма,

За участие в забастовке и ответственности нанимателей за нарушения закона.

Положение от 12 июня 1886 г. «О найме на сельские работы» регулировало трудовые отношения в сельском хозяйстве и содержало нормы, касавшиеся трудового договора, рабочего времени, времени отдыха, дисциплины труда. Условия труда для сельскохозяйственных рабочих, нормы по охране их труда, установленные в указанном Положении, были, как правило, хуже, чем в промышленности.

Закон от 24 апреля 1890 г. «Об изменении постановления о работе малолетних, подростков и лиц женского пола на фабриках, заводах и мануфактурах и о распространении правил о работе и обучении малолетних на ремесленные заведения» придал закону 1885 г. о воспрещении ночной работы несовершеннолетним и женщинам постоянный характер, но одновременно скорректировал его содержание в пользу фабрикантов, расширив возможности применения труда малолетних, в том числе в ночное время, в выходные и праздничные дни, а также допустив в ряде случаев ночную работу для женщин.

Закон от 2 июня 1897 г. «О продолжительности и распределении рабочего времени в заведениях фабрично-заводской и горной промышленности» заложил основу регламентации рабочего времени и времени отдыха для работников наемного труда. Этим законом в России была впервые установлена максимальная продолжительность рабочего дня для рабочих, предусмотрено сокращение продолжительности рабочего времени в ночные смены, по субботам, в канун праздников, допущены при определенных условиях сверхурочные работы и определена их максимальная продолжительность; установлены дни еженедельного отдыха и нерабочие дни. Закон 1897 г. не содержал положений о ежегодных отпусках. В нем отсутствовало указание о санкциях за его нарушения.

Закон от 2 июня 1903 г. «О вознаграждении потерпевших вследствие несчастных случаев рабочих и служащих, а равно членов их семейств в предприятиях фабрично-заводской, горной и горнозаводской промышленности» ввел материальную ответственность владельцев предприятий за вред, причиненный здоровью работников в результате производственной травмы. Право на возмещение получили также члены семьи работника, погибшего в результате несчастного случая на производстве.

Закон от 10 июня 1903 г. «Об учреждении старост в промышленных предприятиях» предусмотрел образование на предприятиях представительств работников (фабричных старост), призванных быть посредниками между работниками и администрацией и представлять работников в их отношениях с властями.

Первая русская революция показала, что пренебрегать рабочими требованиями далее нельзя. До революции, не только власть, но и буржуазия отрицала его существование, доказывая, что в России нет рабочего класса, а есть всего лишь «сословие фабричных людей», вчерашних крестьян, готовых в любой момент бросить завод, чтобы вернуться в деревню. Первая русская революция доказала утопичность этого взгляда.

В Особом журнале Комитета министров от 28 и 31 января 1905 г. было отмечено, что «существовавший тогда взгляд на существо рабочего вопроса в России, будто условия фабричной жизни у нас и на Западе совершенно между собой различны. Число рабочих, занятых на наших фабрично-заводских предприятиях, весьма незначительно; благодаря счастливым условиям землепользования большая часть русских рабочих тесно связана с землей и на фабричные работы идет как на отхожие промыслы, ради подсобного заработка, сохраняя постоянную, живую связь с деревней; никакой систематической борьбы рабочих с предпринимателями в России нет; нет в ней и самого рабочего вопроса, а потому и не приходится создавать по западным образцам фабричного законодательства. Возражать против этого взгляда в настоящее время, после январских событий, нет более надобности» .

В январе 1905 г. была образована комиссия по рабочему вопросу, получившая в обиходе название «комиссия Коковцова», по имени ее председателя, тогдашнего министра финансов. Программа, выработанная комиссией, уже целиком исходила из посылки, что в России рабочий вопрос носит такой же характер, как и на Западе, и, следовательно, решать его надо так же, как, скажем, решил его Бисмарк в Германии, В соответствии с этим была разработана программа, сводившаяся к четырем основным пунктам: 1) обязательная организация больничных касс на базе совместных взносов и хозяев, и рабочих; 2) создание на фабриках и заводах смешанных органов из представителей администрации и рабочих «для обсуждения и разрешения возникающих на почве договора найма вопросов, а также для улучшения быта рабочих»; 3) сокращение рабочего дня с 11,5 часа до 10, ограничение законом количества сверхурочных работ; 4) пересмотр статей закона, карающих забастовки и досрочные расторжения договора о найме. По поводу забастовки Комитет министров высказал следующее: «в сущности, всякая забастовка... - то, что на Западе было давней очевидностью, - есть явление чисто экономическое и при известных условиях отнюдь не угрожающее общественному порядку и спокойствию». Конечно, «преступные учения» находят дорогу в рабочую среду, «но вместе с тем также верно и то обстоятельство, что подавляющее большинство забастовок проистекает из-за чисто экономических... и, если можно так выразиться, кровных причин, ничего общего с преступной пропагандой не имеющих» .

Согласившись с такой постановкой вопроса, Комитет министров указал, что «для правильного разрешения вопросов о забастовках, возникающих исключительно на экономической почве, необходимо, чтобы рабочие были надлежащим образом организованы и знали точно свои права и обязанности, и что посему поставленный Комитетом вопрос об изменении действующих о стачках постановлений должен быть разрешен, по существу, лишь по обсуждении и выяснении всех прочих мер, определяющих внутренний быт рабочих» .

Насколько ведомство П.А. Столыпина оказалось чутким к требованиям и пожеланиям Совета объединенного дворянства, настолько комиссия Коковцова оказалась предупредительной к позиции и точке зрения на рабочий вопрос представительных организаций крупной буржуазии. Последние отнеслись к программе, выработанной комиссией, резко отрицательно. В записке «Петербургского общества для содействия улучшению и развитию фабрично-заводской промышленности» от 12 мая возражения против проекта о сокращении рабочего дня до 10 часов сводились к двум основным доводам: 1) сам факт государственного вмешательства в нормировку рабочего времени неприемлем; 2) сокращение приведет к тому, что русская промышленность «будет устранена навсегда от какой-либо роли в международном соревновании» . В специальной записке подробно доказывалось, что 10-часовой рабочий день и сокращение сверхурочных работ погубят промышленность. Ссылаясь на большое число праздников, заводчики утверждали, что русские рабочие работают гораздо меньше европейских, что было прямой ложью.

Общее заключение записки сводилось к ряду требований, в том числе таких: 1) «признавая в принципе излишней законодательную нормировку рабочего времени, сохранить нормы его продолжительности, установленные законом 1897 г. (т. е. 11,5-часовой рабочий день) ввиду того, что таковые уже существуют»; 2) сохранить сверхурочные работы с таким расчетом, чтобы общее число обязательных и необязательных рабочих часов не превышало 75 часов в неделю. Последний, шестой пункт требовал «распространить закон о нормировании рабочего времени не только на частные, но и на казенные промышленные заведения, а в том числе военного и морского ведомств». Этот пункт был обусловлен тем, что на казенных предприятиях рабочий день, как правило, был короче, чем на частных, что, естественно, затрудняло капиталистам их борьбу с рабочими, добивавшимися сокращения продолжительности рабочего дня и сверхурочных. Единственное, на что авторы записки соглашались, и притом очень охотно, - это свобода стачек и организаций рабочих - пункт, по которому русская буржуазия в принципе заняла последовательно буржуазную позицию . Законопроект комиссии об обеспечении рабочих врачебной помощью на случай болезни вызвал у заводчиков бурю негодования. Этот законопроект, говорилось в записке, «представляет беспримерное явление... удовлетворять свои потребности за чужой счет - глубоко развращающий принцип».

Столь же решительно промышленники выступили и против законопроекта о государственном страховании рабочих. «В Германии, - жаловались петербургские заводчики, - государственное страхование зародилось и постепенно выросло на тучной почве, удобренной французскими миллиардами, в период расцвета промышленной жизни... в России же замышляется провести в жизнь внезапно целый ряд чрезвычайной важности мер в такое время, когда и без того слабая и неокрепшая промышленность испытывает вследствие исключительных обстоятельств тяжелый, затяжной кризис» .

Все это имело место до 15 мая 1905 г., когда в заседании комиссии приняли участие приглашенные представители промышленного мира. Здесь разногласия приняли форму открытого и резкого конфликта. Открывая заседание, В.Н. Коковцов признал, что возглавляемая им комиссия обязана своим рождением революции, - «обстоятельства эти, с их прискорбными сторонами, хорошо известны присутствующим». Главной его целью было рассеять подозрения заводчиков и фабрикантов, что правительство намеревается свою рабочую программу осуществить за их счет. «Мы все настолько взволнованы, настолько нервны, что наше последнее совещание нас убедило в невозможности продолжать наши занятия» . Уговоры не помогли, и на этом комиссия Коковцова фактически прекратила свое существование

Тем не менее, несмотря на провал, определенный итог все же был достигнут. Он состоял в том, что власть под влиянием революции твердо взяла курс, так же как и в аграрной политике, на буржуазную политику в рабочем вопросе. В свою очередь и буржуазия, несмотря на политический примитивизм, в силу уже самой своей природы осознала, что иного пути в решении рабочего вопроса нет. Общей платформой правительства и промышленников было признание права рабочих на стачку и свои профессиональные организации.

23 июня 1912 г. увидели свет законы «Об учреждении присутствий по делам страхования рабочих», «Об учреждении совета по делам страхования рабочих», «Об обеспечении рабочих на случай болезни», «О страховании рабочих от несчастных случаев». Этим комплексом законодательных актов был заменен закон 2 июня 1903 г. При всех предприятиях учреждались больничные кассы (мелкие, до 200 участников, объединялись в общие при нескольких предприятиях). В больничные кассы в обязательном порядке вступали все рабочие и служащие со сроком найма не менее одной недели. Рабочие - участники касс - страховались по новому закону не только от несчастного случая, но также и на случай болезни. Владелец предприятия был обязан обеспечить первую врачебную помощь и амбулаторное лечение, а также предоставить или оплатить больничное лечение и все медикаменты (в том числе роженицам) до выздоровления, но не более 4 месяцев. При этом больным выдавалось денежное пособие (от ½ до ⅔ заработка - имеющим иждивенцев, от ¼ до ½ заработка - остальным) с четвертого дня болезни до выздоровления, но не долее 26 недель в течение одной болезни и не долее 30 недель в течение года, а при временной утрате трудоспособности в результате увечья - с момента несчастного случая до выздоровления, но не долее 13 недель.

В случае родов выдавалось пособие от ½ до полного заработка - за 2 недели до родов и 4 недели после родов, но только тем участницам кассы, которые состояли в ней не менее 3 месяцев до родов. По случаю смерти выдавалось пособие на погребение. В случае несчастного случая работник - участник больничной кассы получал пособие - первые 13 недель из больничной кассы, затем - в размере ⅔ заработка из страхового капитала до восстановления трудоспособности или до назначения пенсии. Порядок исчисления пенсии был разобран более тщательно, чем в законе 2 июня 1903 г., но основные принципы остались теми же. Как и по закону 1903 г., пособия и пенсии пострадавшим от несчастного случая полностью выплачивались владельцем предприятия.

Средства же больничных касс комплектовались в первую очередь из обязательных взносов самих рабочих - от 1 до 3% заработка; взнос же владельца предприятия составлял только ⅔ от этой суммы (т.е. владелец вносил в кассу 2/5 всех средств). Также возможны были доходы с имущества больничных касс, случайные пособия и пожертвования и - в экстренных случаях - увеличение размера взносов. Законы вводились только в европейской России и на Кавказе, на остальных территориях империи продолжал действовать закон 2 июня 1903 г.

И, наконец, 19 октября 1915 г. был издан законодательный акт «О допущении некоторых отступлений от правил о работе женщин, подростков и малолетних, а также о продолжительности и распределении рабочего времени». До окончания войны министру торговли и промышленности предоставлялось право разрешать отступления от соответствующих законов на предприятиях, работающих на оборону.

Таким образом, вышеперечисленные акты действовали (с корректировкой) до февраля 1917 г. (1). Все изданные законодательные акты были включены в Устав о промышленности. В 1913 году «фабричные» законы были выделены из Устава о промышленности в особый Устав о промышленном труде. С выпуском Устава о промышленном труде он стал главным источником фабрично-трудового законодательства, и с этого момента юридическая наука и практика стали ссылаться не столько на Полное Собрание Законов Российской империи и на тексты соответствующих актов, сколько на статьи Устава о промышленном труде. Можно считать, что Устав о промышленном труде подготовил почву для кодификации трудового права в России после октября 1917 г.

ПСЗ. Собр. 3. Т. V. № 3013.

ПСЗ. Собр. 3. Т.Х. Отд. 1. № 6742.

ПСЗ. Собр. 3. Т.XVII. № 14231.

ПСЗ. Собр. 3. Отд. 2. Том XXIII. № 23060.

ПСЗ. Собр. 3. Отд. 2. Том XXIII. № 23122.

Собрание узаконений и распоряжений правительства. 1882.

Щербаков А.Ю. Петр Столыпин. Революция сверху. М., 2013.

Усиление рабочего движения, беспокойство общественного мнения и настойчивые предложения административных органов крупных фабрик и заводов по «упорядочению» отношений рабочих и капиталистов приводят заинтересованные ведомства к попытке выработки фабричного законодательства.

В 1882 году был принят закон запрещающий труд детей до 12 лет на фабриках и заводах и ограничивающий труд малолетних детей (от 12 до 15 лет) 8 часами в сутки, а также запрещающий их работу в ночное время, воскресенье и праздничные дни. На администрацию была возложена обязанность составлять списки вредных для здоровья работ. Закон обязал хозяев предоставлять возможность малолетним работникам посещать училище не менее 3 часов в день. Для надзора за исполнением закона был учрежден специальный орган фабричных инспекторов.

В 1884 году был издан закон о школьном обучении малолетних, занятых на промышленных предприятиях.

3 июня 1885 года был издан закон, запрещающий ночной труд женщин и подростков до 17 лет на хлопчатобумажных, полотняных и шерстяных фабриках. Необходимо отметить, что закон был принят только на три года.

Владельцы текстильных предприятий Центрально-промышленного района, где ночной труд был наиболее распространен, пытаясь обойти закон, перевели работниц из ночной смены в дневные, а мужчин - в ночные смены. На это рабочие ответили стачками протеста, заставив фабрикантов исполнить закон.

3 июня 1886 года после длительных проволочек, вступил в силу закон «О надзоре за заведениями фабричной промышленности и о взаимных отношениях фабрикантов и рабочих». Принятию этого закона способствовала Морозовская стачка в Орехово-Зуеве в январе 1885 года, которая получила не только широкий резонанс в России, но стала известна и за границей. В соответствии с законом, на фабриках и заводах предусматривалось составление правил внутреннего распорядка, утвержденных фабричной инспекцией. Вводилась обязательная выдача расчетной книжки, устанавливался перечень взысканий. Подробно были уложены пункты о дисциплине рабочих.

В 1886 году выходит закон «О штрафах» , в соответствии с которым была упорядочена система штрафов. По новому закону предприниматели могли штрафовать рабочих только за прогул, нарушение порядка, неисправную работу. В случае прогула более трех дней хозяин мог уволить работника. Размер штрафа не должен был превышать более 1/3 зарплаты рабочего. Штрафные деньги должны были идти не заводчикам, а в особый фонд, из которого в случае необходимости (увечье, болезнь, беременность, погребение и др.) выдавались пособия рабочим.

В тоже время законом были значительно, по сравнению с практикой прошлых лет, ужесточены наказания за стачки. Участников стачки могли подвергнуть тюремному заключению от 2 до 4 месяцев, а «зачинщиков» - от 4 до 8 месяцев.

Но принятые законы часто нарушались, не выполнялись, что приводило к разногласиям между министерством финансов, связанным с предпринимателями, и министерством внутренних дел, стремящимся к сохранению общественного порядка.

4 февраля 1885 года министр внутренних дел граф Д.А. Толстой писал, что изучение причин беспорядков требует настоятельной необходимости разработки таких правил, которые ограничивали бы произвол фабрикантов.

В 1886г. были изданы постановления, регулирующие наем рабочих на фабрику и взаимоотношения хозяев и рабочих. Запрещена была выдача зарплаты натурой. Расчёт должен был производиться не реже одного или двух раз в месяц. Запрещалось производить вычеты из зарплаты, брать проценты за ссуду, ограничивались права хозяина в расторжении договора о найме, расширялись права фабричной инспекции, которая должна была определять размеры штрафов и могла не разрешать открытия фабричных лавок.

Однако, позднее, под давлением предпринимателей, правительство в 1890 году «исправило» законы в сторону, желательную фабрикантам.

Сплоченность, массовый характер стачек заставили правительство дать обещание сократить рабочий день.

23 января 1897 года Николай П. предложил учредить комиссию по составлению закона, а 2 июня был издан закон «О продолжительности и распределении рабочего времени в заведениях фабрично-заводской промышленности», устанавливающий продолжительность рабочего дня для взрослых в 11,5 часов без времени обеда, а накануне праздничных дней - 5 часов. Кроме того, ночная работа ограничивалась 10 часами, воскресения и праздничные дни объявлялись выходными. Сверхурочные работы могли производиться только по особому соглашению рабочих с фабрикантами и не должны превышать более 120 часов в год.

Но этот закон, как и предыдущие, часто нарушался и не исполнялся, так как одновременно с принятием законов об охране труда, путем различных циркуляров, их действие сводилось на нет. Циркуляр министра финансов от 14 марта 1898 года отменил для всех фабрик и заводов установленную норму сверхурочных работ. Практически одновременно был поставлен вопрос об усилении фабрично-заводской полиции. По закону от 1 февраля 1899 года учреждалось 160 новых должностей полицейских надзирателей и 2320 городовых на фабриках и заводах с численностью 200 и более рабочих.

Чем дальше развивалось рабочее движение, чем более широкие массы оно охватывало и чем больше принимало революционный характер, тем грубее и жестче становилось вмешательство властей в борьбу рабочих, когда, например, правительство приравнивало сосланных стачечников к уголовным поселенцам и лишало их в ссылке обычных пособий.

Выступление рабочих 1895-1897 годов и принятие закона 2 июня 1897 года показали силу и значимость пролетариата в общественном развитии России. Рабочее движение поднялось на новый качественный уровень.

Царская власть, обеспокоенная таким ходом развития событий, вновь пошла на выполнение некоторых требований рабочих, издав 2 июня 1903 года Закон об ответственности предпринимателей за увечья и смерть рабочих и 10 июня того же года - Закон об учреждении старост в фабричных предприятиях.

Закон о старостах намечалось принять ещё в начале 1901 года после рабочих выступлений. Совещание из представителей ведомств решило, что в интересах предупреждения волнений среди фабричных рабочих необходимо предоставлять им возможность избирать из своей среды старост, которые могли бы обращаться с заявлениями о нуждах рабочих в заводоуправление.

Государственный совет отметил, что лучше избранные старосты, чем наиболее обеспокоенные личности, которые выдвигаются при возникновении беспорядков на почве решения экономических вопросов, а «этим обстоятельством политическая агитация пользуется для своих целей».

Закон о старостах от 10 июня 1903 года позволил создавать первые легальные организации рабочих на отдельных фабрично-заводских предприятиях. Принимая закон, правительство предусмотрело в нем различные «условия», которые не давали рабочим возможности развивать свои объединения на свободной, демократической основе.

• Во-первых, рабочие не могли собираться и организовываться на общем собрании, а разбивались на разряды по усмотрению правления предприятия.
• Во-вторых, рабочие могли избирать только кандидатов в старосты, из числа которых администрация определяла старосту по собственному выбору.
• В-третьих, в старосты не допускалась молодёжь, так как для рабочих избираемых на данную должность, был установлен возрастной порог в 25 лет.
• В-четвёртых, местные власти, в лице губернатора, могли отстранить любого старосту своим распоряжением, не считаясь с мнением рабочих.

Закон не допускал придания рабочим старостам прав юридического лица. Он запрещал собрания рабочих всего предприятия, ограничив их только собраниями различных разрядов или цехов. Старосты имели право ходатайствовать только исключительно по коллективным прошениям.

Закон о старостах не пользовался популярностью среди рабочих. Со своей стороны, предприниматели всячески тормозили его проведение в жизнь. В результате, в 39 губерниях данный закон практически не применялся.

Более значимым для рабочих был закон от 2 июня 1903 года об ответственности предпринимателей за увечья и смерть рабочих. Он обязывал владельцев предприятий оказывать рабочим, получившим увечья, бесплатную медицинскую помощь и расходы на лечение: выдавать увечному пособие во время болезни в размере половины заработка, а в случае смерти потерпевшего выдавать на похороны 30 рублей для взрослого, 15 рублей для малолетнего рабочего. Но действие закона распространялось только на фабрично-заводские предприятия, горную и горнозаводскую промышленность. Предприниматели освобождались от выплат, если рабочий получил увечье в случае «грубой» неосторожности или злого умысла.

До 1905 года государство запрещало свободную организацию профсоюзов. Любая профессиональная организация рабочих, которая создавалась для борьбы за экономические интересы работников, сразу же включалась в число «противозаконных сообществ». Данные общества подлежали запрету «под опасением суда и ответственности по всей строгости законов, почему всем начальствам и полиции поставляется в обязанность, чтобы нигде и ни под каким предлогом таковых сообществ не учреждалось».

Практическое влияние правительственного законодательства на условия жизни рабочих в течение второй половины XIX века было незначительным. Противодействие промышленников всякий раз сводило усилия правительства по улучшению положения рабочих к минимуму. На всей территории Российской империи могли существовать только «благонамеренные», «полезные» и «разрешённые» объединения. Таковыми являлись общества взаимопомощи, пенсионные и похоронные кассы, ссудо-сберегательные и вспомогательные кассы ремесленников, приказчиков и рабочих. Всё что выходило за рамки данных сообществ, подвергалось преследованию и запретам, как вредное и опасное для государства.

4.«Зубатовские профсоюзы» и крах политики «полицейского социализма» (1901 -1904гг.)

Одновременно с робкими попытками законодательным путем регулировать взаимоотношения между рабочими и работодателями предпринимались и более изощренные меры. Представители МВД считали, что дальнейшее развитие законодательства в сфере трудовых отношений неизбежно приведёт к легализации профсоюзов. По их мнению, это было опасно для существующей политической системы. Исходя из этого, они попытались решить рабочий вопрос административным путём, подчинив рабочее движение влиянию полицейского аппарата.

Попытка наладить взаимодействие между трудом и капиталом была предпринята московской полицией и жандармерией в мае 1901 года. Главным идеологом этого процесса выступил начальник московского охранного отделения полковник С. В. Зубатов . Он понимал, что основной причиной недовольства рабочих является тяжелое экономическое положение и социальное бесправие. В рабочей среде к тому времени сформировался довольно широкий слой прошедших через разочарования в социалистическом радикализме и желающих легально и немедленно улучшить свое положение. Существенную идейную мощь в поисках законного основания для самоорганизации рабочих оказали такие известные ученые, как академик И.И. Янжул, профессор Московского университета И.Х. Озеров и доцент В. Ден. В феврале 1901 года И. Озеров и В. Ден разработали проект Устава общества рабочих механического производства Москвы и губернии. А 18 марта группа рабочих обратилась в полицию за разрешением собраться для обсуждения Устава общества и проведения постоянных собраний по воскресеньям. Такое разрешение было получено. И в мае 1901 гола была образована организация - «Общество взаимного вспомоществования рабочим в механическом производстве». Во главе общества стоял совет из 17 членов, председателем которого был рабочий М. Афанасьев.

В докладе директору департамента полиции С. Зволянскому С. Зубатов отмечал, что «члены совета организуют встречи рабочих в различных районах города, но мы знаем время и место каждой встречи, и вообще этот совет под нашим полным контролем». И даже темы лекций, докладов, совещаний через председателя совета согласовывались с департаментом полиции.

Лекции для рабочих по самым разным вопросам: о фабричном законодательстве, о квартирном вопросе, о бирже труда и др. читали московские преподаватели: профессор И.Х. Озеров, доценты В. Ден, А.А. Мануйлов. После лекций, докладов проводился обмен мнениями. По выходным, особенно для молодежи, организовывались так называемые семейно-танцевальные вечера.

Таким образом, С. Зубатов, с одобрения московского полицмейстера Д.Ф. Трепова и московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича, для ослабления влияния социал-демократии на рабочие массы, начал создавать сначала в Москве, а затем и в других городах России организации рабочих, которые при содействии полиции и жандармерии вели экономическую борьбу с предпринимателями. В Минске, Вильно, Одессе действовала под контролем С. Зубатова так называемая Независимая рабочая еврейская партия, вербовавшая своих сторонников среди рабочих легкой и кустарной промышленности. Такая политика властей получила название «полицейский социализм».

В августе 1902 года С. Зубатов за успехи в борьбе с рабочим движением был переведен в Петербург и назначен заведующим особого отдела департамента полиции, где он с помощью своих «инициативных» рабочих В.И. Пикунова, С.А. Горшкова, И.С., Соколова и др. попытался развернуть деятельность своего общества. Осенью произошла первая встреча С.В. Зубатова с Г. Гапоном, который часто присутствовал на различных собраниях организации, но особой активности не проявлял.

Несмотря на определенные успехи зубатовских организаций, их деятельность встречала серьезные трудности не только в рабочем движении, но и среди работодателей. Заводчики и фабриканты предпочитали говорить с рабочими с позиции силы, а не уступок, тем более экономических. В тоже время предприниматели справедливо полагали, что отношения с рабочими должны строиться на основании закона, а не путём административного вмешательства полиции. Шел противоречивый процесс, пугавший предпринимателей и ставивший в двойственное положение правительство, с ведома которого в центре и на местах действовали зубатовские организации.

Предпринимателей интересовала только прибыль и они не хотели в угоду «затеям» охранки идти ни какие издержки, тем более, когда рабочие начинали борьбу за свои интересы. Поэтому буржуазия, в подавляющем большинстве, выступала против зубатовских организаций. В этих условиях организация С. Зубатова не смогла остановить развитие рабочего движения, несмотря на все усилия. Это убедительно показали забастовки на юге страны весной - летом 1902 года, выступления пролетариата на московских заводах и фабриках с требованиями повышения заработной платы.

В начале августа 1903 года министр внутренних дел фон Плеве вызвал С. Зубатова и, не разбираясь в причинах забастовок, приказал ему в 24 часа освободить должность и покинуть Петербург. Затем последовала ссылка во Владимир. В марте 1917 года, узнав об отречении царя от престола, С.В.Зубатов покончил жизнь самоубийством.

«Зубатовские профсоюзы» оставили заметный след в рабочем движении России. Но поражение С. Зубатова не остановило попытки правительства в поиске путей ограничения рабочего и стачечного движения. Полиция решила повторить московский опыт в Петербурге.

15 февраля 1904 года в министерстве внутренних дел утверждается устав «Собрания русских фабрично-заводских рабочих Санкт-Петербурга» под руководством священника Г. Гапона. В соответствии с уставом, основным направлением собрания была культурно-просветительская деятельность. В частности: борьба с пьянством и азартными играми, организация различных кружков, создание библиотек и читален.

Г. Гапону и его Собранию разрешалось открывать свои отделения по всему Петербургу. Число членов организации быстро росло. Если в мае 1904 года в нем состояло 170 рабочих, к осени - 1200 человек, то к декабрю 1904 года - почти 8 тысяч человек.

По воскресеньям члены общества посещали лекции, танцы, чаепития. Рабочие слушали лекции по самым разным отраслям знаний: литературе, истории, экономике и т.п. Постепенно из самих рабочих образовалась группа лекторов и пропагандистов, которые собирались у Г. Гапона и обсуждали политические вопросы. В этих обсуждениях принимали участие и рабочие социал-демократы. В середине ноября часть уполномоченных от отделов стали требовать у Гапона подготовки заявления правительству о необходимости установления некоторых политических свобод. После опроса участников Собрания, проходившего в конце ноября на квартире Гапона, было принято решение о разработке петиции и мирного шествия к царю 19 февраля 1905 года - в день освобождения крестьян. Но военные неудачи России в русско-японской войне резко активизировали антиправительственные выступления рабочих. А заурядный незначительный конфликт на Путиловском заводе привел к событиям, которые потрясли страну.

В середине декабря 1904 года мастером завода Тетявкиным было уволено четверо рабочих, входящих в организацию Г. Гапона. Рабочие обратились за помощью к Собранию. Переговоры делегации рабочих с директором завода Смирновым о восстановлении на работе уволенных не принесли результата. 1 января 1905 года Г. Гапон предложил начать забастовку на заводе. Руководству завода был предъявлен ультиматум. Но ответа не поступило. 3 января Путиловский завод остановился, а к 7 января забастовали все заводы и фабрики столицы. Бастующие требовали установления восьмичасового рабочего дня, улучшения условий труда, отмены сверхурочных и воскресных работ и др. Вновь всплыла мысль о необходимости шествия к царю с петицией. В течение нескольких дней, вплоть до субботы 8 января 1905 года, петицию читали по отделам собрания. В ней, составленной в духе верности престолу и отечеству, был призыв к царю защитить народ от обнищания, надругательства, непосильного труда. По инициативе представителей социал-демократических организаций, присутствующих на обсуждениях петиции, в нее были внесены пункты о введении политических свобод. Николай II знал о предстоящем шествии и дал распоряжение о наведении порядка. В ночь с 8 на 9 января в город были введены дополнительные войска. О событиях 9 января 1905 года хорошо известно. Расстрел рабочих стал не только концом существования гапоновского Собрания, но и начальным пунктом конца династии Романовых.

Кроме Собрания Г. Гапона, примерно в это же время в Петербурге под контролем полиции действовали малочисленные рабочие организации М.А. Ушакова и В. Смесова, которые не имели серьезного влияния среди рабочих и с образованием независимых профсоюзов перестали существовать.

Борьба российских рабочих против жестокой эксплуатации, законодательного и политического бесправия прошла непростой путь - от бунтарских стихийных выступлений до организованных действий и привела к созданию профсоюзов. Уже в 80-90 годы XIX века стачки становятся главной формой борьбы рабочих. В ходе их организации создавались стачечные комитеты, стачечные кассы, кассы взаимопомощи, другие формы объединения в том числе «зубатовские», которые стали предшественниками профессиональных союзов. Правительство не смогло удержать рабочее движение в допустимых властью пределах. Провал политики «полицейского социализма» привёл к появлению независимого профсоюзного движения в России.

В существующей громадной экономической литературе можно найти освещение весьма широкого круга вопросов - истории народного хозяйства, отдельных отраслей промышленности и отдельных предприятий, банков, монополий, экономической конъюнктуры, правительственной политики, условий труда и жизни рабочих и др. Однако тема мотивации труда, позволяющая получить представление не только о развитии производства, но и о его стимулах, темпах и объемах, причинах успехов и неудач, производственном процессе, производительности труда и условиях ее роста, оказалась в значительной мере за пределами внимания исследователей. Между тем, одной из важнейших задач развивающегося общества являлось и является увеличение производства, в частности, за счет роста производительности труда и лучшей, оптимальной организации самого производства. Процесс этот многофакторный и зависит от "климатических", географических, экономических, исторических и других условий, от сложившихся традиций.

Хорошо известно отставание промышленного производства в России по сравнению со странами Западной Европы и США в XIX - начале XX вв. Заработная плата рабочих России с 80-х гг. XIX в. до кануна первой мировой войны была в 2-4 раза ниже, чем в других, промышленно развитых странах1. Однако, констатация этого факта не имела всестороннего и аргументированного объяснения. Между тем, в определенной мере оно лежит в сфере организации самого производства, его технического оснащения и в рабочей силе (ее квалификации, условиях труда и быта, правового положения). Фабрично-заводское законодательство в определенной мере отражает некоторые стороны этой зависимости.

Фабрично-заводское законодательство о труде - совокупность правовых актов, регулирующих взаимоотношения наемных рабочих и предпринимателей и касающихся условий найма и труда, а также бытовых условий (жилье, снабжение продовольствием, ясли и т.п.), обеспечения рабочих в связи с производственными несчастными случаями и болезнью и, вместе с тем, оговаривающих штрафные меры за несоблюдение и нарушение сторонами договорных условий.

Законодательство о труде в России конца XIX - начала XX вв. имело ряд особенностей. Оно формировалось как "лоскутное" законодательство, обычно имевшее отношение к определенным сферам народного хозяйства и группам производств. Достаточно сказать, что существовали законы для предприятий фабрично-заводского производства, для горных и горнозаводских предприятий, для ремесленных заведений, для служащих и рабочих железных дорог, для рабочих казенных предприятий, для нанимавшихся на сельскохозяйственные работы и др. Имелись также законы о труде различных категорий рабочей силы - женщин, подростков и малолетних.

Введение законов подчас начиналось с экспериментального поля (в нескольких губерниях) и их распространение на всю страну иногда растягивалось на десятилетия (как, например, одного из основополагающих законов 1886 г.).

Законы имели многочисленные разъяснения, сделанные циркулярами министров или постановлениями Сената2.

В данном сообщении рассматривается лишь фабрично-заводское законодательство, применявшееся на промышленных предприятиях в городах и поселках. Согласно установке фабричной инспекции, к фабрично-заводским заведениям относились предприятия с 15-16 рабочими (и больше) или с меньшим числом рабочих, но при наличии парового (или равноценного) двигателя.

В предшествующей литературе важнейшими чертами российского фабрично-заводского законодательства о труде назывались "опека слабого" и "охранительное начало". Изучение и характеристика законодательства велись почти исключительно в этом плане3. Между тем, законодательство в большей или меньшей мере затрагивало и другие аспекты. В этой связи представляет особый интерес освещение и анализ таких аспектов, которые можно было бы отнести к мотивации труда, и реализация которых в фабрично-заводском производстве могла бы способствовать повышению производительности труда и росту производства.

Перед тем как перейти к рассмотрению интересующего нас вопроса - отражения фактора мотивации труда в фабрично-заводском законодательстве России - очертим границы понятия "мотивация труда". Согласно современной литературе (проф. Марсель ван дер Линден и др.), это понятие подразумевает два основных компонента: дисциплину труда и стимуляцию труда. Желаемый результат достигался двумя способами: 1) штрафованием за несвоевременное и некачественное выполнение задания и 2) поощрением за хорошо и своевременно выполненную работу.

Можно указать также на такое средство воздействия на рабочих, как создание определенных условий для нормального труда и жизни и использования с целью привлечения и удержания рабочей силы, с одной стороны, совершенствования техники безопасности, и с другой, обеспечения рабочих продуктами через харчевые лавки, жильем, детскими садами, яслями, школами и т.п.

Источниками при выполнении данной работы явились: "Полное собрание законов Российской империи (далее - ПСЗ). II и III собрание" (СПб., 1863-1915), а также некоторые специальные сборники законодательных актов4.

Перед тем как представить анализ законодательства с точки зрения избранной темы и поставленных задач, приведем перечень "главнейших законодательных актов". Для 80-х гг. XIX в. - 1903 г. это было сделано в работе экономиста Г.Балицкого "Фабричное законодательство в России" (М., 1906). Для полноты картины мы дополняли его перечень важнейшими законодательными актами за 30-е - 80-е гг. XIX в. и за 1905-1917 гг.

Таким образом, за 1861 - февраль 1917 гг. было издано менее трех десятков законов, затрагивавших в большей или меньшей степени отношения рабочих и предпринимателей и предположительно имевших отношение к интересующему нас вопросу о мотивации труда.

Попытаемся теперь выявить индикаторы, характеризующие те или иные аспекты мотивации труда в фабрично-заводском законодательстве России.

Начнем с темы "Дисциплина". Следует напомнить, что даже на рубеже ХIХ-ХХ вв. рабочая сила развивавшегося промышленного производства страны пополнялась на 50% за счет приходивших из деревни крестьян6, трудовой режим которых ранее отличался от режима труженика промышленного городского предприятия. Поэтому трудовое законодательство с первых шагов (с 30-х - 80-х гг. XIX в.) не могло не уделять значительного места условиям найма, преследуя цель закрепления рабочих на предприятии путем штрафных санкций за оставление его до оговоренного в договоре найма срока (оставление было возможно после предупреждения хозяина за 2 недели - по закону 1886 г.). Этим же законом запрещалось изменение условий договора (и той, и другой стороной) и, вместе с тем, предписывалось соблюдение оговоренных условий.

Согласно закону 1886 г., договор найма мог быть расторгнут заведующим вследствие "неявки рабочего на работу более трех дней сряду без уважительных причин", а также "дерзости или дерзкого поведения рабочего, если оно угрожает имущественным интересам фабрики или личной безопасности кого-либо из лиц, принадлежащих к фабричному управлению".

Выработке дисциплины общежития в городских (или фабричных) условиях должны были способствовать и оговариваемые в договоре правила поведения рабочего в нерабочее время, за несоблюдение которых полагался штраф. "Упорядочению дисциплины" могли содействовать и статьи законов, касавшиеся благоустройства предпринимателями бытовых условий рабочих - жилья, организации питания и харчевых лавок, а также налаживания школьного обучения (законы 1880-х гг.).

Немало законов касалось дисциплины рабочего непосредственно в условиях производства: своевременного прихода и ухода с работы, прогула (которым считалась неявка на работу в течение не менее половины рабочего дня), отлучек во время рабочего дня. Все эти отклонения от условий договора карались наказанием - штрафом, а в случае трехкратного повторения давали основание для увольнения. Штрафные санкции были весьма суровыми. Так, взыскание за прогул налагалось "соответственно заработной плате рабочего и количества прогульного времени, в размере, не превышавшем, однако, суммы трехдневного заработка. Сверх того у рабочего удерживалась заработная плата за все прогульное время".

Закон указывал на следующие поводы "нарушения порядка", наказуемые штрафом: несвоевременная явка на работу, несоблюдение установленных правил обращения с огнем, а также "чистоты и опрятности", нарушение тишины (криком, ссорою или дракою), непослушание, "приход на работу в пьяном виде", "устройство непозволительных игр на деньги (в карты, в орлянку и т.п.)". При этом указывалось, что взыскание за отдельное нарушение порядка не может превышать 1 руб.

Ряд статей законодательства касался изготовления рабочим брака и неумышленного повреждения оборудования, за что - в первом случае - налагался штраф не только за некачественную работу, но и за испорченную продукцию. "Неисправною работою" считалось "производство рабочим по небрежности недоброкачественных изделий, порча им при работе материалов, машин и иных орудий производства". Взыскание в этих случаях определялось "соответственно свойству неисправности". Законодательство должно было регулировать взаимоотношения предпринимателей и рабочих, имея в виду интересы производителя и вместе с тем защищая и ограждая от произвола труженика, работника. Но если штрафные санкции за несвоевременно или некачественно выполненную работу были достаточно подробно перечислены, то санкции, связанные с простоями по вине предпринимателя, не были разработаны.

Особым направлением законодательства являлось пресечение стачечных выступлений. Как известно, стачечное движение в России стало развертываться в 80-е годы XIX в., а с середины 90-х гг. становится массовым явлением.

Примечательно, что в "охранительном" по своему характеру российском законодательстве статьи о борьбе со стачками появились за несколько десятилетий до первых сколько-нибудь крупных выступлений рабочих. Вот как об этом написал Н.Н.Полянский: "...первый случай судебного применения статьи Уложения о наказаниях о стачках рабочих относится, по сведениям г-на Прокоповича (Прокопович. К рабочему вопросу в России. СПб., 1905. С.47), к 1870 г. Таким образом, уголовный закон опередил жизнь на 35 лет"7.

Если закрыть глава на причины массовых выступлений рабочих, то можно констатировать, что борьба со стачками была борьбой с дезорганизацией промышленного производства. Уже законы 1835, 1845 и 1886 гг. содержали статьи, указывающие на карательные меры против зачинщиков и активных участников стачек.

В "Уложении о наказаниях уголовных и исправительных" (1845 г.) в специальном разделе "О неповиновении фабричных и заводских людей" мерам пресечения выступлений рабочих были посвящены две статьи. Приведем их полностью:

"Ст.1791. В случае явного неповиновения фабричных и заводских людей владельцу или управляющему заводом, оказанного целою артелью или толпою, виновные подвергаются наказаниям, определенным в статьях 284, 285, 286, 287, 289, 290 и 291 сего Уложения за восстание против властей, правительством установленных".

"Ст.1792. За стачку [сговор] между работниками какого-либо завода, фабрики или мануфактуры прекратить работы прежде истечения условленного с содержателем сих заведений времени для того, чтобы принудить хозяев к возвышению получаемой ими платы, виновные подвергаются аресту: зачинщики - на время от 3 недель до 3 месяцев, а прочие - от 7 дней до 3 недель"8.

В законе 1886 г. говорилось, что "за прекращение работ на фабрике или заводе по стачке [т.е. сговору между собою рабочих] с целью принуждения фабрикантов или заводчиков к возвышению заработной платы или изменению других условий найма до истечения срока", подстрекатели подлежали заключению в тюрьму от 4 до 8 месяцев, а прочие участники - от 2 до 4 месяцев. Участники же, прекратившие стачку по первому требованию полицейской власти, "от наказания освобождались"; участники стачки, причинившие повреждение имуществу предприятия или имуществу лиц, служивших на заводе или фабрике, подвергались наказанию: подстрекавшие или "распоряжавшиеся толпой" - от 8 месяцев до 1 года 4 месяцев, а прочие - от 4 до 8 месяцев тюремного заключения (если действия их не имели "более тяжелого преступления")9. Вопрос о стачках и борьбе с ними неоднократно всплывал официальных документах и позднее (см.: Циркуляры министерства внутренних дел от 12 августа 1897 г. и 15 апреля 1905 г., Временные правила "О наказуемости участия в забастовках на предприятиях, имеющих общественное или государственное значение..." от 2 декабря 1905 г. и др.).

Что касается отношения государства к стачкам, а также к профсоюзам, с помощью которых во многих европейских странах рабочие пытались легально "урегулировать" свои отношения с предпринимателями, то российское законодательство существенно отставало от положения в этих странах. Известный экономист М.В.Бернацкий в статье "Рабочий вопрос и его постановка в России и на Западе" писал в 1905 г.: "Правительства всех просвещенных стран отказались от попыток мешать законным стремлениям рабочего класса [...] не допускать устройства стачек и союзов: Англия первая вступила на этот путь в 1821 г. (в 1870 г. были сделаны еще дополнения), Франция - в 1864 г., Германия - в 1869 г. Россия продолжает смотреть на стачку и забастовку, как на опасное нарушение общественного спокойствия, и подвергает уголовной ответственности их участников. Точно также в России не разрешаются свободные рабочие союзы..."10

В начале XX в. было предпринята попытка "усовершенствовать" механизм взаимоотношений рабочих и предпринимателей с целью поддержания дисциплины и порядка на предприятиях. В июне 1908 г. был издан закон о фабричных старостах11. Согласно закону, отдельные разряды (группы) рабочих предприятия имели право предлагать кандидатов в старосты, из числа которых администрация выбирала и утверждала одного. Старосты должны были проводить собрания рабочих своего разряда (в разрешенное время) с целью выяснения недоразумений, претензий с тем, чтобы затем изложить их администрации предприятия.

Однако, закон этот вследствие двусмысленного статуса старосты, который должен был отражать интересы рабочих и быть угодным администрации, чтобы его при случае не уволили, не получил сколько-нибудь широкого применения12. К тому же предприниматели также крайне настороженно отнеслись к нововведению правительства, опасаясь, что оно создает видимость, будто в конфликтах рабочих с предпринимателями есть третейский судья - правительственные чиновники и полиция. Показательно, что в 39 губерниях закон о старостах вообще не нашел применения. Подобное отношение к этому институту сохранялось и в последующие годы13.

В период революции 1905-1907 гг. были изданы "Временные правила об Обществах и Союзах", которые разрешали создавать профессиональные общества рабочих, профсоюзы. Согласно закону, профсоюзы могли изыскивать способы "к устранению, посредством соглашения или третейского разбирательства, недоразумений, возникающих на почве договорных условий между нанимателями и нанимаемыми" и др.14 Этот Закон от 4 марта 1906 г. не только появился с большим запозданием по сравнению с другими европейскими странами15, но фактически лишь легализовал уже существовавшие профсоюзы рабочих (нелегально профсоюзы на отдельных предприятиях действовали уже в первые годы XX в.).

Характеризуя "Временные правила" от 4 марта 1906 г., В.В.Святловский указывал на "специфический элемент МВД", сказывавшийся при регистрации союзов: "категорическое воспрещение профессиональным обществам вступать между собою в коалицию", подчинение исключительно усмотрению администрации, "административному произволу" губернских или городских по делам об обществах присутствий, в то время как европейские профсоюзы могли быть закрыты лишь по приговору суда. Он же отмечал, что "ни в одном из европейских законодательств о профессиональных союзах нет места особым карательным статьям... для преследования виновных в неисполнении правил о профессиональных обществах" (имелось в виду заключение в тюрьму)16.

Профсоюзы в стране не смогли получить широкого распространения вследствие репрессий властей, опасавшихся их революционной, политической деятельности17. В 1913-1917 гг. некоторые функции профсоюзов "нелегально" пытались выполнять возникшие по закону 1912 г. больничные кассы.

Никаких других законов о структурах и организациях, которые способствовали бы урегулированию отношений рабочих с предпринимателями, не существовало. Этот сектор был одним из наиболее слабых, запоздалых, уязвимых мест российского фабрично-заводского законодательства о труде, что негативно сказывалось и на охране труда, и на мотивации труда в промышленности страны.

К законодательным же актам, которые если не прямо, то косвенно способствовали "упорядочению" дисциплины на производстве, дисциплины труда, формально могли быть отнесены довольно многие. Это и закон 1897 г. о рабочем времени - ограничении его верхнего предела 11,5 часами и упорядочении сверхурочных работ, и законы о страховании рабочих 1903 г. и 1912 г., и другие в той мере, в какой они способствовали улучшению организации производства, а вместе с тем созданию необходимого психологического климата (например, в связи с законодательным обеспечением травмированных рабочих), условий для отдыха и т.п.18

Несмотря на то, что российское фабрично-заводское законодательство о труде проделало за вторую половину XIX - начало XX вв. заметный поступательный путь и постепенно становилось составной частью европейской системы, оно все же запаздывало в своем развитии и по сравнению с законодательством стран Европы19, и по сравнению с теми задачами, которые выдвигались экономическим и социальным развитием самой России. Известный исследователь истории рабочих России М.С.Балабанов, оценивая в 1905 г. фабричное законодательство в стране, писал, что оно, "несмотря на обильное количество законов и еще большее число распоряжений и разъяснений, находится в зародышевом состоянии и далеко не отвечает назревшим запросам жизни"20. Даже с учетом того, что это высказывание сделано политическим деятелем радикального направления в период революции, оно весьма показательно. И характерно, что в начале 1905 г. совещание старших фабричных инспекторов в Петербурге констатировало: "Настоящие события сразу раскрыли перед нами тот факт, что фабрично-заводской класс совершенно незаметно для всех нас перерос экономические и правовые условия, его окружающие"21. Наконец, в Постановлении IV Всероссийского съезда Объединенного русского народа (правомонархической организации) в Москве в мае 1907 г. было записано: "Имея в виду, что наше фабричное законодательство несовершенно и неполно, оно должно быть пересмотрено в целях соглашения его с интересами русской фабрично-заводской и иной промышленности и русского рабочего..."22

Однако дело было не только в несовершенстве российского фабрично-заводского законодательства о труде, как об этом писали М.С.Балабанов, но и в степени его реализации на практике. Положение в этом отношении обстояло далеко не лучшим образом, о чем свидетельствуют воспоминания фабричного инспектора И.И.Янжула (1907), работы инженера-механика А.А.Микулина (напр., см. изданные через семь лет после появления закона: "Очерки из истории применения закона 3 июня 1886 г. о найме рабочих на фабриках и заводах Владимирской губернии". Владимир, 1893), а также фабричного инспектора Московской губернии И.М.Козьминых-Ланина (напр., см.: "Закон 2 июня 1903 г. и вознаграждение рабочих и служащих, потерпевших от несчастных случаев, и опыт применения его в жизни". М., 1909). Приведенные А.А.Микулиным заключения были весьма неутешительными. По поводу распросов рабочих о правильности расчета с ними, своевременности выдачи расчетных книжек, соблюдения распределения числа рабочих часов автор писал: "в большинстве случаев из ответов рабочих нельзя было ничего больше узнать, как то, что все делается совершенно правильно, даже в тех случаях, когда уже заранее известно, что на фабрике существуют злоупотребления и, если и случалось получать от рабочих указания на какие-либо неправильности и нарушения, то только лишь путем намеков и косвенных вопросов". Этот факт, писал далее Микулин, "ясно указывал, какова та кажущаяся свобода и равноправность, которая существует в договоре и отношениях между фабрикантом и рабочими. Рабочий, пожаловавшийся инспектору и подтвердивший жалобу в конторе фабрики, этим самым делал невозможным свое дальнейшее пребывание на фабрике и в лучшем случае мог только рассчитывать дожить до конца срока найма, а в большинстве случаев должен быть готов к расчету... с предоставлением ему полного права жаловаться суду на увольнение до срока". Здесь же Микулин добавлял, что предприниматель или администратор были в полной уверенности, что правом обращения в суд "воспользуется один из десяти, а девять человек немедля пойдут искать другого места, считая, что лучше потерять неделю при переходе, чем две или три [недели] в ожидании разбора дела"23.

На некоторых же фабриках, расположенных группами, продолжал Микулин, установился обычай дать знать во все конторы соседних фабрик об уволенном, закрывая ему доступ на все окрестные фабрики. "Такого рода постановка дела, конечно, заставляет рабочего во многих случаях примиряться с теми нарушениями и даже злоупотреблениями, которые существуют на его фабрике, чем лишиться совсем возможности иметь какой-либо заработок"24. На вопрос, когда бывает выдача денег, "получался ответ, соответствующий тому, как это значится в расчетной книжке, даже и в том случае, если дачки бывают несвоевременно". "Часто на вопрос, правильно ли производится расчет, приходилось получать ответ "я неграмотный" или "смотрите в книжку, там написано""25. И.И.Янжул в своих воспоминаниях посчитал нужным отметить, что карательные статьи закона 1886 г. применялись в отношении рабочих весьма широко вплоть до 1904-1905 гг., когда вследствие рабочего движения это делать стало невозможно, и, напротив, статьи, предоставлявшие рабочим "первичные права", подвергались изменениям, на практике часто не реализовывались26.

Из специальных исследований известно об ограниченном практическом применении не только закона 1886 г., но и закона 1903 г. о вознаграждении увечных рабочих, закона 1903 г. о старостах, закона 1906 г. о профсоюзах и др.27

Выше речь шла о законах, имевших отношение к мотивации труда, но почти исключительно к той их части, которая касалась дисциплины, порядка на производстве. Что же касается стимуляции труда, то законодательство - по понятым причинам - лишь косвенно отразило эту тему. К числу таких законов можно отнести законы о школьном образовании малолетних (1884, 1890 г.), о рабочем времени (1897), "Временные правила об Обществах и Союзах" (1906).

Можно отметить, что в ряде законов (1890, 1897) оговаривалась возможность, в первом случае, использования труда подростков и женщин в ночное время (с разрешения Присутствия по фабричным делам), а во втором - использования не оговоренных в договоре сверхурочных работ в особо уважительных случаях - аварии или "усиленном поступлении... заказов - перед ярмарками"28. Однако, подобная "стимуляция" производства не была связана в строгом смысле с мотивацией труда, с естественным увеличением производства и производительности труда рабочих. В законе о профессиональных обществах (4 марта 1906 г.) указывалось, что они имеют целью "выяснение и согласование экономических интересов и улучшение условий труда своих членов или поднятие производительности принадлежащих им предприятий"29. Однако, во всех подобных единичных случаях законодательство касалось стимуляции производительности труда и роста объема производства в самой общей форме, обычно косвенно и лишь в порядке рекомендации, напоминания.

Законодательно же периода первой мировой войны (1915-1916 гг.) достаточно рельефно отразило - по причинам нехватки рабочей силы - расширение экстенсивных методов в производстве, выражавшихся в снятии ограничений на использование труда женщин и подростков в ночное время и на подземных работах. "Прикрепление" рабочих-мужчин, освобожденных от военной службы, к предприятию в условиях усиливавшегося разрыва между уровнем зарплаты и стоимостью прожиточного минимума также оказывало негативное воздействие на производительность труда и увеличение производства.

К несовершенству законодательства о труде добавлялось бесправие населения, рабочих и крестьян (по крайней мере, до 1905 г.), что сковывало, а подчас и гасило инициативу, энергию. Несмотря на экономический прогресс страны и несомненные шаги в развитии фабрично-заводского законодательства, известный экономист и законовед Г.Балицкий писал в период первой революции: "Неуверенность и бесправие создали в нашем уме боязнь и сознание, что мы работаем на кого-то чужого, а не на себя. Это ужасное сознание отнимало всякую охоту к увеличению и затрате труда. В один голос все русское население кричит, что "сколько ни старайся больше выработать или сделать какие-либо усовершенствования, все равно ничего не получишь..." В силу этого "...русский крестьянин и русский рабочий нисколько не был заинтересован в поднятии продуктивности своего труда"30. Постоянная опека, подчиненность, исполнение лишь приказания бесчисленного начальства ограничивали творческую деятельность и сковывали выработку качеств, которые необходимы для ее проявления31.

Заключение Балицкого подтверждается многочисленной информацией, публиковавшейся в профсоюзных журналах в период и после первой революции в России32. Эти материалы, исходившие в большинстве случаев от рабочих, свидетельствуют о том, что предприниматели во многих случаях не поощряли увеличения рабочими объема производимой продукции. Более того, они снижали расценки, добиваясь тем самым увеличения продукции за прежнюю оплату труда. По фабрично-заводскому законодательству, подобные действия предпринимателей, совершаемые до истечения срока договора, являлись нарушением законодательства и должны были преследоваться штрафными санкциями. Однако на практике этого не было. Это можно объяснить аграрным перенаселением в стране и стремлением рабочих сохранить свое место не предприятии, не оказаться безработным даже при нарушении хозяином договора, причем в условиях массового рабочего и революционного движения. Несоблюдение же многими предпринимателями фабрично-заводского законодательства проистекало из уверенности в том, что до штрафных санкций за нарушение законодательства дело не дойдет, потому что в условиях России первых десятилетий XX в. рабочему было невыгодно прибегать к судебному разбирательству, а фабричная инспекция и местные власти были далеки от использования законодательства в интересах рабочих (тем более, что сами рабочие во многих случаях этого не хотели).

Таким образом, можно констатировать, что даже когда фабрично-заводское законодательство о труде могло (пусть косвенно) способствовать стимуляции труда, побуждать предпринимателей соблюдать условия найма и оплачивать произведенную продукцию по ее объему и качеству исполнения, оно в условиях России первых десятилетий XX в. "не срабатывало" в отношении предпринимателей и не стимулировало рост производства.

В пользу заключения о том, что фабрично-заводское законодательство о труде плохо "работало", плохо реализовывалось, свидетельствуют и требования рабочих. Хотя с 1886, 1897, 1903 гг. действовали законы, определявшие границы штрафования, применения сверхурочных работ, а также об институте старост, рабочие Москвы и Московской губернии в 1905 г. весьма часто требовали установления соответствующих норм, порядков и институтов. Приведем такого рода примеры: "Отменить сверхурочные работы... в крайнем случае допустимы сверхурочные работы не более 4 часов в месяц; за 1 час сверхурочной работы - 2 часа"; "отмена сверхурочных работ"; "отмена штрафов и страховки"; "отмена всех штрафов"; "уничтожение сверхурочных работ, а где это необходимо, то такие работы должны оплачиваться двойной платой..."; "учреждение старост [текстильные фабрики Орехово-Зуевского района]"; "отмена сверхурочной работы [Борогодско-Глуховская мануфактура]; "отмена сверхурочных работ, кроме ремонтных, плата за которые должна быть вдвое выше [три предприятия Викулы Морозова, Саввы Морозова и Богородско-Глуховская мануфактура]"; "штраф может быть оплачен только с разрешения избранных депутатов [Трехгорная мануфактура]"; "отмена сверхурочных работ; в случае крайней необходимости сверхурочные работы могут быть назначены, но с согласия депутатов и за двойную плату"; "полная отмена штрафов... [Шерстоткацкая фабрика]"; "отмена штрафов [Саввинская мануфактура]"; "безусловная отмена всех штрафов [Французская фабрика в Павловом Посаде]"33. Этот перечень можно было бы продолжить. В дополнение приведем лишь выдержку из обращения рабочих товарищества Покровской мануфактуры Дмитровского уезда Московской губернии на имя Московского губернатора и градоначальника: "Фабричная администрация Покровской мануфактуры в течение 25 лет в большинстве случаев не составляла протокола об увечьях рабочих, показывала числа фабричных рабочих ниже действительного числа, а также совершала другие тому подобные незаконные действия, о которых было напечатано нами в газете "Русское слово" от 21 ноября с.г. , чем нарушала правительственные законы..."34

Из сказанного следует, что даже там, где фабрично-заводское законодательство могло и должно было бы содействовать стимуляции производства и производительности труда, оно не действовало вследствие его регулярного нарушения предпринимателями, безучастного отношения к этим нарушениям чиновников и властей и нежелания рабочих доводить дело до суда (из-за боязни быть уволенными).

В строгом же смысле вопросы стимуляции труда и производства находились за пределами фабрично-заводского законодательства о труде. Особых законов, которые способствовали бы непосредственному увеличению производительности труда и увеличению объема производимой продукции, не было.

Как известно, в странах Западной Европы и США использовались такие приемы стимуляции труда, как система Тейлора, копартнершип, связанные с увеличением заработной платы и доходов. Литература отметила их применение и в России, однако, в ограниченных размерах. Накануне первой мировой войны появились первые статьи о применении на некоторых российских предприятиях, в мастерских и на транспорте системы Тейлора. Но широкого внедрения система Тейлора в России, как можно полагать, не получила35.

Еще в меньшей степени использовалась на предприятиях страны система копартнершипа (привлечение рабочих к покупке акций предприятия и т.п.)36.

Названные приемы стимуляции труда и производства могут и должны быть предметом изучения, но необходимо отдавать отчет в том, что они являлись сугубым делом отношений предпринимателя и рабочего и были за пределами фабрично-заводского законодательства о труде и "не контролировались" государством.

Усиление рабочего движения, беспокойство общественного мнения и настойчивые предложения административных органов крупных фабрик и заводов по « упорядочению» отношений рабочих и капиталистов привели к попытке выработки фабричного законодательства.

В 1882 г. был принят закон, запрещ. труд детей до 12 лет на фабриках и заводах и огранич. труд малолетних детей (от 12 до 15 лет) 8-ю часами в сутки, а также запрещающий их работу в ночное время. Воскресные и праздничные дни. На администрацию был возложена обязанность составлять списки вредных для здоровья работ. Закон обязал хозяев предоставлять возм..малолетним работникам посещать училище не менее трех часов в день. Для надзора за исполнением закона был учрежден специальный орган фабричных инспекторов.

В 1844 г. был издан закон о школьном обучении малолетних, занятых на пром.предприятиях.

3 июня 1885 г. был издан закон, запрещающий ночной труд жанщин и подростков до 17 лет на хлопчатобумажных, полотняных и шерстяных фабриках. Закон был принят на три года.

В 1886 г. выходит закон о штрафах, в соотв.с которым был упорядочена система штрафов. По новому закону предприниматели могли штрафовать рабочих только за прогул, нарушение порядка, неисправную работу. А в случае прогула более 3х дней хозяин мог уволить работника. Размер штрафа не должен был превышать более 1/3 зарплаты рабочего.

Однако принятые законы часто нарушались, не выполнялись, что приводило к разногласиям между министерством финансов, связанным с предпринимателями и министерством внутренних дел, стремящимся к сохранению общественного порядка.

4 февраля 1885 г.министр внутр.дел граф Д.А.Толстой писал, что изучение причин беспорядков требует настоятельной необходимости разработки таких правил, кот.ограничивали бы произвол фабрикантов.

В 1886 г.были изданы постановления, регулирующие наем рабочих на фабрику и взаимоотношения хозяев и рабочих. В 1890 г.правительство «исправило» закон в сторону, желательную фабрикантам.

Сплоченность, массовый хар-р стачек заставили правительство дать обещание сократить рабочий день.

23 января 1897 г. Николай II предложил учредить комиссию по составлению закона, 2 июня был издан закон « О продолжительности и распределении рабочего времени в заведениях фабрично-заводской промышленности», устанавливающий продолжительность раб.дня для взрослых в 11,5 часов без времени обеда, накануне праздничных дней-5 часов. Ночная работа ограничивалась 10 часами, воскресенья и праздничные дни объявлялись выходными. Сверхурочные работы могли производиться только по особому соглашению рабочих с фабрикантами и не должны превышать более 120 часов в год.

Этот закон как и предыдущие часто нарушался и не исполнялся, т.к.одновременно с принятием законов об охране труда путем различных циркуляров их действие сводилось на нет.

2 июня 1903 г. был издан закон « Об ответственности предпринимателей за увечья и смерть рабочих» и 10 июня 1903 г.- закон « Об учреждении старост в фабричных предприятиях». Правительство предусмотрело в законе различные «условия», которые не давали рабочим возможности развивать свои объединения на свободной демократической основе:

1.Рабочие не могли собираться и организовываться на общем собрании, а разбивались на разряды по усмотрению правления предприятия.

2. Рабочие могли избирать только кандидатов в старосты, из числа которых администрация определяла старосту по собственному выбору.

3. В старосты не допускалась молодежь- возрастной порог был 25 лет.

4. Местные власти в лице губернатора могли отстранить любого старосту своим распоряжением,не считаясь с мнением рабочих.

Закон не допускал придания рабочим старостам прав юридического лица.

ДО 1905 г. гос-во запрещало свободную организацию профсоюзов. Любая профессиональная организация рабочих, кот.создавалась для борьбы за экономические интересы работников, сразу же включалась в число «противозаконных сообществ». На всей территории Российской империи могли существовать только «благонамеренные», »полезные», «разрешенные» объединения. Таковыми являлись общества взаимопомощи, пенсионные и похоронные кассы, ссудо- сберегательные и вспомогательныек кассы ремесленников, приказчиков и рабочих. Выходящие за рамки данных сообществ организации подвергались преследованию и запретам как вредные и опасные для государства.

Читая или слушая критику Российской Империи конца XIX — начала XX века, очень часто можно услышать утверждения о том, что страна обладала отсталым по меркам того временем законодательством в области трудовых отношений. Русский рабочий представлял из себя убогого и обездоленного раба, вынужденного влачить жалкое существование в образе этакого «фабричного крепостного». В реальности дела обстояли совершенно иначе... .

На протяжении всей своей истории, до 1917 года, трудовое законодательство представляло собой непрерывный, многоуровневый и сложный процесс. Предпосылки к его становлению начали складываться в далёкие Средние века, получив развитие в последующих русских законах и иных правовых актах. Так, отдельные статьи, посвященные договорам о труде с лично свободными лицами, можно найти в Русской Правде, Псковской Судной грамоте и иных источниках. Основное же развитие трудовое, или как указывалось в Российской Империи — фабричное право, получило развитие в XIX веке.

В конце 30-х годов XIX века вся Европа обратила свой взор на ужасное состояние фабричных рабочих. Отсутствие полноценного жилья, медицинского обслуживания, пенсий были повсеместной нормой. В Англии ширилось рабочее движение, а страну наводнили листовки и прокламации, гласившие:

— Трудящиеся страдают под гнетом налогов и нередко голодают. Нам капитал не приносит прибылей, наш труд остается без вознаграждения. Работные дома переполнены, в то время как фабрики опустели.

В континентальной Европе эти протесты, в конечном итоге, вылились в революционные бунты, захлестнувшие в 1840-х города. Неудивительно, что на фоне растущей напряженности, в России начались процессы по подготовке будущих реформ. С конца 50-х годов были созданы специальные государственные комиссии, цель которых была накопить опыт и материал для последующих планомерных реформ. К работе этих комиссий были привлечены ведущие научные силы страны, дабы законодательство, создаваемое на основе их материалов, шло в ногу со временем и отвечало самым высоким стандартам и требованиям.

Первым принятым законодательным актом был закон от 1 июня 1882 г. "О малолетних, работающих на заводах, фабриках и мануфактурах". Согласно ему, дети до 12 лет к работе не допускались, а с 12 до 15 лет не могли работать более 8 часов в сутки. Они также не допускались к вредному и изнурительному труду. Наконец, для надзора "за исполнением постановления о работе и обучении малолетних" учреждалась особая фабричная инспекция, подчиненная Министерству финансов. Деятельность этой инспекции регламентировалась Инструкцией чинам фабричной инспекции, введенной распоряжением Министра финансов в 1884 году.

В отличие от стран Западой Европы, где появление первых актов фабричного законодательства и создание фабричных инспекций были разделены десятилетиями, в России это произошло практически одновременно. Это свидетельствовало о том, что императорские комиссии удаляли огромное внимание западноевропейскому опыту развития Трудового законодательства.

В последующие двадцать лет, в Российской Империи были приняты десятки самых современных законодательных актов, направленных на улучшение условий труда фабричных рабочих. Отдельно стоит упомянуть закон от 3 июня 1886 "Об утверждении проекта правил о надзоре за фабричной промышленностью, о взаимных отношениях фабрикантов и рабочих и об увеличении числа чинов фабричной инспекции", который определял порядок найма, увольнения и оплаты труда рабочих. Каждому из них не позднее семи дней по допущению к работе должна была выдаваться расчетная книжка, что признавалось актом заключения договора о найме на условиях, предложенных в этой книжке. До окончания сроков заключенного договора (если он срочный) или без предупреждения за две недели для рабочих, нанятых на неопределенный срок, воспрещалось понижать зарплату, изменять число рабочих дней в неделю и другие его условия. Равным образом и рабочим запрещалось до окончания договора требовать каких-либо изменений в условиях оного. За врачебную помощь плату взимать с рабочих запрещалось.

В 1913 году фабрично-трудовые законы, принятые в период с 80-х годов XIX в., были систематизированы в отдельный нормативно-правовой акт, получивший название «Устав о промышленном труде», который был включён во 2-ую часть XI тома Свода законов Российской Империи. Благодаря чему наше историческое государство получило одно из самых лучших законодательств труда работников промышленной сферы. О значимости вышеуказанных успехов в законодательной сфере красноречивей всего говорят слова американского президента Уильяма Тафта, указавшего:

— Ваш Император создал такое совершенное рабочее законодательство, каким ни одно демократическое государство похвастаться не может.

До преступной измены Государю оставалось всего 4 года…
(